Смерть предпочитает убивать изнутри: Крах невежества

Артём Валерьевич Савин

Вы держите в руках первую книгу из серии «Смерть предпочитает убивать изнутри». За считанные дни величайшие цивилизации мира пали под натиском армий зараженных, и лишь немногие выстояли перед этим нападением. Смогут ли выжившие цивилизации объединить свои усилия и остановить неминуемую гибель? Чем готовы пожертвовать люди ради спасения? Что, если они все уже давно внутри мертвы?

Глава 3: Попутный ветер

Ураган несет мне только благо,

Он дует в паруса и разгоняет бриг.

Прикрикну я матросам браво:

Брамселя спустите вниз, и вмиг!

Промчу я все моря и океаны,

Лишь буйный нрав мне свой унять.

Такие будут мои планы,

Осталось самому мне их принять.

Погода нам благоприятствовала — ни одного облачка на небе и теплая весенняя погода. Локомотив без особых проблем тянул за собой весь состав, никаких нештатных ситуаций и неисправностей не наблюдалось. Салман был отличным машинистом — знал где, что и как включается. Хоть нас и обучали, как пользоваться большой многотонной машиной, давали инструкции в бумажном и электронном виде, инструкции эти были только общего плана, а Салман управлял, обращая внимание на мелочи и демонстрируя виртуозные навыки управления машиной. Попутно, он и сам нам рассказывал, что надо включать, опираясь уже на свой собственный опыт.

Вторым человеком по уровню управления с большим отрывом от Салмана оказался Никита: все же инженерный навык понимания дел давал о себе знать. В плане управления поездом, мы разбились на пары так, чтобы в кабине всегда сидело два человека, и распланировали вахты по пять-восемь часов, но только до зоны карантина, в карантинной зоне мы условились сократить смену до стабильных пяти часов, чтобы члены экспедиции не утомлялись сильно и могли хорошо осматривать окрестности. Первую смену отсиживали мы с Салманом. Все остальные разбрелись по поезду.

«Теперь мы остались одни, теперь нам никто не поможет», — повторял я в своей голове слова Зорина. — «В Питере на танке я кое-как добрался до центра, и сам танкист успел обратиться. А до Синевого ехать долго, несколько суток без перерыва, так ещё документы там искать, а затем возвращаться обратно. Это такой сложный путь… Получится ли у нас добраться хотя бы до Уфы?»

— Давно не водил я бичевозы⁴, — прервал Салман ход моих мыслей, едва мы выехали в московскую область. Я взглянул на него удивленным лицом, не понимая сказанных им слов. — А Зорин то, вон какой молодец. Пылесос⁵ где-то нашел с плугом⁶ цифровым. Тут тебе компьютер с монитором, все потроха видны. А вот палку кидать⁷ только через ручные механизмы, — говорил он, обращая внимание на меня, попутно проверяя, что я его слушаю. — И правильно, такой механизм лучше доверить человеку, а не автоматике.

— Это какой-то сленг машинистов? — спросил я для уточнения.

— Да, именно, — ответил он. — Порой забываю, что рядом со мной сидит не машинист. Примечательно, — вернулся он к разговору, — что самые важные компоненты — направление, тяга, тормоза — ручное, а все остальное задается с компьютера. Такое чувство, что конструктора не доверяли автоматике.

— И не зря, — подчеркнул я. — Система удобная, простая, но надежная ли? В нашей ситуации поломка такого непростого механизма будет нам дорого стоить. Мы ведь через разные опасности будем проходить, нехорошо, если системы управления пострадают от рук мутантов и выйдут из строя.

— Смеешься? — усмехнулся он. — Как, по-твоему, толпы зараженных смогут нам помешать проехать?

Ещё в Петербурге Иван Митрофанович наставлял меня, как правильно вести себя в чрезвычайных ситуациях. Он говорил, что иногда от людей надо скрывать некоторую информацию, чтобы человек не впал в ступор, в панику и не растерялся. Я подумал немного, надо ли ему говорить о том, что мир теперь населяют отнюдь не маленькие существа, гражданские люди, обычно, не знают об этом. Почесав затылок, все же я рассказал:

— Жнец может. Это чудовище не остановить обычным локомотивом, даже танки его не берут. Раньше с одним таким сталкивался в Петербурге, чуть город не уничтожил. О Жнецах многие слышали, но не многим удалось уцелеть после встречи с ним. Они заводятся в больших городах, обычно, с развитой подземной инфраструктурой, манипулируют зараженными, делают их опаснее в разы. А ещё есть летуны — мутанты глухарей, и бегуны — мутанты медведей, которые, как говорят, появились, сравнительно недавно и могут существенно повредить технику как наземную, так и воздушную. Как думаешь, почему на гражданских самолетах сейчас не летают и не перевозят грузы?

Салман о чем-то призадумался, видимо догадавшись о причине моих опасений. Некоторое время спустя, он продолжил разговор, в его голосе стали ощущаться нотки неуверенности:

— Странно, не знал, что есть ещё что-то, что может быть больше обычного человекоподобного зараженного. Кроме Жнеца, разумеется, о нем я слышал. Говорят, эти твари захватили Самару, Челябинск и многие большие города, которые долго сопротивлялись. Как ты думаешь, — спросил он меня все с той же ноткой неуверенности в голосе, — если нам по пути встретятся такие существа, мы сможем дать им отпор?

— Думаю, что нет смысла драться с ними, пока у нас есть множество обходных путей. В конце концов, что нам мешает бросить состав и пересесть на машину, а затем укрыться в лесной чаще? — спросил я товарища, однако тот замолк. — Генерал хорошо нас выдрессировал, мы самая толковая и подготовленная команда на свете, мутантам с нами не справиться, — добавил я и по-дружески похлопал Салмана по плечу, стараясь вывести его из состояния беспокойства.

— Да уж. В любом случае, если мы выжили в суровых тренировках генерала Зорина, то какая-то там карантинная зона нам точно не страшна, — добавил товарищ и снова смолк.

Лиственные и хвойные деревья, освещаемые яркими лучами дневного весеннего солнца, стремительно бежали друг за другом. Мы уезжали все дальше и дальше от центра человеческой цивилизации, приближаясь к её окраинам.

Поезд ехал небыстро: мы опасались встречи с неприятелем, старательно высматривая зараженных и прочих нехороших живых существ, которые могли нам встретиться по пути. Пару раз мы останавливались, пропуская впереди идущий транспорт в пути по одной колее, а затем продолжали движение дальше. Путь был один для всех поездов в том направлении, так что не требовалось останавливаться возле стрелки и переводить её. В крайнем случае, за человека эту работу выполняла автоматика, поскольку электричество действовало вплоть до самой Казани. Многие деревни и поселки, которые нам встречались, были абсолютно пустыми, а вот города побольше все же имели обитателей. В основном, это были бывшие до катастрофы богачи и высшее чиновничье сословие, которые не желали жить в большом перенаселенном городе. Он имели свою личную охрану, телохранителей и транспорт, потому не опасались за свою жизнь. Помимо них, в городах обитали также военные и ученые. Однако те города, в которых население было когда-то больше сотни тысяч, продолжали жить своей жизнью. Пару раз мы заезжали в такие города на нашем пути, где выпивали по чашке чая, и двигались дальше. С некоторыми военизированными обитателями городов и сел, мы встречались на остановке и спрашивали обстановку. «Все тихо и спокойно, ребят. Езжайте дальше», — был их ответ. Взамен наших вопросов, они задавали свои: «Куда едете, что делаете»? А мы и отвечали, как нас наставил Зорин: «Экспедиция Москва-Уфа». Все задающие горько и противно скорчивали свои гримасы, словно говоря нам: «У нас тут весь мир в труху, людей, техники не хватает, а им дали поезд для экспедиции». К слову, только мы с Иваном знали об истинной цели такой экспедиции, все остальные были уверены, что мы все вместе двигаемся в Уфу. И говорить об этой цели ни в коем случае было нельзя.

Во второй половине меня решил сменить Никита, ссылаясь на все те же поблажки. Несмотря на это, я с радостью вернулся в купейный вагон, пообедал, а после решил заглянуть в соседнее купе, где сидел Владимир. Остальные же участники экспедиции находились где-то в других частях состава и несли свое дежурство.

— Чем занимаешься, Володька? — спросил я у него, постучавшись у входа.

— А, это ты, — ответил он, обратив на меня внимание. — Да так, навожу небольшой порядок в вещах, — говорил он, продолжая все раскладывать по местам. — Не было времени разобрать вещички, так что буду заниматься этим сейчас, пока есть время.

— Занятие полезное, надо сказать, — заметил я. — Я вот свои пока распаковывать не буду. Ну, мало ли что.

— А я верю в нас, — подбодрил товарищ, поняв тон моих слов. — Верю, что мы доберемся до Уфы, и все будет у нас хорошо. А если необходимая вещь или инструмент под рукой окажется в нужный момент, то можно будет избежать некоторых неприятностей или спасти жизнь человека, если он пострадает.

— Не — не — не. Не надо нам таких ситуаций, — усмехнулся я саркастично.

— Да ладно, — махнул он рукой. — Главное, чтобы каждая вещь знала свое место. — Иначе, пользоваться ей будет неудобно.

— Вот и с людьми бывает также, — сказал я самому себе вполголоса, услышав ответ Смирнова.

— Что что, говоришь? — спросил он у меня, не расслышав.

— Да так. Ничего особенного.

— Вовка, ты скоро? — прибежала в купе Маша. — Там Иван ругается, что ты не на посту. И почему рацию не включил?

— Да иду, иду, — заторопился он. В одну минуту завершив свои бытовые дела, он включил рацию. Из неё сразу же зазвучал сердитый голос Ивана.

— Ой. Похоже, надо быть чуточку внимательнее, — ответил он неловко, поняв свою ошибку, а затем побежал в сторону вагона с автомобилем.

— Ты-то, я надеюсь, не будешь вещами сейчас заниматься? — спросил я у Маши.

— Не, — ответила она простодушно, — у меня они уже давно все уложены.

После кратенького разговора, я прилег и незаметно задремал. Позже, Салмана и Никиту сменили Вова с Машей, а Ваня забрался в последний вагон в пулеметное гнездо, вероятно, чтобы просто побыть в одиночестве. Можно было понять его стремление уединиться, ведь меня самого тянуло туда же.

Ближе к вечеру мы остановились возле Канаша, где нам пришлось пропустить идущий транспорт. Тридцать минут остановки рядом с военными позволило дать небольшой отдых ребятам и возможность расслабиться, и после отдыха наш поезд двинулся дальше. К этому моменту я хорошо отоспался и занял пост в вагоне с автомобилем, а Маша, место которой я занял, пошла отдыхать вместо меня.

Время близилось к вечеру. Солнце постепенно уходило за деревья и холмы на западе, освещая природу красивыми желтыми переливами света перед нами. Уже относительно недалеко от Казани, на фоне желтых вечерних красок, Никита поднял боевую тревогу.

Наш поезд постепенно приближался к пресекающей наш путь орде зараженных. Она была большой, но рассредоточенной, между зараженными было по несколько метров, но этой плотности мутантов уже было достаточно, чтобы начать беспокоиться. Опаснее в этой ситуации было больше то, что расчёт военных об их отсутствии здесь был ошибочным. «Если ошиблись один раз, ошибутся и сотню других», — промелькнуло у меня в голове. Тысячами — они шли все в одном направлении, попутно оборачивая на нас свои головы и, провожая взглядом, двигались дальше. Глядя на эту картину из щели бойницы вагона, я постоянно прокручивал слова ученых о мутантах — глухарях, которых не смогли остановить даже военные вертолеты.

Через какое-то время, наш поезд начал пересекать путь движения зараженных, и некоторые особо настырные особи попадались под колеса поезда, не осознавая опасности в лице нас. Мы не стали открывать огонь по зомби и продолжали двигаться дальше чтобы не создать больше шума и не привлечь других, более опасных, тварей.

Внезапно, из рации прозвучало сообщение от Ивана, сидевшего за хвостовым пулеметом:

— Срочно! Ребята, тут большой мутант бежит за нами. Он огромный, ребят! Мне бы, это, помощь не помешала бы.

По моей спине пошли мурашки. «Что, даже до Казани не доехали»? — мелькнули пессимистичная мысль в голове.

— Ало, вы где там? Все, открываю огонь, он нас догоняет, — добавил Иван, и прозвучали звуки выстрела. Зверь издал громкий рев.

Как самый близкий к цистерне человек, я накинул бронежилет с дополнительным запасом магазинов и вышел в стыковочный проход.

— Ребята, я на цистерну. Кто-нибудь, займите пулеметы, сядьте у бойниц и стреляйте по нему, если увидите, — оповестил я товарищей и принялся взбираться на цистерну по лестнице.

Забравшись наверх, я начал двигаться к пулемету, где сидел Иван. Товарищ, тем временем, вовсю стрелял по чудищу, которое пыталось нас догнать. Поезд несколько раз дернулся и начал ускоряться, отчего я начал сильнее держаться за приваренные поручни, но такие маневры состава не помешали мне добрался до Ивана.

Моему взору предстал большой массивный зверь, который бежал на четырех лапах и был отдаленно похож на медведя, только намного больше и свирепее, а по росту его можно было сравнить с высотой вагона. У зверя практически отсутствовала шерсть, когти были размеромс предплечье человека, а лапы казались массивными и способными смять человеческий череп. На его спине, не менее жуткой, торчали огромные позвонки в виде гребня, словно их пересадили от какого-то большого динозавра, воскресшему после стольких лет. Из раскрытой пасти, где красовались его четыре огромных клыка, текла кровавая темная жидкость, а глаза, как и у всех зараженных, сверкали красными оттенками. Зверь выглядел разозленным и на его теле немного кровоточили раны от пуль, которые оставил ему Иван, но монстра эти ранения не останавливали, и он продолжал преследовать поезд.

Я присел возле пулеметного укрепления на цистерне и открыл огонь по бегуну — именно так их и называли, если верить словам Зорина. Пули влетали в его спину, лапы, рикошетили от гребня и головы, но практически не причиняли ему никакого урона, словно улетали в молоко. Когда до чудища оставалось около пяти метров, Иван прекратил стрельбу и крикнул:

— Перезаряжаю!

— Хорошо, — ответил я, после чего оповестил остальным товарищам по рации: — Ребят, нам вдвоем не справиться. Ускорьте поезд, нас догоняют!

В этот самый момент, чудовище предприняло попытку нас достать. Для этого, оно сделало два больших прыжка и уцепилось передними лапами за верхушку цистерны, а задними за платформу, и в результате его маневра наш вагон не слабо встряхнуло, что заставило меня пошатнуться. Однако это было только начало, и зверь пополз дальше, желая расправиться с нами как можно быстрее.

Мой магазин вмиг опустел, и я зарядил его уже бронебойными пулями, поскольку был уверен, что они смогут пробить ему его шкуру. Забравшись на вершину вагона, зверь встал во весь рост и замахнулся лапой, готовясь снести дзот к чертовой матери. До этого я попытался вытащить Ваню из укрепления, но тот противился, видно, что-то задумал. И правда: он открыл огонь из перезаряженного пулемета прямо по животу и груди бегуна в тот самый момент, когда он замахнулся лапой и открыл свое пузо. Как и у медведя, у бегуна на животе было точно такое же слабое незащищенное место, лишенное жира и толстой прослойки. Монстра передернуло, он пошатнулся, и повалился назад и вбок, падая с поезда. Вагон снова пошатнулся, но на сей раз намного сильнее, и я потерял равновесие и начал падать с цистерны, не имея возможности ухватиться за что-нибудь, однако вовремя подоспевший Иван ухватил меня за руку и подтащил обратно.

— Поймал, — выкрикнул он, когда я снова оказался в безопасности.

Зверь грохнулся на спину и начал медленно вставать. Иван, вернувшись на свое место, продолжил стрелять по мутанту, также предварительно зарядив свое оружием бронебойными патронами.

— Ему конец, — решил оторвать я товарища, который все никак не мог успокоиться. — Не трать патроны, они нам нужнее. Монстру каюк, — решительно толкнул наконец его я.

Иван обратил на это внимание и, успокоившись, прекратил стрельбу.

— Ага, мертв, — молвил он. — Думаю, такого монстра так просто не убить. Но ничего, такой свинцовый дождь должен был научить его уму-разуму. Будем надеяться, за нами не увяжется.

Но события не дали мне ответить ему. Послышался звук летающей техники — военных вертолетов, вооруженных крупнокалиберными пулеметами и неуправляемыми ракетами, которые пролетели практически над нами, устремляясь в эпицентр толпы зомбированных. «Ох и жахнут сейчас, лучше укрыться», — подумал я.

Мы с Иваном вернулись в пассажирский вагон, после чего я взял ракетницу и выстрелил в воздух, чтобы уведомить о нашем присутствии на поле прострела, поскольку связаться с ними по рации у нас не получилось. Не знаю, увидели они нас или нет, но их обстрел к счастью не задел наш поезд.

Мы стояли возле окон и смотрели, как вкопанные, наблюдая за происходящим перед нами обстрелом. Вова с Машей тем временем все еще рулили поездом, но, вероятно, тоже наблюдали со своего ракурса, разинув рты. Среди зараженных, по которым стреляли вертушки, также выходили на поля и бегуны, но от крупного калибра и ракет им не было спасения. Земля, ошметки зараженных, земля и насыпи — все поднималось в воздух, и окружающее нас пространство начало заволакиваться чёрной земляной пылью. Мы уехали достаточно далеко от поля боя, когда все наконец стихло, и звуки взрывов перестали доноситься до наших ушей.

— Да, классно жахнуло, — сказал Иван с усмешкой.

— Уши заложило, ничего не слышу, — подхватил Салман. — Один свист, да и только.

— Ну ты, конечно, хитро этого бегуна, прямо по животу, по больному месту, — добавил я. — Подождать, когда он замахнется и откроет живот — это просто невероятно, какие надо иметь стальные нервы! Только будь осторожнее в следующий раз, ведь он мог снести тебя, как нечего делать.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанское, — добавил Ваня и по-дружески ударил мне в плечо.

— Кто не рискует, тот не бьет бутылки, — заключил я.

За окном стемнело, дорога стала неприветливо темной и пугающей. Но, не смотря на это, нам все чаще начали встречаться яркие прожектора, разъезды и стоящие вагоны, груженые техникой и строительными материалами. Ресурсы свозили для строительства военной базы, и мы поняли, что Казань была уже рядом. С нами связался начальник станции, сказав на какой путь мы прибываем и что надо сделать, и спустя ещё пять минут езды, наш поезд заехал на нужный путь и остановился.

— Так, леди и джентльмены, первый крупный цивилизованный город на нашем пути, — проговорил Салман с усмешкой, ступив первым на перрон.

— И последний, — протянул с беспокойством Никита, появившись следом. — В дурака? — предложил он.

— Только после хорошей трапезы и горячего чая, — протянул товарищ, скорчив гримасу от предстоящего отдыха.

— Тебе бы только пожрать, — спустился к ним Иван. — Как начнете — раздавайте на троих, я с вами.

— Значит, мы тут не при делах, да? — воскликнула Маша, подойдя к товарищам вместе с Вовой, предварительно покинув локомотив поезда. — Поговорили с рабочими — поезд наш тут до самого утра, так что можно смело топать и не волноваться.

— Здорово, — воскликнул Никита. — А где ещё наш компаньон?

— А он пошел общаться с Зориным, — ответил Иван. — Сказал, что догонит, так что пошли, — закончил он и махнул рукой.

Пока товарищи направлялись на заслуженный отдых, я отправился общаться с генералом, чтобы узнать у него новости, которые могут повлиять на наш путь, да и на миссию в целом. Неподалеку работали вышки спутниковой связи, поэтому оказавшись внутри машины, я ввел настройки в компьютер, произвел соединение со спутником и вызвал генерала на связь. Не прошло и двух секунд, как из динамиков прозвучал знакомый мне голос:

— Рад слышать тебя, — начал генерал. — Вы сейчас где находитесь?

— В Казани, Иван Митрофанович, — ответил я. — Зараженные все же нам встретились, на безопасной, с ваших слов, зоне.

— Этого я и боялся, — озадачился Зорин. — Зараженные действуют тактически, ищут слабые места в обороне, но цель у них одна. Хорошо, что авиация вовремя заметила их движение на север, там, где вы проезжали. Радует, что пока большие мутанты не лезут в наступление, а то было бы совсем худо.

— На самом деле, с ними были бегуны, и один из них чуть не убил нас на цистерне. Если бы Иван не прострелил ему в слабое незащищенное место на животе — не разговаривал бы я сейчас с вами.

— А это и не большой мутант, — успокоил меня Иван Митрофанович, — есть и побольше. Теперь я, надеюсь, ты понимаешь, что будет вас ждать в карантинной зоне?

— Догадываюсь, — молвил я с небольшим сарказмом.

— Вам повезло, что вертушки прилетели воевать с мутантами и отвлекли на себя бегунов, — продолжал генерал. — На соседнем пути несколько таким мутантов свели состав с рельсов, не выжил никто. И это даже не карантинная зона, — подчеркнул генерал. — Но военные теперь меняют свою тактику, беря под контроль все больше и больше территорий.

— Мы будем передвигаться тихо, а стрельбу открывать только при необходимости, — выговорил я, пытаясь успокоить самого себя.

— По-тихому — это хорошо, лесная чаща хорошо укроет вас. Но вот есть места, где вам проехать без визуального контакта с зараженными не получится, — решил добавить он. — Это города-призраки. В них обитают тысячи мутантов, почему-то они предпочитают ютиться именно там. Проезжайте такие города как можно быстрее и не задерживайтесь лишний раз. План действий на станции организовывайте заранее, поскольку любое промедление может закончиться плачевно.

— Хорошо, Иван Митрофанович, — кивнул я.

— И да, к сожалению, междугородние дороги сейчас завалены брошенными автомобилями, там особо не проехать. Поэтому прикидывайте ехать на поезде до самого конца своего маршрута. Да и железная дорога намного лучше сокрыта в деревьях, чем автомобильная проезжая часть.

— Буду помнить, — повторил я за ним его же слова.

— Похоже, война с мутантами — это уже не война, это вопрос выживания человеческого вида. Недалеко от Питера вскрыли большое гнездо мутантов, уничтожили и надеялись, что больше они не появятся. А они потом пришли в ещё большем количестве. Нарушаю слово, но, тем не менее, скажу, мой дорогой друг, — заговорил Зорин, заметно посерьезнев в голосе, — мы начинаем испытывать нехватку боеприпасов, продуктов питания. Заводы и технические комплексы, что сейчас производят боеприпасы и снаряжение, делают их в небольшом количестве. Мутанты с каждым днем действуют все более агрессивно и жестоко, и наши шансы на военный потенциал начинают таять. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что ваша с Иваном роль в этой экспедиции может стать решающей, если зараженные все же одолеют нас количеством.

— А что, если не будет там формулы сыворотки от заразы? Что, если все данные были стерты без возможности восстановления, и наше путешествие просто-напросто теряет всякий смысл? — спросил я генерала.

— Нет, не отчаивайся, сынок, — ответил Зорин с уверенностью в голосе. — Я твоего отца хорошо знаю, он надежно прятал свои творения, ты найдешь все ответы и, быть может, узнаешь что-то больше.

— Что, например, я могу узнать ещё?

— Это уже не ко мне. — Иван Митрофанович приостановился и перевел разговор в другое русло. — Но есть и хорошие новости. На сегодняшний день, мы возвращаем контроль на некоторых важных территориях, где находились заводы, поэтому, если все пройдет хорошо, то запустим более масштабное производство боеприпасов и техники, и дефицит получится преодолеть. Многих людей обучаем военному ремеслу, делаем из них солдат и защитников. Пока мы работаем в минус, но это только пока. Если все получится, то у нас будут хорошие показатели по производству, но повторюсь, это будет нескоро. Боюсь, мой друг, грядут ещё тяжелые времена: еды начинает не хватать, для пищевого достатка необходимы поля с посевами. Тепличных вариантов возле Москвы и Новгорода недостаточно, мы хотели бы ближе к лету отвоевать поля и засадить их пшеницей и кукурузой. Ладно, это не твои уже проблемы, иди отдыхай, следующие два-три дня будут тяжелыми для вас. И да, советую немного сменить маршрут.

— Почему? — удивился я.

— Военные сказали, что по пути вашего следования беглые преступники грабят брошенные города, на военных нападают. Это сбежавшие люди из тюрем, которые сбились в настоящую орду, и для них бронепоезд — весьма ценная добыча. Поэтому езжайте сразу на юг по направлению к Сызрани, а там поверните в сторону Самары на восток. Знаю, в Самаре крайне опасно, там поселился Жнец, но мутанты в вашем случае — не такая большая проблема, как другие люди. Мутанты не лицемерят, обманывать не станут. По карте, я надеюсь, сориентируешься?

— Одну минуту, — ответил я и развернул карту, прикидывая маршрут. Поняв новый путь, я сказал ему: — Да, сориентировался.

Мы ещё немного поболтали на нейтральные темы, затем попрощались и я отправился к друзьям.

Казань, как и Москва, ни капли не пострадала от скверны катастрофы. В городе было очень тихо и практически не было видно людей. «Вот значит, какая эта окраина цивилизации», — подумалось мне. Генерал говорил, что именно близ этого города строилась военная база. Чем она должна была быть лучше остальных? Почему именно тут решили её строить? Мне было не понятно.

Вечером в гостинице, когда все уже улеглись спать, мы немного разговорились с Никитой. Как и я, он был не особо болтливым человеком, но сегодня что-то на нас нашло:

— Понимаешь, мой друг, — говорил он, — когда в жизни ты теряешь цели, что-то вообще теряешь и не можешь уйти от этого, только путешествия и приключения помогают справиться и перестать думать об этом.

— Ну, или найти другую цель, — вынес я свое мнение. — Не будешь же ты всю жизнь куда-то ездить или пытаться словить приключения.

— А как же риск, что ты не потеряешь её снова?

— Риск есть всегда и во всем. Чтобы ты ни делал, ты все равно рискуешь что-то потерять. Без потерь нельзя обойтись, как нельзя обойтись и без ошибок. И только из-за этого нельзя бездействовать и сидеть, сложа руки, — говорил я с оптимизмом.

— Ладно, слушай… тут такое дело, — Никита потупил взгляд, будто от чего-то сильно расстроился, хотя я всегда считал его серьезным и не сгибаемым человеком. Казалось, что он хотел что-то обсудить, но, видимо, стеснялся начать разговор по теме. После небольшой паузы, он все же сказал: — Представляешь, на мобильный телефон сообщение пришло. От родителей. Что они садятся в самолет и вылетают домой. Ты знаешь, я даже не поверил сразу.

— Как это возможно? — не поверил я.

— Ну, смотри, — добавил Никита и показал мне на экране своего смартфона сообщение, которое пришло около двух часов назад.

— Что это такое? Как? — продолжал удивляться я.

— Не знаю, честно говоря. Не могу представить себе, как работают механизмы связи, но возможно какое-то запоздалое сообщение.

— Странно. Мне никаких сообщений не приходило после катастрофы — сказал я и проверил свой телефон. — Ну да, действительно нет ничего.

— Как-то это жутковато. Представь, если эти зараженные там, далеко отсюда, становятся разумными и живыми, как мы с тобой, с воспоминаниями и чувствами? Что, если они где-то там уже целые города строят, правительство свое поднимают, а от нас укрывают это?

— Если бы это было так, нас бы точно не пустили в экспедицию, — ответил я. — Скорее всего, это проявление какой-нибудь особенности работы системы связи.

— Да, точно. Похоже на то, — сказал Никита, успокаиваясь.

Мы замолкли, не зная, что говорить дальше. Но затем Никита продолжил разговор, правда, уже на совсем другую тему:

— В любом случае, мы все равно едем в Уфу, в то место, где мы сможем начать новую жизнь с чистого листа.

— Слушай, мне интересно узнать, а что там такого, чего нет в Москве или здесь, в центральной части? — спросил я с любопытством.

— Как? Ты едешь туда и даже не знаешь, зачем? — сказал Никита с усмешкой. — Ты обратил внимание, как здесь сильно не хватает еды и жилищного пространства? — спросил у меня товарищ. Я кивнул головой и он продолжил: — Так вот, ходят слухи, что там нет таких проблем, что на каждого человека приходится своя крыша над головой, проблем с пищей там тоже нет, а ещё они испытывают нехватку силы для защиты периметра и налаживания производства боеприпасов. Работы там найдется много хорошей, понимаешь? — спросил меня Никита снова, на что я опять кивнул. — Вот поэтому туда многие люди хотят попасть, устали они от выживания за кусок земли или большой порции еды. Зуб даю, после нас люди начнут большими экспедициями ездить туда, вдохновятся нашими успехами. Надоело им жить в бараках, палаточных каморках и питаться чем попало.

— По мне, это рискованная затея, — решил ответить я. — Допустим Уфа держится и охраняет периметр от незваных гостей, но что, если гостей этих будет не один или два десятка случайно забредших зараженных, а тысячи, миллионы… Эта орда без труда сможет окружить в кольцо город и попробуй давай, одолей их всех, — сказал я. — Уфа может не выстоять, а мутанты могут воспользоваться тем, что туда приедет большое число людей и просто пополнят свой, и без того огромный, отряд зомбированных.

— Ну, во-первых, в Уфе есть целый арсенал военной техники и завод по производству боеприпасов, — продолжил спор товарищ. — А во-вторых, уж не думаешь ли ты, что у зараженных есть командиры и мозги, с помощью которых они могут найти уязвимости в обороне, а не пойти стенкой на нас?

— Ты знаешь, — заговорил я, — в Питере обитал Жнец, который очень даже управлял ими. Если бы мы тогда не убили Жнеца, Питер не смог бы выстоять. Так что есть у них командиры, и командиров этих надо уничтожать в первую очередь. Без них зараженные будут слабыми и тупыми, а отсутствие силы и разума у врага — это главное преимущество перед противником, — закончил я.

Я поболтал с Никитой ещё на различные вполне нейтральные темы, а затем мы разошлись по номерам отдыхать и набираться сил, психологически готовясь к походу в карантинную зону.

Утром я поднялся одним из первых. Вечерний разговор с Никитой про пересылку сообщений не давал мне покоя: «Как же такое возможно? Либо спутник хранил всю эту информацию, либо случилось что-то ещё, чего я не знаю». Я спросил некоторых людей, были ли у них такие же истории. Да, сообщения им приходили тоже. От такого удивления они уже стали верить во всякие сверхъестественные вещи и силы, хотя это, скорее всего, дело техники, но для многих это значило очень многое.

Какое-то время, я пошатался по Казани и просто пообщался с местными. У них была одна большая цель — построить военную базу на благо защиты человечества. Складывалось впечатление, что ничего кроме строительства этой базы люди здесь больше вообще ничего не хотели: не ели, не спали, а только работали.

Казань, как выяснилось, была эвакуирована сразу же после начала катастрофы, но затем сюда пришли военные и провели большую зачистку, возвращая город под свой контроль. После командование посчитало, что здесь должен быть плацдарм для обучения и обслуживания военных сил, поскольку это место имеет хорошее стратегическое положение, а база будет самой большой из всех существующих.

Около поезда, когда все уже поднялись на ноги и были готовы ехать дальше, мы начали обсуждать дальнейший маршрут, как и рекомендовал Зорин:

— Так, друзья, планы изменились, — начал я. — Генерал Зорин попросил сменить маршрут, так как там может быть опасность совершенного другого рода — беглые преступники, которые смогли выжить в катастрофе. Сейчас они грабят брошенные города и села, и по словам генерала — серьезно вооружены. Чтобы добраться до нашей цели, нам необходимо вернуться немного назад до Зеленодольска, затем повернуть на юг и ехать до Сызрани. После реки начинается карантинная зона, но там регулярно пролетают военные и проводят операции, поэтому мы там будем отчасти в безопасности. От Сызрани же следует повернуть на восток, вот тогда мы останемся абсолютно одни, никто к нам не придет на помощь, если что-то с нами случится, поэтому…

–…будем держать ушки на макушке и следить за всем что движется, а также проверять рельсы на целостность? — перебил меня Салман, пересказав слова Зорина один к одному.

— Именно, — ответил я Салману, а затем вновь обратился ко всем, — на этом участке пути на железной дороге могут располагаться брошенные поезда или вагоны, которые нам так или иначе придется убирать и сдвигать с нашего пути. Если ситуация будем совсем аховая, то бросаем поезд и садимся в автомобиль. Он вместительный и большой, на нем доедем до Уфы, но путь на нем будет дольше и опаснее.

Один рабочий оторвал меня от диалога и поведал плохую новость, после этого мы отошли и рабочий наглядно мне продемонстрировал неисправность, а затем я вернулся и поведал участникам экспедиции:

— Друзья, у меня плохая новость. Бегун, когда залезал на цистерну, повредил её и, пока мы ехали, где-то две трети дизеля из неё вытекло. В цистерне топлива осталось всего на треть, но ничего страшного, цистерна — это аварийный запас на случай блуждания.

— Что ж, будем надеяться, трети дизеля нам хватит, — подхватил Салман.

— Слушай, я так и не могу понять — заговорил Никита, — почему зона карантинной называется? Может туда надо со средствами индивидуальной защиты соваться?

— Почему карантинная? — ответил я. — Потому что военные официально не поддерживают порядок и не гарантируют безопасность людей, попавших в эту зону. В ней много зараженных и нет средств связи с внешним миром.

В этот момент времени меня снова отвлекли:

— Ну что опять? — спросил я с ноткой раздражительности.

— Я слышал, вы в Уфу отправляетесь, — проговорил какой-то здоровяк на английском.

— Это что, американец? — проговорил Иван с небольшой брезгливость в голосе, рассматривая человека. В руках у человека была большая зеленая сумка, а одет он был в камуфлированную форму, и, вероятно, его прошлая деятельность была связана с военным делом.

— Я тоже хотел бы туда добраться, — продолжил говорить он на английском. — Не возьмете ещё одного бойца к себе в команду? Меня зовут Сэм Кларк, я когда-то жил в Америке, но за несколько лет до катастрофы был вне закона в своей стране и жил у вас, в России, — вновь проговорил он.

— Кто-нибудь понял, что он сказал? — решил уточнить Никита.

— Это действительно американец, — ответил я, поняв большинство его слов. — Хочет присоединиться к нам.

— А что он умеет? Какая у тебя подготовка, Американец? — обратился к нему Иван.

— Пять лет в спецназе морской пехоты. Двадцать одна боевая операция, — проговорил он на ломанном русском, поняв его слова.

— Все-таки могёшь немного по-нашему, — усмехнулся он. — Но боец лютый, ничего не скажешь. С таким точно не пропадешь, — обрадовался Иван. Сэм был чуточку больше и выше Ивана по габаритам, и Смольников начинал видеть в нем конкурента по силе.

— А оружие? — спросил Никита.

— Штурмовые винтовки. Но стрелял из пулемета, винтовки, водил бронетехнику.

— Ладно, Сэм, — решил спросить я уже на английском. — Если не секрет, что тебя так тянет в Уфу?

— Думаю по той же причине, что и вы — подальше от проблем центра. Ну и начать новую жизнь, разумеется, — проговорил он на своем родном языке.

Мы долго обсуждали вопрос принятия нового члена экспедиции. Многие из нас не могли владеть иностранным языком свободно, как это делали мы с Машей и Вовой, чтобы можно было спокойно переговариваться с нашим членом экипажа, но набор простых и понятных русских слов и предложений он знал хорошо. В конечном итоге мы решили не отказывать желанному путнику разделить с нами бремя путешествия, поскольку любая лишняя пара рук в таких опасных жизненных ситуациях всегда могла пригодиться.

***

Сегодня с погодой не повезло — было пасмурно, периодически лил дождь, иногда дул холодный промозглый ветер. Маша в шутку предположила, что дело близится к снегопаду.

Наш поезд покинул Казань. Товарищей зацепила моя речь — все были настороже. Поскольку они знали, что я единственный из отряда поддерживал общение с Зориным, то все мои слова воспринимали крайне серьезно. Первую смену по управлению поездом держали Салман с Никитой. Вова с Машей находились где-то в купейном вагоне, а Иван, как всегда, наслаждался одиночеством в дзоте на цистерне. Мы же с Сэмом несли дежурство в вагоне с автомобилем.

Первое время нашего путешествия, до самого Зеленого дола, я много болтал с новым членом экипажа. Мне было интересно узнать, как его занесло в Казань, да ещё и после катастрофы, что в Америке говорили после «Зацветшей резни» и как так получилось, что в Америке его стали считать предателем.

— Много всего произошло, — начал Кларк свой рассказ. — Когда у вас случилась эта «Зацветшая резня», я тогда уже офицером служил и заподозрил неладное, когда пару подводных лодок адмирал отправил к берегам Испании, будто бы на учения. Только потом выяснилось, что они через субмарины переправили в Америку чужие технологии. Как только я начал копать информацию, в ЦРУ уже давно следили за моей активностью, и вскоре, меня обвинили в измене. После побега мне потребовалось несколько перелетов между странами, пока я не оказался здесь, где меня приняли как беженца и защитили. Военные навыки и образование помогли мне хорошо устроиться в обществе, долгое время ремонтировал автомобили и преподавал в спортивной секции. После катастрофы перебрался в Казань, где немного подрабатывал, помогая в строительстве военной базы, а также тренировал остальных бойцов, да и сам собирался податься на службу. Жаль, что только языковой барьер немного сказывался на мою занятость, но это вопрос времени.

С каждым новым поворотом судьбы, я удивляюсь все больше и больше тому, как мир все-таки тесен, сколько в нем происходит событий, и все они тесно переплетаются между собой. Надеюсь, что с самим Грейстоуном, как и с его сынишкой, которые устроили мне, моей семье и другим невинным людям неприятности, мне встретиться не придется, потому что иначе мне придется перестрелять их на месте.

После Зеленодольска, мы перевели стрелки и поехали на юг. Поезд приблизился к мосту, и мы начали переезд на другую сторону реки. Как только под колесами состава оказалась твердая земля, Иван произнес по рации:

— Все, ребят. Карантинная зона.

Все ребята напрягли свое внимание и чутье, начали всматриваться в каждый куст, каждый закоулок. Мы экипировали бронежилеты, надели пояса с магазинами, и теперь в обязательном порядке договорились носить с собой один автомат, один полуавтомат, пистолет и нож.

Первое время нашего пути, особой разницы в окружении не наблюдалось. Те же опустевшие леса и луга, полуразваленные деревни и села. Изменилась лишь окружающая нас местность — она стала более равнинной и лучше просматриваемой в разные стороны. В нашем пути радовало только одно: не приходилось останавливаться на других ветках и пропускать впереди идущий транспорт.

Прошло где-то полтора часа, прежде чем мы стали подъезжать к Ульяновску — первому большому городу-призраку на нашем пути. Это были пустые, лишенные света дома и улицы, которые то и дело пересекались малочисленными зараженными. По своему опыту наблюдения за ними, я научился распознавать, что зараженные, находящиеся под влиянием жнеца, были дисциплинированы и настырны. Зараженные, которые не были под управлением, всегда были немного трусливыми и осторожными, и в Ульяновске наблюдался именно такой тип.

Мутанты ходили где-то вдалеке и к нам не приближались, больших среди них не было. По приезде на станцию началась одна их самых неприятных вещей в нашей поездке — очистка пути от поезда и включения нужных нам стрелок. Заранее договорившись о плане работы, Иван с Сэмом сошли с поезда, чтобы оперативно переключать стрелки. Никита расположился на цистерне и просматривал окружение в округ на случай, если мутанты начнут внезапную атаку.

На нашем пути располагался небольшой состав, мы протолкали его своим локомотивом до стрелки и перевели на другой путь, стараясь все делать быстро и без суеты. Отъехав назад, ребята перевели стрелки на юг и забрались обратно в поезд. Все дела мы завершили за пятнадцать минут, и двинулись дальше.

Отъехав от города, мы остановились, чтобы взять пятиминутную паузу и сменить вахту управления поездом. Теперь машинистами стали мы с Иваном.

Дома города-призрака остались позади. После Ульяновска за окном раскинулись холмы бескрайнего Поволжья. На холмах где-то вдалеке периодически и небольшими группами стали появляться зараженные, но больших среди них не появлялось. Нам часто встречались брошенные поля и луга, деревни и поселки-призраки, глядя на которые у меня создавалась атмосфера пустоты и отсутствия цивилизации.

Локомотив двигался то вверх, то вниз по мере своего движения, преодолевая один лысый холм за другим. Погода стала улучшаться, вылезло солнце, и земли Поволжья вокруг засияли красочнее.

Мы наблюдали где-то вдалеке несколько бегунов перед очередным спуском вниз, но нам повезло, и они не увязались за нами. Также несколько раз наш путь несколько раз пересекала небольшая орда зараженных, что заставляло всех членов экспедиции напрячься и заметно понервничать. Однако среди них не было больших мутантов, и обстановка в целом была вполне себе спокойной. Несмотря на такие небольшие сюрпризы на нашем пути, вся дорога до Сызрани прошла без каких-либо эксцессов и неприятностей.

Два часа спустя, недалеко от большого города-призрака, с нашим поездом на радиочастоте связались военные:

— Говорит лейтенант Татаров, есть кто-нибудь на связи? Отзовитесь, — прозвучал динамик.

— Опа, вояки засветились, — молвил Смольников.

— Как думаешь, засада? — предположил я

— Может быть, — кивнул Иван. — Возьми, ответь им, мол, экспедиция там, все дела. Узнаем, что хотят.

— Ладно, — ответил я, а затем снял рацию. — Говорит экспедиция, мы вас слышим, — ответил я.

— Где вы находитесь, куда вы направляетесь? — снова задал вопрос на той стороне. Не зная, что ответить, я взглянул на сидящего рядом Ивана, на что он молча кивнул головой, намекая на то, чтобы я рассказал о нашей цели.

— Мы едем на поезде по направлению на юг в Сызрань, далее на восток по направлению в Уфу, экспедиция «Москва — Уфа». Какое у вас задание? — закончил я.

«Что ж, если это засада, то мы хотя бы поймем это. И опять сменим маршрут?» — задался я у себя в голове вопросом. Голос на той стороне ответил:

— Зачистка сектора от зараженных и беглых преступников. Вы будете пересекать Самару? — спросил суровый мужской голос командира.

— Проездом — да, — ответил я все так же неуверенно.

— Хорошо, предлагаю пересечься и объединиться в Самаре сегодня вечером для совместной операции по уничтожения беглых преступников в Бугуруслане — городе по путивашего следования. Операция будет завтра, в ней будут совместно участвовать пехота и авиация.

— Откуда вам известно, что там располагаются преступники?

— Фотографии со спутников говорят об их наличии там. На контакт не выходят, вооружены РПГ⁸ и пулеметами, проявляют враждебность.

Я посмотрел на карту нашего маршрута и увидел, что Бугуруслан действительно лежал на пути нашего следования, но тут же углядел обходной путь и упомянул его Татарову, на что тот ответил, что обходного пути больше нет, его взорвали бандиты. Хочу я этого или нет, но проехать через Бугуруслан нам придется, либо мы будем снова менять маршрут следования, что опять замедлит время нашего прибытия в Уфу. Посовещавшись с остальными членами экипажа, мы все же согласились принять участие, не дав согласия при этом преследовать врага, а лишь добиться освобождения нашего пути.

Позже мы добрались до Сызрани, уже во второй половине дня. В городе-призраке с путями нам пришлось изрядно повозиться: их было много и не сразу было понятно, какой поведет нас, пришлось изучать карту маршрутов и направлений рельс. Пока ребята разбирали пути и переводили стрелки, мы стояли на крыше здания вокзала вместе с Никитой и осматривали окружение, чтобы вовремя оповестить товарищей, если зараженные начнут штурмовать нас. Здание вокзала было большим, и проводить осмотр с цистерны было невозможно. Зараженных было немного больше, чем в Ульяновске, но агрессию они особо не проявляли.

Поднялся небольшой ветер. Где-то в одном из прилегающих дворов громко и протяжно заскрипели качели, раскачиваемые ветром. Набежали небольшие облака, погода стала серой, но одинокие лучики пробивающегося яркого солнца ещё привносили немного позитива.

Ребята отогнали поезда, расчистили путь и… дьявол, он был поврежден так, что не проехать, не сойдя с рельсов. Нам повезло, что был ещё один путь, и, потратив ещё некоторое время, мы повторили все те же самые действия с другим путем. Мутанты продолжали заниматься своими делами, то ли целенаправленно нас игнорируя, то ли боясь. Или просто не замечали нашего присутствия.

Отъехав от города и убедившись в безопасности окружения, мы остановились, чтобы сделать паузу и отдохнуть. Пообедав на свежем воздухе, не забывая при этом об опасностях, мы двинулись дальше, по второму расчищенному пути. Сэм и Никита сменили нас надежурстве, и теперь я расположился в хвостовом дзоте на цистерне, оставаясь наедине со своими мыслями. Пулеметное гнездо в конце поезда мы прозвали местом для размышления как раз по этой всеми заметной причине.

Время перевалило за шесть, начало смеркаться. Стали часто попадаться брошенные заводы и дома, хлева, зернохранилища. Зараженных почему-то стало попадаться все меньше и меньше, стоило нам отдалиться от Сызрани. Путь иногда шел вдоль асфальтированной дороги, на которой то и дело встречались брошенные автомобили и техника. Впервые за долгое время я начал испытывать чувство успокоение и наслаждение от нашей дороги. Признаюсь, хоть вокруг и творилась катастрофа, вынудившая нас отправиться в дальний путь, мне это приключение оказалось по душе. Я стал забывать все плохое, что приключилось со мной, ведь мною двигало лишь желание ехать куда-то вдаль, под стук колес, сидя здесь, в этом поезде. Как бы я хотел сейчас вернуть всех мох погибших родных и друзей, чтобы они присоединились сейчас к нашей компании. Но, боюсь, мертвые не возвращаются, не становятся живыми, на то они и мертвые.

Оставшиеся лучики солнца только что скрылись за горизонтом, вокруг почернело. Тучи рассеивались, между их просветами начала выглядывать луна, в свете которой наблюдались все те же одиноко стоящие хлева и села. Застрекотали кузнечики, где-то в кустах засверкали маленькие желтенькие огоньки. «Светлячки», — подумал я.

«И все же», — вернулся я к своему кругу размышлений, — «Получится ли у нас с Иваном найти документы? Здесь мы на поезде защищены и в относительной безопасности. Но в Синевой не ведут железные дороги, придется где-то покидать локомотив и пересаживаться на машину, там-то и начнутся настоящие опасности нашего задания. Это глубокая карантинная зона, до ближайшей цивилизации будет больше пятисот километров, да и то, не уверен, спасет ли она от орд мутантов. Но даже не это страшно. Что, если формулы действительно окажутся бесполезными? Что, если ничего не выйдет? Смерть цивилизации? Власть нового органического вида на земле?».

Внезапно я услышал звук, отдаленно похожий на шум вертолетных винтов.

— Визуальный контакт — вертолеты военных, — проговорил Никита по рации.

Звук усиливался, а затем перешел в оглушительный грохот, и из-за холма появилась целая эскадрилья из десяти вертолетов. Они летели курсом на восток в Самару достаточно низко, вероятно готовясь к посадке. «Значит, скоро приедем», — подумал я. Среди летающих машин было три штурмовых, шесть транспортных, перевозивших солдат, и один большой грузовой вертолет, который, вероятно, вез топливо и снаряжение военных. Вертолеты улетели куда-то далеко вперед, скрывшись за холмом, и затем грохот их винтов окончательно стих.

Спустя ещё примерно тридцать минут вокруг снова стали появляться городские постройки, а помимо них ещё и зараженные, шедшие своими неизвестными путями в город. Плотность построек увеличилась, что свидетельствовало о нашем прибытии в Самару, впереди замаячил вокзал, на территории которого мы заметили разбитый военный лагерь, и наш поезд начал медленно притормаживать. Надо сказать спасибо военным, ведь они в Самаре освободили наш путь от другого состава и частично зачистили территорию от зараженных, делая наше пребывание здесь более безопасным. Военные разбили палатки прямо на перроне, предварительно убрав трупы уничтоженных зараженных, грамотно приземлили вертолеты недалеко от железнодорожного вокзала и окончательно основались здесь. Мы все весьма обеспокоились тем фактом, что военные решили разбить свой лагерь в городе, поскольку все помнили наставление генерала Зорина. Но, вероятно, у этих военных был другой опыт выживания в карантинной зоне и больше информации по поводу зараженных, что обитали здесь, поэтому мы решили довериться их выбору.

Солдат в отряде было много, порядка пятидесяти человек. Все они были хорошо экипированы и подготовлены. Перед посадкой они провели рекогносцировку местности и разузнали, что за пределами вокзала, помимо обычных зараженных обитали весьма опасные мутанты, а манера поведения этих особей говорила о наличии Жнеца в городе. Солдаты поначалу хотели вылететь за город и остановиться возле леса, но передумали, так как территория вокзала хорошо просматривалась, а в лесу не нашлось безопасных зон для посадки авиации. Десант первым же делом полностью огородил железнодорожные пути и запер все привокзальные постройки и переходы, чтобы из них никто не смог выбежать и напасть на солдат на вокзале. Затем военные расставили заграждения в виде проволоки и забора, и создали полностью безопасный и замкнутый периметр, а палатки солдаты разбили прямо внутри него и развели небольшие бездымные костры, чтобы разогреть ужин.

Главным командиром у них был Алексей Татаров — взрослый сорокалетний великан, который прошел через многие тягости жизни: потери близких, смерти друзей, разгром вокруг и война против мутантов. Он выстоял, выдержал все — по-настоящему несгибаемый человек. Но суровым он стал ещё достаточно давно, когда служил в спецназе ГРУ. В тот день он потерял всех своих сослуживцев, и на долгий месяц остался наедине с дикой природой. Его взгляд был суровым, без капли чего-то задорного и разгульного, который внушал уверенность и силу в каждого бойца, кто встречался с ним. Таких людей, как он, всегда называли прирожденными лидерами, и ради выполнения своей задачи они готовы были пойти на все.

Солдаты были рады нашему прибытию. После приглашения к совместному ужину, мы расселись вокруг одного костра и вместе с солдатами принялись за трапезу, перекидываясь небольшими и короткими словами. «Откуда и куда», — любопытствовали некоторые, но все мы как один отвечали кратко — «Экспедиция Москва-Уфа». Через какое-то время, я услышал с другого конца нашего лагеря непонятный шум и поднялся посмотреть, что там происходит.

Когда я подошел, то увидел, что кучка солдат стояли вокруг какого-то интересного явления и принялся протискиваться между вояками. Оказавшись внутри круга, я увидел, как Иван боролся с Сэмом и, причем весьма недурно. Ему никак не удавалось одолеть американца, хотя он в борьбе всегда подходил технично и с умом. Сэм был не промах и периодически переходил, и менял свои стойки, не давая Ивану возможности для маневра. Периодически, американец демонстрировал ему дыры в обороне, пробивая туда небольшими ударными порциями.

— Эй, мужики, успокойтесь! — проговорил я, пытаясь их утихомирить, однако они абсолютно никак не отреагировали на мои слова, а наоборот стали кряхтеть и бороться ещё сильнее.

— Ладно тебе, — отозвался на мои слова один из стоявших рядом солдат, — дай мужикам огонь выплеснуть, потренироваться перед боем, да и мы тоже опыта поднаберемся.

— Ах ты какой, — пробурчал Смольников, получив удар под ребро от Сэма. — А я тебя так! — добавил он и резко сократил дистанцию, а после ловким приемом повалил Сэма на спину. Тот попытался скинуть Ивана, но не получалось, так как он уже взял его на болевой и крепко прижал к земле, не давая Кларку возможности оттолкнуть его от себя и встать.

— Брейк, мужики. Молодцы, — сказал один солдат, а затем все остальные солдаты поаплодировали бойцам, пока те поднимались.

Иван поднялся сам, помог по-дружески подняться Сэму, а затем обратился ко мне:

— Вот как надо бороться, — выговорил Иван, жадно вдыхая воздух, опираясь руками на свои колени. — Хочешь верь, хочешь… не верь, но практически любой бой кончается… рукопашкой. Не зря… готовил нас твой Зорин, — закончил Иван, не в силах больше говорить. Кларк же вообще просто молчал с не менее сильной отдышкой, видно испытывая небольшую досаду от поражения.

Некоторые другие солдаты взяли с них пример и тоже стали бороться друг с другом, попутно вспоминая свои бойцовские приемы и технику.

— Береги тело, — начал говорить Сэм, немного восстановив дыхание. — Удары пропустишь — плохо. А вообще файтинг у тебя хороший, — похвалил его товарищ.

— Ладно тебе, идем уже жрать, в конце-то концов, — пробурчал голодный Иван, призывая нас к трапезе, и мы отправились за ним.

— Поберегли бы вы лучше силы перед боем, — проговорил я, пока мы шли к костру. — Сейчас перетренируетесь, завтра уставшие будете.

— Не будем, — ответил Кларк с акцентом, поняв мое беспокойство. — Это не бой, а треннинг.

— Хах, это точно, — поддержал Смольников и протянул кулак товарищу, который сразу же стукнул по нему своим. — Хороший бой, мне понравилось. Технику немного отработай и вообще молодчиком будешь, — закончил Иван, давая бойцовский совет, и похлопал его по плечу. Наконец, мы вернулись к костру и продолжили свой ужин, вновь общаясь на нейтральные темы.

При наблюдении за военными отряда Татарова, мне понравилась у них интересная философия — все солдаты имели относительную свободу. Они могли ходить куда захотят, могли ложиться спать, когда им будет угодно, разговаривали, когда хотели. Зорин однажды рассказывал мне про такие отряды дальнего действия, это были лучшие из лучших, настоящие машины для убийства. Имея такую степень свободы, солдаты не дезертировали, не страшились боя, а умереть в перестрелке считалось большой честью. В лагере все знали свое место и выполняли обязанности: одни варили гречку в полевой кухне, другие несли дозор и высматривали неприятелей, вовремя убивая одиноко забредших незваных гостей. Третьи заправляли вертолеты и осматривали их на наличие неисправностей. Самое замечательное в человеке — когда он имеет свободу и умеет ей распоряжаться, так был воспитан Татаров, так он воспитывал и других.

Некоторое время спустя лейтенант самолично осмотрел наш состав, а затем подошел ко мне и сказал:

— Вы здорово экипировали поезд: много защиты, брони, бойниц и пулеметов. А вот снаряжения у вас маловато, но ничего, наши солдаты все со своим оружием и обращаться с ним умеют как надо. — Татаров сел с нами возле костра и принялся есть, попутно описывая дальнейший план действий. Иван с Сэмом и Салман тоже подтянулись к нам, желая услышать лейтенанта, а вот Вова с Машей почему то решили немного отдалиться от нашей компании. — Судя по спутникам, сбежавшие бандиты заняли правительственные дома и территорию вокзала, хорошо оборудовали и укрепили их. Для начала, вертолетная группа нанесет удар ракетами первыми и выкурит их из зданий, затем первый и второй отряды пехоты высадятся с двух сторон и погонят их в сторону вокзала. Туда уже приедет ваш поезд, он здесь сыграет важную роль.

— Почему? — спросил я у него.

— Бандиты выработали интересную стратегию укрытия от наших вертушек после грабежей, на земле их выследить куда проще. Но в Бугуруслане бандиты укрепились основательно и засели так, что наземными отрядами без потерь их взять не получится. Ваш поезд — это настоящий танк, с большим количеством бойниц и укреплений. Мы расположим в поезде третий отряд пехоты со мной во главе, явимся мы внезапно, и пока другие отряды будут гнать их на вокзал, находясь под прикрытием авиации, мы будем встречать их и отстреливать. Тиски захлопнутся с двух сторон, и бандиты понесут максимальный урон. Следите, чтобы никто не ушел, пока все не умрут или не сдадутся, поднимая руки без оружия.

— План выглядит рискованным, — высказал свое мнение Салман. — Если бандиты вооружены РПГ и ракетомётами, что им стоит взорвать наш поезд?

— Обманочка, мой друг, — ответил ему Татаров. — Бандиты будут уверены, что мы везем им пустой поезд. В качестве взятки, так сказать. А он окажется для них полноценной ловушкой.

— Так-с, не понял, — ответил навострившийся Никита, — вы сказали им, что они получат пустой поезд? В обмен на что?

— Да, мы обещали им этот поезд, — ушел от ответа лейтенант.

— Так значит, вы уже успели решить все за нас что ли? Даже не обговорив плана действий? — снова продолжил возмущаться товарищ.

— Вот да, — подхватил Салман, — мы вроде как даже и не военные люди. И цель-то у нас, экспедиционная, так сказать, мирная. Мы-то думали, что просто прикроем со стороны ваших ребят, а вы из нас делаете бомбу замедленного действия.

— Спокойно, Салманыч, — ответил ему Иван, защищая военного товарища от нападок. — Алексей же говорил, что обходной путь был взорван, так что у нас нет другого выхода. И идея эта весьма не дурна, может хорошо сработать. Так больше шансов на выживание, да и солдатам поможем.

Ребята призадумались. Наверное, только одному Ивану и было интересно оказаться к суровой перестрелке, однако другие предпочли бы избежать такой судьбы.

Я отправился позвонить Зорину и посоветоваться с ним, но, к сожалению, связаться со спутником мне не удалось. Как и говорил генерал, до самой Уфы мы предоставлены сами себе.

Вернувшись, я продолжил ужин, попутно обсуждая насущные вопросы вместе с ребятами. Никита как любитель истории, сравнил нас сейчас с воинами Македонии перед битвой под Вавилоном, когда они много ели и отдыхали, набираясь сил перед неравным боем с многочисленными силами Персов. Мы же, в отличии от них, имели фактор неожиданности и преимущество со стороны авиации и техники, шансы на победу у нас были высокие.

Не знаю, могли ли быть похожи солдаты Татарова на решительных воинов Македонии, лично мы с ребятами переживали как самые обычные люди, ведь это будет наш первый бой с живыми людьми, а не с мутантами. С другими людьми нам пока что не приходилось воевать, разве что Сэм или Иван имели опыт в общении с ними с помощью оружия. Человек все же наиболее опасное сейчас существо на планете, даже мутанты с ним не сравнятся по уровню взаимного уничтожения.

Когда в лагере наступил отбой и все отправились спать, мне никак не удавалось уснуть: все ворочался, перебирал мысли в голове и беспокоился. «Так далеко от цивилизации и просто убить бандитов?» — прокручивал я в голове. — «Да не может быть». Примерно через час, я не выдержал и вышел наружу глотнуть свежего воздуха.

На улице было тихо и свежо. Моему взору предстали высокие здания вокзала и расположенные вдалеке высокие дома, контуры которых подсвечивались белёсым светом луны, парящей на небосводе. Пока этой луны не было на небе, стояла полнейшая темень, хоть глаз выколи. Такая темень всегда наступала в местах, отдаленных от огней больших городов, теперь эта тьма наступила и в Самаре — безлюдной и пустой. Я походил вокруг лагеря, посидел около затухающего костерка и просто поглазел вдаль. Солдаты уже давно спали, разве что сторожевые прохаживались вдоль периметра, высматривая движения зараженных. Внезапно, из-за угла палатки появился Татаров и подошел ко мне:

— Что, не спится перед боем?

— Да вот как-то не особо. Мне не понятно, что же такого сделали вам эти бандиты, что вы готовы перестрелять их в глубине карантинной зоны? И использовать нас как наживу. Непонятно мне это.

— Да, кое-что сделали, — призадумался Татаров, вероятно размышляя, давать информацию или нет. — Нашли они одну вещицу, которую не должны были найти.

— И что же это такое? Этого стоит опасаться?

— На этот вопрос мне уже не позволяют дать ответ мои полномочия, — заключил лейтенант.

— Может, это что-то опасное и, допустим, может сдетонировать или нанести ущерб всем нам, если вдруг мы случайно попадем по нему или взорвем? — начал я вытягивать у него информацию в надежде узнать или понять что-то важное. Не может же быть такое, чтобы целая вертолетная эскадра охотилась на орду беглых бандитов просто так? Да еще и в глубине карантинной зоне.

— Эх, как бы тебе сказать, парень, — начал раскалываться Татаров, попутно отводя глаза в сторону, — ядерную боеголовку они нашли. Раньше, когда тут разведка пролетала, беглые радиосигналом ультиматум бросили, что запустят ракету, если им не привезут много воды, боеприпасов, да и вообще, если не станут восславлять их и чтить. Командование посчитало угрозы реальными, вот нас и отправили ликвидировать бандитов, пока те не натворили бед. Тут мы встретили вас и предложили бандитам взятку в виде поезда. Им как раз нужен был транспорт, и они подпустят бронепоезд близко к вокзалу. Здесь мы внезапно ударим по ним, ведь они не ожидают такого маневра от нас.

— Так, одну минуту, — решил я вернуться к предыдущей теме разговора. «Если Татаров умудрился за нас решить, что делать с нашим поездом, то есть смысл полностью выудить из него всю информацию. Вдруг он ещё что задумал?». — Это как так? То есть, они просто взяли и нашли ядерную боеголовку, а потом сказали: «Вот мы здесь, возьмите нас»? — спросил я с удивлением.

— Именно так. Наверное, нашли и вскрыли шахту ядерных ракет, но я даже не знаю, как им под силу такое: шахты защищены огромными толстыми стенами и не менее толстыми стальными дверями, цифровые ключи от которых знает либо высшее руководство, либо теперь вообще никто. На самом деле, не думаю, что они вынесли боеголовки наружу. Будь у меня парочка таких штук, я бы хранил их в шахте, в безопасном для них месте, где они точно не взорвутся.

— Ладно, а как беглецы вообще спаслись после катастрофы и откуда они появились в таком количестве? Мне генерал один говорил, что севернее, у Акбаша их тоже видели. Неужели, они теперь везде?

— Вообще, когда в городах электроэнергия выключилась, в некоторых тюрьмах автоматизированная система сработала, и открылись все решетки. Бандиты повыбегали из всех тюрем, где выключилась система безопасности. После к ним стали присоединяться все те, кто считал себя противником власти, а также некоторые выжившие, которых не успели эвакуировать, — договорил Татаров и замолчал. Лишь спустя мгновения, собрав мысли в кучу, он продолжил: — Знаешь, эта операция на самом деле достаточно важна для нас. Мы даже толком и не знаем, где находится эта шахта и может ли там располагаться ещё парочка таких боеголовок. Ладно, иди спать, завтра будет сложный день.

— Товарищ лейтенант, я бы хотел просто добавить, что мы не бойцы, а простые люди. Из нас только двое воевало, а у меня так вообще, — добавил я и снял бандану с головы, демонстрируя последствия операции. — На нас не рассчитывайте, мы не спецназ и не головорезы.

— Хорошо, — добавил Татаров. — Главное — ничего не бойся и слушайся меня. В поезде займешь позицию рядом со мной, и все будет отлично, — подбодрил меня Татаров. — Остальных тоже раскидаем, чтобы не оказались в мясорубке. И да, передай своей сладкой парочке, чтобы спать ложились, а не любовались луной, а то не смогут нормально воевать, — добавил он, указав на сидевшие возле локомотива два силуэта, которых я не увидел, когда вышел.

— Не — не, их вообще подальше от перестрелок, — молвил я. — Если у нас и был опыт в перестрелках, то у них же вообще ничего.

— О них тоже не переживай. Девушку на грузовой вертолет, а вот медика расположим в локомотиве. Там, возле дизельного двигателя, много толстостенного укрытия. Когда все закончится, его услуги нам очень пригодятся. Все, хватит болтовни, — закончил он.

Я подошел к ребятам — Вове с Машей, которых Татаров как раз и назвал сладкой парочкой.

— Ребят, отправляйтесь спать, пожалуйста, завтра бой будет, вы должны выспаться.

— Но погоди, — обратилась ко мне Маша, — а если нас убьют? И это последняя наша ночь вместе?

— Все будет хорошо, ребята, — поддержал я их. — Татаров — профессиональный военный, за его спиной множество успешных операций, и он прекрасно понимает, что мы не военные и что нас не следует ставить на передовую. Я с ним поговорил на этот счет.

— А вдруг что-то пойдет не так? — заволновался Владимир. — Если честно, я бы хотел, чтобы мы поискали обходной путь.

— Риск есть всегда, — продолжил я успокаивать товарищей. — Надо понимать, что мы сейчас в карантинной зоне. И мы проделали половину пути, вы понимаете это? После Бугуруслана нам остается проехать ещё восемь часов и все, мы дома. Сейчас на нашем пути находятся бандиты. Или вы хотите вернуться назад и сделать ещё более огромный крюк? А если и там будут бандиты, а военных, что помогут нам проехать, не окажется?

Ребята ничего не ответили, а просто молча встали и отправились в вагон. За ними последовал и я, но завернул уже в свое купе. Было видно, что им не хотелось воевать с бандитами, им было страшно. На то они и мирные люди, добрые и отзывчивые. После ночной прогулки, со свежей головой, я рухнул на кровать и сразу же уснул.

***

Стояла пасмурная погода. Утром я проснулся одним из самых последних. В лагере творилась суета: солдаты в спешном темпе тушили костер, собирали вещи и снаряжение. Ко мне в купе заглянул Татаров, который являлся членом третьего отряда, находящегося сейчас в поезде. Состав в этот момент тронулся, а лейтенант заговорил со мной:

— Поздно проснулся, плохим солдатом будешь, — начал он.

— Что происходит? Почему все так заторопились? — задал я ему вопрос. В это время послышались звуки выстрелов.

— Зараженные здесь, из города идут. Проснулись, засекли нас, — договорил Татаров и указал рукой на здание, из которого толпами вываливались зараженные и направлялись к нам. — Не волнуйся, нас им уже не достать. — Поезд продолжал стремительно разгоняться, и в окне замелькало место стоянки вертолетов. Из всей эскадры не взлетела всего парочка, и когда последние солдаты уселись на своих местах, вертушки затрещали громче и поднялись в воздух. — Следующая остановка — Бугуруслан, пять часов езды от Самары.

— Что же вертушки будут все это время делать?

— Не беспокойся о них, — успокоил меня Татаров. — Они сядут недалеко от Бугуруслана, и когда мы подъедем, взлетят и приступят к выполнению своей операции.

За окном удалялись здания Самарского вокзала, а с ними и безнадежно отстающие толпы зараженных. Вертушки некоторое время покружили над поездом в ожидании нападения Жнеца, и после нашего отбытия, полетели к своей намеченной цели.

Наш поезд медленно, но верно двигался по рельсам. Сразу за городом два агрессивных бегуна погнались за нами. В этот момент времени все солдаты встали на свои посты, ожидая приказов Татарова. Когда один из них приблизился к нам слева, чтобы наброситься на купейный вагон, лейтенант отдал приказ, и по монстру просыпался настоящий град из пуль. Шквальный обстрел мигом остановил монстра, изо всех дыр, пусть даже и в защищенных местах, яростно сочилась кровь. Монстр не мог больше сражаться, и решил молча удалиться от поезда подальше. Но ранения были крайне тяжелыми и непривычными для монстра, и продолжение обстрела приговорило монстра к смерти. Второй же монстр, глядя на своего товарища, решил не связываться с нашим отрядом, и самостоятельно отдалился от нас подальше.

Все оставшиеся время мы с товарищами немного отдыхали и психологически готовились начать бой с бандитами. Теперь радовало только одно — не приходилось постоянно надзирать за окрестностями, ведь за нас эту работу выполняли военные. По пути в Бугуруслан мы несколько раз пересекались с ордами зараженных и замечали ещё группы бегунов, однако какой-либо опасности они нам не создавали.

Ожидание перед боем — когда ты сидишь и просто ждешь, что скоро что-то начнется, оказалось самым страшным в моей жизни. «Не волнуйся, у нас больше преимущества перед врагом, меньше страха — больше хладнокровного разума и спокойствия», — периодически повторял я мысли в своей голове, немного успокаиваясь.

Где-то за двадцать минут до города, мы остановились и отцепили цистерну и вагон с автомобилем, чтобы они не взорвались в случае перестрелки. После, где-то в районе обеда, мы поели и начали готовиться к бою. Салман занял место машиниста поезда как самый умелый машинист среди нас. Вова, как я и просил Татарова, укрылся в хорошо защищенной глубине локомотива, где стоял двигатель. Парочка солдат заняли свои места в кабине, чтобы прикрывать Салмана и помогать ему в управлении. Никите доверили снайперскую винтовку СВУ и позицию в хвосте вагона, чтобы тот находил и отстреливал солдат, вооруженных тяжелым оружием и РПГ. Иван и Сэм заняли места за пулеметами в купейном вагоне, где вместо прежних пулеметов Калашникова солдаты установили другие, более мощные пулеметы иностранного образца. Мы с Татаровым заняли места возле бойниц в том же купейном вагоне, сразу за мной расположились Иван и толпа солдат, другие места в вагоне с амуницией и купейном вагоне тоже заняли военные. Также они прикрывали места соединений вагонов и входы в них, чтобы не пустить бандитов внутрь поезда, когда начнется заварушка. Машу мы временно переместили в грузовой вертолет, который в бою участвовать не будет, чтобы она не пострадала.

— Береги себя, — обнялась она с Вовой. — Останься со мной, пожалуйста. Я не могу без тебя.

— Останусь, — успокаивал её Вова. — Завтра мы уже будем дома, все будет хорошо.

Мы экипировали бронежилеты и каски, запаслись магазинами и патронами, расположились на своих позициях и начали ждать.

Наш поезд медленно и уверено заезжал в город Бугуруслан, все было тихо и спокойно. Татаров дал приказ присесть и укрыться, чтобы нас не было видно из окон, чтобы бандиты были уверены в словах военного. Вскоре над нами нависла тень крытой части вокзала. С разных сторон локомотива пронеслись деревянные укрепления, за которыми располагались вооруженные группы бандитов. Они держали оружие опущенным, что могло свидетельствовать об успешной засаде. Другие бандиты медленно приближались к пока ещё движущемуся составу.

— Ха ха! — кто-то закричал снаружи, — а ведь сдержали свои слова военные.

Над головой затрещали вертушки, какое-то время они кружили и что-то разведывали, пока мы все ещё углублялись в территорию вокзала. Внезапно вертолеты нанесли ракетный удар по некоторым зданиям, в которых укрепились бандиты. Загромыхало где-то недалеко от нас, и окружающие нас бандиты резко навострились.

— Твою мать, это подстава! — снова крикнул какой-то враг.

— Что там с поездом? Пройтись по нему из пулемета? Вдруг ловушка? — предложил один из них.

Татаров приказал поезду ускоряться, на что Салман послушно и отреагировал, а затем громко выкрикнул: «Огонь!».

Штурмовые вертолеты ещё пару раз ударили из ракет и прижали пулеметным огнем противника внутри укреплений, в этот момент вертолеты с пехотой первого и второго отряда стали садиться и выгружать солдат, все шло по плану. Но в этот момент из-за смежного здания высунулись бандиты с РПГ, которых не успели зафиксировать высокоточные системы наведения штурмовых вертолетов. Бандиты залпом выстрелили по вертолетам, высаживающим первый отряд. Машины вспыхнули ярким пламенем и разлетелись в разные стороны, лишь третий вертолет из их числа остался налету, потеряв всю перевозимую пехоту в пламени взрыва. Резко поднявшись, он полетел прочь, оставляя за собой клубы черного густого дыма из-за поврежденной двигательной системы.

Расчеты военных оказались ошибочными: не все бандиты сидели в правительственных и укрепленных зданиях, некоторые, вооруженные РПГ и системой противовоздушной обороны, сидели в засаде в соседних домах более разрозненно. Авиация начала действовать незамедлительно — вертолеты открыли огонь по зданиям ракетами при первых же признаках появления там движения. Некоторые здания сразу сравняли с землей, и дальнейших выстрелов от бандитов не последовало.

Затрещали пулеметы Ивана и Сэма, автоматы солдат и СВУ Никиты открыли свой шквальный огонь. Я высунулся из укрытия и навел свой автомат через бойничную щель вагона, открывая стрельбу по бегающим из стороны в сторону бандитам. Примитивная, чуть ли не фанерная, защита бандитов, разлеталась в щепки, сами они от неожиданности были крайне дезорганизованы. Стараясь убежать и укрыться, беглые преступники раз за разом получали пули.

Территория вокзала стала стремительно пролетать перед глазами. Враги бежали врассыпную, стараясь занять позицию и перегруппироваться. Мой Калашников периодически опустошался, но ловкая рука снова отправляла заряженный магазин под брюхо автомата и передергивала затвор, расстреливая противников дальше. Однако теперь к нам стали выходить бандиты с пулеметами и РПГ, решившие побыстрее разделаться с нами. Никите не мешала высокая скорость поезда ловко снимать их из снайперской винтовкой. Позже, вероятно, получив какой-то приказ, бандиты с ракетометами отступили.

Грохот автоматов прервал громкий голос Салмана, который сообщил по динамикам и по рациям, что впереди завал, поезд пойдет на таран, поэтому всем необходимо держаться за поручни. Мы ухватились за них в меру своих возможностей. Татаров находился рядом со мной и присел, прочно держась за ручки, чтобы находиться в более устойчивом положении.

Поезд ударился в завал, его скорость резко упала, а потоми вовсе остановился. Я упал и покатился кубарем по вагону, однако Татаров схватил меня и помог мне подняться на ноги, некоторые солдаты также попадали с ног. Салман включил заднюю передачу и начал сдавать назад, чтобы отъехать.

К колесам вагона стали прилетать дымовые шашки. Вокруг поезда все заволокло дымом и неожиданно стихло, в ушах неприятно позванивало от выстрелов в перестрелке. Мы обрадовались, что бандиты испугались и побежали прочь из вокзала прямо под прицел авиации и оружия второго отряда, однако все происходило иначе. Группировки бандитов, гоняемые авиацией, укрылись на территории вокзала, придя на помощь неожиданно атакованным товарищам. И противостоять бронепоезду они посчитали более логичным действием.

С громкими криками и ором, враги толпой бросились на наш состав снова. Засверкали пули, пролетевшие сквозь щели в бойницах, громко закричал боец, не успев укрыться от обстрела. Мы снова поднялись к бойницам и продолжили вести ответный огонь по нападавшим, которых успели заметить. Какой-то лидер громким голосом призвал неприятелей, и после его речей они бросились на поезд с удвоенной силой, выбегая из дымовой завесы. Тем временем состав медленно-медленно двигался назад, набирая свои обороты, но бандитам такая скорость позволяла напрыгивать и пробираться внутрь.

— Отряд, ближний бой, — закричал Татаров. — Штык-ножи готовь!

Солдаты, как я и другие члены экспедиции, взяли прикрепленные к поясу штык-ножи и насадили их возле дула, складывая приклад автомата для лучшего маневрирования в узком пространстве поезда. Никита скрылся в глубине вагона, давая возможность профессиональным солдатам принять ближний бой, и для прикрытия взял в руки пистолет-пулемет. Все это время где-то вдалеке слышалась стрельба вертолетов, которые вели огонь и продолжали загонять всех бандитов в здание вокзала.

Бандитов становилось всё больше и больше, с громким криком, они отчаянно неслись на поезд и уже ничего не боялись. Пулеметчики поезда, включая Ивана и Сэма, перешли на беспрерывную стрельбу, но этого все равно было недостаточно. В ушах звенело и гудело от грохота, иногда я переставал слышать окружающее пространство. Все происходящее вокруг превращалось в ад — кровь, крики, звенящие над головой пули. Бандиты запрыгивали в окна вагонов, используя подручные материалы для разрушения некоторых бойниц, прыгали на входные двери и места стыка между вагонами, постепенно пробираясь внутрь.

Поезд тем временем отъезжал все дальше, разгоняясь задним ходом. Солдаты схлестнулись в ожесточенной схватке в ближнем бою, не давая бандитам возможности зажать нас, но до моей позиции они не добирались.

Один из бандитов сломал бойницу и залетел в окно между мной и Татаровым. Ни минуты не думая, я вонзил ему штык-нож в грудину, пока тот не успел подняться. Враг замер, его челюсть отвисла, а изо рта с хриплыми воплями стали вылетать кровавые брызги. Я выдернул штык-нож и меня полоснуло с ног до головы кровью убитого врага. От увиденного мне стало не по себе, тошно и одновременно страшно.

Татаров заметил это, схватил меня за плечо, повернул и сказал, глядя в глаза:

— Не спать, боец! Бой ещё идет!

Его слова подействовали на меня, словно маяк в кромешной тьме. Я снова начал мыслить и включать свою голову. В этот момент, к Татарову подобрался сзади один враг и уже был готов нанести удар, сам военный противника не видел. Я развернул автомат со штык ножом в сторону него, он сразу же понял, что за ним кто-то есть, и нагнулся, давая мне возможность пройти вперед и проткнуть противника, что я и сделал.

Солдаты дрались как львы, но бандиты брали своим количеством, нападая по несколько человек на одного солдата сразу, отчего тот не выдерживал натиска. Некоторые бандиты стреляли по сломанным окнам снаружи поезда, но, в основном, их попадания приходились на бронежилеты и средства защиты. Становилось все жарче и жарче, в глубине души я все надеялся, что когда-нибудь количество наших врагов упадет и ждал, что к нам придут солдаты второго отряда. Меня очень волновало, что в один момент какой-нибудь бандит все же выстрелит из РПГ и наш поезд полыхнет ярким пламенем.

Мы выехали за пределы дымовой завесы. Внезапно подбегающим к нам бандитам начали стрелять в спину. Это был второй отряд солдат, который пришел к нам на помощь, смыкая тиски нашей атаки. В рядах бандитов началась паника и суета, а затем они и вовсе побежали в разные стороны, игнорируя приказов.

— Куда, куда все побежали? — вскричал командующий бандитами, который засветил свое положение — он пролез в поезд и уже начинал драться с солдатами оружием ближнего боя. Путь ему преградил Никита, однако главарь с одного удара в живот отправил его в нокаут. Никите повезло, и он улетел прочь с его пути, оказавшись в относительной безопасности.

Это был здоровенный и мощный враг, который штурмовал вагон — солдаты с ним справиться не могли. Иван покинул свою пулемётную точку, усадив вместо себя солдата и, раздвигая товарищей и перешагивая через убитых, кинулся сражаться с главарем бандитов лично, когда тот уже убил двоих в ближнем бою, и вскоре, встретился с главарем лицом к лицу. Враг увидел, что Смольников был вооружен, и резко сократил дистанцию, выбивая ногой из рук его автомат. В свою очередь, Иван вмазал ударом ноги главаря, отчего тот повалился и выронил свою, но после бандит вскочил на ноги и разъяренно бросился на парня, начав рукопашный и беспощадный бой из двух мастодонтов.

Каждый из них наносил удары, намереваясь одолеть врага. Силы были примерно равны: в считанные секунды бойцы разворотили друг другу лица, разукрасили руки кровавыми красками кулачного боя и ни один не собирался отступать. Иван, навязав борьбу, вместе с противником выбил промежуточную дверь в вагоне с амуницией, и они продолжили дубасить друг друга, круша все вокруг. В какой-то момент главарь бандитов выдохся, Иван воспользовался этим, и повалил его так же, как это он сделал с Сэмом, а затем взял его на удушающий. Главарь сопротивлялся до последнего, но стальные тиски русского медведя не щадили никого. Спустя время бандит потерял сознание и вырубился, но Иван не стал его добивать, а просто оставил валяться на полу без сознания.

Поезд, оказавшись уже вне территории вокзала, остановился и снова двинулся вперед. Живой силы противника в поезде становилось все меньше и меньше, некоторые просто выпрыгивали из окон, боясь смерти от наших рук, а другие сдавались, поднимая руки вверх.

Территория вокзала снова предстала перед глазами, и поезд наконец окончательно остановился. Вокзал теперь контролировали силы военных, которые арестовывали сдавшихся в плен бандитов, и можно было с уверенностью сказать, что бой за вокзал был окончен.

Татаров вышел из вагона и глубоко вздохнул, осматривая поезд снаружи, а затем достал рацию и начал что-то говорить в неё.

Раненых солдат оказалось немного, в основном были погибшие. И погибли они, в большинстве, от ножей и тяжелых ударов в ближнем бою. Вагон был завален трупами бандитов, но среди этих трупов было немало и солдат.

Отворилась дверь локомотива, из него вышел взволнованный Владимир, а за ним и два солдата, вытаскивающих Салмана с тяжелыми ранами от пулевых ранений. Кровь лилась из-под бронежилета густым кровавым потоком, а сам парень уже был без сознания.

— Дорогу, дорогу, — говорил Вова. — Приготовьте мне место в одном купе, надо доставать пули, нужна кровь для переливания.

— Сейчас, сейчас… — сказал я и побежал бегом в вагон.

Путь мне перегородил Татаров, у которого были ещё какие-то планы на нас:

— Не спеши, боец. Разведка обнаружила вход в ракетную шахту, мне нужна твоя помощь.

— Решается жизнь моего товарища, а свободных солдат ещё много, попросите их вам помочь, — сказал я и попробовал пробиться в вагон, но без успеха.

— Солдаты вымотаны, устали. Да и боевая численность второго отряда значительно уменьшилась, а ты в бою проявил минимальную активность и сохранил силы. Идем, нам пригодится ещё твой иностранный товарищ, он то вообще только за пулеметом сидел.

— Может, вы ещё и Машу возьмете, а затем растащите нашу экспедицию по фронтам? — с нервным раздражением вымолвил я.

— Нет времени для острот! Боеголовки могут взорваться в любой момент.

— А тут может умереть мой друг! — ответил ему я.

— Вот и решай — твой друг или мы все сразу.

Я посмотрел на умирающего товарища, затем снова на Татарова, и нехотя вызвал по рации Сэма, а через три минуты, мы бегом бежали ко входу в шахту: я, Сэм, Татаров и три солдата, которые ещё остались с нами, другие отправились ловить убежавших бандитов, помогать раненым и восстанавливаться. Никита пришел в себя и остался помогать Владимиру и другим солдатам в оказании первой медицинской помощи. Честно говоря, я не хотел бросать друзей но, по словам Татарова, боеголовки могли взорваться в любой момент, так что надо было спешить.

Некоторые оставшиеся бандиты сидели в жилом здании и, завидев нас, открыли шквальный огонь. Вертолеты быстро пришли к нам на помощь и перестреляли всех обороняющихся из пулеметов — путь был свободен. Мы пробрались внутрь здания, где лежали мертвые и недобитые бандиты. Татаров начал допрашивать их и потом сразу же убивать с определенной жестокостью, что оказалось крайне неожиданным с его стороны, мы с Сэмом были шокированны от увиденного. Наконец, Татаров сказал: «За мной, вход внизу» и пошел в подвал дома, мы отправились за ним.

Путь привел нас в небольшое подвальное помещение. Командир подошел к одному из щитков, открыл его, что-то покрутил, и одна из стен внезапно приоткрылась. Прикрывая друг друга, мы прошли в образовавшийся проём и какое-то время шли по неосвещенному темному коридору, пока не оказались в любопытном помещении. Здесь горел слабый свет, светились мониторы компьютеров и прочие смежные с ними механизмы. В кресле сидел человек, направив на нас оружие, чуть правее шел коридор, который оканчивался некоторым количеством больших стальных дверей, за которыми и находились боеголовки. Мы рассредоточились в помещении, используя часть аппаратуры в качестве укрытия.

— Так-так-так, какие люди, — вдруг заговорил Татаров, — профессор Василий Карлов собственной персоной. Это именно ты и открыл ракетную шахту, ты и погонял сбежавших заключенных.

— Хех, да, это я её открыл, — сказал Карлов с усмешкой, не переставая наводить на нас оружие. — Потому что не надо было сажать человека, который работал с боеголовками и знал каждую ракетную шахту страны, каждую лазейку в её системе безопасности! Вы думали так просто можно поиметь с ученого выгоду и отправить его куда подальше? Вы надеялись, что в тюряге из меня выбьют весь мой ум? — сказал он яростно и высокомерно. — Ан нет, ошибочка вышла! Своим человеком меня посчитали, так и знай.

— Да видно, что молодец. Хотел денег, да? Хотел революции, разрушений? Вот тебе и результат, — говорил Татаров.

— Нет, я просто видел правду и говорил её другим. Все остальное додумали уже другие персоны, разве не понятно? А что касается результата… Вы обещали нам вернуться обратно в ваш мир, снять с нас все преступления, если мы предоставим вам боеголовки. И что вы сделали? Привезли обещанный поезд только для того, чтобы перестрелять нас всех?

— Ты думаешь, мы купимся на твои слова? Твои боеголовки — это инструмент твоего устрашения, и не более! Ты просто террорист, который поставил кучу жизней на кон, чтобы вернуть себе свое!

— Да неужели? — усмехнулся он. — Те люди, что вы убили, хотели начать новую жизнь, с ними были даже женщины и дети. Захотели отыграться сразу на всех картах — и боеголовки заполучить, и опасных для системы людей завалить, да? А сейчас, своими боеголовками, вы надеетесь восстановить порядок и контроль? Сейчас после всего того, что произошло во всем мире, когда вы не смогли его построить ещё до катастрофы? Когда своими действиями или бездействиями привели к зомби-апокалипсису? Проталкивали своих людей, продавали и покупали всё и всех, оставаясь при этом на свободе, а в тюрьмах оказывались мы — те, кто при жизни ничего не имели, а просто отстаивали свои права и свое место в жизни? Нет, мой друг, ничего не изменится, ничего у вас не получится, теперь наш мир играет по другим правилам.

— Я человек военный, слово чести, слава моей отчизны и безопасность простых людей для меня стоит всегда на первом месте. Я никогда не брал взятки, жил честно и исполнял свой воинский долг. А ты, как самовлюбленный бунтарь, теперь кидаешь мне свои угрозы и уверяешь, что поступил как человек, — кричал Татаров через все помещение.

— Да, ловко вы нам в спину зашли. Мы-то уже были уверены, что вы сдержите слова, что мы вернемся назад в цивилизацию на вашем бронепоезде, но нет, — сказал Карлов, пригрозив указательным пальцем, — вы были хитрее. Молодцы, одним словом! Умницы, елки! Знаешь, господин Татаров, запомни пожалуйста одну вещь: ты изменишь своё мнение по отношению к своему делу, когда встанешь на пути у кого-то действительно большого! — закончил свою речь Карлов и выпустил пару очередей по нам. Мы все пригнулись, но одна пуля угодила в ногу солдата. Ещё пуля попала в грудную пластину моего бронежилета, отчего я от неожиданности упал, но, поняв, что ущерба нет, вскочил обратно на ноги.

Татаров встал и нажал на спусковой крючок, но профессор ткнул ногой кнопку на полу, засверкали яркие вспышки свето-шумовых гранат, и все солдаты, включая меня с Сэмом, на время ослепли. Через некоторое время, когда глаза постепенно начали различать окружение, а шум в ушах проходить, мы все обнаружили, что Карлова в кресле больше не было, он убежал в тоннель и мы бегом отправились за ним в погоню. Профессор торопился, оставлял за собой открытые двери, через которые пробегали следом и мы.

Мы прошли через пару проходов, когда прогремел взрыв, и единственный туннель, по которому он ушел, завалило.

Какое-то время, мы осматривали ракетную шахту на поиски других путей, но таковых не было. Татаров вернулся в комнату с компьютерами, что-то посмотрел на экране мониторов, а потом выговорил:

— А у них, оказывается, не работал компьютер наведения, хотя ядерные заряды были на месте.

— И что же это значит? — спросил Сэм.

— Это значит, что эти боеголовки не будут летать и взрываться до тех пор, пока им не введут пароли расконсервации.

— А Карлов мог их знать? — присоединился к расспросу я.

— Карлов? Вряд ли, — добавился к разговору солдат. — Эти пароли меняют каждые полгода, а знать их могло только высшее руководство и ученый состав. Все уже давно умерли. Любой несанкционированный взлом, вскрытие или ошибка ввода пароля, — добавил солдат и изобразил руками взрыв, — бабах! Конец всему живому.

— Этот ученый сел в тюрьму больше шести лет назад за разглашение государственной тайны по поводу этих ракет, — продолжил Татаров, посмотрев на другой экран монитора, — Тоннель, по которому убежал Карлов, уходит далеко куда-то на запад и оборудован локомотивом для более быстрого передвижения. Надо изучить схему более подробно и прочесать возможные выходы из туннелей. Вот же умный, черт! — ударил он по столу.

— Ясно, хорошо, — ответил я. — Мы выполнили совместную часть операции, теперь мы едем дальше, в Уфу, — добавил я, и направился на выход вместе с Сэмом.

— Нет, так не пойдет, — остановил нас лейтенант Татаров. — Мы с вами должны поймать этого профессора. Без вашего поезда мы бы не справились и хотим дальше продолжить наземные операции на нем.

— Операцию мы выполняли только для того, чтобы освободить себе путь и помочь вам ликвидировать бандитов, мы договаривались. Этого вам было мало, и мы пошли обезвредить боеголовки, — продолжал говорить я. — А теперь мы займемся своей целью, экспедиционной, — закончил я, и мы стали уходить, но Татаров снова остановил меня.

— Хорошо, у вас есть автомобиль. Отдайте нам поезд, а сами езжайте на машине, без поезда нам не справиться.

— Товарищ Татаров, — заговорил я, постепенно зверея, — мы едем в Уфу не только для того, чтобы начать новую жизнь, у нас ещё есть исследовательская часть, ведь на кону множество жизней. Вы этого не видите, но мутанты начинают окружать наши города, они сбиваются в толпы и теснят нас! А без поезда нам, семерым участникам экспедиции, не справиться. Вокруг столько опасностей, а асфальтированные дороги завалены брошенными автомобилями, без бронепоезда нам не выжить.

— Мы не закончили нашу миссию, Карлов сбежал! — бросил мне Татаров в след, но мы к этому времени уже спешно отвернулись и ушли. Татаров злобно проводил наш уход взглядом и продолжил изучать схемы дальше.

К середине дня мы вернулись к нашему поезду, он был уже соединен с остальными своими вагонами. Возле него сидела Маша, рядом с ней находился Владимир, обнимая её одной рукой. Её глаза блестели, а лицо было страшно напуганным, Владимир же выглядел не менее напуганным, но больше расстроенным. Рядом сидел Никита и прислонял к голове мешок со льдом. И тут я вспомнил, что Салмана тяжело ранили.

— Как Салман? — начал я разговор.

Вова посмотрел на меня и отрицательно покачал головой, а потом добавил:

— Не успели. В него всадили четыре пули, мне удалось их достать, но… он потерял слишком много крови. И солдат много погибло, — сказал Владимир, а затем, встряхнув головой, продолжил снова. — Идея с поездом — полная туфта, если честно, бандиты просто нас окружили и расстреляли со всех сторон. Если бы не этот второй отряд, нас бы сейчас не было в живых, у них там серьёзное подкрепление было, как сказали солдаты. Мы больше не будем принимать участия ни в каких военных операциях, так и передай это своему другу Татарову.

— Он мне не друг, — ответил я, понимая досаду друзей. — Я и сам больше не хочу, чтобы члены экспедиции страдали.

Из поезда выглянул Иван с расквашенным лицом и начал говорить со мной:

— О, ты вернулся. А мы вот, видишь… Пострадали немного, — говорил Иван, слегка несвязным голосом из-за сильных ударов по голове. — Как очухался, погулял в округе, сверился с картами, в общем… Обманул нас Татаров, обходной путь не был взорван. Он воспользовался нашим бронепоездом, а мы могли уже быть в Уфе.

— Татаров… — сказал я звереющим голосом, — он хочет забрать у нас наш поезд, чтобы дальше на нем участвовать в своих наземных операциях.

— Нет, ну это уже верх наглости! — добавил Вова. — Погибло столько хороших ребят, наш Салман, тоже погиб, а он! И нас обманул.

Мы выгрузили снаряжение солдат из нашего поезда, тела убитых, навели небольшой порядок. Позже, мы похоронили Салмана, как самого толкового машиниста нашего поезда и просто хорошего друга. На месте могилы, мы оставили деревянный столб с полумесяцем на конце, а ниже разместили табличку с нанесенными словами: «Вечная память члену экспедиции, шедшему во благо человечества».

Солдаты же погрузили своих убитых в мешки, готовясь отвезти их на вертолете домой, в цивилизованную часть человечества.

Когда мы уже собирались уезжать, ближе к вечеру, Татаров снова нас остановил:

— Куда? Я же сказал, мы ещё не выполнили задание, — закричал он, впадая в ярость.

— Товарищ военный, вы нас обманули. Обходной путь был, и ваша авиация это знала.

— Да, обманул, — ответил спокойно Татаров, будто бы ничего особенного не произошло. — Вы бы все равно не согласились нам помочь, но зато теперь бандиты нас больше не беспокоят…

–… и хорошие ребята, — перебил я его. — Салман, наш самый толковый машинист, теперь лежит в земле! Ваши молодые солдаты, теперь тоже будут лежать в земле! Весь мир в труху, а вы людей цифрами мерите.

— Допустим, погибли люди. Да, без жертв не обойтись, но ведь теперь ядерные боеголовки не взорвутся и не будут запущены.

— А они и так бы не взорвались, господин Татаров! — повторил я слова солдата. — Для запуска системы наведения нужен специальный код, который знало только руководство, такова их особенность, разе не так?

— А как ты думаешь, кто был создателем ракет? — задал мне вопрос этот военный и после небольшой паузы добавил, — Создателем этих ракет и был Карлов. Ты думаешь, он бы не смог взломать их и запустить?

— Хорошо, вы оправдали сейчас смерть всех товарищей — нашего и ваших — вы большой молодец, ничего больше не скажешь. А теперь мы едем дальше.

— Нет! Да отдайте же нам свой поезд, у вас же машина есть. Мы бы дальше смогли штурмовать бандитские укрепления не только по воздуху, а ещё и на земле, — продолжал Татаров.

— Я уже объяснял, почему мы не можем этого сделать, — ответил я. — Вам приказали ликвидировать, а мы помогли вам, и только. У нас своя миссия и мы едем дальше!

— Ты хоть знаешь, что будет, если Карлов доберется до других ракетных шахт и что, если там тамошние боеголовки будут полностью боеспособны? А если он их запустит? — продолжал гнуть свою линию Татаров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

Тепловоз с одним-двумя пассажирскими вагонами (сленг).

5

Тепловоз ТЭП70 (сленг).

6

Пульт управление машиниста (сленг).

7

Переключить на увеличение тяги контроллер машиниста на одну позицию (сленг).

8

РПГ — Ручной противотанковый гранатомет.