Несмотря на то, что …

Артём Чурилов, 2023

Книга достаточно динамична и удерживает внимание читателя от начала и до конца повествования. Страница за страницей мы идем вслед за героями, сопереживаем им, удивляемся необычным поворотам сюжетной линии, появлению новых персонажей; пытаемся понять и предугадать, что движет героями, и что может произойти дальше. Здесь есть и человеческие чувства, и тайна, и некие библейские мотивы, и философские и психологические размышления, и детективная остросюжетность, а где-то веет мистикой, фантастикой и чем-то нереальным. Но человеческая жизнь тем и интересна, что сочетает в себе порой несочетаемое.

Посвящается Елене Огнистой

© Чурилов А, 2023

© Знание-М, 2023

Книга первая. Несмотря на то, что…

Глава 1. Странный сон

Несмотря на то, что солнце заливало даже сквозь заплаканные ресницы все глаза до самой глубины, и на то, что запахи только что распустившихся почек абрикоса, привлекая не только пчёл, стеснили дыхание своим весенним ароматом, под внешним флёром молодости и сексуальности ее походка была как по минному полю. Нет, она не пьяна. Ей просто некуда идти. И дело даже не в том, что нет конкретного места, дело скорее в том, что нет конкретного времени. Ведь то время, в которое она хотела бы уйти навсегда — недоступно. Ей и самой не хочется жить, несмотря на то, что в этом времени, не разбирая пути из-за слез, она вопреки всему жива.

Ещё неделю назад шанс вздохнуть полной грудью был для неё доступен, ещё был шанс… Он ещё был жив. И сейчас ей не хотелось жить настолько, насколько она проклинала небеса за несправедливость столь глубокой утраты. Среди таких же серых фигур, медленно бредущих с кладбища, бесполезных в своей беспомощности утешить её, она ощущала себя бесконечно одинокой. Все стало автоматическим, как у любого человека, потерявшего смысл.

— Ир, может, останешься у меня? — тихо шепнула ей на ухо рядом идущая девушка, в наряде кротко соответствующем этому «здесь и сейчас».

От этого предложения слезы хлынули новым потоком:

— Я сейчас не хочу ничего, никого, никак.

— Тебе не стоит сейчас оставаться одной, я не допущу. Давай напьемся до беспамятства, но вместе. Доверяй мне, так будет лучше, — нежно, как только может обнять подруга, прижалась к ней она, и две серых фигуры, на фоне залитого солнцем дня, вышли за ворота.

Серой чередой тянулись смазанные дни потерявшей смысл жизни. Сны, не приносящие отдыха, сливались с рутиной, выжимавшей последние силы из женщины, увядающей на глазах. Нет, она не была больна, хотя разум и терял последнюю твёрдую почву под ногами. Убеждение, которое сопровождало все эти дни, которые были «до», медленно тая, заполняло все её мысли. «Я не верю, что это конец», — говорил знакомый с самого детства внутренний голос её души. Возможно, не только мысли, но и сны стали её реальностью. В этих снах она брела по знакомым кварталам и высоткам, сворачивая привычными маршрутами, встречала тупики и кирпичные стены, бродя по безлюдным улицам мёртвого города. Города, состоявшего из двух, города её детства и города, где она стала женщиной. Только теперь это был город мертвецов. Бродила в поисках дороги домой. В поисках дома, куда придёт он, как обычно, с работы, о чем-то пошутит и вызовет в ней смех, от которого вдребезги разлетятся стекла окон. Осколки превратятся в разноцветных щебечущих птиц: жёлтых и красных, которые сплетут гнезда под крышей, звенящей от тяжёлых, разбивающихся капель дождя, падающих с бесконечной высоты теперь настолько далёкого неба. Она и сама, как птица, хотела взмыть в небеса и упасть, как капля, разбившись о его сердце. И пусть другие говорят, что ей нужно жить дальше, пусть терзают её слух избитыми фразами о том, что такова жизнь, но в своих снах она не прекращала поиск, не находя в себе сил разрушить все эти кирпичные стены. Она готова была биться о них головой, до крови…

— Проснись, Ира, проснись, — назойливым эхом донимал ее знакомый голос. В какой-то момент, бродя по пустошам своих снов, она уже забывала цель своих поисков, увлекаемая направлением, со всех сторон звучавшим: проснись!

— Где ты? Кто ты? Покажись! — наполняя гневом ставшую привычной печаль, кричала она Луне, слепящей как Солнце, Луне и звёздам. И всему потому, что теперь она ненавидела. Потому что в них нет его.

Возможно, безмолвно подчиняясь её порыву, с какого-то момента птицы перестали быть каплями дождя, а дорога к дому стала привычной, и Солнце перестало быть Луной. В какой-то момент она даже стала видеть, как он только что скрылся за дверью; слышать запах его сигарет, как будто только что он был тут. Ей даже не показалось странным оставлять для него завтрак. Так, словно он просто на мгновение скрылся из виду; так, словно совсем необязательно наблюдать за тем, как он ест. Ведь и когда он был жив, моментов, когда можно было подержать его за руку или посмотреть в его глаза, было несоизмеримо меньше, чем воспоминаний о нем живом.

Ангиома… Это слово преследовало её весь сегодняшний день. Она, даже случайно погрузившись в мысли, назвала так своего начальника, когда он к ней обратился. И оба долго не понимали что произошло.

— Простите, Иван Иванович — даже не совсем помня, как его зовут на самом деле, опустив глаза, пробормотала она.

— Что за ангиома? — сквозь гневный смешок. — Соберись уже и начни работать, не ты первая, не ты последняя, кто кого-то терял, ты — воин, мать твою…! Давай, включайся, — кинул уходя.

«Улица какая-то… ангиома и улица… Как все это связано? — сверлил её мысли вопрос весь остаток дня. Даже выйдя за ворота воинской части, погрузившись в толпу снующих по вечернему городу работяг, мамаш и малолеток, ей казалось, что она смотрит даже не на лица, она выискивает указатели названий. Вот перед взором растаяла улица Ленина, теперь тает Дзержинского, за поворотом будет Каменка. И почему-то вдруг стало казаться, что она знает все улицы, куда бы ни свернула. Ей вдруг вспомнилось, как она исходила их все, бесцельно бродя в поисках смысла. Ангиома…

Ночью невозможно уснуть. Все кажется каким-то отстраненным, каким-то путанным, даже мысли путаются. В какой-то момент ей показалось, что она не закрывает глаза, чтобы спать. Просто мыльная опера образов, плывущих перед внутренним взором.

— Проснись! — вздрогнув, услышала она. То ли жар, то ли холод заставил её вскочить с постели, как ошпаренную. Кто-то хлопнул дверью прямо в соседней комнате, да так громко, что, наверное, даже ветер не справился бы. «Неужели все это был сон, я что — дура?! — пронеслось за мгновение в голове. — Лишь страшный сон?! Он мне изменяет! Пришел опять от своих якобы друзей! Сколько ещё меня будут мучить кошмары из-за его похождений? Я ему сейчас даже вида не подам, притворюсь сонной, а завтра, когда он протрезвеет, я ему устрою».

— Ты кушать хочешь? — пробормотала она сквозь напускную сонность, идя на свет в ванной комнате, раздражаясь от того, что он опять словно глухой. Она открыла дверь и увидела перед собой худую женщину преклонных лет с большим родимым пятном красного цвета на ноге.

Ангиома!

Глава 2. Колдун

Будильник громыхнул сиреной, сливаясь с необходимостью поднять утомлённое тело с кровати во имя повседневности. Нащупав в утренних сумерках выключатель, ещё какое-то время сидела взлохмаченная и заспанная. Пятница на какой-то миг показалась серединой недели и совершенно не радовала. Очередной рабочий день сулил безрадостную перспективу быть прилежной.

Полчаса на красоту, десять минут на завтрак и вот она в переполненном троллейбусе мчится, доверившись знанию собственного внутреннего гида по пунктам маршрута, среди зевающих и досыпающих, таких же как и она. Кто-то из незнакомцев стоит, повиснув на поручне, таких ровно половина; другой сидит, ёжась от реальности, уткнувшись головой в ещё холодное стекло, или уже на бодром мотиве включился в роль и доказывает что-то кому-то по телефону. Нарастающий гул города, в который приходит новый день, впрочем, все, как и вчера, как и целую вечность, таких же вчера, слившихся с такими же завтра.

Череда показательных «доброе утро» незаметно трансформировалась в «добрый день», словно малые дети, опасаясь тихого часа, всячески отвлекаясь от неизбежно близившегося «добрый вечер». Потому что там нужно спать… Нет, все же было что-то отличительное сегодня. Столько много Ир, например. Так хотели её назвать родители, но выбрали Елену. Ругающиеся в кафе горе-любовники, позабавившие в обед: Ромео-Монтекки и Ирочка-Капулетти. Ирочка отчего-то надула губки, а вокруг неё порхал опять-таки показательный купидон, имени которого не произнесли надутые губы за соседним столом. Она никогда не понимала этих публичных любовных трагедий. Хотите выяснять отношения — сидите дома.

У официантки на бэйдже «Ирина» какая-то там «Пупкина». Кондукторша в полупустом троллейбусе — по имени Ира, согласно крику сплетницы Наташи за рулём электрического монстра, вёзшего с обеда.

«Забавно… И не думала раньше, что вокруг столько Ир. Так и я была бы сейчас какой-нибудь кондукторшей или официанткой, жила бы в какой-нибудь старой «хрущевке» с прогнившими трубами на дзержинке или ещё в каком-нибудь Богом забытом месте. Или дула бы губы в какой-нибудь неприглядной столовке. Хотя нет, губы дуть — не моё… Сказала бы ему сразу все, что думаю о нем и его глупых ухаживаниях. Недолюбливаю я этих маменькиных дон-жуанов, все они, мне кажется, лжецы. Да и папенькины тоже! Может, и в самом деле имена влияют на судьбы…».

«Следующая остановка Кутузова. Выход к центральному рынку и автовокзалу», — прошипел громкоговоритель. Да хоть Агнии Барто! А если свернуть на следующем перекрёстке направо, то следующая остановка — городское кладбище.

Резануло как ножом! «Боже, как же я не люблю кладбища! Они вызывают во мне какое-то немое оцепенение. Когда прабабушку хоронили, эти все старики вокруг, эти поминки, пирожки с повидлом. Ровненькие такие, блестящие. Брр! Каждый день тут проезжаю, скоро сниться начнёт. Надо менять маршрут, однозначно…»

Отчёты, «вордовские» документы, таблицы словно тащили Солнце своими невидимыми цепями зайти за гору Колдун. «Сегодня он какой-то грустный, весь в дымке, даже яблок не видно. Наверное, подсказывает о чем-то мне. Если в дымке, то дождь будет. Если алым цветом залит — будет ветер. Вот каким был бы мой Ромео. Как Колдун. Конкретный и мощный. Загадочный… Странное название для горы. Не представляю того, кто его дал для такой живописной горки. Выйду замуж за Колдуна и буду называть его «горкой», заставляя его обижаться дымкой или заливаться алым цветом, громоздясь насупившейся до небес глыбой на берегу моря, синего, как глаза нашей будущей дочери. А я по его реакции буду точно знать, что будет завтра…».

Глава 3. Хозяин леса

Ночь кралась с неутомимым напором, вытесняя последние лучи дня, как мутная вода, заполняя трюмы тонущего судна, вытесняет последние остатки надежды. В тишине жизни, которая ещё вся впереди, которой нужно радоваться, ей было страшно сомкнуть глаза. Последнее время ей спалось не очень. Не помня даже, с чем это связано, к ночи она готовилась весьма основательно. Необходимый набор средств, нужных для ночи, включал неизменные пункты: закрыть входную дверь на два оборота, задёрнуть все шторы, оставить свет в ванной. С собой: стакан воды, телефон, для него — зарядку. Кроме этого, примерный план отхода на случай нападения зомби, или медведя, или стука в дверь…

Знакомый квартал представлял собой безлюдную в это время суток улицу с несколькими недостроенными высотками. Заморозили стройку и людей оставили в дураках. Молодцы, справились! Неужели не существует никаких мер воздействия на этих толстосумов, которые просто сбежали, не понеся наказания? Вот тут могла бы жить семья. Сейчас бы на этом тёмном пятне, заменяющем балкон, могла бы жить белка со своими бельчатами. Собирала бы на зиму орехи и грибы, вывешивая постиранные маленькие шкурки на бельевую верёвку. Хотя где тут её натянуть, лес то широколиственный. Придётся попотеть, чтобы найти две достаточно крепкие ветки и не повредить при этом листву. Хозяину леса не понравилось, если бы тут так хозяйничали. «Хорошо, что я взяла с собой угощения. В прошлый раз я так и не спросила его, как выйти к роднику. Ведь там же, по-моему, был родник. Да, я совершенно точно это помню. Зима была. Снег лежал на удивление. И так красиво! Светло как днём. Помню, как жалась к нему от холода, а он все не умолкал о том, что знает все эти места. Как все своё детство он провёл, гуляя здесь. Так может, родник тогда просто замёрз? Замёрз… Нужно успеть до наступления ночи все у него спросить».

Впереди по тропинке лес редел, об этом можно было судить по игре света в ветвях. Там на опушке и следовало оставить угощение и дожидаться хозяина. «Сколько здесь бываю и ни разу не задавалась вопросом, как лес может так гармонично уживаться с поросшими мхом кирпичами? Сколько же лет прошло, чтобы все так заросло?». Теперь можно не подниматься по лестнице, а просто по дереву вскарабкаться.

— Привет, Ира! — сказал голос за спиной. — Принесла?

— Он что, все это время стоял сзади? — резко обернувшись, подумала она.

— Нет. Я только подошёл. Принесла?

— Да, Хозяин, тут у меня все, что ты просил. Хлеб сама испекла, вода из морозильника, прикуренная лично мной сигарета, благо остались от мужа, и красное полотенце.

— Положи на пень и слушай, — пробормотал Хозяин. — Ангиома лечится красным цветом. Прежде чем обмотать ей ногу, выдохни дым на пятно, собери и посыпь пеплом, затем обмотай красным полотенцем.

— Да, но как мне заставить её? Я её совсем не знаю. Кто она вообще и что она делает в моей ванной?

— Делала, — поправил её Хозяин. — Она тебе сама все расскажет. А мне теперь пора. Ступай и благодарю за угощения.

— Подожди! Мне нужно найти родник! Может быть, он замёрз просто, зима ведь была! — кричала она, перейдя на бег, вслед растаявшей на фоне серого города фигуре старика. — Там же всё началось!

— Проснись, Ира! — громом прогремело отовсюду. Снова этот голос. Оглядевшись вокруг, она видела только барачные постройки, где когда-то жили семьи военнослужащих. Теперь тут гуляет ветер… «Мне нужно найти родник, — думала она, распахивая скрипучие двери. — Я тут жила когда-то. Может быть, родник в моей комнате?».

«Вам новое сообщение». По вибрации она поняла, что телефон в заднем кармане. Сообщение под ником «Скорпион». Это муж. «Напишу, что ищу родник. Наверно, хочет знать, где я».

Scorpion: — Куколка, я дома. А ты там че, каво?

«До сих пор не могу разобраться с этим мессенджером», — подумала она, набирая сообщение.

Lady.Convert: — Сладкий, а я же родник пошла искать. Помнишь, куда ты меня водил, когда был жив?

Быстро спрятав телефон в карман, она прошла в зал. Направо от родительской спальни её комната. Дверь закрыта. «Там кто-то закрылся, я слышу журчание воды. Откройте! Слышите? Я не шучу. Это моя комната!». Оглядевшись, она нашла родительский подсвечник на длинной ножке. Силясь оторвать его от пола, (тяжёлый, зараза, наверное, из таких подсвечников и делают батареи отопления) она услышала, что дверь приоткрылась сама. То-то же, против наших северных сквозняков ещё ни одна дверь не устояла.

Открыв по-свойски дверь в свою комнату, она увидела странную картину. В стене её комнаты была та самая дыра, из-за которой она боялась засыпать в детстве. Почти под потолком, слева от шкафа. Журчание воды слышалось именно оттуда. «Но теперь-то мне рост позволяет заглянуть туда», — подумала она. Оценив знакомую до боли меблировку, она придвинула старый ржавый сейф прямо под дыру. «А вот сейфы уже не те, я его одной рукой, наверно, подниму», — удивляясь самой себе, она заглянула в свой детский кошмар.

Когда глаза привыкли, она смогла различить металлическую конструкцию, на подобие той, что стала последним причалом второго терминатора. Далее, в техногенном полумраке, она различила фигуру, одетую во что-то длинное, словно обёрнутое в серый пододеяльник. Неподвижно. Спиной…

«Я это уже видела! Неужели я всё-таки тогда, в детстве заглядывала уже сюда. Да, но как же я подвинула сейф, я же была совсем маленькая. Сколько мне тогда было? Да и сейфа тогда не было вроде, может у родителей в комнате стоял…»

— Здравствуй, Ира, — шепнуло ей в ухо старческое лицо.

Глава 4. Дарующая воду

Лаяла соседская собака. «Режут её что ли, сволочи! — продираясь сквозь утро, возвращались к ней первые мысли. — Заводят сначала, а потом мучают. Что в головах у этих людей?».

Сойтись с не совсем здоровым на голову мужчиной, потом понять, что это не жизнь, привести в его дом любовника, вышедшего из тюрьмы, выгнать дурака на улицу. А может это у других соседей? Вроде порядочные, машина дорогая, но что-то с ними не так. Или это горе строители слева? Но у них, вроде, нет собаки… Дальше по дороге, кажется, есть собака, но сами тихие, как и их собака…

Сколько время? Ещё минута и проснулась бы от будильника. Интересно, как это устроено? Биологические часы точные, но страшно им довериться. У самой три будильника подряд, а просыпаюсь просто для того, чтоб их за минуту до звонка выключить.

Суббота, блин! Так боялась уснуть, чтоб теперь проклинать соседей за пробуждение? Шесть утра, мне же не на работу. Ладно, пусть живут богато. Собака просто придурковатая.

«Уборка нам поможет. Всех нас спасает уборка по дому. Щас попью кофейку с шоколадкой, закину стирку», — фоном думала Лена, проверяя новые уведомления на телефоне.

«Скорпионы — наземные формы жизни. Обитают только в жарких регионах. Известно около двух тысяч разновидностей скорпионов, но яд только пятидесяти опасен для человека… Бла-бла-бла, — подумав про себя, пролистнула ленту дальше. — Ногти, волосы, пончики. Топ десяти самых резонансных долгостроев Новороссийска. Губернатор Кубани, бла-бла-бла, довести «до ума», дорожные карты… Ладно, встаю!».

Вот всё-таки странная штука — жизнь. Огромные семьи были. По десять детей, безработица. А я устала просто от того, как отделить цветное от белого и нижнее от повседневного. Прокладок не было! Как они жили? Ватой что ли? Благо, с посудой все в порядке. Пошла бы сейчас на речку как моя прабабушка, понесла бы кучу деревянных тарелок и ложек, в проточной воде бы их прополоснула. Потёрла бы илом и песком и готово. Пошла бы обратно. Прогулялась бы, пока туда — обратно, вот и обед. У меня и посуда готова. А тут, только полдесятого, а я не гуляна, и мыть особо нечего. Зимой, правда, неудобно было бы. Скользко, холодно, лёд на реке, не прогулка, а мучение. Приходишь обратно, а уже и обед прошёл, да и сил нет приготовить. Наверно, поэтому и переехали на юг.

Всё решено! К чёрту уборку! Гулять, гулять и ещё раз гулять! Светке позвоню, пусть подтягивается. Снилась мне недавно. Что-то плакали вместе… Не помню, о чем плакали, вот и вспомним заодно. А не поплачем, так посмеёмся. Уток покормим.

История памятника «Дарящая воду» напрямую связана с историей Новороссийска. До начала семидесятых годов…, — услышала обрывок речи экскурсовода, проходя мимо памятника в виде обнажённой женщины, сидящей в позе ученика, с протянутыми перед лицом ладонями. — Забавно, ни разу не была на экскурсии, сколько тут живу…»

— Алло! Свет? Все никак не запишу этот номер, ага, да! Подъезжаешь уже? Возле Кутузова. Да. Жду.

О многом говорили. В основном, конечно, про работу. Какие же, все-таки люди странные, даже на работе. Внешне и не скажешь, но капнув изнутри, особенно, если встречаются два специалиста по кадрам, то узнаёшь о людях такое, что сериалов не надо. Впрочем, где-то внутри и не удивляешься. Вот кому нужно писать сценарии для мелодрам и детективов — кадровикам. Кадры это тот самый Киев, до которого язык доведёт.

«Хорошо со Светкой! — думала она. — Так и жила бы с ней вдвоём, болтая без умолку, засыпали бы вместе и просыпались. Не было бы так пусто… Понятно, что нельзя. Что люди подумают? Эх, можно было бы в какой-нибудь универ, да с общежитием. Вдвоём бы в одной комнате поселились и болтали бы, болтали…»

— Снилась ты мне недавно, — как обычно, не дождавшись очереди, сказала Лена.

— Да ты чё? И чё там было?

— Не помню, про войну что-то. Или про смерть. Плакали чего-то или пили. Платье у тебя было такое скромное, но очень тебе шло. Обнимала меня чё-то. Утешала, что ли. Давай в кафе присядем, «закоктелимся», выходной ведь завтра, ноги устали…

Глава 5. Транзиты

Scorpion: — Спишь?

Lady.Convert: — Нет, сладкий, у меня что-то случилось с предохранителем на табельном, хлипкий стал какой-то. Разбираюсь.

Одной рукой поставила телефон на блокировку, вторую, сжимая табельный ПМ, наставила на парня лет двадцати семи. Белесый такой. На лбу — испарина.

— Ведём его! — строго кинула напарнику.

— Что я тут делаю? — фоном думала она, наблюдая, как вместо наручников парню связывали за спиной руки ремнём от пальто. — Я даже не имею права на ношение оружия. Как я сюда попала? Подъезд какой-то.

— На пятый! Там будем дожидаться оскорбленную.

— Какую оскорбленную? — не произнося вслух, думала Ира, сопровождая задержанного на последний этаж старой пятиэтажки. Почему-то ей казалось, что именно это и будет последний этаж.

«Пусть карты решают наш спор», — мысленно транслировал свои мысли парень, в которого упиралось уже три дула, прямо ей в голову. Из неоткуда появился третий участник конвоя. Девушка нагловатой наружности, с офицерскими погонами.

«Наверно это и есть оскорбленная», — думала Ира, выкладывая одну за другой карты прямо на траву.

«Стрит как минимум!», — кричал ей, предвкушающий свою победу, оппонент. Однако карты в руках весьма удачно выдали комбинацию, которой не ожидал никто, даже сама Ирина. Независимые наблюдатели подтвердили, что сильнее комбинации быть не могло, но победа не засчитана, потому что Ира не знала комбинаций.

«К слову сказать, не сильно-то и хотелось, не мои это методы», — думала она, развернувшись в сторону аптеки, и медленно удалилась.

— Вы хоть сами понимаете, насколько не логично вы назначаете цены? — возмутилась Ира, стоя уже у стеклянных витрин какой-то аптеки. — У вас напальчник с глицериновой свечей внутри стоит больше, чем целая пачка презервативов. Как вы это объясните?

— Пройдёмте со мной, я вам сейчас все объясню, — сказал прыщеватого вида парень с бэйджем.

Выйдя с ним на площадь, Ира понимала, что почему-то оставила в аптеке нижнее бельё. «Наверное, пока разбиралась с ценами так и забыла одеть белье», — думала она, следуя за парнем, одетая в лишь в зимнюю куртку на голое тело.

— Вот! Этот троллейбус идёт как раз к дому управляющего, — с видом провожающего сказал ей парень. — Приходите к нам ещё, — услышала она, уже отъезжая от остановки.

— Блин, как же неловко! Мне нужно вернуться за своим личным. Что они подумают? — подумала она, ощущая всю беспомощность своего положения. — Я уже чёрт знает куда уехала, как же мне теперь найти эту аптеку? Почему всегда так со мной?!

Сквозь нарастающее отчаяние Ира пыталась сохранить хоть каплю самообладания. «Если бы я хотя бы сохранилась перед всем этим. Хоть бы малая зацепка в памяти осталась. Мне нужно во что бы то ни стало вспомнить хоть что-нибудь: с чего все началось. Тогда бы я смогла вернуться в прошлое и переиграть эту нелепую ситуацию. Хоть что-нибудь…»

Телефон! Точно! Сообщение от мужа. «Он же мне что-то присылал», — лихорадочно открывая мессенджер, не в силах сдержать радость от своей сообразительности, вздрогнула. Нужно успокоиться, собраться, найти хоть что-нибудь на этом чертовом телефоне, нажимая на все подряд непослушными пальцами. Она вновь ощутила подкатившую панику. Хотя бы что-то.

Входящее сообщение. Медиа-файл от абонента Scorpion вспыхнул на экране как раз тогда, когда она уже легла прямо в проходе между сидениями, стараясь не выдать своей наготы, натягивая полы куртки на причинные места.

«Для того, чтобы перемещаться по сюжету происходящего, необходимо зафиксировать внимание на каком-то объекте. Для того, что бы переместиться назад, объект должен быть «до», для того, чтобы вперёд — «после». Сфокусироваться и ждать перезагрузки», — сообщалось в послании.

Не такой она представляла себе перезагрузку. Она ждала чего-то быстрого и спасительного, но вместо этого перезагрузка была похожа на ожидание смены кадра. Долгое ожидание. Долгое настолько, насколько сильно она ждала.

«Стоять! Руки за спину! Свяжи его ремнём от моего пальто, у меня что-то с предохранителем. На пятый его! Пусть генерал решает кто из них прав…»

Заседание представляло собой собрание рассевшихся на стульях вдоль стен однокомнатной квартиры. Впереди неё сидел дядька с большими погонами и говорил: «В свете имеющихся данных мы знаем, что вы расстреливали на свалке бездомных кошек. Подтверждаете ли вы эту информацию, оскорбленная?».

Сидевшая слева от неё нагловатая девушка с офицерскими погонами кивнула головой.

«Так, значит задержанный не зря хотел справедливости», — подумала Ира, ощущая растекавшееся по всему телу успокоение…

Её глаза предательски закрывались от усталости. Перенесённый стресс не давал сосредоточиться на происходящем вокруг. «Для того, чтобы переместиться по сюжету в прошлое, нужно лишь обладать хорошей памятью», — думала она, уже не сопротивляясь тёплой и липкой волне сна, безвозвратно уносившего её в темноту безвременья.

Глава 6. Воскресенье

«Последний коктейль явно был лишним, — понимала Лена, сидя на диване и с тяжёлой головой осматривая чужую квартиру. — Что вчера было? Блин, приснилась белиберда всякая».

— Я у тебя, Свет? — осторожно проговорила она в дверной проём, черневший идеальным прямоугольником. В ответ из черноты прилетело шуршание и приглушённая брань врасплох разбуженного человека.

— Упси, — подтрунивая заспанную подругу игривым взглядом, заглянула она во второй проем.

— Я, пожалуй, пойду, — подмигнула подруге Лена, явно указывая на сопящего рядом с той кавалера.

«Ну, привет, Воскресенье!» — ёжась от утренней прохлады, поздоровалась она непонятно с кем. Сама же с себя и хихикнула.

«К вам подъезжает белый «Датсун». Номер: 900 ММ», — проговорил робот из Приложения.

«Забавно, в нашем городе только магазины одежды и аптеки, — думала она, с интересом разглядывая первые этажи проплывавших мимо неё домов. — И все почему-то в центре. Кому-то нужно просто спуститься со своих бугров, а кому-то переплыть бухту, и тут уже ближе к Советов и одеться и раны залатать. А на окраинах все ходят сопливые и без одежды. Наверное, потому и сопливые, что одеваться слишком неудобно иной раз. Да и вообще, неужели у города только две потребности? Пойти толком некуда. Да и познакомиться особо не с кем — продавцы одежды и фармацевты. Хотя Светку вон это не останавливает. Лихо он её вчера грузил про глицериновые свечи. Заговор корпораций по производству презервативов. Отмывают деньги, отбираемые у лохов, верящих в существование СПИДа. Или это было не вчера?..»

«Вы достигли места назначения. Благодарим Вас за то, что воспользовались услугами, бла-бла-бла.». Ах, да, и ещё такси. Такси тоже, видать, нужно только для того, чтоб за одеждой и лекарствами ездить.

«Странно вчера как-то получилось… Может потому, что Светка более приветлива или улыбчивей чем я. Облепили её как мухи мёд, а от меня сторонились, как будто у меня кольцо на пальце. Хотя когда бы это кого особо останавливало?», — размышляла она, стоя перед зеркалом, в чем мать родила, готовясь залезть под горячую струю уже лившейся с приятным шумом воды.

«Мне кажется, наготы своей устыдилась только Ева. Адаму вообще до фонаря, особенно спьяну. Только сейчас все наоборот. Может, вопросы надо задавать модельерам, кто шьёт такие одежды из шкур… Или эти статуи. Мужика лепят прям с причиндалами, а бабе положено стесняться. То без рук слепят, то без головы, но обязательно в одежде. Может, член с яйцами вылепить проще… Какая же я вульгарная становлюсь с похмелья. А толку?..»

Весь день насмарку. Стирка и уборка, уборка и стирка. Телефон полностью заряжен и готов к интенсивному использованию: сообщила ей зелёная лампочка в уголке.

Смешно даже. Они как будто следят за мной или подслушивают мои мысли. Включила телефон, а там, вместо сообщений от поклонников, рассылки рекламы нижнего белья и скидки в аптеке «Будь Здоров». Стоило подумать и вот тебе — на! Правы в чем-то, наверно, братья Вачевски: программируемый мир вокруг, а мы лежим в своих капсулах как куколки, ждущие весны. Я уж точно жду. Апрель за окном, а моя весна так и не наступает, в отличие от Светки. Сучка крашеная и не звонит. Пилим! Входящее сообщение:

Светик: Привет =) Ну, как ты? Добралась?

Ленок: привет) сплю весь день.

Светик: я тоже;)

Конечно же, она не спала весь день. Сон хоть и полезен для здоровья и морщины разглаживает, но она от этих снов только седину себе наживает.

Смотрела какой-то там фильм. Фантастику про каких-то лазутчиков во времени. Не суть, просто фоном. Перемещались по каналам времени и крали людские судьбы. А у меня и украсть нечего. Ночь сегодня ждала особого приглашения и важничала, заставляя себя ждать. Не то, что вчера.

Глава 7. Остров

Плыли куда-то. Огромная стальная махина очаровывала своей грандиозностью. За свои четырнадцать лет такие масштабы построенных человеком машин поражали. На какой-то момент Ира даже подумала, что стала героиней фантастического романа о будущем. Если посмотреть за перила, где бурлит вода, то могло показаться, что она парит над Ниагарским водопадом. Она никогда этого не делала, но ей казалось, что вода, разбиваясь далеко-далеко внизу, бурлит именно так. Тёмная и глубокая. Хорошо, что под ногами есть опора. Подумать только, какие огромные монстры могут смотреть на неё из бездны. Они её видят, а она их нет. Жуть.

А если посмотреть вокруг, то взгляд упирается в огромную металлическую пятиэтажку, которую она прежде не видела. Обычно пятиэтажки построены из кирпичей, и они не кажутся такими огромными. Может потому, что большие окна создают эффект уменьшения, но тут окошечки были маленькими и на фоне белой громадины казались гнёздами ласточек. Только тут вместо ласточек кружили огромные чайки. Таких крупных птиц она ещё не видела. Они как птеродактили из книжек, кружили над жерлом вулкана, вокруг громадины.

«Так странно впервые оказаться на танкере. По рассказам я много об этом слышала, но чтоб самой увидеть, это конечно что-то», — думала Ира, на секунду ощутив причудливость отголосков памяти. У неё не было знакомых, которые могли бы ей рассказывать о танкерах и об огромных чайках. Создавалось впечатление, что она уже когда-то была взрослой. Женой моряка. И вот он-то и мог рассказывать, но когда это будет… Очень странное чувство вдруг сдавило горло и грудь: «Мне четырнадцать, но я хочу, чтобы это было прямо сейчас. Как же хочется замуж! Может это все и вправду переходный возраст». Ей вдруг стало так одиноко и если бы её не окрикнула Сашка из девятого Б, она бы, наверное, даже заплакала.

Странно! Она тоже тут? Наверное, билетов было не так мало, как говорила классная. Маркетинговый ход. Хотя у Сашки папа — моряк, они могут себе позволить. Может, это он мне и рассказывал…

— Что ты тут стоишь? — возбужденно протараторила Саша. — Пошли, я тебе покажу механиков. Они такие прикольные. Важные такие. Там есть один повыше, а второй пониже, но мускулистый. Тебе какого? Вон они смотри.

Взгляд Иры поймал высокого мужчину, лет двадцати восьми. На пирата похож, если бы не комбинезон. Задумчивый. Как будто понимает что-то, чего самой Ирине не положено было по возрасту.

«Та нужны мы им, две пигалицы!» — хотела было возразить она, как вдруг резкая встряска заставила её пошатнуться. Создалось впечатление, как будто литосферная плита, на которой находилась она, столкнулась с далёкими берегами. Как выброшенный на берег кит, со скрежетом и болью. Наверное, произошло что-то не предвиденное. Даже этот красавчик засуетился.

— Where are we? — крикнул он двум каким-то похожим на индейцев, но одетых почему-то в оранжевые комбинезоны, людям.

— Somewhere close to Antwerp, — ответили они ему, очевидно не успокоив его.

«Забавно, как мало нужно для того, чтобы понимать английский», — подумала Ира, вглядываясь во встревоженные лица. Один из индейцев напоминал Алладина из мультика, а второй — Кинг-Конга, только старого и маленького.

— Смотрите! Остров!

— Мы тут надолго, — подхватив под локоть Иру, сказала Сашка, уже на бегу. — Побежали, там столько интересного.

— Где?

— На острове!

Остров чем-то напоминал огромного бобра, спрятавшего голову в воду, или ежа.

— Ему бы ещё на иголки грибы и шишки, — не унималась Сашка.

Или яблоки, — подумала Ира, ощущая как темнеет в глазах… — Яблоки как на моём колдуне…

Глава 8. Она

Щебетание птиц — не такой уж и романтический момент. Они могут реально раздражать своими звуками. Они просто орут!

На какой-то момент Ира даже стала понимать, о чём они орут. Они орут о сексе. В их птичьем мире секс — это данность. Данность, отличная от понимания простой девушки. Отличная вплоть до наоборот. Вот сами судите: самка птицы выглядит невзрачно в сравнении с самцом. Самец прихорашивается, распушивает перья, сражается с другими таким же самцами. А что делает при этом самка? Просто сидит, задрав хвостик.

— Это не правильно! — сделала вывод Ира.

Её раздражали эти крики. Была бы её воля, она бы изловила их всех, сжала бы в ладони как букет разноцветных цветов, посмотрела бы на них строго и отпустила бы. Только больше не орите!

Нет, она, конечно, была намного больше разгневана, нежели её фантазия, однако внутреннее милосердие в очередной раз подвело. «Пусть живут», — думала она, совершенно не понимая собственный всплеск эмоций.

Согласно последнему указанию гида, она должна была, проснувшись, следовать по пути. Путь тоже был квестом, дескать, первое подобие тропинки, которое «ты заметишь, оказавшись на острове, станет для тебя ключом к разгадке».

«Не так уж и просто», — поняла Ира, оглядевшись.

«За тропинку я могу считать любую примятую листву. Если бы это был мой лес, я бы попросила Хозяина показать мне путь. Даже без угощений. Но, блин! Я на каком-то Богом забытом острове, жертва кораблекрушения. Я совсем одна», — почти заплакав, думала Ира.

— Принесла? — спросил голос позади.

— Принесла, Хозяюшка, как же я рада видеть тебя, родненький. Все отдам тебе.

— Всё мне не надо, — словно читая мысли, отчётливо произнёс Хозяин. — Мне нужен ответ. Что она сказала?

Как ошпарило.

— Она сказала только «здравствуй», — напрягая всю свою память, сказала Ира.

— Больше ничего?

— Ничего…

— Понятно, — произнёс незнакомец.

— Тебе не хватает осознания. Придётся работать с тобой.

Услышав это, Ира ощутила очень неприятное, но знакомое неизвестно откуда возникшее чувство несоответствия.

Дура!

Какое она имела право написать такое на лбу ребёнка!?

— Правильно мыслишь, — сказал Хозяин.

— Напитай воспоминание плотностью.

— Я маленькая девочка. Я в детском саду, все дети поют, а я не знаю слов. Я учила слова, но не запомнила. Я хочу вспомнить, но не могу.

— Дальше! — властно приказал Хозяин.

Дальше я вижу, как воспитательница нависла надо мной огромной тушей. В её руке зелёнка и спичка с ватой. Она пишет что-то на моем лбу.

— Что пишет?!

— Дура…

— Почему ты ищешь родник?

— Я не знаю! — переходя на плачь, кричала Ира в пустоту.

— Он замёрз, наверное, я не помню!!!

— Хорошо, следуй за мной.

Обернувшись, Ира увидела, как перед Хозяином расступаются заросли тропических растений. Увидела, как ему поклоняются до этого раздражавшие её птицы. Они словно вдруг начали щебетать, исцеляя.

— Куда мы идём? Мне здесь одиноко! Остановись!

— К роднику идём, — властно и спокойно ответил Хозяин, скрывшись за листвой.

Снова ощущая темноту в глазах, Ира вдруг поняла, как плохо оказаться беспомощной у всех на виду. Просто упасть навзничь, понимая, что люди испугаются её беспомощности. В тот самый миг вдруг стало ясно, что за душевное спокойствие окружающих её людей ответственна именно она.

— Я буду для вас хорошей, — умоляла она.

— Простите меня за мою гордыню, — говорила она, уже не зная кому…

— Итак! — прогремел властный голос Хозяина.

— Осознание начинается с объективности.

— В любой момент, когда ты сбиваешься с мысли, доказывая кому-то что-то, знай: ты свернула с верного пути.

— Тебе предначертано постичь всё то, чему ты противишься.

— Я не понимаю! — медленно приходя в себя, возразила Ирина.

— Все твои сопротивления являются твоим коконом. Ты как куколка, ждущая перерождения в бабочку, окутана своими сопротивлениями. Они тебя стерегут, но они же тебя и…

— Ежи еси на небеси! Почему я должен это объяснять такой дуре, скажи, Генерал? — раздражённо вспылил Хозяин.

Его образ представлял собой невысокого роста дедушку. Странность заключалась в том, что, присмотревшись в его лицо, можно было заметить то длинную, то короткую бороду; то длинный, то короткий носа; то высокий, то низкий лоб. Он и сам был то статный, то тщедушный.

— Правильно! — снова вернул её назад гром его голоса.

— Я таков, каким ты меня хочешь видеть. Твой дар в том, что видишь ты независимо от времени. Ты видишь меня всегда.

— Я не понимаю! Не пугай меня, ты же добрый!

— Она тебе всё объяснит. Я снова отправляю тебя к ней. Но знай, тебя не оправдывает то, что ты вызвала меня в свои сны. Я тут только потому, что так решил Генерал. Твой долг за тобой.

Scorpion: Как дела, куколка?

Глава 9. Понедельник

Lady.Convert: Я тут, мой сладкий! Я заблудилась на острове, мой хороший. Как же я хочу твоих объятий сейчас.

Scorpion: Следуй указаниям Хозяина. Она живет там, где находится твой покой. Найди её.

* * *

Проснувшись, Лена ощутила боль во всех суставах тела.

Ревматизм — системное воспалительное заболевание соединительной ткани с преимущественной локализацией патологического процесса в оболочках сердца. Болело у неё именно сердце. Её сердце хотело любить. Понедельник.

Стандартный набор действий не заставил себя долго ждать, печалила лишь его бессмысленность. Полчаса на красоту превратилось в сорок минут под струёй тёплой воды.

«Сегодня всё будет по-другому», — думала она, не особо доверяя захлестнувшим её разум мыслям.

Понедельники, они всегда такие. Обнуляют всё и вся. Это является своего рода предательством. Если бы не было понедельников, нам не приходилось бы вспоминать.

Существует какой-то секрет в том, как и почему люди решили дать имена дням. У нас «понедельник», а у кого-то «мандей», у других «лунес», у третьих «лунди». Понедельник, так или иначе, связан с Луной. Именно с луной Лена связывала цикличность жизни. Откуда-то она даже знала, как определить: растущая ли Луна или убывающая. Для этого нужно всего лишь подставить пальчик. Если пальчик слева от серпа, то Луна растущая, если справа, то убывающая.

Все-таки странная штука — жизнь. При всей своей индивидуальности, мы не считаем чем-то зазорным обратиться к знакам. Вот, например, сегодня, всей своей душей она хотела на природу. Просто отдохнуть. Просто деревья и тишина. Разве это не знак? Разве не ориентир? «Всю свою жизнь я делаю то, чего требуют от меня другие. Я встаю так рано, за минуту до будильника, только потому, что я должна. Это именно вы своими требованиями лишили меня отдыха. Это именно из-за вас я ненавижу ночь, не дающую мне полноценно расслабиться. Вы испортили мне мои выходные. Если бы не было понедельников, я бы выспалась наконец-таки», — так думала Лена, стоя под струёй максимально горячей воды. Женское тело обладает архи высоким порогом боли.

— Если бы можно было, я искупалась бы в кипятке, и даже вида бы не подала о том, насколько мне больно. Не подала бы, уж поверьте….

Уже на работе, Лена первым делом открыла жалюзи на окне, выходящем на запад. Именно там ждал внимания её тайный возлюбленный. Колдун. Сегодня он обычный, просто купающийся в лучах весеннего солнца. Это даже как-то раздражает. Почему у него все хорошо? Зеленеет от весны, в то время когда я настолько одинока.

В какой-то момент ей даже показалось, что она ревнует его к друзьям. Хотя, какие могут быть друзья у горы?.. Может быть, лесник какой-нибудь. Или, может быть, пограничники.

Яблоки на горе Колдун сделаны из радио-прозрачного металла. Какой же он прикольный! Весь такой знающий и могущий. Даже эти мелкие людишки сразу поняли, что именно он им и нужен, и паразитируют теперь на нем со своими ракетами. Или что там у них… Метеостанции?

Как же я хочу обнять его, и сказать: сладкий, я так люблю тебя!

Глава 10. Выбор

― Энергии у тебя настолько мало, что на данный момент тебе доступны лишь два пути вернуть свою силу, — сказал Хозяин, задумчиво восседая на пне, похожем на трон, созданный самой природой.

― Первый через воспоминания, — сказал, указывая куда-то за спину Иры. Обернувшись, она на мгновение осознала себя в своём детском сне, наблюдающей за неподвижной фигурой в саване.

— Второй через осознание, — возвращая её в настоящее, указал куда-то дальше по тропе, где среди зеленеющей листвы поблескивал на солнце ручеёк бьющего из-под земли родника.

— Однако встреча с ней неизбежна, как бы ты не пыталась отвлечься от её зова. Это не моя прихоть, я тут лишь выполняю волю Генерала.

— С кем встреча? — начиная что-то смутно понимать, спросила Ира.

Нелёгкость выбора наполняла её сердце свинцом. В одно мгновение перед её внутренним взором пронеслась череда воспоминаний так, словно сломав плотину паводком, её память хлынула и мгновенно накрыла с головой весь окружающий ландшафт. Все как будто слилось в единую картину, превратившись из сюжетов в символы и обратно. Все леса, что она посещала, стали одним лесом, так же стало и с городами. Все многообразие стало единым. Все, кроме встреченных ею людей, но вспомнить кого-то конкретного память не позволила. Стоило только попытаться и образы рассыпались, превращаясь в осколки её собственной личности.

— Я все равно ничего не смогу изменить, — хотела было крикнуть во всеуслышание Ирина, однако затопившая всё вода её памяти, сдавила и горло и грудь так, что и пошевелиться она не могла.

— Ну, почему же не сможешь? — убаюкивая, произнёс женский голос. Казалось, сам звук этого голоса одновременно погружал её в забытье и вместе с тем необычно бодрил.

— Сможешь, и ты уже делала это. Всегда делала. Таково твоё предназначение. Посмотри на меня.

Так, словно вынырнув из бездны, Ира вдруг погрузилась в кристальную тишину. Даже птицы замолкли. Оглядевшись, Ира увидела перед собой пожилую женщину, с большим родимым пятном на ноге.

— Странно, но не такая уж Вы и старая, как мне всегда казалось. Простите, — осеклась Ира, вдруг услышав, как не культурно звучала прямота её заявления.

— Оставь, это пустое, я такая, какой ты хочешь меня видеть. Это вопрос твоей личной энергии. Скоро у тебя появится шанс увидеть меня такой, какая я на самом деле. Шанс это окно в неизвестное и для таких как мы, это окно может открываться по нашему намерению, в отличие от спящих наяву. Но, всему своё время.

— Кстати, о времени. Его у нас не так уж и много. Сейчас ты собираешь все, что ты видишь, воедино, за счёт силы нашего рода, другими словами, за счёт того, что видишь меня и не сводишь глаз с моего образа. Стоит тебе отвести взгляд, твоя энергия мгновенно иссякнет, ты очень истощена. Так уже бывало и не раз, теперь ты помнишь.

— Теперь слушай и делай, что я говорю. Родимое пятно, которое ты проецируешь на мой образ, это пробой в твоей энергетике. Поэтому ты так отчаянно ищешь родник, где все началось. Родник и родимое пятно это, в некотором смысле, единый символ твоего поиска. Иногда ты ищешь родник, а иногда ищешь это пятно на ноге незнакомки. Сегодня Хозяин привёл тебя в место, где два символа сливаются воедино. И вот мы тут. Не этот ли родник ты ищешь?

Посмотрев на разделяющий её и незнакомку ручеёк, Ира вдруг увидела, как все вокруг покрывается инеем и холодным сыпучим снегом.

— Не отводи от меня взгляд!

«Если силясь вернуть взгляд обратно», — пробормотала Ира.

— Да, это он. Но кто ты?

— Я — Первоматерь. Сейчас ты видишь меня как чистую объективность. К слову сказать, все, что сейчас ты видишь вокруг и есть объективность, кроме этого пятна на моей ноге и этого ручейка. Они тут только потому, что они и есть пробой, через который утекает твоя личная сила в мир субъектов. Тебе предстоит залатать эту течь. Как и сказал Хозяин, тебе придётся выбрать путь. Если ты выбираешь воспоминания, то тебе нужно найти способ исцелить меня. Если через осознание пойдёшь, то путь твой лежит к истории, которая связывает тебя с этим замёрзшим ручьём. И в том и в другом случае тебе нужен сопровождающий. Этим пока и займись. Найди Скорпиона.

Глава 11. Алчные ящеры

Под утро Лене снились волшебные сны о магических звездолётах и тайных дверях, которые открываются, только если знать секрет. Впрочем, и эти магические причуды были наполнены какими-то «шкурными» интригами, про наследство и право первого рождения. Дочери и отцы, братья и сестры из будущего всё никак не могли поделить «шкуру неубитого медведя».

— Ничего не меняется, — думала Лена, провожая взглядом уплывающие постройки позади троллейбуса. Даже в том далёком и прекрасном люди все равно остаются жадными. Теперь понятно, почему столько закрытых дверей встречаем мы на своём пути. Поэтому мы и влачим существование от получки до получки. Возможности, которые открываются за дверьми, несовместимы с нашей жалкой жизнью. Вот сколько им надо, что им все мало? Кто нас учит мысли о том, что денег не бывает много? Воспитатели в садике? Может, родители? Правильнее было бы сказать, что денег всегда мало, но это тоже не универсальный вывод. У кого их мало, для того и верно, а у кого-то денег настолько много, что аж становится смешно. Куда они их девают? Они же где-то копятся…

Может быть, действительно прилетают ящеры с других планет и забирают эти кучи с собой, в своё алчное будущее. Там, среди ящеров, наверное, тоже существует пропасть, между богатыми и бедными. Огромная как Мариинская впадина. А может ящеры наконец-то научились жить дружно и поэтому получили власть «доить» глупых обитателей других планет.

— Следующая остановка «Проспект Дзержинского», — проговорил громкоговоритель.

— Следующая остановка «Кладбище моих амбиций», — мысленно перекривляла Лена оповещение.

«Все же было что-то другое этой ночью, — думала она, направившись в сторону работы. — Что-то манящее и зовущее».

— Срочно пора в отпуск, или замуж и декрет, не знаю, что-то нужно срочно изменить в своей жизни! Может, пойти подстричься. Под каре, или под мальчика вообще и стать лесбиянкой. Осчастливить какую-нибудь одинокую бабёнку. Нет! Там ещё хуже обстоят дела. Бабу выбрать, наверное, сложнее чем мужика. Мужик, чего уж там, смотришь: не пьёт, не курит, работает. Нет, не то, скучно, уже б давно нашла. Главное, чтоб совместимость была по гороскопу. Может, гороскоп и бабу помог бы выбрать. Рыбы, например, или Рак. Плаксивые такие были бы, утешала бы. Нет, тогда уж лучше Скорпиона, с ней не соскучишься. А ещё лучше Стрельца как Светка.

— Ну и бредятина…

Знать бы, кто мой Колдун по гороскопу, все стало бы понятно. У него, наверное, даже дня рождения нет. Всегда там был, похоже, и таких как я, уже родилось и умерло на его глазах столько, что эту кучу даже ящеры не разгребли бы.

Глава 12. Пётр Ионович

— Измены, как их принято называть в нашем обществе, это неприглядная данность даже не современности, — задумчиво продолжал психолог.

К его услугам после большого перерыва Лена обратилась сравнительно недавно. Муж, развод, работа. Надо было честно признать: не до самопознания. Те проблемы со снами в раннем совершеннолетии сейчас казались просто блажью юности. Теперь, когда она вновь осталась предоставленной сама себе, ей на память стали приходить сравнительно недавно забытые воспоминания.

— Пятнадцать лет прошло, вдруг подумалось…

— Объективно говоря, при прочих «за» или «против», мы можем говорить только о том, что эта проблематика присутствует и в ранних обществах. Если угодно, мы читаем в Илиаде о событиях Троянской войны, там, кстати сказать, события сгущались, если можно так сказать, не только вокруг мужского промискуитета. Ваша тёзка Елена, простите за сравнение, в том или ином смысле стала центром нешуточных событий.

— Нет, нет, продолжайте, пожалуйста, я согласна…

В его внешнем облике было что-то от человека, что-то от зубрилы и какая-то ощутимая холодность. Если сравнивать — то ощущение как от нагретой на солнце лягушки в руке. Нет, он не мерзкий… просто он какой-то раздражающе все понимающий. Ему что не скажи, он замучает справками. Мне даже кажется, что он глаз на меня положил. С другими он тоже так? А может, за это я ему и плачу…

— Как Вам такой символ, Елена?

— Хм, простите, какой символ?

Ещё отчество такое странное. Ионович. Его мама кому вообще дала? Библейскому Ионе, который в ките прятался?

— Вас сегодня явно одолевают мысли, Елена. Не хотели бы поделиться ими со мной?

— Простите, Пётр Ионович. Вы правы, сегодня я немного рассеяна.

— Помните, Елена, чем более открыто будет выстраиваться наше взаимодействие, тем эффективнее будет моя работа.

— Да, да, я помню. Хотите на чистоту?

— Да, хочу.

— Сейчас я думала о Вашей маме.

— В самом деле?! Любопытно. Не могли бы пояснить?

— Нет, ну не только о маме, но и о Вашем отце. Ну, в смысле правильнее было бы сказать: о Ваших родителях. Меня всегда забавляло Ваше отчество.

— Забавляло?

— Нет, ну не то, чтобы я прямо смеялась над ним, но я знаю только одно имя. Простите, всегда хотела спросить: как зовут Вашего отца?

— Моего отца зовут Иона.

— Это как в Библии, которого кит проглотил?

— Можно сказать и так. Хочу отметить Вашу осведомлённость в Библейской мифологии. Мои корни оставляют много вопросов без ответов и для меня самого. Могу лишь сказать, что мой папа был ортодоксальным евреем, а мама была из рода русских аристократов. Как бы это не казалось тривиально, но отчество мне досталось из земли обетованной, а имя из земли Гога и Магога. Однако, по долгу моей миссии, я бы хотел спросить, с чем связана Ваша сегодняшняя заинтересованность моими родителями?

— Простите, это моё любимое словосочетание «я не знаю», я не думала, почему… Вы просите открытости, я пытаюсь Вам её давать. Возможно, это моё игривое настроение, а может отчаяние, но если ваше имя и фамилию сопоставить вместе, то получится «пион». Знаете, цветок такой?

— Знаю, я, к слову сказать, отмечаю пионы в отдельную категорию цветов. Признаюсь, у моей бабушки, кроме тюльпанов и нарциссов, на грядке росли ещё и пионы, и петушки. Мне всегда было интересно, что пионы делают среди прочих цветов на грядке моей бабушки. На мой взгляд, пионы сложны…они чем-то схожи с тюльпанами, с одним лишь различием: тюльпаны способы целый месяц по утрам раскрываться и весь день принимать пчёл, а к вечеру закрываться, но не пионы… Простите, это совсем не профессионально с моей стороны. Я лишь хотел отметить, что Ваш синтез моего имени и отчества произвёл в моей душе интересную реакцию. Я вдруг вспомнил о бабушке. Однако, признаюсь Вам, я в своей работе приветствую взаимный интерактив и считаю, что психолог это не только зеркало, но ещё и спутник в тёмном лесу, если угодно. Не угодно ли вернуться к моему вопросу? Только ли причудливое сочетание моих инициалов интересует Вас сегодня?

Конец ознакомительного фрагмента.