Лицо ангела, разум киллера

Архелая Романова, 2020

Ада – девушка своенравная и умная, поэтому вечно вляпывается в различные неприятности. Когда в ее город приезжает мужчина, охваченный жаждой мести, Ада вместе с подругой пытаются извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации, однако ей ли тягаться с жестоким и красивым Матвеем, который сразу положил на нее глаз? Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Утром я потопала к Юльке. Работу в клубе подружка заканчивала в четыре утра, в пять была дома, и я, дождавшись десяти, быстренько натянула джинсы, топ и вызвала такси. По моим подсчетам, пяти часов Юльке вполне хватит для сна, однако дверь подруга открыла только после третьего звонка, рявкнув:

— Господи, в такую рань!

И скрылась в недрах квартиры. Я сняла кроссовки, и, ориентируясь на злобные причитания, пошла за ней в спальню. К слову сказать, дизайн придумывала Юлька. Каждый раз, видя ее огромную кровать с алым балдахином и ковер, имитирующий шкуру медведя, я вздрагивала и мысленно крестилась.

Юлька лежала на кровати, пялясь в потолок. Заприметив меня на пороге, махнула рукой:

— Посплю еще часик. Ты располагайся.

— А Вовчик где?

— Где-где, — усмехнулась Юлька. — На работу укатил. Он вчера у папеньки своего ночевал. Мозги ему промыли знатно, с утра уж поругались.

— Опять родители? — с сочувствием спросила я, устраиваясь на розовом пуфике. Квартира была Вовчика, что не мешало Юльке чувствовать себя тут хозяйкой. А вот отец Вовчика мою подружку сразу невзлюбил, величал ее не иначе как «бесстыжей девкой», «рыжей путаной» и «подстилкой бандитской». Со свекром Юлька вела тихую, но яростную войну, поэтому каждый визит Вовчика к родителям заканчивался знатной промывкой мозгов с той стороны и грандиозным скандалом от Юльки. Как Вовчик еще не угодил в психушку, я сама не понимала.

— Родители, мать его, — выругалась Юлька. — Чтоб его папашу разорвало!

С этими словами подружка укуталась в одеяло и замолчала, а я пошла на кухню — приготовить нехитрый завтрак и поработать на Юлькином ноуте, пока она дрыхнет. Часы показывали двенадцать дня, когда раздался дверной звонок. Метнувшись в спальню, я потянула Юльку за голую ногу.

— Вставай. Гости пришли.

— Встреть, — приказала Юлька, спрыгивая с кровати и устремляясь в ванную. Там у нее висел богатый выбор шелковых пеньюаров и халатов, глядя на которые, я начинала понимать папеньку Вовчика.

За дверью обнаружились две хмурые морды. Распахнув створку, я лучезарно улыбнулась, так, словно это был лучший день в моей жизни, и душевно пропела:

— Здравствуйте. А вы к кому?

— Завьялова Юлия здесь проживает? — осведомилась та морда, что пошире. Я кивнула. — Мы зайдем.

С легкостью потеснив меня в сторону, два мужика нагло втиснулись в прихожую, сразу заняв все пространство. За их спинами я углядела Матвея, и заулыбалась еще шире. Тут из ванной выглянула Юлька, узрела гостей и тоненько взвизгнула, трогательно прикрывая голую грудь красной шелковой тряпкой.

— Погодите, я сейчас оденусь, — запищала Юлька. Красная тряпка при этом выскальзывала из ее рук, больше открывая, чем прикрывая, Юлька ловила ее и краснела. Мужики смутились и отвели взгляды в сторону, а вот Матвей смотрел на этот цирк с усмешкой.

— Мы на кухне подождем, — сообщил он, и устремился в заданном направлении. Один из мужиков кивнул мне, и я потопала следом. К моменту, когда на кухне появилась Юлька, мы уже расселись на стульях — Матвей в центре, я — в уголке. Амбалы предпочли стоять за спиной хозяина.

— Здрасте, — заявила Юлька и закинула ногу на ногу. К слову сказать, красная тряпка оказалась коротким халатиком, и именно в нем сейчас восседала Юлька.

— Завьялова Юлия? — хмуро спросил амбал номер один. — Нас интересует несколько вопросов.

— Спрашивайте, — царственно ответила подружка. Я отвела взгляд в сторону — ей-Богу, будто перед английской королевой сидит.

— Вам знаком Бурганов Виктор Петрович?

— А как же, — удивилась Юлька. — Владелец «Шапито» и друг Рафика Анисовича.

— Так уж и друг? — попытался улыбнуться амбал, но у него плохо получилось. Матвей сидел молча, оценивающе рассматривая то меня, то Юльку.

— Ну, компаньон, — неуверенно протянула подружка. — Рафик Анисович с ним много раз по телефону разговаривал при мне. Называл другом или братом. А в чем дело?

— Виктор Петрович был убит. Выстрелом в грудь, — как ни в чем не бывало сообщил амбал.

— Боже ты мой… — охнула Юлька. — Горе-то какое.

На мой взгляд, она явно переигрывала, учитывая то, что Бурганов Юльке приходился никем. Однако амбалов Юлькины стенания впечатлили, и они расщедрились на откровения:

— Виктор Петрович каждый год в мае посещал могилу матери. Там за кладбищем небольшой лесочек, а за ним — дорога. Кто-то подъехал на машине, дождался Бурганова и выстрелил в него. Охрана догнать киллера не смогла. Но это был кто-то осведомленный о привычках Виктора Петровича.

— Ужасно, — со скорбью в голосе прошептала Юлька и покачала головой. — Что за жизнь такая…

А я спросила:

— С чего вы взяли?

— Что? — не понял амбал.

— С чего вы взяли, что убийца осведомлен о привычках Виктора Петровича? Вы же сами сказали: он каждый год ездил на могилу матери, значит, тайны из этого не делал.

Амбал растерянно посмотрел на Матвея. Тот заговорил, тщательно подбирая слова:

— У нас есть основания подозревать, что работал киллер из вашего города. Камеры засекли, как серебристая девятка с грязными номерами утром подъехала к погосту, и заехала в лесок. Через пять минут после того, как Бурганова застрелили, машина поспешно скрылась по направлению в этот город. А что касается привычек… У киллера нет столько времени следить за заказчиком. Как правило, они узнают обыденное расписание: место работы, дом. Кто-то сообщил убийце, что в тот день Бурганов непременно приедет на кладбище. И его ждали.

Юлька заохала, проникнувшись столь умными заключениями, а я с ехидцей поинтересовалась:

— Так что ж вы киллера не ищете? Машину знаете, думаю, проверить таких тачек в нашем городе наберется немного.

— Нам нужен не только парень, умеющий стрелять, но и заказчик, — грубо ответил Матвей. — А машины уже проверили. Девятку угнали ночью перед убийством, а потом бросили около города.

Я замолчала, а амбал продолжил вести беседу с Юлькой.

— О чем Рафик Анисович разговаривал с Виктором Петровичем? Вы сказали, что слышали их разговоры.

— Ну, про дела и так далее. Бывает, просто о жизни трепались. Разве ж я вспомню?

— В последнюю неделю Рафик Анисович разговаривал с Виктором Петровичем?

— Не помню, — пискнула Юлька и уставилась на ноги. По ней было понятно, что врет, безбожно врет. Амбалы тоже это поняли, переглянулись, потом первый дружелюбно сказал:

— Юлия, вам лучше не врать. Мы люди нервные, всяко может случиться. Давайте еще раз.

— Разговаривал, — затрепетала Юлька. — Ругались они. Что-то о деньгах говорили, я слышала, что Рафик Анисович кричал: «Да прослежу я, не волнуйся! Разве я когда-нибудь тебя подводил?».

— А еще что?

— А потом, — Юлька сглотнула и чуть тише добавила: — Потом Рафик Анисович кому-то позвонил и сказал: «Пора это заканчивать. Надоел он мне, подозревает что-то».

— Прямо так и сказал? — оживились амбалы. Юлька покосилась в сторону и промямлила:

— Ну, может, не слово в слово, но смысл я передала.

Амбалы вопросительно посмотрели на Матвея. Тот слушал Юлькину речь с отстраненным видом, словно все происходящее его ни капли не волновало.

— Матвей… — пробасил амбал номер два. — Что скажешь?

— Вот что, — заговорил Матвей, оторвав взгляд от окна и уставившись на Юльку. Подруга тут же съежилась и испуганно вздрогнула. — О нашем разговоре никто знать не должен. Это понятно?

Юлька закивала с видом дурочки.

— И второе, — продолжил Матвей, вставая. — Если ты мне соврала, найду и убью.

Он сказал это с легкой улыбкой, как бы шутя, но я сразу поверила: и вправду убьет. Что-то такое было в его глазах, что не давало сомневаться в угрозе. Юлька побледнела и тут же перекрестилась.

— Я вам правду сказала… Честное слово. Зачем мне врать?

Матвей снова усмехнулся и направился к выходу. На половине пути он обернулся, уставился на меня и произнес:

— Красиво танцуешь.

И ушел, сопровождаемый амбалами. Хлопнула входная дверь, а Юлька схватила со стола стакан воды и жадно присосалась.

— Кошмар какой… Что за тип. Адка, меня ведь не убьют?

— Конечно, нет, — успокоила я ее. — Ты ведь правду сказала. Теперь Мусика убьют.

Юлька икнула и отставила стакан в сторону.

— Как это? За что?

— Ну так ясно же все, — раздраженно буркнула я. — Виктора Петровича убили. До этого у них с Мусиком были общие дела, они ругались. А потом этот звонок, где Мусик прозрачно намекнул кому-то: надо заканчивать. Скорее всего, это относилось к Бурганову.

— И что? — заволновалась Юлька, запахивая халат на груди. — Думаешь, это Мусик? Да у него кишка тонка. Хотя…

Тут она задумалась, должно быть вспомнив о былых подвигах Мусика, и побледнела.

— Но если этот Матвей решит, что Мусик убийца, тогда он и его прихлопнет? Боже мой, надо что-то делать…

— Зачем? — поинтересовалась я, вставая и наливая себе кофе. — Мусик в могиле, ты хозяйка клуба. Не об этом ли мечтала всю жизнь, дорогая?

— Дура нет, — взвизгнула Юлька. — Клуб хоть и оформлен на меня, все в городе знают, чей он. А Рамиль после смерти папочки меня со свету сживет… Он и так уж на меня смотрит, прости Господи, как волк на овцу. Не видать мне клуба, как своих ушей, еще и этот наркоман проклятый приставать будет… Что делать-то, Адка?

— Не знаю. Дай подумать.

Я отхлебнула горячий кофе и прищурилась. Думала я долго, Юлька вертелась на стуле, как ужаленная, время от времени преданно заглядывая мне в лицо. Подобное поведение мне надоело, и я, рассердившись, велела:

— Сигареты из сумки принеси.

Мы вышли на балкон, и я с наслаждением закурила. Вредная привычка существенно ускоряла мыслительный процесс, поэтому через минуту мне пришла в голову идея.

— Слушай, а что, если этот Матвей не Мусика посчитает виноватым, а Рамиля?

— А? — вздрогнула Юлька, сидевшая прямо на полу. — То есть как?

— Короче, Бурганова сто процентов твой Мусик убил. Уж извини, говорю как есть. Только вот если Мусик умрет, клубом Рамиль заправлять будет. Да и городом, в общем-то, тоже. Нам это ни к чему, одни проблемы и лишняя морока. А вот если этот Матвей на Рамиля подумает, то его и прихлопнет. А там глядишь, и Мусик за сына вступится, и тоже падет смертью храбрых.

Юлька подумала и почесала нос.

— Это мне нравится, — заявила она. — Хорошая идея. Только с чего это Матвею на Рамиля думать?

— Бурганова убили одиннадцатого, в воскресенье. Где Рамиль был в это время?

— Да откуда ж я знаю? — всплеснула руками Юлька, и тут же поникла. — В клубе. Нажрался, свинья, ко мне полез. Я его в свой кабинет отвела, и там закрыла.

— А дальше?

— В обед приехала, никого. Забыла, блин, про него! Сорвалась, как бешеная, думала уж, он мне кабинет разнес, а прихожу — нет никого.

— В обед — это во сколько?

— Часа в два.

— Нормально. У вас ведь возле черного входа камер нет?

— Нет, конечно. Мусик оттуда всех гостей встречает, кто к нему едет. Какие камеры? Не любят бандиты это дело.

— А Рамиль как вышел?

— Через черный вход. Камеры не зафиксировали его. Ты хочешь сказать…

Тут Юлька взглянула на меня, потрясенная моим коварством, и замолчала. А я сказала:

— Будут спрашивать, скажешь правду: Рамиль ночью уехал. Был трезв. Ты его нигде не запирала. Камеры его не зафиксировали, следовательно, алиби у него нет.

— Без проблем, — скривилась подруга и встала на ноги, отмахнувшись от развешенного белья. — Господи, этот наркоман столько крови мне попортил… За радость ему свинью подложить. А дальше что?

— Будем действовать по ситуации. Надо узнать, чья девятка была.

— Так Андрюхина.

— Ты откуда знаешь? — поразилась я. Юлька потупилась, и скромно опустила глазки в пол. — Юлька, зараза, да ты…

— Да не было ничего, — перебила она меня. — Он ко мне в ту ночь, когда тачку угнали, приходил. В клуб. Ну, я его за дальний столик посадила, и скидку хорошую сделала. Одноклассник ведь.

— Этот одноклассник в тебя всю свою сознательную жизнь влюблен, — напомнила я. — И Андрюха хороший парень. Он явно не заслуживает быть мальчиком на побегушках. Давай ближе к делу. Что там с машиной?

— Ну, он за столом заснул, я его на такси домой отвезла. К себе вернулась, спать легла. А вечером он звонит, говорит, проснулся, а машины нет. Нашлась только ночью, под утро, стояла брошенная возле стелы. Пацаны заприметили, ну и звякнули ему. А он уж заявление написал в ментовку. Короче, тачка нашлась, но, как оказалось, с сюрпризом.

— М-да, — протянула я, затушила сигарету в розовой вазочке. Юлька возмущенно охнула, но промолчала: вазу подарила маменька Вовчика, и потому Юлька отправила подарок на балкон, чтоб не видеть. Я об этом знала, и без зазрения совести пользовалась вазой как пепельницей.

— Так что делать-то?

— На тебе Рамиль, а я с Андрюхой встречусь, — решила я. — Ни к чему тебе ему глаза мозолить.

— Хорошо, — кивнула Юлька. — Ты домой?

— Работать мне надо. Вечером созвонимся. Пока, — поцеловав Юльку в щеку, я спустилась вниз и покинула двор, неспешно шагая в сторону дома. Погода стояла хорошая, а мне нужно было прогуляться и проветрить мысли. Предположим, Мусик и впрямь попросил кого-то из своих ребят убить Бурганова. Киллер ночью угнал Андрюхину машину, потому что она вечно стоит в его дворе незапертая, приехал на кладбище, застрелил старика и вернулся в город, бросив тачку на стеле. Скорее всего, добирался через лесок — там пройти минут двадцать, и выйдешь к поселку Николаевка. А оттуда уже — хоть на автобусе, хоть на такси.

Получается, киллер знал об Андрюхиной привычке оставлять машину незапертой. Наверняка он знал и то, что Андрюшка пьянствует в клубе. Следовательно, это кто-то из знакомых, кто вхож в клуб, и тесно связан с Мусиком. У Рамиля, кажется, был друг по имени Витек, который близко приятельствует с Андрюхой. А что, мог и поделиться с дружком.

В том, что Рамиль причастен к убийству, я сомневалась. Во-первых, Муса сына знает, и на серьезные дела его не отправляет — ни выдержки, ни здоровья. Да и Витек — фигура мелкая. Но тачкой они разжиться могли, чтобы потом подогнать ее кому-то другому. Из всех ребят Мусы, что я знала, на роль убийцы могли подойти двое: Сережа по кличке Клоун, и Дима, кого все называли Валет. Первый работал в цирке, второй — мастерски мухлевал в карты, откуда постоянно доставая пятого вальта, чем и заслужил такое прозвище. Оба выполняли «грязную работу», моральных принципов не имели, а сам Муса их побаивался. Говорят, что Вальта человека убить — раз плюнуть, а о Клоуне вообще слава ходила дурная — психопат и садист.

Рассуждая таким образом, я зашла в магазин — не худо было бы пополнить запасы в холодильнике. Бесцельно бродя между полок, я скользила взглядом по продуктам, не зная, что купить. Есть не хотелось, готовить — тем более. С тех пор, как Гриша убрался из моей жизни, я праздновала освобождение от плиты. Положив в корзинку пару йогуртов, сыр, хлебцы и молоко, я наткнулась на неодобрительный взгляд тетки с тележкой, полной мяса и круп. Рядом скромно притулился ее муж — потрепанный мужчина лет пятидесяти с забавной лысинкой и старомодными очками. Недоумевая, от чего они так пялятся на меня, я сделала пару шагов к кассе, как тетка зычно крикнула:

— Аделаида!

Споткнувшись, я обернулась. Тетка направилась ко мне с широко раскрытыми объятиями, бросив тележку на попечение мужа.

— Здравствуйте, — обреченно сказала я. Наверное, кто-то из маминых знакомых. Так и вышло: обнажив в улыбке крепкие зубы, тетка сообщила:

— Не признала меня? Я Ольга Степановна, мама Коли.

— А-а-а, — закивала я, лихорадочно вспоминая, кто такой Коля. На ум пришел только Зайцев — бывший одноклассник, но его родители трудились на заводе, и обоих я прекрасно знала.

— Коли Рокотова, — снисходительно пояснила дама, видя мое замешательство. Ахнув, я обняла Ольгу Степанову. Как же я сразу не вспомнила! Наверное, оттого, что Колю Рокотова никто по имени не называл — величали его просто Ник, и имечко я уже давно забыла. Ник был моим близким другом в университете, но по его окончании наши пути разошлись.

Обменявшись с Ольгой Степановной обыденными вопросами о семье и здоровье, я спросила:

— А Ник? Он здесь?

— Нет, как уехал в Москву, так там и остался. Приезжает ненадолго, да обратно. Скоро вот опять должен навестить. Ты заходи в гости, повидаешься.

— Обязательно, — пообещала я, попрощалась и направилась к кассе, на ходу доставая карту. Надо же, какая встреча! Надо будет увидеться с Ником — парень он толковый, может, чего дельного подскажет.

Войдя в свой двор, я тут же замерла, а сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Возле подъезда стоял черный Сабурбан, тот, что я видела ночью. Дверцы машины распахнулись, и насмешливо улыбаясь, ко мне направился Матвей.

— Негоже девушкам таскать тяжести, — остановившись в двух метрах от меня, он кивнул на сумку. — Помочь?

Предложение было магическим образом сказано так, что я не могла отказаться. Протянув пакет, улыбнулась и сказала: «Спасибо». Наши руки соприкоснулись на мгновение, и меня бросило в жар. Все мысли мгновенно спутались, я застыла с открытым ртом, забыв, что хотела вести себя как гордая и самоуверенная барышня.

— Пойдем, — подхватив меня за локоть, Матвей зашагал к моему подъезду. Охрана осталась на месте. — Ключи давай.

Замешкавшись, я порылась в сумке и дала ключи. Мы вошли в подъезд, поднялись на мой этаж, и Матвей по-хозяйски открыл дверь. Сразу отправился на кухню, я юркнула следом.

— Чаем угостишь? — поставив пакет на стул, Матвей расселся на угловом диванчике и закинул ногу на ногу.

— Есть только кофе.

— Валяй.

Я щелкнула кнопкой кофеварки, встав к нему спиной, и приготовилась ждать. Кофе готовился долго, я вся измучилась и вспотела, ощущая между лопаток тяжелый взгляд. Не сомневаясь в том, что Матвей разглядывает меня сверху донизу, брякнула:

— Пялиться нехорошо.

И поставила перед ним кружку.

— Да? — вздернул брови Матвей. — А ты когда в клубе свои достоинства демонстрировала, чего ждала?

— Ничего я не демонстрировала, — вспыхнула я. — Я танцевала. И ваше внимание мне ни к чему.

— Ну-ну. — Матвей отхлебнул кофе и сказал: — Гадость. Давай-ка начистоту, детка.

— Я не детка, — еле сдерживаясь, прошипела я. — У меня имя есть.

— Знаю, — серьезно кивнул он. — Зарецкая Аделаида Сергеевна. Двадцать четыре года, не замужем. По профессии — журналист. Нигде не работаешь, снимаешь квартиру, прописана по адресу Темирова, дом 26…

— Хватит, — поморщилась я. — Я поняла.

— Так вот, детка, — продолжил Матвей. — Мне не нравится, когда меня водят за нос. Это понятно?

— Более чем.

— Я спрошу только один раз, и если выяснится, что ты мне солгала, пеняй на себя. Ты знаешь, кто мог убить Бурганова?

— Нет. Откуда мне?

— Но подозрения имеются?

— Да откуда мне…

Матвей резко выбросил вперед руку, и схватил меня за волосы, вынуждая наклониться над столом. Я тихонько вскрикнула.

— У тебя красивое лицо. Я бы даже сказал, ангельское. Не хочется его портить, но…

— Я скажу, — торопливо заговорила я, рассматривая узоры на столе. — Я думаю… О Господи.

Матвей отпустил меня и сел на прежнее место. Выпрямившись, я нервно заправила волосы за уши и рассказала об Андрюхе, который пил в клубе, и о Витьке.

— Его туда специально заманили, чтоб тачку взять? — спросил Матвей без особого интереса. Я пожала плечами.

— Возможно. Андрюшка неплохо общается с Витьком, а тот — лучший друг Рамиля.

— А сынишка Мусы был тогда в клубе?

— Я у Юльки спрашивала, она сказала, что в час ночи уехал.

— Камеры?

— Он ушел через черный ход, там камер нету. Мусик не велел ставить, — сказала я, и прикусила язык. Матвей усмехнулся на мое «Мусик», но никак это не прокомментировал, а спросил:

— А Витек что?

— Его не было в клубе вообще. Вы когда ушли, мы с Юлькой размышляли… Ну, мог Мусик так поступить или нет. И решили, что нет. Все-таки Мусик в душе человек добрый, Юльке вон помог, да и вообще. А сын его — наркоман, на все готов. Может, это Витька тачку свистнул, и дружка поджидал, а потом они на кладбище поехали?

— А как у них со стрельбой? — поинтересовался Матвей, а я испугалась:

— Понятия не имею… Я ж только со слов Юльки их знаю. Она мне про это ничего не говорила. Вот Рамиль ножик с собой носит.

— Ножик — это серьезно, — кивнул Матвей, и встал. — Чувствую я, не договариваешь ты чего-то. Так что смотри, я тебя предупредил.

Я отвела глаза в сторону, оставаясь сидеть и невнятно что-то пробормотала между «я никогда не вру» и «пошел ты». Матвей возвышался надо мной, и я все ждала, что сейчас он пойдет в сторону выхода, а он не уходил. И тогда я решила посмотреть на него, что было ошибкой — задрав голову, я уставилась в холодные серые глаза и вздрогнула. А Матвей наклонился ко мне, ухватив за подбородок, нажал на нижнюю губу, вынуждая приоткрыть рот. Шепнул в полуоткрытые губы:

— Не играй со мной, детка.

И ушел, оставив меня дрожать на стуле. Я видела его глаза в этот момент — не было там ничего. Только холод и угроза.