Этика Спинозы как метафизика морали

Аслан Гаджикурбанов, 2014

В своем исследовании автор доказывает, что моральная доктрина Спинозы, изложенная им в его главном сочинении «Этика», представляет собой пример соединения общефилософского взгляда на мир с детальным анализом феноменов нравственной жизни человека. Реализованный в практической философии Спинозы синтез этики и метафизики предполагает, что определяющим и превалирующим в моральном дискурсе является учение о первичных основаниях бытия. Именно метафизика выстраивает ценностную иерархию универсума и определяет его основные мировоззренческие приоритеты; она же конструирует и телеологию моральной жизни. Автор данного исследования предлагает неординарное прочтение натуралистической доктрины Спинозы, показывая, что фигурирующая здесь «естественная» установка человеческого разума всякий раз использует некоторый методологический «оператор», соответствующий тому или иному конкретному контексту. При анализе фундаментальных тем этической доктрины Спинозы автор книги вводит понятие «онтологического априори». В работе использован материал основных философских произведений Спинозы, а также подробно анализируются некоторые значимые письма великого моралиста. Она опирается на многочисленные современные исследования творческого наследия Спинозы в западной и отечественной историко-философской науке.

Введение

Всхолии к теореме 49 второй части «Этики» Спиноза следующим образом определяет ту пользу, которую может принести его учение в жизни человека:

1. Оно учит, что мы действуем лишь по воле Бога и причастны божественной природе, и тем более, чем совершеннее наши действия и чем более мы познаем Бога. Следовательно, это учение, кроме того, что оно дает совершенный покой духу, имеет еще то преимущество, что учит нас, в чем состоит наше величайшее счастье или блаженство, а именно — в одном только познании Бога, ведущем нас лишь к тем действиям, которые внушаются любовью и благочестием. Добродетель и служение Богу не требуют никаких наград, а сами по себе являются счастьем и величайшей свободой.

2. Оно говорит нам, как вести себя по отношению к делам судьбы (fortuna), то есть того, что не находится в нашей власти, или не вытекает из нашей природы. Куда бы ни обернулось счастье (utraque fortunee facies), надо ожидать и переносить это спокойно, ибо все вытекает из вечного определения Бога с той же необходимостью, как из сущности треугольника следует, что три угла его равны двум прямым.

3. Это учение способствует общественной жизни тем, что оно учит никого не ненавидеть, не презирать, не насмехаться, ни на кого не гневаться, никому не завидовать, учит сверх того каждого быть довольным своим и быть готовым на помощь ближнему не из женской сострадательности, пристрастия или суеверия, но единственно по руководству разума…

В этих тезисах сформулированы все основные темы, составляющие содержание главного труда его жизни — «Этики». В нашем обозрении доктрины Спинозы мы попытаемся более детально представить панораму основных ее идей, питающихся многообразными источниками.

В основании системы мира у Спинозы лежат понятия Бога, субстанции и природы. Эти термины не являются синонимами, скорее их можно считать однозначными понятиями, обозначающими начало всего сущего. «Этика» начинается с определения субстанции — субстанция есть то, «что существует само в себе и представляется само через себя» (I Определ. 3). Она также обозначается как «причина самой себя». Бог тоже есть субстанция, но он отличается от идеи субстанции своей единственностью и бесконечностью своих атрибутов (I 11; I 14)¹. Понятие же природы (natura) чрезвычайно многообразно, приближаясь к определению сущности. Сущность субстанции выражается в понятии атрибута, который иногда отождествляется с ней самой. Латинское слово modus у Спинозы описывает то или иное состояние субстанции (affectio), это некоторый образ субстанции, или определенный способ ее существования и представления (I Определ. 4 и 5).

Для метафизического и этического дискурса Спинозы определяющим оказывается различение двух типов природы — природы порождающей (natura naturans) и природы порожденной (natura naturata) (I 29 схол.)². В метафизическом плане природа порождающая обозначает всё, что существует само в себе и представляется само через себя, то есть атрибуты субстанции, выражающие ее вечную и бесконечную сущность. В этическом контексте природа порождающая представляет Бога, поскольку Он рассматривается как свободная причина (causa libera). В отличие от нее, природа порожденная включает в себя всё, что следует из необходимости божественной природы, то есть все модусы атрибутов Бога. Человек тоже рассматривается в качестве определенного модуса субстанции. Таким образом, Спиноза разделяет всю действительность на две сферы, обладающие разными приоритетами.

Первая из них — это сама субстанция, Бог или природа, она являет собой начало и исток всего сущего и отмечена всеми метафизическими совершенствами первичной природы. Но самое главное — ей присуща свобода, совершенство морального порядка, т. е. способность «существовать по одной только необходимости своей собственной природы и определяться к действию только самой собой» (I Определ. 7). Второй уровень реальности — это модальное пространство, сфера профанического бытия, зависимая по способу своего существования от высших начал (Бога, субстанции и природы) и подчиненная порядку причин. Спиноза называет его «обычным³ порядком природы (communis naturae ordo)» (II 29 схол.). Именно в его пределах развертывается драма человеческого существования, где находят свое место этические добродетели и пороки, которых лишены Бог и субстанция. В «Этике» Спинозы субстанция, Бог и природа представляют идеальную модель человеческого совершенства. В метафизическом измерении субстанция, или Природа, выступает в качестве причины существования человека как мыслящего и протяженного модуса субстанции, в то же время в моральной практике человека субстанция (Бог) наделяется высшими ценностными реквизитами и предстает как Высшее благо, или как конечная цель моральных устремлений человека.

Теоретическая философия у Спинозы не только осуществляет категориальное различение всего сущего. Для его практической философии важнее то, что именно метафизика задает первичную аксиоматику бытия, конструирует ценностную иерархию универсума, а также создает нормативную и моделирующую компоненту всякой этической теории и моральной практики — образ Высшего блага. Кроме того, в доктрине Спинозы метафизика отвечает и на два главных вопроса моральной теории — откуда берет свое начало моральный субъект и для чего (ради чего) он существует. Она говорит, что человек, будучи модусом субстанции, происходит из субстанции, или Бога (об этом свидетельствует его метафизика), и существует для того, чтобы стать субстанцией или Богом, что составляет главную задачу его этической доктрины. Человек обладает для этого достаточными основаниями, поскольку сам включен в порядок Божественной природы. Что же тогда мешает ему в достижении поставленной цели? Неправильный настрой ума и неудачное расположение частей его тела, т. е. то, что Спиноза называет аффектом. Аффект также представляет собой смятение души (perturbatio animi), которое вселяет беспокойство в наш дух и будоражит наше тело; будучи ложной идеей (idea confusa), он отвлекает взор нашего ума от подлинных предметов его познания (III Определение аффектов). Как полагает Спиноза, только адекватное представление о реальности, т. е. истинное познание природы Бога и сущности субстанции может позволить человеку обрести внутренний покой и достичь блаженства. Уверенность Спинозы в терапевтической функции истинного (адекватного) познания реальности опирается на причины онтологического порядка — он был абсолютно убежден в том, что живет в совершенном мире, а всякое недовольство существующим устроением универсума расценивал как слабость ума. Но, в отличие от другого известного космического оптимиста — Лейбница, Спиноза усиливал свою апологию бытия утверждением, что мы живем не только в лучшем, но также и в единственном из возможных миров (I 33). Его отношение к реальности, в которой он жил, можно охарактеризовать как благоговение (religio) или любовь (amor). И то и другое расположение души (ума) выражает аффект радости., который, как полагал Спиноза, усиливает нашу способность к существованию. Мало того, идеальный образ человека для него — это мудрец (vir sapiens), способный вкушать чувственные и духовные радости жизни, окруженный прекрасными предметами (IV 45 схол.). Но высшая радость, или блаженство (beatitudo), доступное человеку, все-таки обладает у него интеллектуальными чертами. Это интеллектуальная любовь человека к Богу (amor Dei intellectualis), которая, как оказывается, представляет собой еще и любовь Бога к самому себе (V 36). Какой награды еще может требовать человек, если эта любовь делает его самого высшим существом? Наградой такой добродетели может служить только сама добродетель.

Такой настрой ума способствует благоприятному устройству общественной жизни людей и одновременно позволяет отдельному индивидууму стойко переносить то, что не находится в его власти. Все, что происходит с ним в этом мире, вытекает из совершенного порядка природы, который сам опирается на прочный геометрический каркас, ибо все вытекает из венного определения Бога с той же необходимостью, как из сущности треугольника следует, что три угла его равны двум прямым. Бог у Спинозы не только Великий Геометр, но, как кажется, Он и сам иногда составляет часть некоей грандиозной теоремы. Его определения неизменны и неотвратимы потому, что не зависят от Его воли или же отождествляются с ней. Спиноза до такой степени верил в абсолютную мощь геометрии, что именно в ней обнаруживал то незыблемое основание (fundamen-tum inconcussum) всего сущего, которое Декарт видел в акте самосознания. Но железная броня доказательности в «Этике» Спинозы не должна вводить нас в заблуждение — под ее геометрической оболочкой всегда бьется трепетное сердце еврейского мистика⁴.

Примечания

¹ Бог один, а субстанций может быть много (I 4; I 8 схол. 2). Здесь и далее все ссылки на «Этику» Спинозы, обозначающие римской цифрой номер книги, а арабской — номер теоремы из этого сочинения, даются по изданию: Спиноза Б. Соч.: В 2 т. Т. 1. СПб.: Наука, 1999; соответствующие латинские термины и фрагменты из «Этики» и других сочинений Спинозы приводятся по изданию: Spinoza Opera. Ed. С. Gebhardt. Heidelberg, 1925. Vol. 4. Переводы даются в нашей редакции.

² Возможны разные версии перевода этих довольно искусственных терминов.

³ communis — обычный, привычный, обыкновенный, всеобщий.

⁴ О жизни Спинозы можно узнать на основании двух сохранившихся жизнеописаний, сделанных его современниками — Колерусом и Люка. Существуют их русские переводы: Переписка Бенедикта де Спинозы с приложением жизнеописания Спинозы Колеруса / Пер. с лат. Л.Я. Гуревич. Под ред. и с прим. А.Л. Волынского. Санкт-Петербург, 1891 (версия Колеруса). Жизнь покойного господина де Спинозы) // Старейшее жизнеописание Спинозы. Пер. с фр. А.Д. Майданского. // Вопросы философии. 2006. № 10 (версия Люка). Обе биографии в переводе на французский язык включены в издание: Spinoza. Ethique. Presente et traduit par B. Pautrat. P: Editions de Seuil, 2010 (к ним также прилагается каталог книг из библиотеки Спинозы и инвентарный список оставшихся после него вещей). См. также: Nadler S. Spinoza. A Life. Cambridge: Cambridge univ. press, 1999.