Приличной женщине нельзя…

Ашира Хаан (2023)

Если ты приличная тридцатипятилетняя женщина, то ты отлично знаешь правила поведения для таких, как ты.Не напиваться в незнакомых компаниях, татуировки не бить, одеваться соответственно возрасту и, разумеется, не крутить романы с парнями намного младше.Не положено потому что!Но что, если в Новый Год чуть-чуть все-таки можно?..Или нет?

…заигрывать с посторонними парнями, годящимися в сыновья

Как теперь этому молодому-резкому объяснить, что я не на каток хотела, а совсем иных удовольствий?

Посмотреть хотела! Конечно, просто посмотреть на красивых мальчиков, которые нарезают круги и выпендриваются трюками. Полюбоваться! А вовсе не то, что я сама про себя сейчас подумала! И вообще, если бы я выбирала из молодняка, я вон того, в пальто с шарфиком взяла, он постарше выглядит. А этот мне в сыновья годится!

Ну, годился бы, будь я совсем неприличной девочкой в свои юные года.

— Почему вы меня на «ты» называете? — запоздало возмутилась я. — Молодой человек, мы с вами на брудершафт не пили!

Я смерила его максимально ледяным взглядом. Но, видимо, ледяные взгляды ему были так же нипочем, как и кусачий морозец на катке.

— А в чем проблема? — ухмыльнулся он. — Давай выпьем. Глинт будешь?

Снова оглядев его с ног до головы — черные фигурные коньки, брюки-карго с кучей пряжек и карманов, косуха, обтягивающая футболка, наглая улыбка, высветленные волосы с розовыми кончиками — я прям рассердилась на судьбу. Почему ко мне малолетки клеятся? Почему стаканчик глинтвейна мне не мог предложить серьезный мужчина лет сорока с благородной сединой и серебристым «Лексусом» на ближайшей парковке?

Я тут уже минут сорок мерзну, давно пора.

— Не буду, — покачала я головой. — Вам не советую — вы управляете транспортным средством повышенной опасности.

— Я — что? — озадачился парень. Но быстро сообразил: — Оу! Ты про коньки! Да брось, я на них даже в дугу бухой устою. Даже крепче буду, чем пешком. Знаешь, как моряки по твердой земле с трудом ходят после качки?

— Уверена, что почти все пьяные водители, попавшие в аварию, думали точно так же, — нахмурилась я. — Давайте завязывать этот бесперспективный разговор.

Он поднял брови, намереваясь возразить, но в этот момент звонкий девичий голосок позвал:

— Демон! Ты чего застрял там?

Он оглянулся на свою компанию. Среди парней там тусовались еще и две девчонки. Одна рыжая, сияющая шевелюрой ярче новогодних огней. В белой шубке, в клетчатой юбочке и румяная — как с картинки. Другая тоже как с картинки — но уже из другого журнала. Темноволосая, холеная, с накачанными губами и наращенными ресницами. Такие красотки в ее возрасте как раз находят себе «папиков» и с шелупонью вроде этого Демона перестают общаться. На ее задницу в обтягивающих лосинах пялился весь каток. Включая тех самых серьезных сорокалетних владельцев «Лексусов» с сединой, на которых я рассчитывала.

Звала его рыжая, а темненькая только смотрела с насмешкой — но, видимо, хватило и этого. Он хмыкнул, развернулся и, не прощаясь, укатил к ним. А я осталась стоять с рекламкой в руке, как дура.

Будь я на десяток лет помоложе — смутилась бы и сбежала с катка. Но вместе с морщинами и килограммами с годами нарастает еще и дзен, поэтому я осталась стоять и любоваться дальше. А что? Ничего противозаконного не творю. Может, мне тот, в пальто, тоже глинтвейна предложит?

Но «тот, в пальто» вообще в мою сторону не смотрел. Зато девчонки пялились исподтишка и хихикали, обмениваясь шепотками на ухо. Рыжая особенно часто стреляла лисьими глазками в мою сторону. Нашла к кому ревновать!

Парни снова разъехались по всему катку, по мере сил изображая крутых фигуристов. Лучше всего получалось у Демона и темноволосой девчонки — потому что с ее задницей можно было вообще никак не кататься.

Светловолосый же снова разогнался и завернул лихой росчерк по льду, затормозил как следует — и буквально с пустого места снова закрутился веретеном. Выглядело это совершенно нереально, я даже представить не могла, как у него получается. Тем более, с моими навыками катания. А он, не делая паузы, снова вышел в «ласточку», присел, делая «пистолетик» — в общем, красовался изо всех сил, пару раз сорвав даже жидкие аплодисменты немногочисленных зрителей.

И — не забывал поглядывать на меня.

Ну… Хватит уже. Шоу прекрасное, но мне пора.

И я направилась в сторону выхода вдоль ледяных дорожек, попутно выкинув в урну рекламку. Отойдя подальше от веселой тусовки, остановилась, чтобы надеть перчатки — и тут к бортику подкатил светловолосый Демон, лихо развернувшись и осыпав меня вихрем ледяных крошек.

Схватился за ограду и перескочил, преградив мне путь.

— Уходишь? — спросил он небрежно.

— Ухожу.

Я аккуратно обогнула его и пошла по дорожке дальше, но он в два прыжка на зубцах коньков снова оказался передо мной.

— Почему?

— У тебя коньки не затупятся? — вместо ответа поинтересовалась я.

— Затупятся, — кивнул он. — Это шеффилдская сталь, они только для искусственного льда, на асфальте им хана.

— Ты профессиональный фигурист?

— Ни в коем разе! — он прижал ладонь к груди, слегка оттягивая футболку вниз, и из-под ворота показалась татуировка в виде змеи, обвивающей его ключицы.

— Но ты круто катаешься, и коньки, вон, у тебя непростые.

— Я просто люблю выпендриваться, а для этого нужны какие-то достижения, — хмыкнул он, откидывая челку с лица резким движением.

Вот чего я стою и болтаю тут с ним? Вблизи он вовсе не такой красавчик, как мне казалось. Был у меня одноклассник чем-то на него похожий, только рыжий. С таким же неистребимым хамским выражением на лице, даже когда молчит.

— У тебя они есть? — сама не заметив, я тоже перешла на ты.

— До тринадцати лет меня прочили в олимпийские чемпионы.

— А что потом случилось?

— Природа нагадила, — развел он руками. Но в лице не было ни намека на сожаление. — Двойной прыжок — мой максимум, как ни бейся.

— И ты бросил?

— А смысл оставаться? — хмыкнул он. — Тридцатое место на первенстве Бутово — не мой уровень достижений.

— Есть такое первенство? — удивилась я.

Он не ответил, только сощурил свои нагло-прозрачные глаза и склонил голову набок. Вот узнаю эту манеру, Машка так же себя ведет, заменяя этой пантомимой невежливое: «Мать, ну ты совсем дура, что ли?»

— Фигурист, значит… — кивнула я.

— Бывший, — уточнил он.

— Может, еще и танцор? — спросила, вспомнив, как он двигался.

— Бывший, — повторил он.

— Еще кто бывший?

— Оперный певец.

— Ого! Что же пошло не так на этот раз?

— Природа… — снова развел он руками. — Диапазон маленький, полторы октавы.

— Что еще у тебя маленькое, даже спрашивать не буду… — пробормотала я себе под нос, не удержавшись.

Он сам подставился! Я не виновата!

Он сощурился и продуманно-небрежным жестом положил ладонь на живот, вновь как бы невзначай задирая футболку и открывая поджарый живот.

— Показать?