Тринитарное богословие и наука о воспитании

А. А. Гагаев, 2019

Феномен тринитарной педагогики исследуется в книге на основе субстратной рефлексии (А. А. Гагаев). Человек, цели и содержание воздействия на него, метод воздействия, сосредоточение на себе самом, учительное мышление, педагогическое провидение, педагогизация социума – эти и другие реалии развертываются в их обусловленности тринитарной семантикой. Воспитание со стороны социально-метафизической трактуется в контексте тринитарного учения как познание человека, как его благодарение (высшей силы), как утверждение в прекрасном и как долг (старших поколений). Адресована специалистам и студентам, изучающим курс истории и философии образования, а также всем интересующимся судьбами христианства.

2. Троичность сознания и бытие человека

Единой является жизнь наша, которая достигается чрез веру во Святую Троицу.

Григорий Нисский, Послание не доверяющим православной его вере, по просьбе христиан Севастии

О святой и блаженной Троице ныне имеем некоторое познание.

Григорий Богослов, Слово 43

Святая Троица… Какие чýдные смыслы несет в себе эта (ир) реалия? Постараемся развернуть их, опираясь на святоотеческую традицию.

2.1. Святая Троица

Веруем во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца Небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго господа Иисуса Христа, Сына Божиего, Единородного, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век, Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рождена, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша: нас ради человек и нашего ради спасения сшедшаго с небес и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, вочеловечшася: распятого же за ны при Понтийстем Пилате, и страдавша, и погребена: и воскресшаго в третий день по писанием: и возшедшаго на небеса, и седяща одесную Отца: и паки грядущаго со славою судити живым и мертвым, Его же Царствию не будет конца; и в Духа Святаго, Господа, Животворящаго, Иже от Отца исходящаго, Иже с Отцом и Сыном спокланяема и сславима, глаголавшаго пророки…

Нами приведены формулировки Константинопольского Символа веры [9, c. 279].

Бог Отец, Бог Сын и Святый Дух… Святая Троица. Реалия, сменившая Бога Ветхозаветного, Того, Кто был Один, без Сына и без Святого Духа (в Его новозаветном прочтении), Кто был недосягаем для человека и в этом далек от него? Что изменила Троица в восприятии человеком мира и самого Бога? Изменила все. «Услышав об Отце, — пишет Григорий Нисский, — мы подразумеваем причину всего; узнав о Сыне, познаем силу, воссиявшую из первой причины для устроения вселенной; узнав о Духе, постигаем совершительную силу того, что приведено в бытие творением от Отца чрез сына» [8, с. 297–298].

Знание о Троице (Григорий Нисский пишет о познании, о постижении и пр.) и приятие Ее в качестве своего духовного опыта ввело человека в его подлинное бытие. Это важнейшее, что следует из догмата о Троичности Бога.

Ветхозаветный Бог (Бог иудеев) человека не допускал к познанию мира и его самого (человека), не допускал к познанию мира и участию в его бытии. Человек слепо шествовал в своем заблуждении со времен Адама по просторам мироздания. Не видел ни себя, ни мира, ни Бога. И вот Святая Троица обращается к человеческой духовности и сосредоточивает ее внимание на причине всего и вся (на Боге Отце), на ней самой (человеческой духовности) — на Спасителе, вочеловечившемся и спасающем ее своей любовью к ней и на утверждающейся среди мира людей и всей твари свершительно — животворящей силе (Святом Духе).

Всему есть начало, и начало светлое (Бог Отец). Все устраивается не случайно, не зыбко, но прочно и со светлым замыслом (Вторая ипостась). Все свершается непреодолимою животворящей силою (Святый Дух). Этим — тринитарным — знанием и любовью к себе Тринитарного Бога высвобождается человек из своей духовной слепоты и слабости. Григорий Нисский указанные реалии в их сопряжении друг с другом (знание и любовь Бога к человеку) трактует как определяющее бытие новозаветного человека [8, с. 176].

Тринитарная вера не отвела взор человека от единого начала в мире (Троица онтологически есть единое), но открыла пред ним (перед взором) внутренне присущее человеку и мирозданию — стремление к обновлению всего и вся. Человек сосредоточился на себе и обрел ориентир этого сосредоточения — преобразование себя на началах Троичности. Себя человек стал постигать как выражение чего — то высоко — высокого, как ведомое высоким [Григорий Нисский; 8, с. 208 и др.], ведомое любящим его и как принимающее Ведущее себя, как встречающее в себе животворящее начало.

Тринитарная ирреальность — и в этом интуиция Святых Отцов — свою светлую особенность являет прежде всего во второй своей ипостаси. «Святая Троица, — пишет Григорий Богослов, — (есть) в самом Христе Господе нашем, Которому слава и держава во веки веков» [1, с. 370]. Христос, в святоотеческой традиции, есть Слово. Христос есть Слово, «потому, — пишет Григорий Богослов, — что изъявляет Его (Бога Отца)» [1, с. 536]. Христос есть изъявление (привнесение в мир) божественной воли, божественного предначертания. Христом — Его деянием — держится мир как мир доброго Бога, мир светлого благого замысла. «Сын, — пишет Григорий Богослов, — именуется Словом, так соприсущий всему сущему. Ибо что стоит не Словом» [1, с. 536].

Христос как вторая ипостась Троицы объял в себе ожидаемое миром и человеком в новозаветные времена. В Боге Сыне милосердие и любовь вступили в очерствевшее сердце человеческое и дали ему надежду на новую жизнь (пасхальность святотроичного восприятия мира).

В тринитарном видении Бога человек обрел свое подлинное бытие. В этом все для него стало другим. И Бог, и мир, и он сам, и вся тварь — все стало внятным для обретшего подлинное бытие человека.

Святая Троица… Живо — живое, не поддающееся формализации и в этом оживотворяющее мир человека и всей другой твари. Реалия, каковая открылась и открывается еще человеку. И это глубоко переживали первые тринитарии. «О святой и блаженной Троице ныне имеем некоторое познание», — замечает Григорий Богослов [1, с. 795]. Имеем некоторое познание…

Не все еще о себе Святая и Блаженная Троица открыла нам, людям. Нужно еще много — много потрудиться, дабы открылись человеку и другие глубины Троичного бытия мира…

2.2. Воздействие

Как Святая Троица в ее целостности и полноте (Символ веры) воздействовала на образ воспитания в христианской традиции?

Опираться в решении поставленного вопроса будем на близкую нам схему осмысления предмета постижения — онто-, антропо-, аксио-, гносео — и психологию и эстетику познаваемого (схема восходит к идее Гачева Г.Д. [5]). Посредством этой схемы и ее реализации выявим существенное в христианском воспитании в его обусловленности тринитарным прочтением Бога.

2.3. Онтология

Бытие мира, сотворенного и направляемого Триединым Богом… Какое оно? И прежде всего в сравнении с бытием мира Бога Ветхого Завета?

Мир со Святою Троицею стал другим, чем был он в ветхозаветные времена. Бог Отец изменил свое участие в жизни своих чад. Бог, заботясь о людях, обратился к «сильнейшему средству [1, с. 810]. К людям Он посылает Своего Сына. «Само Божие Слово, — пишет богослов, — превечное, невидимое, непостижимое, бестелесное. Начало от Начала, Свет от Света, источник жизни и бессмертия, Отпечаток Первообраза, Печать непереносимая, Образ неизменяемый, определение и слово Отца, приходит к Своему образу, носит плоть ради плоти, соединяется с разумной душой ради моей души, очищая подобное подобным, делается человеком по всему, кроме греха… О новое смешение!» [1, с. 810].

Мир с приходом Спасителя кардинально преобразуется.

Святый Дух засвидетельствовал грядущее изменение. И вся тварь в мире вздохнула и воспела. Все в мире стало возможным. И все как доброе. Не око за око, а по милосердию стали твари друг с друга испрашивать желаемое.

Мир с Триединым Богом поверил в свое светлое единство и рванулся к высокой соборности. Соборности живой и творческой. Всякая тварь обрела смысл своего существования. Не одна (отныне) она. Она с Богом — со Святою Троицею. Она со всеми другими тварями, она — с человеком, обновленным (обновляющимся) и болеющим за все живое. Общее бытие (ранее его не было, мир был разобщен) объемлет все и вся. Высокая соборность составляет основание мира. «В самом деле, не примечаешь ли, — пишет Григорий Богослов, — что закон любви управляет небом, когда оно в стройном порядке сообщает воздуху свет и земле дожди? А земля и воздух не родительской ли любви подражают, когда дают всем животным — одна пищу, другой — возможность дышать, и тем поддерживают жизнь их?…Если все это бывает так и распоряжается, и управляется по первоначальным законам гармонии, так как бы все вместе текло, одно имело дыхание, то можно ли сделать из этого другое заключение, кроме того, что все проповедует нам о дружестве и единомыслии, что все предписывает нам закон единодушия?» [1, с. 185–186]. Это в мире начинает отчетливо видеть поверившая в Святую Троицу душа человеческая. Начинает видеть и верует в утверждение «дружества и единомыслия» в мироздании.

Рознь и вражда уходят из мира. Во всяком случае, мир времени тринитарного сознания движется к этой светлой реалии.

Мир с Триединым Богом подвинулся к персонификации себя самого. Все и вся в нем стало искать личного своего бытия. Бог — Спаситель — ищет личного участия всего и вся в собственном спасении. Ищет и востребует светлой персонификации. И вся тварь, и прежде всего человек, откликается на призыв Спасителя. И стремится к высокой персонификации, к высокому самоусовершенствованию. Концепты «мы», «я», «наше» и аналогичные в соответствующем контексте последовательно присутствуют в текстах тринитариев. Ср., к примеру: «Итак, когда уничтожится междоусобная брань в нашем естестве, тогда мы, примирившись с собой, станем «миром» и покажем, что истинно и действительно носим на себе сие имя Христово» [8, с. 221].

Человек как персонифицированная духовность становится демиургом происходящего во вселенной.

Очерчивая онтологические воззрения тринитариев, необходимо рассмотреть проблему предопределенности бытия и, соответственно, человека в нем.

Нет предопределенности бытия, в прочтении тринитариев. Павлова мысль о даровании человеку свободного искания истины в себе и мире (и преобразования второго) воспринята и развита последователями догмата о Святой Троице. Все в мире и в человеке по Божиему промышлению (или по попущению). Все от милующего Бога [1, с. 627]. И никого — это важно в промысле Божием — Бог не относит заведомо к тем, кто не спасется или спасется. «Превратно мнение, — пишет тринитарий, — что одни по самой природе назначены к совершенной погибели, а другие — к спасению…» [1, с. 626]. Бог решает, как поступить отношении того или иного человека (народа, человечества, мироздания). Его решение — так нами прочитываются мысли тринитариев — зависит и от твари (от человека, от мира). Так угодно Создателю. «Ибо, — пишет святитель Григорий Богослов, — надобно, чтобы дело спасения зависело как от нас, так и от Бога» [1, с, 626].

Бог, получается, не судейски — хладной мерою — дарует спасение, но дарует, во — первых, по милости своей. Она (милость) одна может быть принята во внимание Богом, по его неведомым человеку соображениям [см. утверждаемое святителем об Иремии; 1, с. 627]. И, во — вторых, дарует спасение достойным [выражение Григория Богослова; 1, с. 628]. Достойные — те, кто идет, по святителю, навстречу Богу [там же].

Святая Троица открыла для мира новое небо и новую землю. И небо это, и земля — богочеловековы. Этими реалиями стал жить мир сотворенный.

2.4. Антропология

С рождением прежде всех веков Бога Сына и исхождением от Отца Святого Духа кардинально изменяется срединная тварь мироздания — человек. Человек соравняется с Богом. Бог воплощается в человека. Этого не мог вместить разум иудея. Бог (для иудея) бесконечно далек от человека! Иудей подобное приближение человека к Богу воспринимает как чудовищность [7, с. 787]. Христианин (иудей, эллин и пр.) с благоговением принимает это. Христианин устами Григория Нисского вступает в «братство со Христом» [8, с. 232]. Могло ли это быть во времена Моисея?

Наступает эра богочеловеков.

Человек чрез Спасителя — Бог Отец Сына Своего к людям посылает — восстанавливает свою природу. Внутреннее его (внутренний человек; выражение апостола Павла: Рим. 7:22) объемлет всю его духовность. Человек овладевает собою. Собою как не ищущим себе выгоды и власти над людьми и тварями земными. Собою как обязанным соучаствовать Евангелию (1 Кор. 9:23).

Человек обретает свободу — свободу искания себя как чада Божия. Любовь, милосердие, бескорыстие, приятие ближнего, чистота помыслов, смирение, труд, самоусовершенствование — этим начинает жить его духовность. Человек обретает уверенность в себе. Лучшее в нем развертывается. «Творческий замысел» о нем Создателя реализуется [8, с. 175].

Человек не гибельное создание. Нет предопределенности его к гибели (см. суждения о предопределенности Григория Богослова в предшествующем параграфе). Человек предрасположен к своему спасению. Он любовь и радость Бога. Радость не успехами земными своими, а своим восхождением к Богу, соработничеством с Ним.

Все и вся становится внятным человеку. Все и вся он может. Удел его — вселенские задачи. Ему надлежит «небесное благоустройство изображать на земле» [10, с. 320]. Этим полнится его душа. Это — средина его бытия.

Человек открывает в себе беспредельность и становится светло непостижимым в своей потенциальности (возможности). Человек как создание по образу и подобию не может быть сведен к той или иной данности. Он — существо становящееся. Восходящее в своем приближении к Создателю. Постичь его не представляется возможным (см. мысли Василия Великого об открывающихся человеку мирах через Святотроицевое учение [10, с. 387–388]). Можно лишь удержать его движение к себе истинному. В этом одна из сокровенных мыслей тринитариев о человеке.

Светло — великое в человеке дается не даром ему. Вторая ипостась Бога указала путь человеку в его спасении (Святый Дух являл это через пророков) — путь подвига, путь избранничества к жертве, путь борения с самим собою, путь обожения.

Человек чрез Троичность Бога познал свою склонность к изменчивости [8, с. 237]. В ней увидел он свою и пагубу, и свою возможность вступить в высокое. «Изменяемость, — писал Григорий Нисский, — производит и прекраснейшее дело — возрастание в добре, когда изменяющегося к лучшему изменяемость в сторону добра постоянно приближает к Божеству» [8, с. 237]. Борение с собою, со своими страстями ведет человека к высокому.

Святая Троица внесла в жизнь человека и тему ответственности. Ответственности его за все и вся в мироздании. «Человек «подвергается ответственности», — пишет Василий Великий [10, с. 320].

Святая Троица своим вниманием к человеку, заботой о нем, доверием к его свободе, его способности любить и отвечать за все живое — подвигла род людской к великой работе над собою и великой ответственности за все и вся. Человек принимает обращенное к нему Триединым Богом и начинает своей вселенский труд — труд преобразования себя самого и мира.

Человек из ведомого — слепо следующего закону — преображается в существо творящее. Со Спасителем, со Святою Троицею вовлекается он в великую мистерию обретения нового неба и новой земли.

Вся последующая история европейской цивилизации с ее дерзновениями и драмами будет вершиться святотроицевым человеком.

Конец ознакомительного фрагмента.