Штукатурное небо. Роман в клочьях

А. И. Строев

Новаторский роман Александра И. Строева только на первый взгляд кажется набором разрозненных новелл. Это роман для умных, думающих людей с тонким вкусом, хорошей памятью, ярким воображением и развитым музыкальным слухом. По главной профессии Александр И. Строев – режиссёр авторского кино и популярных телесериалов. Его фестивальный фильм «ЖЖ»> (Живой Журнал) давно стал хитом просмотров в Ютубе. Не меньшей популярностью пользуются и музыкальные клипы его группы «Каникулы Гегеля», вошедшей в энциклопедию русского рока. Поэтому роман в клочьях «Штукатурное небо» вы будете не просто читать, а смотреть в своем воображении, как художественный фильм, полный тонких намёков и узнаваемых цитат, встречаясь с неожиданным словотворчеством самого писателя. Александр Чистяков, поэт, председатель Русского литературного общества

Посвящается памяти моего учителя зарубежной литературы Сельмы Рубеновны Брахман

Памяти ушедших родных, друзей, близких И, слава Богу, всем моим — здравствующим ныне

«Всеми нашими полотнами, нашей музыкой, нашими стихами, нашими книгами мы ищем подобия бессмертия. Пишешь, чтобы не умереть целиком, чтобы не умереть сразу, потому что всё гибнет. И думаю, среди всех названных причин писания две самые сильные причины вот эти: поделиться с другими изумлением, восторгом существования, тайной мира и дать Богу, другим людям услышать крик нашей тоски, дать им знать, что мы существовали. Всё остальное второстепенно.»

Эжен Ионеско. «Зачем я пишу?»

— Отведай вина моего прежде, чем закусишь его человеческим мясом, — предложил Одиссей циклопу.

— Как твоё имя, ничтожный? — спросил циклоп, осушив первую чашу и протянул её, чтобы налили вторую.

— Я — Некто и я — Никто, — ответил Одиссей циклопу Полифему.

— Чистый нектар! Налей ещё! Дарю тебе смерть последним, когда разделаюсь с твоей командой, — и тут же рухнул на камни пещеры в глубоком сне. Не медля ни минуты, Одиссей с товарищами выкололи циклопу единственный глаз обожжённым колом маслины. Взвыл Полифем на весь остров, что на вой сбежались другие циклопы:

— Кто обидел тебя, что так кричишь?!

— Никто!!! — взревел Полифем.

— Ну, если «Никто», как мы сможем тебе помочь?! — сказали друзья-циклопы и с хохотом удалились прочь.

Наутро Одиссей вновь проявил смекалку. Попрятал своих моряков в бараньи шкуры, и чудом все бежали из заточения.

Из лекции «Одиссея» Гомера — филолога и переводчика Сельмы Р. Брахман

Вместо предисловия

Большое Сердце

Большое Сердце многое вместит,

и многих — даже тех, кто не захочет.

Так всё вмещает в шутку одессит,

но сам над этой шуткой — не хохочет.

Большое Сердце всех берёт на борт:

свои, чужие, что тут мелочиться?

Душа себе не сделает аборт, хотя она смогла бы наловчиться.

Всем братьям — вход. Всем сёстрам — по серьгам.

Всем недругам — вниманье до озноба.

В Большущем Сердце вечно — шум и гам.

Ему бы край — будь в нём одна зазноба.

Попытка необъятное объять,

вместить в себя весь мир с иным впридачу —

Закон Большого Сердца, и опять

оно открыто настежь — на удачу.

Про Рукавицу сказка есть, и в ней обогревались жители лесные:

Все лезли внутрь, поглубже — так верней —

и хищники, и жертвы их съестные…

Всем скопом обживали тёплый дом,

набившись в Рукавицу до отказа:

Не то, чтобы Гоморра и Содом,

но — повод для печального рассказа.

Вот так и в Сердце лезли все подряд,

хотя и не хотя — всем миром влезли!

Такие процедуры не бодрят.

Куда забиться — в тёмный угол, в лес ли?

Оно считало, что и всё, и все

должны остаться в нём — должны остаться!

А если нет — хоть ветер в землю всей —

земля решит: всё ей должно достаться.

Большое Сердце — до корней волос

гоняло кровь по жилам ясновидца…

От полноты Оно разорвалось,

треща по швам, как с сказке — Рукавица.

И вытряхнулось вон, как в снег — зверьё,

всё то, что было в Нём, а было — всё в Нём…

Но обо всём подумалось — всерьёз,

и это всё — о чём однажды вспомним.

Для Александра И. Строева вся событийная сторона, все сюжеты, все происшествия в его истории — форма и средство, а содержанием и целью становится решение задач и уравнений с максимальным количеством неизвестных и полуизвестных — тех задач и уравнений, которые предлагают на рассмотрение случившиеся события. Он каждый раз находит решение или подходит вплотную к нему, чтобы мы — читатели сделали последний шаг. Это литература для людей, которые хотят и могут идти от факта — к смыслу, от слов любви — к сердцу, перекачивающему кровь, от пролитой крови к её составу, от смерти к перерождению, от содержания через форму — к высшему и тайному Содержанию. Поэтому происшествия детской поры и даже криминальные истории начинают говорить в его романе «Штукатурное Небо» на языке поэзии и открывают для читателей глубины личного космоса. Автор подводит нас к любопытному выводу: жить — значит разгадывать загадки, а «биография — это сумма раскрытых тайн».

Поэт Сергей Геворкян, 2021