Тексты

А. Попов

Благодарности Автор выражает благодарность судьбе, карме, окружающим людям и просто счастливым обстоятельствам, которые иногда позволяют писать тексты. От имени последних, как их родитель, выражаю глубокую благодарность читателям. Тексты живут, когда их читают.

Куртка

Вместо синопсиса

Она понравилась ему сразу. Скромно выступив плечом из общего ряда других и мелькнув где-то на периферии взгляда, она заставила его остановиться. Хотя останавливаться около дорогих витрин с загорелыми и веселыми манекенами, с энтузиазмом спешащими на отдых куда-то в Куршавель или в кругосветный круиз, Дима совсем не собирался.

Он планировал пройти мимо. Он не думал о покупке куртки, тем более такой и в таком месте. Он вообще не собирался покупать одежду. Человек просто шел мимо, денег у него было в обрез, и тот факт, что он задержался около дорогих витрин и разглядывал со вкусом одетые манекены, говорил скорее о том, что в тот момент он просто нуждался в красоте. Элементарной красоте, которой в его жизни было очень мало. Поэтому, ложась на красивые, выверенные дизайнерами витрин складки одежд, профессионально подобранные цвета и сдержанную фактуру дорогих тканей, его глаз всего лишь отдыхал. А немного замедлил шаг он оттого, что автор очередной витрины вложил в свое творение идею путешествий. Путешествий красивых богатых людей, от экипировки которых веет далекими горными тропами, дикими перекатистыми реками и покоем вековых лесов. Каким-то другим миром, по которому эти пластиковые люди собираются совершить увлекательное, чудесное путешествие. Вот тут край его взгляда, видимо, и зацепил этот рукав.

Впрочем, до него не сразу дошло, что это был именно рукав. Просто ему стало интересно, и Дима зашел внутрь. Так он тогда это понимал. Зашел, провел взглядом по рядам правильно расположенных вешалок, застывших в лучах хорошо продуманного света, и только тут осознал — вот то, что он хотел рассмотреть.

Да, пожалуй, то. Дима повертел рукав из прочной высокотехнологичной ткани очень красивого цвета. Здорово. Да, это оно.

— Хотите посмотреть? Вас какой размер интересует? — поинтересовалась продавщица, высокая девушка с лицом студентки, у которой пятерки по всем точным наукам. Видимо, она отвлеклась или просто не разглядела Диму внимательно.

Хотя и не очень внимательного взгляда было достаточно, чтобы понять: человек в таких брюках, таких ботинках и в пальто такого цвета мог забрести сюда только случайно. Мало того, оказаться в этой части города он мог тоже только по ошибке. Но он оказался. Приехал на собеседование по поводу работы, а начальник был занят, а секретарь попросил его подождать полчаса, затем еще час, и Дима пошел побродить по округе.

— Меня? Пятьдесят второй, — зачем-то сказал Дима.

— Сейчас посмотрю, — улыбнулась девушка и упорхнула куда-то вглубь зала.

Вот ведь попал, стиснул зубы Дима. И со страхом посмотрел на этикетку. Девять с половиной тысяч! Это же больше трехсот долларов. Да он сейчас и за месяц столько не зарабатывает! К тому же платить за квартиру в далеком Подмосковье, ремонтировать машину и вообще на жизнь Диме нужно было столько, что о покупке какой-либо одежды для себя ему следовало забыть. А он запёрся в этот дорогущий отдел и теперь будет краснеть. Нет, бежать отсюда, срочно бежать, пока она не вернулась.

Дима повернулся, чтобы уйти, и тут увидел точно такую же куртку на манекене в другом конце зала. Нет, я ее все-таки рассмотрю, набрался наглости он. Может быть, когда-нибудь он увидит на рынке что-то похожее и у него будут соответствующие деньги. Теперь он хотя бы будет знать, что искать.

А ему действительно не хватает именно такой штормовки. С достаточным количеством карманов, удобным кроем рукава, высоким воротником, спасающим от ветров. Дима обошел вокруг куртки, потрогал ее застежки, почувствовал пальцами мягкую дорогую мембрану. Во всем этом был целый мир. Мир красивой мужской сказки с далекими нехожеными тропами, пихтами, отражающимися в глади таежных озер, долгожданным ужином у костра. И чувство усталой удовлетворенности собой и прожитым днем.

— Вот, но цвет, к сожалению, только один. Это коллекционная вещь. — Продавщица стояла около Димы с точно такой же курткой, точно его размера, в чем он был почему-то совершенно уверен.

Коллекционная вещь оказалась на редкость легкой. Незаметно, но тщательно проклеенные швы, клапаны для вентиляции, почти невесомая термоподкладка. Померю и скажу, чтобы отложили, осенило Диму. Сошлюсь на то, что нужно поменять деньги, не взял с собой кредитную карту. В конце концов, он что, померить не может?

Куртка сидела идеально. Она не стесняла движения и нигде не висела мешком. Мало того, в ней и тело чувствовало себя по-другому. Расправились плечи, подобрался наметившийся живот, и даже ноги уверенней встали на землю. Дима повернулся направо, налево. Перед ним в зеркале стоял совершенно другой человек. Спокойный, уверенный, самодостаточный, за плечами которого тайга, горы и далекие, как сказка, острова. А ведь кто-то ее купит!

— Замечательно! — сказала девушка. — Я, конечно, не уговариваю, но этот экземпляр словно ждал вас.

— Да, нормально, — нахмурился Дима. И вдруг подумал, что в этой куртке совсем не следует хмуриться девушкам, и, улыбнувшись, добавил: — Мне очень нравится.

— Да, удивительно… — улыбнулась в ответ та.

Но праздник заканчивался, и суперподходящую куртку нужно было снимать. Прощай, куртка, тебя купит какой-нибудь богатый жлоб и будет раз в год надевать на своей квадратной загородной даче, когда снизойдет пообщаться с садовником или дворником. Или просто прокатиться на джипе.

— Отложите, а я… Я пойду поменяю деньги, — сказал Дима, отдавая замечательную куртку продавщице. И со вздохом надел свое тяжелое, неудобное и пахнущее электричкой пальто. Что ж, добро пожаловать назад, в реальность.

— Обменник не работает, — послышалось сзади.

Дима обернулся. Крепкий и явно не бедный мужчина лет пятидесяти пяти — шестидесяти вертел в руках легкомысленную спортивную шапочку с помпоном.

— Да… очень обидно, — испугался он. Сейчас этот богач еще предложит ему поменять начисто отсутствующую у Димы валюту. Что тогда делать? — Придется вернуться в офис, — начал лихорадочно сочинять он. — Вы, девушка, отложите, пожалуйста, отложите…

— Не надо ничего откладывать! — решительно заявил неизвестный и внимательно посмотрел на него. — Вы из бизнес-центра? С восьмого этажа? Я вас там видел. Вот моя визитка, а вот, — повернулся он к продавщице, — моя кредитка. Я плачу за эту куртку, ну и вот за эту шапочку.

— Да нет, зачем?! — запротестовал Дима. — Не надо, вы чего?

— Простите, — развел руками мужчина. — Я не хотел вас обидеть. Просто я немного разбираюсь в одежде такого рода. И вы, — он заговорщицки подмигнул, — вы, я вижу, тоже. Ну и чего тогда церемонии разводить, а? — воскликнул он и весело хлопнул Диму по плечу.

Куртку упаковали в красивый пакет с яркой экстремальной картинкой, и, когда Дима вышел из магазина, ему казалось, что все только и смотрят на этот пакет в его руке. Возвращаться на собеседование он не стал — боялся столкнуться в бизнес-центре с тем добрым человеком. Врать ему что-то еще было мучительно, поэтому Дима вынул старый мобильник и на последние центы наврал секретарше занятого начальника, что его срочно вызвали на старую работу. А сам пошел к вокзалу.

По дороге он думал, как он докатился до такой жизни. Где он ошибся? Что сделал не так? Где не поднажал? Ведь и тот занятой начальник, и этот добрый пожилой экстремал — они ведь тоже с чего-то начинали, но где сейчас они — и где он? Хотя… Хотя у него теперь есть эта куртка! Классная куртка, спору нет, хоть что-то греющее душу.

Когда-то у Димы была малогабаритная квартира в Москве и работа в НИИ. Но начинался капитализм, и жена стала ставить ему в пример разных знакомых и не очень знакомых людей, которые ушли в бизнес. Ушел и Дима. Но вышел неудачно, поэтому и квартира в Москве, и возможность нормальной работы остались в прошлом. А в настоящем были случайные заработки, бомбление на старой убитой «девятке» и недовольная до истерик жена в однушке на окраине далекого подмосковного городка. И страх, что встретит тех, кого он когда-то подвел, с кем не смог рассчитаться до конца, с кем ему очень стыдно будет увидеться. И никаких перспектив. Специалисты по микросхемам давно не нужны, Димины способности как менеджера оставляли желать лучшего, и даже машину он никак не мог отремонтировать, поскольку, хотя и был по образованию инженер, в технике совершенно не разбирался. А единственно возможный прорыв — устроиться на постоянную коммерческую работу в Москве — если смотреть правде в глаза, выглядел не более реальным, чем перспектива стать космонавтом.

Но люди в таких куртках не сдаются, сказал себе Дима. Сказал, возможно, потому, что на улице стояла весна, светило забытое за долгую зиму солнце, а глубокое голубое небо звало куда-то вдаль. Звало уже которую весну, а он все копался в какой-то ерунде. Которая затягивала все больше и больше. Эта ерунда, заполнявшая его бытие, с каждым годом отращивала все большие невидимые, но цепкие руки-щупальца, которые держали его, и чем интенсивнее он барахтался в этой жиже мелких дел и дешевых проблем, тем больше давили и держали. Но солнце светило, небо ошеломляло своей бездонностью, а легкая, почти невесомая куртка в красивом пакете придавала мужества.

И он позвонил Сашику. Сашик был его другом детства, человеком, с которым Дима когда-то попадал в традиционные мальчишеские переделки, потом ходил в походы, тащился за девчонками из соседнего техникума — другими словами, делал то, что и следовало делать в том возрасте. С Сашиком все это казалось не таким страшным, и после нескольких рюмок Дима любил вспоминать, как они путешествовали на трехколесных велосипедах, прыгали на стройке с третьего этажа, дрались с гопниками, лазили по пожарной лестнице в женское общежитие и несколько раз даже сплавлялись по порожистым северным рекам.

Потом все это кончилось. Сашик женился, развелся, уехал на Север, вернулся и ушел в какую-то свою жизнь. Дима тоже ушел в свою, но она, скажем прямо, не задалась. Она была неуютной и несуразной; все в ней происходило не так, как он планировал, не так, как он хотел, и вот теперь они не виделись уже несколько лет. И, если бы кто-то в тот момент спросил его: «Когда ты, Дима, был более всего счастлив, более всего был самим собой?» — он бы без колебаний ответил: тогда, в детстве.

И дело, конечно, не в Сашике. Конечно, тот был человеком, для которого жизнь не являлась проблемой. Он всегда находил выход, у него всегда получалось задуманное, его любили женщины, и он всегда знал, как раздобыть деньги. Но там, на порогах и под проливным дождем, когда руки, держащие весло, сводило от усталости, Дима чувствовал, что и у него что-то получается, что он может противостоять натиску жизни, что он может бороться и побеждать. Эх, вернуться бы туда назад, ощутить все это еще раз! Или… взять, распаковать эту куртку, надеть на себя и явиться сейчас к Сашику? Словно с далекой таежной заимки…

Мысль, как это следует из ее содержания, была бредовой, а вероятность, что Сашик свободен, если вообще находится в Москве, — близкой к нулю, но как знать, может быть, именно это обстоятельство и двигало Диминым подсознанием в тот момент, когда он искал в телефонном справочнике его номер.

— Ого, Димик? — удивился Сашик. — Да ты, старый, телепат!

— Сань, привет! А я думаю, дай тебе позвоню, — тихо обрадовался он.

И тут, как в сказке, выяснилось, что Сашик рядом. Он застрял в пробке на Сухаревке, жестоко опоздал, отменил встречу и, узнав, что Дима недалеко от трех вокзалов, предложил вместе перекусить.

— Нужно же иногда на все плевать, когда вокруг такая хренотень происходит, а? — резюмировал он.

Они встретились в суши-баре на Сретенке. Все двадцать минут, прошедшие после звонка, Дима пытался следовать Сашикову совету. Это почему-то показалось таким гениальным — послать все по правильному адресу и встретиться с другом. Просто так, чтобы увидеться. А, гулять так гулять! И Дима, чувствуя себя героем и нарушителем всех запретов и норм, надел куртку. Просто вынул из пакета, оторвал этикетки, разложил по ее карманам телефон, деньги и документы и надел, точно отрегулировав шнурки и застежки. И тронулся по улице.

Это было классно! Тело словно проснулось, оно стало легким и не уставшим, а его движения — простыми, правильными и не напряженными. Странно, этого не было так давно, но они были даже в удовольствие. Но самое главное, он вдруг почувствовал себя собой. Это может звучать смешно и глупо, но, видимо, произведение скандинавских дизайнеров и тайваньских рабочих выражало что-то его, Димино; подчеркивало нечто сокрытое и, может быть, даже главное, что было в нем, но никак не могло пробиться наружу. Куртка делала это внутреннее видимым для других, и другие, как показалось Диме, это оценили. И, возможно, все то время, пока он шел до Сретенки, невидимые руки-клешни стали держать его слабее. Для этого мельтешащего и кишащего мира, мира центра большого города, он теперь был не просто ничем не примечательной фигурой в мешковатых брюках и дешевом муляже полупальто, а собой, Димой. Тем, кем он хотел себя сознавать, тем, чье отношение к миру выражено именно этими складками, этим силуэтом, этой мягкой, но в то же время непродуваемой и непромокаемой оболочкой. И даже девушки, встретившиеся на его пути, смотрели на него как-то по-другому. Короче, мир стал играть другого Диму, и ему это нравилось.

— Привет! Здорово! Что тебе заказывать? — взлетела из-за стола легкая складная фигура Сашика в элегантной темной водолазке.

— Да ничего, я только зеленого чая выпью, — замялся тот.

— Чая я тебе уже заказал, и давай не выпендривайся. Что я, один жрать буду?

Сашик был растроган встречей и сентиментален. Он тихо травил анекдоты, вздыхал и мечтательно обещал забить на все.

— И забей, — неожиданно для себя ввернул Дима. — Я тоже готов… Ну, в смысле поддержать компанию и вообще. Правда, мне сейчас и забивать, в сущности, не на что….

— Да? — расстроился Сашик. — А ты не парься. И я не в плюсе. У меня же все баблосы в недвижимости. А это сейчас такая жопа, такая жопа! — И, на мгновение задумавшись, тут же нашел выход: — Я знаю, что нам надо! — заявил он, и его свободная от палочек рука потянулась к мобильнику.

— Слышь, а ты чего такой малохольный? — поинтересовался он у своего невидимого собеседника. И, с полминуты послушав его объяснения, заключил: — Это все хрень. Мы тут все уже придумали. Как что? Вечером объясню. Давай в десять в избе, подгребай, перетрем. И Веню бери. Будем вас конкретно вытаскивать.

— Я… я в десять не могу, — испугался Дима. И приготовился было объяснять, что машина сломалась, последняя электричка уходит в половине одиннадцатого и что жена убьет, но осекся, неожиданно увидев свое отражение в стеклянной двери. Вот он сидит в центре Москвы, с виду бывалый экстремал, рядом не менее бывалый и состоявшийся друг, а он плетет ему… какую-то жалкую чушь!

— Или… ты думаешь, стоящая мысль? — спросил он Сашика.

И Сашик, засунув в рот сашими, лаконично кивнул.

Место, которое указал Сашик, называлось «Изба деда Василича». Оно скромно, но стильно выходило крыльцом на бульвар и, судя по маркам стоящих рядом машин, пользовалось успехом у людей совсем не бедных и, что радовало, довольно продвинутых. Увешанный люстрами «Хаммер» соседствовал со спортивным купе, а большой черный «мерс» стоял рядом с маленьким «жуком». Но, судя по количеству народа внутри, многие были тут вообще без машин.

— Добрый вечер, — вежливо улыбнулся натренированный парень в скромном сером костюме. — Вы заказывали место?

Дима радостно улыбнулся в ответ и сообщил парню свою фамилию и имя.

— Очень рады видеть вас сегодня у нас, — пропел тот и повел Диму по лабиринтам между столиками. — Приносим вам извинения, у нас не работает отопление, поэтому прохладно и… в общем, куртку сегодня лучше не снимать.

— Ерунда, — обрадовался Дима и тут увидел Сашика в компании двух парней богемного вида и красивой девушки.

У парней были удивительно знакомые лица. Их звали Вениамин и Федор. Вениамин, которого Сашик звал то Веней, то Веником, был кругл и почти все время доброжелательно улыбался вне зависимости от того, что попадалось ему на глаза; Федор же был худ, кучеряв и, казалось, то ли раздражен, то ли нервничал, словно минуту назад проиграл в карты родовое имение. Девушка же была просто красива и тихо изучала меню.

В компании чувствовалось небольшое напряжение. Парни что-то ждали от Сашика, но Сашик игнорировал их вопросительные взгляды и был погружен в свой электронный органайзер, поэтому за столиком установилась странная беседа о погоде и неработающем отоплении. Появление официанта не разрядило напряжение, а скорее наоборот. Все заказали себе текилы, Сашик решил съесть омлет, а Дима зачем-то попросил жасминового чая.

— Мне, пожалуйста, тоже, — сказала девушка, и снова установилось молчание.

— Значит, так! — Сашик оторвался от своего смартфона так неожиданно, что Федор и Дима вздрогнули. — Вот! — торжественно объявил Сашик и продемонстрировал всем экран своей электронной машины.

— Чего «вот»? — не понял Федор. На экране был длинный список продуктов, который замыкали двадцать пять бутылок водки.

— Не волнуйся. Продюсирую я, — успокаивающе выставил вперед руки тот.

— Да? — обрадовался Вениамин. — А есть что?

— Экспедиция, — сказал Сашик. — Паводковая река на севере Валдая. Экстрим, костер… все что нужно. Все остальное по ходу. Главное, с нами идет Димик, — неожиданно указал он. — Но это вы поймете и оцените потом. Впрочем, он, собственно, нас и поведет. Заодно.

— Я? Заодно? — удивился Дима.

— Возражения следующим пунктом! — отрезал Сашик. — Короче, пять или шесть дней, ночуем в палатках, минимум удобств, никакой страховки, все натурально. Итак, кто еще нужен для полета?

— А тема? — не понял Федор.

— Отдых! — удивился Сашик. — Попутно изучение родной страны.

Девушка достала блокнот и стала что-то записывать, Веник затеребил подбородок.

— Понял, — неожиданно обрадовался он. — Мы пять… нет, лучше семь дней плывем, то есть идем, и все-все записываем. А потом делаем из этого… А что, отлично! — поддержал он Сашика. — Мне нравится.

— Тогда, Дим, следующий шаг за тобой, — сделался серьезным и значительным тот. — С тебя список экипировки, смета, вариант маршрута, время и прочее. Сколько тебе нужно на проработку?

И Дима понял, что, как и много лет назад, Сашик втянул его в какую-то авантюру.

В ту ночь Дима ночевал на вокзале. А на следующее утро поругался с женой.

— Все! Я больше так не могу, — объявила она. — Ты вообще соображаешь, что ты говоришь или нет?! Нет, ты уже ничего не соображаешь! Я вкалываю с утра до ночи, в семье денег ни копейки, а этот… — не могла найти подходящего эпитета она. — Знаю я все эти ваши экспедиции! И Сашика твоего я насквозь вижу. Я что, не понимаю, куда ветер дует? Совсем охренели! В общем, так: мне это все надоело. Хочешь быть бомжом — будь им. Катись и не возвращайся!

И Дима оказался в гараже.

Пахло машинными маслами, пылью, грязью и бензином. Из всего этого возникала какая-то присущая только гаражам атмосфера веселой безысходности. Только Дима отчего-то не чувствовал никакого веселья, зато все остальное заполняло душу тоской, а отсутствие перспектив дополняло эту тоску отчаяньем. Грязные тряпки, полупустые канистры из-под жидкостей, старый багажник и перепачканная одежда. Наверное, если бы Господь Бог взглянул на него, Диму, из своей вышины и заглянул ему в душу, таким же бардаком его душа предстал бы взору Всевышнего. И только в дальнем углу, как остров чего-то родного, Всевышний заметил бы старый самодельный рюкзак. Обломок настоящей жизни, его жизни.

Дима попробовал стряхнуть пыль, залез внутрь. Сапоги от ОЗК, гермопакет, пенка. Нет, он сходит с Сашиком, а потом…

«Девятка» с наполовину разобранным двигателем, винты и гайки, отмокающие в баночках с бензином. Нет, жить тут совершенно невозможно. Хотя на самом деле все еще хуже. Жить в этой стране, да и, видимо, вообще на Земле практически невозможно.

— Сань, а мы когда пойдем? — с надеждой спросил он по телефону Сашика.

— Когда? Это ты меня спрашиваешь? А ты вообще где? — неизвестно чему возмутился тот.

— Я… в районе Сергиева Посада.

— Да? А ты знаешь, кто с нами идет? Еще один комплект снаряжения VIP-класса. Размер я тебе сообщу. Поедешь в «Экстрим» или еще куда там и купишь. А ты чего, собственно, не в Москве?

— Дела, — вздохнул Дима. — Гнусные и мерзкие дела…

— Дела! — вскипел Сашик. — У меня тоже дела! Мы с Веней три часа сидели в Госдуме с этим перцем, а ты… Бросай все на хрен и включайся, помогай давай, понял? — И так же неожиданно, как вспылил, доверительно добавил: — В общем, Дим, байда и все походные шмотки у меня на старой квартире остались. Может, ты посмотришь, а? Ну, и докупишь исходя из нашего состава. Можешь там и заночевать, чтобы зря не мотаться. Ведь выходим в начале следующей недели.

«Ура!» — мысленно закричал Дима и поехал в Москву.

Старая квартира Сашика была действительно старой, как и весь дом дореволюционной постройки. Некогда роскошные большие квартиры перегородили на несколько совсем не больших, и из парадной, с широкими лестницами, громадными арочными окнами и изысканно красивыми плитами пола, вы попадали в узкий коридорчик, где одна из четырех дверей шла в однокомнатную квартиру, весь размер которой, судя по окнам, был примерно равен размеру комнаты этого дома, как ее когда-то задумал архитектор. И, видимо, не самой большой. Вот в этих апартаментах когда-то и жил Сашик.

— А классный дом, — попытался польстить Сашику Дима, заходя внутрь.

— Был когда-то, — согласился Сашик и начал двигать мебель. — Был, пока совковые строители не приложились. Знаешь, у меня мелькала мысль выселить тут всех из этих клетушек и сделать нормальную квартиру, но это оказалось — такой геморрой, такой геморрой! — Сашик сделал плавный рывок и вытянул из-за шкафа громадный чехол от туристической байдарки.

Из последовавшей за этим речи следовало, что внутри чехла отличное судно, но его надо бы попытаться собрать. Так, на всякий случай, чтобы проверить, не сгнило ли чего. Затем за Димой заедет машина, которую пришлет Федор или кто-то из его ребят, и он будет закупать все остальное. Вот по этой кредитке. Затем составит точный график движения, уложит вещи, а он… он пришлет кого-нибудь тут прибраться и вообще помочь. В общем, кажется, все, а он будет на связи. Привет!

И только после того, как дверь за Сашиком захлопнулась и Дима сделал два или три бессмысленных круга по квартире, до него наконец дошло, что ближайшие несколько дней он может прожить как нормальный человек.

Это было здорово. Дима стал готовить поход-экспедицию и погрузился в этот процесс с таким энтузиазмом, на который он, как ему казалось, был уже не способен. Пока три крупные тетки, присланные Сашиком, наводили порядок в квартире, он купил карты и выбирал маршрут. Затем полночи безуспешно пытался собрать извлеченную из чехла старую самодельную байдарку, но в результате только поломал в ней кильсон. А в девять часов его разбудил по мобильному ласковый женский голос, сообщивший, что машина скоро будет у подъезда.

В машине Диму ждали водитель и та девушка, которую он видел в компании Федора и Вениамина. Девушку звали Авдотья, и два следующих дня они ездили по магазинам, покупая все необходимое.

Авдотья оказалась серьезной и деловой особой. Тем не менее Дима был вдохновлен ее присутствием. Такой симпатичный помощник, излучающий интерес ко всему, что говорил Дима, и к тому же на прощание неизменно весело целующий его в щеку, удвоил, а может быть, и утроил его энтузиазм. А на третий день Сашик не выдержал и присоединился к ним, чтобы купить новые байдарки.

Это было очень кстати, поскольку сам Дима не очень хорошо разбирался в таких предметах, которые нужно собирать и разбирать. Они нудно и долго мотались по магазинам для экстремальных видов спорта и подвалам, где располагались какие-то мастерские, где Сашик мучил продавцов и менеджеров непонятными вопросами и придирчиво щупал разные материалы, из которых были сделаны шкуры лодок. Но в конце концов выбор был сделан, и они отметили покупку в каком-то студенческом ресторане на Юго-Западе. А в конце вечера Сашику позвонил Федор и сообщил, что с ними едет Чаадаев.

— Вот так! — значительно сжал губы Сашик. И, судя по восторженному лицу Авдотьи, Дима понял, что эта новость является очень важной.

— А кто это? — спросил он, отпивая глоток кьянти.

— Ты чего? Старый, я не понимаю, ты чего? — воззрился на него Сашик и тут же пояснил Авдотье: — Этот парень живет в каком-то другом мире. Ты что, совсем не слушаешь радио? Политикой не интересуешься, на выборы не ходишь, да?

— Ну, хожу, — стал оправдываться Дима и тут вдруг понял, о ком идет речь.

— Ну, вице-спикер, председатель Совета по развитию. Будущий президент, по мнению кое-кого, между прочим, — подтвердил его догадку тот.

— А чего… А он это… Он когда-нибудь вообще того… ну, ходил? — выпалил Дима, вспоминая все, что он знает об этом человеке.

— Ходил. Правда, давно, — задумался Сашик. — Но ничего, проведем его по троечке, он вроде мужик спортивный. И главное — для него никаких поблажек. В этом вся фишка!

— А… вдруг он не пьет? — зачем-то спросил тогда Дима.

Семь суток экспедиции запомнились как один большой, трудный, веселый и интересный день. Их было восемь человек. Кроме Димы, Сашика, Вени с Федором, Авдотьи и Чаадаева, с ними пошли два молчаливых спортивных парня, которые, по замыслу Сашика, должны были снимать об их путешествии фильм.

— Скажи что-нибудь для вечности, — попросил он Диму, когда байдарки были собраны и сто грамм за успех мероприятия покоились в желудке.

И Дима, глядя в поблескивающий в лучах весеннего солнца объектив, закатил речь.

Она началась просто и, как ему впоследствии показалось, безыскусно и даже банально.

— Итак, мы в глухой провинции, — решительно заявил он. — До ближайшей асфальтированной дороги тридцать километров, до Москвы — шестьсот двадцать пять. Здесь не работают сотовые телефоны, видимо потому, что почти нет людей: плотность населения в пять раз меньше, чем та, которая была здесь сто лет назад. Дорог здесь тоже нет. И, видимо, не было. Но они нам и ни к чему. Наш путь особый, он идет по дороге, которая существовала здесь еще до того, как какой-то хитроумный гомо сапиенс изобрел колесо. Эта дорога — река Катуча. Сейчас, в высокую воду, по ней можно идти от этого места. С холма, на котором мы сейчас находимся, не виден наш маршрут. — Дима простер руку в сторону реки. — Он весь там, впереди. Перекаты и порожки, крутые берега и тихие заводи, поросшие камышом. Сто километров всей этой прелести, затем волок и еще около ста километров по другой реке. И мы, и вы — в общем, все мы скоро все это увидим. В той последовательности, в которой река покажет нам это. А теперь состав нашей экспедиции.

Конец ознакомительного фрагмента.