Призраку не место в доме

А. Х. Ночной (2024)

А я уже и сам не помню, о чём это было, ведь столько времени прошло.

2

Переступив поваленный на бок придорожный знак, гласящий «Весёлковое», уши прорезал внезапный свист. Веня рывком поднял голову: худой парень в мешковатой одежде настойчиво подзывал к себе из лесного заслона.

— Веня! Ты вовремя! Давай сюда! Что ты там возишься? Пойдём, — он озирнулся пару раз, — пока возможность есть!

— Ильюха? — прищурился Веня, заглядывая за деревья. — Чё ты тут забыл?

— Пойдём скорее, там уже наши ждут! — выбежал на тропинку Илья.

— По какому поводу?

— Тебя встречаем… или провожаем… — задумался он. — Да харош, как будто для встреч нам нужен был повод.

— Тоже верно, — пожал плечами Веня.

Окружённая ёлками и соснами, дорога из мелких камней была тут прямой и единственной, но у Ильи сегодня было другие планы на этот счёт.

— Срежем, так быстрее будет, — кивнул он в сторону хвойных насаждений.

— Смотри мне, если оно того не стоит… — пригрозил пальцем Веня полуобернувшись.

Илья большим пальцем провёл две скрестные линии на левой груди. Крест на сердце был его любимым знаком. У него с рождения не задалось с этим органом: больно слабое. Забрав одно, природа наделила другим. Он часто ставил сердце на кон, не потому что не верил в магию клятвы, а потому что хрупкость сердца компенсировал железным словом.

— Ну так что, взяли? — спросил Илья через плечо, уклоняясь от колючих ветвей.

— Нет, не годен оказался.

— Почему?

— Не бери в голову.

— Рад, что не пошёл границу топтать?

— Уж лучше бы пошёл, чем бездельничать который день подряд.

— Сдалась тебе эта война.

— Это тоже ремесло. Хоть будет чем руки занять и на чём заработать.

— Веня — автор книги «Богатей, обнищая всё вокруг»

— Да харош тебе.

— Ай, не парься, — махнул он. — Будет время — найдёшь своё.

— Угу, — наполнив этот звук сарказмом, Веня увернулся от ветки, — а сейчас мне ты что предлагаешь?

— Выкинуть календарь и не жить цифрами.

— Совет на миллион.

— Я свой выкинул и проблем не знаю.

— Бухой, что ли?

— Ну не трезвым же я его выброшу! Тихо! — пригнулся он.

Веня настороженно оглянулся, пригнув колени. Никого рядом не было, только холодный ветер дул в спину. Лес учащался: пробираться дальше сквозь заснеженные ветви было невозможно. Парни вышли на дорогу.

Их путь лежал через изжёванные прошлым тоннельные улочки, водившие кругами. Маленькие, прибитые к земле домики чередовались с многоквартирными муравейниками. Пара трёхэтажных домов и один высотой в десять — на столько хватило терпения правительства, прежде чем свернуть благоустройство этого места.

Обогнув ржавые гаражи, они вышли в бывший яблоневый сад. Он, как отчуждённый ребёнок, рос один на отшибе. Без внимания он увядал.

На одном из деревьев толстой верёвкой была подвешена автомобильная шина — качели для тех, кто однажды доходил досюда. Покачиваясь из стороны в сторону, в них сидел Костя, а рядом, облокотившись о дерево стоял Даник, спрятав лицо в капюшон.

— Уже вернулся? — удивился Костя, встретив Веню.

— Как видишь.

— Слышь, завязывай с этим! — махнул Илья. — Показывай, где…

Веня, подозрительно посмотрел на них.

— А нету, — ответил Костя, спрыгнув с качелей.

— В духовном смысле? — сморщив бровь, спросил Илья.

— Трупа нет! И следов нет — ничего нет! Понимаешь? Как будто и не было!

— А он и после смерти незаметным остался… — пробормотал Илья, оглянувшись на собачий лай где-то сбоку.

— Какой труп? — нарушил молчание Веня.

Костя заглянул за его спину: пусто, и только лишь голубая церквушка из чистого дерева поблёскивала позади. Костя посмотрел ровно в глаза Илье, потом Вене:

— Савельича сегодня мёртвым нашли, — говорил он полушёпотом.

— Станком зажевало?

Костя повернул голову в сторону Даника.

— Он лежал в луже собственной крови, и грудь была порвана. Лицо синее, словно душили, будто дикий зверь за душой полез, а горло закрыл, чтобы через рот не ушла.

— Я сам это видел! — прервал его Костя. — Собственными глазами! Он лежал тут недалеко, а теперь даже и следов не осталось.

— А он до Воскресения мёртвых под небом лежать должен? — смутился Илья.

— А кто его забрал? Милиция так быстро сюда не доедет, если вообще поедет. Родственников у него не было, да и никому он не нужен был! А тут за ним люди в костюмах на чёрном Линкольне…

— Денег задолжал? — предположил Веня.

— Нахрен деньги обычному трудовику? — возмутился Илья. — Он на водке существует.

— Да и взять с него нечего было, чтобы так жёстко с ним обойтись, — подметил Илья. — Он же сирота.

— Отличный экземпляр, чтобы испытать оружие, — вставил Даник. — И мы ничем не отличаемся. Каждый, словно с мишенью на спине. Охотнику можно не целится: все как один. Все как один на ладони, отсечённой от мира за воровство тех, кто им управляет.

Слова Даника часто играли свойственной художнику эзотерикой, несмотря на то, что он был принципиальным приверженцем точных наук. Книги по математике из рук не выпускал, как здешние не выпускали сигареты.

— Завязывал бы ты с этой алгеброй, — косо посмотрел на него Илья, — тут умники не в почёте… Нормально мы тут живём. Да, не курорт, но и не Африка. У нас тут есть, что выпить, — он с улыбкой постучал пальцами по шее.

Вопросы всплывали в голове Вени, как всплывали пузырьки в стакане содовой. Ответов найти не удавалась. Тогда, подняв голову в туманное небо, ответ сам нашёл его глаза.

— Давно его забрали? — спросил он.

— Может час назад, — ответил Костя.

— Он жил в том доме, — кивнул Веня в сторону двухэтажки рядом с гаражом, — если ты меня подсадишь…

— Ну и нахрена?

— Ты сам сказал, что кто-то заметает следы. Надо хвататься за возможность, пока она есть.

— Слишком рискованно, да и они бы точно уже об этом позаботились. Что ты вообще хочешь найти дома у простого трудовика?

— Вот и мне интересно.

— Нам пора уходить, — прервал Даник, оглядываясь на редких прохожих вдалеке. — Слишком долго стоим на месте, запятнанном кровью.

— Если и лезть туда, то точно не сейчас, — согласился Костя.

— Завтра-послезавтра его отпевать будут. Даю зуб на отсечение, что придут все.

— Уходим отсюда, — сказал Костя, выйдя вперёд. — не хочу, чтобы нас записали в подозреваемые.

— Тогда в разные стороны, — подхватил Илья, поравнявшись с ним.

— По двое, — настоял Веня.

Попрощавшись, они разошлись по двум сторонам. Как правило, чем дальше они отходили от этого злополучного места, тем оживлённей должны были становится улицы, но сейчас всё было иначе. Все попрятались по домам и смотрят из окон, кто идёт мимо. Люди встречались им редко.

— Видимо уже все знают — говорил Веня, наблюдая за тем, как бабы хватаются за сердца и запирают детей в доме. — Так что же там произошло? Неужели у нас маньяк появился?

— Никто не знает, — пожал плечами Даник, наступая на борозду от автомобильных колёс. — Но слух точно всех облетел: слишком яркое событие для места, где ничего не происходит.

— Это ты подожди, сейчас мужики подопьют и на поиски отправятся, — в его словах проблёскивала злость. — За Савельича я и сам этого дегенерата найду, вспорю и на входе в Весёлковое повешу, чтобы знали.

— Тебе не страшно? — потерянно проговорил Даник.

— За себя я не боюсь.

Не успели они подойти к косому забору из тонкого, прогнившего дерева, как из маленького дома выбежала большая краснощёкая женщина преклонного возраста с редкими седыми волосами, собранными в хвост.

— Ой! Даничек! Даничек, слава Богу ты жив! — кричала она.

— Иди давай, — остановился Веня и протянул ему руку.

— Ой! Иди скорей в дом! У нас тут такое! О Боже мой! — хромая, приближалась она к калитке.

Данику стало понятно, что Веня дальше не пойдёт. Он с горьким волнением посмотрел на друга и пожал ему руку. И ушёл, ничего не сказав. Лишь только обернулся у самой калитки и опекающие руки затянули его за забор.

С приходом темноты улицы полностью опустели. Небо засыпало седыми звёздами. В окнах постепенно переставало блестеть электричество. Пролитая кровь жестоко и неоправданно волновала тех, кто не спал. А позже проснулись ещё несколько…

В одном из тамбуров девятиэтажки Илья заклеивал изолентой дверные глазки. Щёлкнул выключателем, осветив сидевших на полу Веню и Костю. Неприятное известие собрало их в доме, где жилые этажи прерывались нежилыми.

— Что ты знаешь? — спросил Веня, у опустившегося на коврик Илью.

— Тоже, что и соседи… — настороженно вспоминал он, в бледном свете лампы. — Благо, за тонкими стенами живут одни пьяницы и сплетницы…

— Короче.

— Казантипыча нашли возле продуктового с порванной грудью и синим лицом.

— Как!? — выпучил глаза Костя.

Илья, обратив лицо в печаль, посмотрел на него строго.

— Святой был человек… — Веня досадливо потупил глаза в пол.

— За жизнь и мухи не обидел, — подметил Илья.

— Какой только урод посмел убить батюшку!? — негодовал Костя. — И где Даника черти носят?

— Его не будет, — ответил Веня.

— По пятам ходит какой-то ублюдок больной, а он решил ночью никуда не вылезать? — возмущался Костя.

— Правильно сделал. Он единственный из нас, у кого есть хотя бы намёк на будущее. Если он предпочитает мордобою книги, не тебе его судить.

— Товарищи! — вскочил Илья. — Да о чём вы тут вообще? По нашей земле ходит убийца, а вы горбатого лепите! Его почерк — мучительная смерть, а мы тут дрожим, как крысы по углам!..

— Чё ты орёшь? — махнул ему Веня.

— Бесполезно, — усмехнулся Костя в ответ.

–… Сколько ещё наших близких умрёт, — продолжал Илья, — прежде чем его поймают? Мало маньяков повидали? Менты его лет десять высматривать будут, пока он не ошибётся! А сколько ещё невинных ляжет от рук душегуба?..

— Илья!

— Уймись ты! — поднялся Веня. — Я лично этого мерзавца за каждого убитого спрошу. Этот не соскочит, как все остальные.

— А кто соскочил-то? — спросил Костя. — Им же высшая мера положена.

— Спустить курок — считай отмучался? Забить насмерть, как скотину — вот, что они заслужили.

Ребята замолчали ненадолго, словно были в растерянности. Последние события обескураживали и с этим нужно было что-то делать. И тогда Костя спросил:

— А следы? Следы нашли? Хоть что-нибудь должны же были найти.

— Не знаю, — ответил Илья. — Мне через стены не докладывают о полицейских сводках.

— Ну да, что там можно узнать, там же одни алкаши живут…

— И сплетницы, — добавил Илья.

— Но ясно одно, — не слушал его Костя, — этот подонок всё ещё здесь! Ух, мразь, повесить его мало!

Илья уселся, доставая из куртки сигарету. После пламенных речей, ему часто хотелось перекурить.

— А ты куда лезешь? — спросил он. — Ладно Веня со своей справедливостью, но ты-то внук офицера.

— Мой дед самых честных правил уже затрахал со своей честью!

— Угу, а сам-то что? Подмазан так, что уже завтра полковником можешь стать.

— А я и без погон себя обеспечу.

— Не дай Бог я встречу этого дегенерата… — бурчал себе под нос Веня.

— Деда, что ли?

— Богу плевать на нас! — не сдержался Костя. — Не трать даже слова на такие вещи.

— Всё-таки батюшка… — поддержал его Илья, смотря на Веню.

— Нихрена не вяжется, — скатился по стене Веня.

Ребята ненадолго замолчали. Воздух пропитывался табачным дымом, утяжелялся. Снизу доносились какие-то крики.

Смерть батюшки — духовного наставника — угнетала, как угнетали серые стены. Жесткость, с которой его убили — пенила кровь.

— А я знаю, кто это был, — вдруг нарушил тишину Костя.

— Ну, не тяни! — загорелся Веня.

— Эта та ненормальная, что камни в колодец бросает!

— Зоя?

— А ты сам подумай: живёт одна, всё время нашёптывает что-то невнятное, а её тяжёлый взгляд я могу почувствовать даже задним карманом брюк! Её даже цыгане стороной обходят. Отравляет воду своими окультисткими камнями. А зачем — никто не знает.

— Ну бросает она эти чёртовы камни в колодец, ну и что с того? Не первый день бросает.

Кашель перебил его речь.

— Никому до этого нет дела, — дым заслонил лицо Ильи. — Она самый обычный божий одуванчик, слетевший с катушек.

— Поговаривают, — продолжил Костя, — она собственного сына убила…

— Говорить можно, что угодно, — ответил Веня.

— Ну а что ты от меня ждёшь? Чтобы я с поличным поймал эту швабру потасканную!?

— Приведи мне хоть одно доказательство, и я прямо сейчас пойду ей шею сломаю!

— Ну… полнолуние?..

На лестнице послышались шорохи и осторожный шаг по битому стеклу. Веня посмотрел на Илью.

— Не бери в голову, — ответил он. — Или тебе нравится идея убивать людей из-за непогоды? К тому же она не единственная, кто приехал сюда накануне.

— Кто ещё?

— Какой-то пожилой ветеран и писатель-сказочник.

— Думаешь: кто-то из них?

— Ха, да чтоб они о мой труп споткнулись! — улыбнулся он, разведя руками. — Я бы не стал подозревать их только за то, что они не местные.

— А я бы стал, — вставил Костя. — Сюда даже слоны умирать не приходят, а тут сразу трое приехало.

— Даже писателя подозреваешь?

— А что, если он читает детям сказки только для прикрытия? А сам убивает, чтобы хороший детектив написать.

— Художник рисует с фруктов на столе, а этот — с трупов на земле? — иронизировал Илья. — Пока нет доказательств, ты не в праве сомневаться. Это обижает человека.

— Да мне насрать!

— Надо что-то делать, — поднялся Веня, — не зря же мы тут собрались!

— Что ты хочешь больше: словить убийцу или людей, что заметают следы? — спросил Костя.

— Твою мать! Надо срочно идти к магазину, пока там ещё есть улики!

— Ну его нахрен, — покачал головой Костя, уперевшись в стену, — сейчас нас всех там положат.

— Я с тобой, — вскочил Илья. — Ай! — скрутился он, схватившись за сердце. — С-су… сердце!

— Завязывал бы ты курить!

Веня отобрал у него бычок и швырнул в стену. Град искр фейерверком рассыпался на пол. Илья медленно опустился на пол.

— Не мороси, — ответил он, подняв болезненный взгляд, — сейчас отлежусь… и пойдём.

В ответ хлопнула дверь. На миг забежал свежий воздух. Ребята остались вдвоём, пока беглый шаг отдалялся от них.

— Вот же деби-ил! — схватился за голову Костя. — Ну куда он один ночью…

— Эй, — хмуро посмотрел Илья в его перепуганные глаза, — заведи себе привычку говорить так, чтобы не боялся повторить.

— А как мне его назвать?! Упрямый, как корнеплод… Его же грохнут!

— Забентуй пасть, если сказать ничего толкового не можешь!

— А ты сам подумай, — переметнулся к нему Костя, — если бы они хотели быть незаметными, стали бы разъезжать на машине там, где не у всех велосипед есть?

Глаза Ильи округлились, а лицо побледнело. Он был готов бросится в погоню за другом, если бы только мог встать.

— Это ловушка, — прошептал он. — Останови его! Ты ещё успеешь! Давай!

— И бросить тебя? — возмутился Костя. — Да не в жизни.

— С меня не убавится, не первый день живу с этим!

Костя не знал, что ответить. Илья прожигал друга глазами, пока его беглый взгляд искал, за что зацепится.

— Его только пуля остановит, — наконец ответил он.