Похождения Геракла. Или 12 шагов к олимпийскому успеху

Баграт Саруханов

Что может заставить главного героя мифов Древней Греции бросить всё и отправиться спасать Элладу от очередного чудища? Конечно же, это любовь к природе и стремление спасти этого несчастного многоголового и истекающего ядовитой слюной представителя исчезающего вида. Ну и ещё кредит на очки и квартальные показатели героизма, которые сами себя не наберут.

Шестой подвиг. Авгиевы конюшни

Последние две недели в тавернах Микен стало очень популярным блюдо из неважно пахнущих грибов крайне подозрительного вида. Ранее считавшиеся несъедобными, они пришлись по вкусу зажиточной части населения, и земледельцы старались как можно чаще наведываться в лес в поисках непонятного лакомства для богачей. Тем более, что сложность поиска плодов подземного мира сошла на нет, когда они обнаружились на полянах, сложенные в аккуратные горки. Возле каждой всегда присутствовала табличка с криво намалёванным «Прастити», что наводило кое-кого на мысль о личности услужливого помощника, предпочитающего сохранять инкогнито.

Царя, впрочем, данное блюдо порадовать не могло. Вот уже третий час из тронного зала доносились звуки пилы: Эврисфей в очередной раз принимал настоятельное прошение царицы о необходимости скорейшего восстановления коллекции растений. Особенно Антимаху волновало состояние бегоцвета, чудесным образом сумевшего восстановиться из единственного листочка. Тяжесть полученных им повреждений не оставляла надежды исцелиться иначе, чем божественным творением. А поскольку цветам нужны удобрения, то они-то и должны были иметь божественную природу. Эврисфей, придерживающий корону, чтобы не слетела во время безостановочного кивания, мысленно уже составлял план, кто и куда должен отправиться за волшебным навозом. Одновременно с этим царь отгонял мысль, почему, когда он отмокал в ванне, царица переживала куда слабее, чем из-за этого растения. И почему ей так дорога именно эта гипераллергенная бегающая флора. Всё ещё терзая себя этим вопросом, Эврисфей вызвал к себе Геракла. Тот поспешно явился в зал с мешком на плече.

— Вызывали, шеф? — поинтересовался наёмный герой.

— В-вызывал, — отозвался правитель Микен, с опаской косясь на шевелящийся и странно шипящий мешок. — Это у тебя что?

— В саду халтурю в свободное время, не обращайте внимания.

— Л-ладно, — сказал Эврисфей, нервно сглотнув, и покосился на амфору с картой. — У меня к тебе задание на уровень подвига.

— Какое? — тут же заинтересовался Геракл, которому как раз нужно было подтянуть КПГ.

— Для спасения царского сада срочно требуется найти волшебное г…

— Вашвеличество, нашли! Нашли, Вашвеличество! — заорал начальник разведки, влетев через двери в тронный зал.

— Что нашли? — сквозь зубы спросил Эврисфей, считая, на сколько частей перед обезглавливанием следует порубить прервавшего царскую речь.

— По соседству есть волшебные конюшни, которые загажены по крышу! — радостным голосом доложил начальник разведки, не зная, что докладом только что спас себе голову и многое другое. — А раз они загажены, то мы можем бесплатно получить волшебное г…

— Что ж ты молчал-то! — перебил его Эврисфей, внутренне обрадовавшись возможной экономии. — Докладывай!

Подходящим источником подобного удобрения оказался Авгий, царь Элиды. Не он сам, разумеется, а подаренные ему папашей Гелиосом представители крупного рогатого скота. Ярко-красные, белоснежные и сияющие словно звёзды, они имели самые невероятный окрас и расцветку. Ели при этом эти животные за четверых, а выпускали отработанный материал за семерых, и никто так и не смог понять, откуда его столько берётся. Авгию, правда, было не до загадок, потому что жители уже устали возводить здания из самана и топить очаги волшебным кизяком, а материала меньше не становилось. Вскоре желающие импортировать столь ценный и важный для экономики материал вассалы и слабые соседи закончились, а остальные оказались слишком сильны, чтобы убедить их закупать подобное. Работа с великолепными животными постепенно превратилась из престижной и привилегированной в тяжкую и неблагодарную. Вскоре на эту должность стали ссылать вместо смертной казни, и приговорённые умоляли расчленить их тупыми топорами и заживо выпотрошить, но не обращаться с ними столь жестоко. Царь задумался, куда девать столь ценных дарёных не-коней, которым стоило сначала посмотреть не в зубы, а в другое место. И пока Авгий был занят столь важными мыслями, в стойла стало невозможно попасть из-за завалов на входе. По совету первого министра, который успел прославиться своим прогрессивным видением, царь переименовал стойла в конюшни. Проблему это, конечно, не решило, но звучать стало красивее.

Конец ознакомительного фрагмента.