Гора. Книга 1. Вторжение

Баир Сибиданов (2025)

Начавшаяся война за мистическую Гору между народом поверхности — трискерами и народом подземелья — луидами прерывается неожиданным вторжением нового врага — теней. Трискеры, на территории которых находится таинственная Гора, начинают восхождение на нее, рассчитывая победить в войне. Для этого нужно произвести обряд. Но что это за обряд, не знают даже старейшины. Тем временем трискер Гром, недавно ставший латником, обретает силы таинственного мистика Ионы. Его спутником и другом становится луид Раджа. Их ждет немало приключений на пути к самим себе и спасению мира.

Глава вторая. Враг не враг

Прошло три года. Со времен первых столкновений с демонами или луидами трискеры успели переселиться к подножию, начав свой великий поход к небу, к неведомой вершине Великой Горы. Народ подчинил себя духовному, и угроза войны лишь объединила его в достижении главной цели. Считалось, что по мере продвижения народа к вершине заставы («крепости») будут сдаваться врагу. Поэтому трискеры на расстоянии двух пеших переходов от первой линии обороны уже начали возводить новую, которая со временем должна была принять на себя последующие удары луидов. Чем выше будет подниматься народ к Горе, тем больше брошенных линий укреплений должно было оставаться внизу. Даже Великий город Эра должен был сдаться. Для любого воина была очевидна пагубность этой затеи. Добровольная сдача укреплений — подарок врагу, плацдарм, с которого удобно совершать набеги. Но правители решили, а воины приказов не обсуждают. Тем более, что до сих пор удавалось избежать масштабного кровопролития. Сюзерен, олицетворяющий светскую власть, и Епископ Северный — глава Космической Церкви Трискеров — организовывали встречи с врагом. Долгих три года длилось перемирие, в течение которого время от времени начинались переговоры в нейтральном Дворце Творцов и там же заканчивались. Демоны были неуступчивы и на все последние инициативы трискеров отвечали угрозами. Их требования были наглыми и святотатственными — дать доступ к Великой Горе, позволить начать собственное восхождение с восточной стороны. И что бы ни говорили послы Церкви и Сюзерена, в ответ они получали витиеватые словеса. Стало очевидно, что луиды готовятся к войне. Действительно, за эти годы к границам трискеров были стянуты громадные силы. Изменились и повадки пришельцев. За это время сдержанные поначалу и дипломатичные луиды стали настоящими исчадиями: грабили крестьян, уводили скот, сжигали угодья. В безопасности могли себя чувствовать себя лишь те, кто решился посвятить себя великому походу и ушел за линию «Трехсот крепостей». В результате на равнине остались лишь те, кто либо жил в глуши, либо был слишком привязан к привычному образу жизни. Но таких было мало. Весь народ снялся с места и двинулся в гору, оставляя за собой лишь воинов в крепостях. Обстановка накалялась. Все ждали полномасштабного вторжения.

И это был второй круг войны. Едва вступив на поверхность, демоны столкнулись с яростным сопротивлением и ужасом местных. Пораженные внешним видом луидов, трискеры затрепетали в суеверном страхе. Тогда в народе ходили слухи о том, что сам Эрлих поднялся на землю. Кликуши и прорицатели разных мастей кричали о конце света. Однако ужас произвел очень странный эффект — он мобилизовал народ. Трискеры, не желая терять бессмертную душу, бились с демонами насмерть. Целые деревни сжигали себя заживо, крестьяне бросались в самые толпы демонов с зажигательной смесью, не забывая поджечь ее.

И вот наступал круг второй.

…К вечеру возвращался через лес. А лес был чем-то недоволен. Но что поделать, дорога латника проходила через чащу. Когда сосны начинают злобно шуметь в кронах, а взлетевшая птица с криком проносится совсем рядом, и с солнцем туговато, куда-то смылось за тучи, начинаешь думать, что тебя здесь не ждут и что здесь тебе не рады. Обычно считают, что такие, как он, вообще не ведают страха, но это было неправдой. Он был латником, но это вовсе не означало, что он не испытывал чувств.

Он шел напряженно, но быстро. Темнота в лесу не добавила бы оптимизма. Хотя даже в темноте Григ видел неплохо. И все же.

И тут случилось, что вообще-то должно было случиться, когда доверяешь подозрительным бродягам и бежишь, сломя голову туда, куда бегать не стоило бы. И снова интуиция. Григ остановился. Слух и зрение, словно тетива тяжелого лука напряглись. Напротив него возвышались очертания кустарника, но не они заставили его насторожиться. Решив срезать путь, огибающий очередной холм, Григ сошел с лесной тропы, хотя старцы из касты всегда были против подобного нарушения. В мирной жизни Воин должен быть предсказуем. Григ хорошо знал, что источает ауру смерти, поэтому невольный страх трискеров перед ним был ему знаком. Но в лесу, когда никого рядом нет, следовать инструкциям по крайней мере глупо. Или нет? Впервые за свою новую жизнь героя он ощутил нечто знакомое, предназначенное ему как воину: опасность. Сзади кто-то крался. Григ быстро развернулся и еле удержал свой уже выхваченный дротик: перед ним в ужасе застыл зверь. Вместо того чтобы броситься от героя, лось оцепенел и не мог оторвать взгляда от боевой экипировки латника. Григ мысленно выругался. Он совсем забыл, что в лесу никогда не бываешь один. Как умел, извинился перед зверем. И тот, как рассудительный трискер, кивнув в знак согласия огромной мордой, ушел куда-то вниз, хрустя мелкими ветвями. Пока военные действия не начались, воин должен быть безобидней суслика. Несмотря на то, что звери бессознательны, они прекрасно ощущают добро и зло. И подобно тому, как трискеры мстят луидам за зло, так и лес возвращает долги своим врагам. Поэтому и гибли в лесу в свое время не дети, а в основном охотники. Это открытие касты Творцов (в то далекое время трискеры довольно тесно общались с эльфами) долго не могли принять все. Оно означало, что охота на животных становилась преступлением. Понадобилось долгих двести лет, чтобы обычный трискер больше не замышлял убийства зверей. Словом, лес трогать было нельзя. Потому Григ и стоял в лесу, как слон в посудной лавке, страшась еще кого-нибудь напугать. Ненужно было сходить с тропы. Ненужно. Его тяжелая поступь латника все это время заставляла вздрагивать обитателей леса. Касту воинов страшно боялись и животные тоже, потому что когда-то она была выведена из убийц ночного леса — охотников. И чуткий волк, и яростный барс — хозяева иных миров и отношений, — даже находясь в другом конце своего дома, всегда точно знали, когда к ним приходил кто-нибудь похожий на Грига.

Наконец Григ двинулся с места. Но едва пройдя пару шагов, услышал голос.

— Не спеши так, латник…

Холодное лезвие короткого меча коснулось его шеи.

Вот оно что. Он не зря почувствовал опасность. А этот лось сбил его. Ну, ничего… Если этот сумасшедший один, то Григ быстро с ним справится. И еще: это не враг.

В бою никто лучше латника не чувствует, что нужно делать. Словно в растерянности, Григ наваливается шеей на лезвие. Еще немного остро отточенный меч перережет горло, но латник знает, что делает…. Тот, кто приставил к его горлу смерть не профи. Почувствовав, что жертва вдруг стала пробовать на прочность не то шею, не то меч, нападавший на какую-то секунду растерянно отвел лезвие.

Этой секунды оказалось достаточно. Но начав движение, Григ уже понял, что напавших минимум четверо… В полутьме его движения были неплохо разгаданы: пара стрел вошли в землю в то самое место, на котором он должен был оказаться. Но его уже там не было. Выхватив на ходу свое оружие, Григ мгновенно выбил меч у первого противника. Тот, растерянный, так и остался стоять на том же месте.

Это не враги.

Вспыхнули факелы.

Так вас совсем не четверо. Похоже, что четверо это только те, кто способен размахивать оружием… Остальные так, факелы подержать сюда прибыли… Латник встал в боевую стойку. Его окружили. Они были спокойны и расчетливы. Трое идут полукругом: каждый может кинуться, но не спешат, словно от ожидания латник сам себя заколет. Четвертый руками по траве шарит, меч ищет.

Это не враги.

Надоело.

Конечно, это все неправильно, но надоело. Мы же тут драться должны, не так ли?

Выпад. Атакую одного, двое других — сбоку, почти сзади тыкают неумело в тело отточенными обрубками своих мечей. Но я же не вчера родился.

Отбил и выскользнул.

Пламя четырех факелов неплохо освещает поляну. А ветер-то, паразит, стих. Уже почти совсем стемнело.

Все пора разбираться с ними.

И все же это не враги.

Григ кидается на одного, но тут же меняет направление выпада. Тот, что шарил в траве, нашел наконец, с диким ревом кинулся. Выпад срывается. Григ ныряет куда-то влево и тяжелым кулаком бьет в чью-то подставленную челюсть.

Есть. Теперь трое. Неврагов.

Но кажется, они знают о том, как нужно биться. Не останавливаясь, лезут. А Григ не то, чтоб устал, просто у каждого свой ритм. Нужна передышка.

Латник ныряет в темноту. За ним следом — тот, что с факелом.

Удар. Лежит. Факел покатился, зашипел в траве.

А следом — еще один невраг с мечом вслепую… Зря это он. Ррраз! — слетел с копыт. По голове рукояткой меча получить — не фунт изюму съесть.

— Хватит! — голос неожиданно близко и сверху. На дереве, понял Григ. Поздно. Всего лишь на мгновение остановился. Обернулся на голос.

И попался.

Почувствовал, как его правую ногу обхватила ворсистая петля веревки. Ловушка. Перерубить ее несложно, но скорей всего, это не единственный сюрприз: под ним, вероятно, яма с кольями: поэтому, перерубая веревку, обрекаешь себя на смерть. Не враги, черт вас возьми. Но говорят с ним явно не луиды, поэтому все в порядке. Только с врагом нужно чувствовать себя оружием, со всеми остальными — трискером. И Григ спросил:

— Кто ты? Что нужно тебе?

— Я — Тролль. Так вы, кажется, меня называете.

Услышав это, Григ дернулся и, подхваченный за ногу, взлетел к толстой ветви огромной сосны. Воспоминание обожгло: это имя он больше не рассчитывал услышать, потому что там в лесу три года назад он видел его мертвым собственными глазами… Один из нападавших ловко выбил у него меч. Сделав несколько конвульсивных движений, Григ успокоился.

Три факела поднялись к висящему латнику.

А Тролль слез с дерева, не спеша подошел, похожий на трискера, но уже не трискер, Тролль. Чернь дала ему это прозвище, в котором соединились презрение и страх. Оно означало «предатель», «оборотень». Он тоже когда-то был трискером. Правда Григ этого не знал. Он знал лишь того, кто умер в том лесу.

Не он. Или… Во всяком случае сильно изменился. Настолько, что Григ не узнавал. И потом на лице должны были остаться шрамы. Их не было. Хотя в полумраке их трудно разглядеть, если даже они есть.

Воин выгнулся и попытался дотянуться до ветви, на которую был подвешен. Безуспешно.

— Я этого и боялся. Воины не умеют держать себя в руках. Обрати внимание, никто не собирался тебя убивать, — словно до этого его предатели не размахивали мечами и не пытались проткнуть Грига насквозь. — Ты, наверное, думал, что под тобой страшная яма с отточенными пиками, которые только того и ждут, как бы поскорей проткнуть твое пузо?

Так ты меня не узнал. Тем временем предатель продолжал:

— Но я не кровожаден.

— Пошел ты, — глухо выдавил из себя Григ.

— Вот он и начался, наш разговор. Только из-за него я подвесил тебя на эту замечательную сосну. Да, я — трус. Я очень переживал из-за этого. А потом я подумал, что если я до сих пор жив, значит так надо, и я для чего-то нужен. И ради этого стоит жить.

И как-то натянуто улыбнулся.

— Там на западе столько плодородных земель, а вы уперлись с луидами в эту гору. Гнусно это все, гнусно. Да, я трус. Но разве лучше быть убийцей? Подумай. Ты умеешь думать? Я — да. Поэтому я со своими ребятами тоже влезу в общую заварушку, но не для того чтобы убивать, а чтобы спасти таких, как ты, и таких, какие на нас непохожи.

Предатель пафосно поднял голову и спросил:

— Как тебя зовут?

— Для тебе я просто трискер…

— Трискер, стань моим воином и ты ускоришь приход царства справедливости! — сказал Тролль и как-то странно, снизу вверх, посмотрел на Грига. — И потом, я умею быть щедрым.

Как все-таки ему везет на тролей.

К висящему Григу все ближе стала подходить вся эта банда.

И еще не видя всех, латник вдруг ощутил страшное, единственное, от чего его начинало колотить как в лихорадке. Он физически ощутил присутствие врага! И точно: из темноты проступил. Тяжелая поступь, крупный, лысый, весь какой-то не то розовый, не то оранжевый, с немигающими круглыми глазами. Сила и настоящая воинская выучка сквозили в его движениях…

Враг! Едва уловив этот дикий вызов в своей крови, латник, не переставая, продолжал выгибаться и неожиданно для всех вдруг каким-то неимоверным усилием оборвал веревку, и через секунду стоял перед луидом, успев подобрать свой лежавший на земле меч.

— Назад! — проревел враг, и банда предателей тут же смылась за плечами чудовища. Тяжелый взгляд луида уперся в глаза латника:

— Начнем….

Враг. Это настоящий враг. Теперь латник двигался куда быстрей и агрессивней. Игры в трискеров закончены. Началась война. Голубой меч с поэтическим названием Лун скрестился с коротким полукруглым мечом Грига.

Первое смятение и злость заставили сделать его несколько неловких выпадов. С какой-то кривой ухмылкой оранжевый враг уходил от них, но переходить в атаку не спешил.

Похоже, они были равными соперниками. Враг был спокоен. Не спешил нападать, смотрел как-то отвлеченно, словно это не он, а кто-то другой вел этот бой. Глядя в бесстрастное лицо луида, успокоился и Григ. Словно из-под корки всплыло: он в тренировочном лагере бьется со своим товарищем — Лионом. Вот он делает выпад — и напарник отработанным приемом ловит его на противоходе: тупой конец палки больно бьет Грига под дых. Больше латник не попадался на этот трюк. К чему бы это? Григ не сентиментальная барышня: все, что он вспоминает, нужно ему здесь и сейчас. Тем временем луид сгруппировался и сделал первый выпад против Грига. Латнику пришлось применить все свое умение, чтобы уйти от ранения. Вот оно что, враг очень быстр, поэтому нельзя терять голову, нужно все время считать: контрудар противника может решить все разом, совсем как тогда, с напарником Лионом. А этот оранжевый приятель вовсе не так прост, придется попотеть, чтобы победить.

Враг снова успокоился. Но латник не сомневался: оранжевый готовит уже следующий маневр, чтобы покончить с Григом. Скорость — великое преимущество. Но на то он и латник, чтобы побеждать даже тех, кто быстрей и умней его самого.

Неожиданно вместо очередного выпада оранжевый заговорил:

— Мне не нужна твоя жизнь. Ты слишком хороший воин, чтобы погибнуть так нелепо. Я ухожу. Ты не преследуй меня, потому что в лесу предателей много ловушек. Ты погибнешь раньше, чем предписано тебе судьбой.

Сказал и исчез в кустах. После секундного раздумья Григ бросился следом. Но за кустами врага не было. Остановился. Не проходило ощущения, что он где-то рядом, но это значило и другое: он может атаковать. И он очень быстр. Лучше было отступить…