Неизбежный поцелуй

Барбара Воллес, 2012

Келси приезжает в дом одиноко живущего писателя, чтобы набирать текст его новой книги, которую тот сейчас пишет. Так решил его редактор. Сам же писатель встречает девушку весьма недружелюбно…

Глава 1

Этот человек выглядел потрясающе.

У него не было ни шрамов, ни каких-либо ужасных уродств или чего-то подобного, что, по мнению Келси, давало бы ему повод превратиться в отшельника и затворника. На самом деле мужчину, стоящего перед ней, можно было назвать не иначе как ошеломляюще привлекательным.

Алекс Маркофф был высок — по крайней мере, на полфута выше ее ростом, — по-спортивному подтянут и обладал очень широкими плечами. Его узкие бедра были обтянуты тканью выцветших джинсов с заниженной линией талии, а черная рубашка подчеркивала мускулистые плечи. Его правая рука от середины предплечья до середины пальцев была в гипсе, и Келси задалась вопросом, как этому мужчине удалось одеться самостоятельно, причем так аккуратно?

А еще у него были потрясающие темно-серые глаза и тонко очерченные скулы.

Нет, Алекс Маркофф определенно очень хорош собой. Однако он, вне сомнения, не слишком рад видеть ее на пороге своего дома.

Келси тут же вспомнила недовольство, которое вызвала в прошлом. Она тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. Сейчас совсем иная ситуация. Тем не менее ей не удалось сдержать дрожь в голосе, когда она произнесла, вежливо улыбнувшись:

— Здравствуйте! Я Келси Альбертелли.

Когда он не ответил, она прибавила:

— Ваша новая помощница.

В ответ — молчание.

— Я из Нью-Йорка. Меня нанял мистер Лефковиц…

— Я знаю, кто вы такая.

Его голос был суровым и мощным, под стать его физическому телосложению. Келси едва не попятилась, услышав неодобрение в его тоне.

«Или он говорит со скрытой враждебностью?» Келси добиралась до дома Алекса в автомобиле с открытыми окнами. Ветер растрепал ее каштановые волосы, пряди выбились из свободного пучка и теперь в беспорядке обрамляли лицо. Несколько прядей она заправила за ухо.

— Хорошо. Я уж подумала, что мистер Лефковиц забыл вам позвонить.

— Нет, он не забыл мне позвонить. Он звонил несколько раз.

Келси кивнула, и снова наступило неловкое молчание. Еще несколько прядей упали на ее лицо. Она заправила их за уши и стала просто ждать, что мистер Маркофф скажет дальше.

Он ничего не сказал ей, а просто развернулся и ушел в дом, оставив ее стоять на пороге.

«Только не говори, Келси, что тебя не предупреждали!»

— Сомневаюсь, что тебе окажут теплый прием, — говорил ей мистер Лефковиц. Ну, это он явно преуменьшал. — Только помни, что у него нет выбора. Ты работаешь на меня, а не на него.

— Не волнуйтесь, — заверила его Келси. — Я уверена, что все будет хорошо. Нет ничего, с чем я не могу справиться.

«За приличные деньги».

А что делать? Благодаря проделкам бабушки Роузи она была вынуждена погашать задолженность по кредиту. Ту сумму, которую предложил ей за работу мистер Лефковиц, Келси заработала бы, трудясь в поте лица в трех-четырех местах. Кроме того, ей и прежде приходилось сталкиваться с недружелюбием, которое выказывали те, кому она наносила визит.

Так получилось, что недружелюбного отношения к себе она удостаивалась опять же благодаря своей бабушке Роузи.

Так как Маркофф оставил дверь открытой, Келси решила, что он предлагает ей следовать за ним. К тому времени, когда она это поняла и переступила порог, он был на несколько шагов впереди, и ей пришлось поторопиться, чтобы его догнать.

— Ну, вы в такой глухомани спрятались, — сказала она, коснувшись рукой его плеча. — У вас здесь и указателей не так много, как в Нью-Йорке. Почему бы не поставить табличку «Поверните направо у большой сосны»? Мне сказали повернуть у большой сосны, я и поворачивала, но трижды свернула в неправильном направлении из-за такого большого количества деревьев.

— На развилке растет всего одна сосна, — ответил он.

— Теперь я знаю это, — со значением произнесла она. — Тем не менее в большинстве мест в качестве ориентира используется какой-нибудь бросающийся в глаза объект — здание или дорожный знак. Но не сосна. Я свернула не там, где следовало, и проехала мимо дороги, которая ведет к вашему дому. Из-за кустов даже ваш почтовый ящик едва видно. Но тогда я решила, что это точка…

Она не договорила. Речь Келси была бессвязной. Если она волновалась, то всегда начинала тараторить, лишь бы заполнить тишину. Она ненавидела это свое качество. Подобная болтовня злила ее еще тогда, когда Келси была ребенком. По правде говоря, будучи маленькой и одинокой, Келси хотелось кричать на социальных работников, чтобы те заткнулись. Вот и теперь она поступает, как прежде: нервно и тревожно тараторит, стараясь хотя бы как-то наладить отношения с человеком, чье негодование от ее присутствия чувствуется буквально физически.

Тем не менее она не хотела позволять ему ее запугивать!

— Мистер Лефковиц сказал, что все ваши рукописи записаны от руки. Я предполагаю, что буду перепечатывать их. — Ее взгляд упал на гипсовую повязку на его руке. — Надеюсь, перелом не помешал вам работать так же плодотворно, как прежде.

Не успела она произнести эти слова, как он остановился, уставившись на нее темно-серыми глазами. Келси встала как вкопанная, опешив от его властного взгляда.

— Разве Стюарт велел вам задавать такие вопросы?

— Я… я… — Келси понятия не имела, как ответить.

— Скажите Стюарту Лефковицу, что он получит рукопись в свое время. Мало того, что он навязал мне чертову машинистку, так теперь она еще исполняет и роль няньки, которая мне не нужна.

— Я не исполняла… Я не… — Судорожно соображая, что сказать, Келси пожалела о том, что не задала еще несколько вопросов во время собеседования у Лефковица.

«Сначала тебя завлекают деньгами, а потом ты начинаешь понимать, куда тебя втянули».

Когда она впервые узнала, что будет перепечатывать рукопись для Алекса Маркоффа, очень воодушевилась. Она еще училась в школе, когда он выпустил дебютный роман «Охота на Луну». Келси видела этот роман на учительских столах в школе и не забыла, как на уроках литературы преподаватель зачитывал отрывки из этого романа. Алекс Маркофф являлся лучшим писателем десятилетия.

Она украдкой еще раз взглянула на своего нового босса. Может быть, ей следовало заранее посмотреть на обратную сторону суперобложки, где имелась его фотография? Возможно, тогда она подготовилась бы лучше?

Он не обладал классической красотой — в профиль его нос был чуть длиннее нормы, а подбородок казался слишком угловатым, — но резкие черты его лица выглядели очень гармонично. Теперь трудно поверить в то, что Келси воображала его уродцем. Хотя, с другой стороны, как еще она могла представлять себе человека, который, будучи автором бестселлера, ведет жизнь отшельника?

Она действительно должна была задать побольше вопросов во время собеседования у мистера Лефковица.

Оглядевшись вокруг, она увидела, что особняк Наттингвуд под стать своему владельцу: темный и мрачный. Он напомнил ей английский каменный коттедж, увитый плющом, который она видела в одном старом черно-белом фильме. Гостиная тоже была темной и мрачноватой, небольшой по площади, с антикварной мебелью и диванами темно-зеленого цвета с желтоватым отливом.

Зато в углу комнаты Келси вдруг увидела большое свободное пространство, в котором доминировали высокие окна и балконные двери. За пределами гостиной был сад, наполненный такими яркими цветами и оттенками, что в сравнении с ним интерьер комнаты и покрытые зеленью горы Беркшира казались блеклыми. Через оконное стекло Келси увидела птиц, перелетавших с дерева на дерево, названий которых она не знала.

— Вот это да! — пробормотала она себе под нос. У нее сложилось впечатление, что она находится в Нью-Йоркском ботаническом саду.

Услышав звук шагов, она вернулась в реальность. Алекс Маркофф прошел через открытое пространство гостиной к двери на противоположной стороне комнаты. Последовав за ним, Келси оказалась в комнате, аналогичной той гостиной, из которой вышла, хотя и с меньшим количеством окон. Однако комната была не менее привлекательной — благодаря двум балконным дверям, которые вели на террасу с розарием. На террасе стояли кресла-качалки со скамеечками для ног, а в комнате — кресла-качалки с пухлыми подушками на сиденьях. На столах и книжных полках в беспорядке лежали журналы, книги и писчая бумага. Несколько скомканных листов бумаги лежали на полу. По непонятным причинам они казались больше похожими на детали интерьера, чем на элемент беспорядка.

— Отличный кабинет! — Келси уже представляла себе, как Алекс сидит у окна и пишет свои произведения.

Маркофф просто указал ей на большой деревянный письменный стол в углу:

— Вы можете работать здесь.

— Компьютера нет? — На столе она не увидела никаких электронных приборов.

— Вы можете использовать свой собственный и сбрасывать информацию на флешку.

— Хорошо. — К счастью, Келси привезла свой ноутбук. Интересно, что еще ей понадобится? — У вас здесь есть Интернет?

— Зачем? — Его взгляд снова стал прожигающим. Алекс с подозрением уставился на Келси, словно она только что попросила его выдать ей военную тайну. — Зачем вам нужен доступ в Интернет?

— Чтобы я могла поддерживать связь с Нью-Йорком. Я должна держать мистера Лефковица в курсе последних событий.

Он то ли хмыкнул, то ли тихо прорычал. Келси сразу вспомнила его комментарий по поводу няньки. Повезло же ей стать буфером между редактором издательства и писателем, которые испытывали друг к другу неприязнь!

— Если у вас нет доступа в Интернет, я могу найти в городе…

— Здесь есть Интернет.

— Отлично. — Она решила спросить его о том, где можно подключиться к Интернету, в другой раз, когда он будет в лучшем настроении.

«Если он вообще когда-нибудь бывает в хорошем настроении».

На столе лежала стопка больших желтых блокнотов, на которую Келси обратила внимание:

— Именно это мне придется печатать, я полагаю?

— Печатайте именно то, что написано, без исправлений, — ответил он. — Не изменяйте ни одного слова. Если вы не сможете прочесть какое-нибудь слово, оставьте пробел. Я сам впишу позже.

Келси открыла верхний блокнот. Страницу заполняли мужские каракули серого цвета. Отлично! Он пишет карандашом. И еще вносит в текст огромное количество поправок. Это не рукопись, а какой-то ребус. Слишком много зачеркиваний и стрелочек. Похоже, ей придется оставлять множество пробелов.

— Что-нибудь еще? — спросила Келси. Давным-давно она научилась тому, что следует заранее узнать обо всех пожеланиях и причудах работодателя. Так легче приспособиться к работе. И еще она догадывалась, что рукописи Алекса, сделанные отвратительным почерком, — всего лишь верхушка айсберга.

Она оказалась права.

— Мне не нравится шум, — продолжал он. — Никакой музыки, никаких громких голосов. Если вам нужно позвонить своему парню или тому, кто…

— Я не буду никому звонить! — Ее быстрый ответ, должно быть, застал его врасплох, потому что он моргнул. — У меня нет ни парня, ни семьи.

Она не знала, почему сочла необходимым предоставить ему эту информацию.

Тень промелькнула на его лице, мгновенно смягчив его суровый взгляд. Подобное изменение вывело ее из равновесия. Без сурового взгляда его лицо стало очень привлекательным. А вот это очень ее встревожило. Заправив за ухо прядь волос, она уставилась в пол.

— Ну, если вам действительно будет нужно позвонить, — услышала она его голос, — пожалуйста, выйдите с телефоном на улицу. Или, еще лучше, позвоните после того, как закончится рабочий день.

— Кстати, какой вы установите мне рабочий график? Я имею в виду, каковы ваши пожелания? В какие часы вам удобнее, чтобы я работала?

— Мне все равно.

Ему все равно потому, что наплевать, или потому, что она в любом случае будет ему мешать, находясь в его доме?

— Тогда, если вы не возражаете, я предпочла бы работать по утрам. Я хотела бы приступать к работе пораньше.

— Хорошо.

Снова наступило неловкое молчание. Чтобы не поддаваться панике от явного недружелюбия Алекса Маркоффа, Келси решила немного отвлечься и поправила на плече сумку, одернула край футболки.

— Ну, — сказала она с притворным весельем, — раз мы договорились, где и над чем я буду работать, осталось обсудить, где вы решили поместить меня на ночлег. — Когда он в очередной раз не ответил сразу, она прибавила: — Мистер Лефковиц сказал, что вы согласились позволить мне ночевать в вашем доме.

— Наверху, — ответил он. — Спальня — вверх по лестнице.

— Если вам пришлось выделять мне специальное помещение…

— Мне это не доставит никаких хлопот.

— До тех пор, пока я не буду совать нос не в свои дела, не так ли?

Ее попытка вести себя легкомысленно не удалась. Более чем не удалась, так как Алекс помрачнел еще больше.

— Я рада, что вы так радушны. Беркшир является достаточно популярным местом паломничества туристов, по-видимому, потому, что летом номер в отеле забронировать почти невозможно. — Келси снова начала нести какую-то чушь. — Мистер Лефковиц заставил своих помощников обзвонить все отели и постараться забронировать для меня номер.

— Я не сомневаюсь, что он так поступил.

Неужели она услышала скептицизм в его голосе? Что, черт побери, происходит? Неужели он решил, что она предпочитает жить здесь, в этой глуши? Она сделала глубокий вдох и пригладила волосы.

— Слушайте, мистер Маркофф, я знаю, что идея поселить меня в вашем доме исходила не от вас. — Она старалась говорить сдержанно и спокойно, как только возможно. — И я буду первой, кому придется признаться, что условия моей работы далеки от идеальных…

— Заметьте, что ваши услуги мне не так уж необходимы.

— Как бы то ни было, я останусь здесь на все лето. Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы встречаться с вами как можно реже.

— Хорошо.

Односложный ответ задел Келси сильнее, чем она предполагала. Она заставила себя улыбаться, скрывая свою реакцию.

— Нам обоим будет проще, если прямо сейчас мы установим основные правила. Например, по поводу того, где принимать пищу…

— Кухня в дальней части дома. Готовьте себе все, что хотите.

Его ответ почему-то не удивил Келси.

— А ванные комнаты?

— Наверху самая большая ванная комната, напротив комнаты для гостей. Вы найдете там полотенца и все необходимое. Но там ограниченный объем горячей воды.

— Полагаю, это означает, что я должна постараться первой принимать душ.

И эта шутка не удалась — Алекс остался бесстрастным. В который уже раз его реакция ранила Келси. Оказавшись в непривычном для нее месте, она снова вспомнила неприятные моменты из прошлого.

«Ты пробудешь здесь только летние месяцы, — сказала она себе. — Любую неприятную ситуацию можно пережить, если она непродолжительная. Главное — держать дистанцию».

— Не волнуйтесь, — поправилась она. — Я не из тех, кто любит подолгу плескаться под душем.

Более того, ей совсем не хотелось плескаться в ванне в доме Алекса. В ответ он кивнул, и она решила, что он наконец-то одобрил ее ответ.

Между тем она уже поняла, что мистер Маркофф стремится поскорее закончить их общение. Это означает, что он в любой момент уйдет прочь, избавившись от ее общества.

— Мой ноутбук в автомобиле. Пойду-ка я и возьму его, чтобы начать работать. Я буду распечатывать готовые страницы и оставлять их на столе для просмотра.

Произнося эти слова, она направилась к двери. К сожалению, Алекс Маркофф подошел к столу в то же самое время, и они случайно оказались рядом. Келси ощутила исходящий от него древесно-гвоздичный аромат лосьона после бритья. От этого теплого запаха ей захотелось закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Вместо этого она подняла глаза и встретила его взгляд, который оказался мрачнее, чем когда-либо.

По телу Келси прошла волна непроизвольной дрожи.

— Извините, я не поняла, что вы… — По каким-то причинам ее мысли стали путаться. — Я имею в виду, что я шла… — Она проскользнула мимо него к двери. — Почему бы мне не принести мой ноутбук?

Алекс не ответил. Вот и хорошо! У нее появилась возможность сделать несколько глубоких вдохов, чтобы ее оставила непонятная взволнованность.

— Возьми себя в руки, — пробормотала она, открывая дверь. — Ты проведешь здесь все лето.

Вне сомнения, она не собиралась потратить ближайшие три месяца на то, чтобы смущаться в присутствии своего босса.

Когда она вернулась в дом через несколько минут, то услышала голос Алекса из кабинета:

— Не хватало еще орать что есть мочи! Мы говорим о нескольких дополнительных месяцах. Три месяца. Ты не можешь подождать еще девяносто дней?

Кто не мог подождать? Голос Алекса был как бритва. Он рассекал не только воздух, но и, казалось, мог рассечь живую плоть.

— Я предполагаю, что ты сейчас заявишь, будто я нарочно сломал себе руку, — говорил Алекс. — Для этого ты прислал мне няньку? Чтобы убедиться, что я не сброшусь с очередной горы?

Говоря о няньке, он имел в виду Келси. Это означает, что он разговаривает со Стюартом Лефковицем. Может быть, Алекс пытается от нее избавиться?

Быстро пройдя по коридору, она остановилась у приоткрытой двери и заглянула в кабинет. Алекс Маркофф стоял к ней спиной. Она видела, как напряжены его плечи под тканью рубашки. Когда он повернулся в профиль, она увидела, как сильно напряжено его лицо.

— А тебе не приходило в голову, — раздраженно орал он в трубку, — что я не могу ничего написать, если кто-то дышит мне в затылок двадцать четыре часа в сутки?

Скривив рот, Алекс слушал своего собеседника. Внезапно его взгляд стал изумленным.

— Что ты сказал? Да, я знаю, что означает «нарушение условий контракта». Ты не станешь…

Наступило молчание, а затем Алекс медленно вздохнул, чтобы успокоиться. Изумление в его взгляде уступило место ярости.

— Хорошо. Ты получишь эту чертову книгу!

Келси подпрыгнула на месте, когда он швырнул мобильный телефон на стол.

Нарушение условий контракта? Издательство угрожает Алексу судебным разбирательством? Неудивительно, что мистер Лефковиц так настаивал на том, чтобы Келси жила в доме Алекса. И неудивительно, что мистер Маркофф вне себя от возмущения. Он оказался прав: Келси прислали к нему в качестве няньки.

Она услышала, как Алекс разочарованно простонал, а потом послышались его шаги. Опасаясь быть обнаруженной, Келси машинально шагнула назад, судорожно придумывая оправдание тому, почему стоит у его двери и подслушивает. Секундой позже она услышала стук балконной двери и поняла, что ей ничего не угрожает.

Алекс вышел в сад. Заглянув в кабинет, она увидела в окно, как он шагает в сторону леса.

По-прежнему помня его сердитый разговор по телефону, Келси с облегчением вздохнула и только теперь поняла, что еле дышала с тех пор, как приехала к Алексу.

Итак, ей предстоит нелегкое лето.

В тот же вечер Келси распаковала свои вещи и расположилась в комнате, которой предстояло стать ее домом на три последующих месяца. Поскольку Алекс не сказал, какую именно спальню она должна занять, Келси поселилась в комнате, похожей на комнату для гостей. Как и гостиная, ее комната была выдержана в зеленовато-коричневых тонах, обставлена деревянной мебелью. Единственное, что отличало ее от гостиной, — чучело головы оленя на стене. Запах кедра доносился от стенного шкафа, изготовленного из грубо обработанного дерева.

Распаковывая вещи, Келси попыталась сосчитать, сколько раз в жизни совершала эту процедуру. Упаковывание и распаковывание вещей стало для нее рутинным занятием. Сначала, когда она жила в общежитии в комнате с несколькими девушками, ей приходилось складывать вещи в маленький комод с зеркалом, потом Келси поселилась в комнате, где имелся стенной шкаф. Весь процесс укладки вещей на свои места редко занимал более пятнадцати минут.

Келси рано научилась тому, что следует путешествовать налегке и стараться не привязываться к определенному месту проживания, а все свои пожитки ухитряться помещать в два больших чемодана.

«Нынешним летом я таскаю с собой максимальное количество вещей», — отметила она. Но те два года, которые она провела в одном месте, снимая жилье, — самый долгий период постоянства в ее жизни. Именно тогда Келси и обзавелась кое-какими дополнительными вещами.

Разложив одежду в шкафу, она потянулась за сумкой, чтобы провести заключительную часть своего обычного ритуала. Пальцы Келси сразу же нащупали ее самую ценную вещицу. Керамическая кофейная кружка была прохладной на ощупь, несмотря на то что пролежала в сумке весь день. Трудно поверить, что когда-то давным-давно на кружке красовались яркие нарисованные цветы. Сейчас на ней виднелись только выцветшие пятна краски. На верхней части ручки была трещина. Улыбаясь, Келси покачала кружку в ладони. Она представила себе, как точно такие же кружки, с по-прежнему яркими цветами, стоят на столе, а женщина разливает в них кофе… Если Келси постарается, то сможет представить, как ее мать подносит кружку к губам. Однако чем больше проходило времени, тем труднее ей было вызывать в памяти образ матери.

Неожиданно она почувствовала себя бесконечно маленькой и одинокой, словно одно-единственное воспоминание вернуло ее в прошлое. На мгновение Келси перестала быть взрослой женщиной, управляющей собственной судьбой, а превратилась в маленькую девочку, держащую в руке последний талисман из прежней жизни. Жить с матерью Келси было нелегко, но, по крайней мере, она знала, что кому-то нужна. Во всяком случае, именно так она решила вспоминать прошлые годы.

Келси прислонилась к спинке кровати и прижала кружку к груди. Скоро ощущение брошенности и одиночества пройдет. Так бывало и прежде. Хотя на этот раз эти чувства оказались сильнее, чем обычно. И вряд ли стоит этому удивляться, учитывая нерадушный прием Алекса Маркоффа.

Она пожалела себя еще пять минут, а затем, взяв эмоции под контроль, подошла к окну. Из окна ее спальни открывался вид на лес, усиливая ощущение изолированности.

Вдруг справа хрустнула ветка. Келси перегнулась через подоконник, ожидая увидеть дикое животное. То, что она увидела, удивило ее сильнее, чем фигура оленя или хотя бы зайца. Это был силуэт человека.

Алекс Маркофф!

Он обходил лесные посадки по периметру, шагая по тропинке мимо деревьев. Его голова была опущена, он шел так осторожно, словно считал свои шаги. Келси наблюдала за ним, и к ее горлу подступал ком. Алекс выглядел таким одиноким… Он совсем не казался тем враждебным человеком, который встретил ее сегодня в своем доме. Этот человек сейчас напоминал ей призрак. «Призрак» — единственное слово, которое могло его описать.

Он подошел ближе, и Келси отступила назад, не желая попадаться ему на глаза. Как только она оказалась в тени, сразу заметила, что он остановился. Подняв голову, он взглянул на окно ее комнаты. Келси сдержала вздох. Даже находясь на втором этаже дома, она заметила необъяснимую эмоцию в его суровых темно-серых глазах. У нее снова сжалось сердце. Ей казалось, что он смотрит прямо на нее. Или, точнее, заглядывает в ее душу. «Что за глупость! Ведь он не может увидеть тебя на том месте, где ты стоишь».

В конце концов он пошел дальше. Келси тихо вышла из тени. Несколько мгновений спустя она услышала шаги на лестнице, после чего дверь его спальни закрылась со щелчком.

Его комната находилась рядом с ее спальней! Она поняла это только теперь. Через стену она услышала скрип стула и могла поклясться, что Алекс несколько раз протяжно и разочарованно вздохнул. Внезапно раздался звон стекла и шуршание бумаги, перемежающиеся стоном. Дверь открылась, и шаги Алекса — тяжелые и решительные — послышались в коридоре. Келси знала, что скоро со стуком захлопнется входная дверь.

Что ж, ей действительно предстоит нелегкое лето. Может быть, ей следовало остаться в Нью-Йорке и продолжать вкалывать на трех работах?

Но тогда она будет дольше расплачиваться с долгами бабушки Роузи.

Протяжно выдохнув, Келси рухнула на кровать.

— Большое спасибо, бабушка, — пробормотала она. Похоже, Маркофф не единственный, у кого нет выбора.