Остров безумия

Борис Айроевич Саркисов (2023)

В мистической повести Б. Саркисова «Остров безумия» теснопереплетаются вымысел и реальность. Ясновидение и колдовство,телепатия и телекинез, мужская похоть и материнский инстинкт, остротаразвития событий и драматическая развязка — такова пестрая палитрасюжета. Трагична судьба островитянки Илоны, ставшей жертвойэкспериментального клонирования. В книгу также вошли рассказы и лирическая новелла, написанные в разные годы.Отрывок из книги: «Илона ворожила над глиняными поделками, потея от внутреннего напряжения, до тех пор, пока куклы не ощетинились колючками. Наконец она вытерла взмокшие ладони о полотенце, откинула назад упавшие на лицо смоляные космы и процедила сквозь зубы:– Вот так-то!Некоторое время она с нескрываемым удовлетворением созерцала плоды своеготруда, с её губ продолжали слетать невнятные слова.Дождавшись полночи, Илона погасила свечу и, прихватив с собой спички и паруогарков, выбралась из дому и шагнула в островную темноту.»

III

Когда прилив был в самом разгаре, Эрик уже пересекал водное пространство, отделяющее его песчаный берег от скалистого острова Илоны. Внутренний голос манил туда, где можно дать волю своим эмоциям и страсти, хотя смутное разочарование в самом себе, как клятвопреступнику, переполняло душу. Подспудно он сознавал, что с каждым днем тучи сгущаются над его головой: Илона раз за разом все настойчивее просила свозить ее к себе домой и представить сыну, чего он допустить не мог.

Причалил Эрик к острову, как обычно, с обратной стороны, чтобы никто не мог заподозрить его в связях с Илоной. Конспирация! Этот проклятый Денис наблюдает с крыши своего дома за всем, что происходит вокруг и не дай Бог догадается о тайных вылазках соседа к островной амазонке. Хотя бы свалился этот шалопай с крыши — всем от этого было бы покойнее.

Остров предстал перед ним во всей своей красе. Напоенная безмятежностью и утонченным благоуханием трав и цветов, июньская природа была так светла, что, казалось, это не глыба суши, омываемая волнами, а сказочный корабль, где они с Илоной владели всем, вплоть до потаенных уголков, и на котором ему предстоит плыть и плыть в штормовом море своей несусветной жизни.

Его вдруг всколыхнула волна воспоминаний о другом острове, затерявшемся в мертвенно-бледном морском просторе — равнинном, с редкой растительностью, острове, где он был на грани смерти и где приобрел навыки выживания в условиях дикой природы. Оказался он на нем при весьма трагических обстоятельствах. Во время патрулирования над территориями приграничья вертолет потерял управление и, снизившись, грохнулся на островную твердь. Из всего экипажа в живых остался только Эрик Свешников. Почти неделю он, раненый и контуженный, провел здесь, отчаянно борясь за жизнь. То ползком, то опираясь на палку, плутал он в поисках пищи и пресной воды. Морские приливы оставляли на земле небольшие лужицы, но они не были пригодны для питья. В одной из них заметил он какое-то движение. С помощью шеста с заостренным концом Эрик извлек оттуда крупную креветку. Почти рядом бил из расщелины худосочный родничок. Победные колокола зазвенели у него внутри: «Значит не все так уж безнадежно! Значит смогу продержаться до прихода помощи с большой земли!» Устроив здесь привал, он жарил на раскаленных углях креветки, которых на острове оказалось предостаточно, и находил их мясо превосходным лакомством. Только на седьмые сутки после катастрофы Эрика подобрали пограничники, усадили в вертолет и доставили в госпиталь…

Илона, как это было всегда, ждала его, каким-то особым, только ей свойственным чутьем определяла время предстоящей встречи. Она взяла его за руку, почти бегом увлекла в дом, ногой распахнула дверь, сбросила с себя плащ и предстала перед ним столь откровенной в своих желаниях, что ему ничего другого не оставалось, как подчиниться восставшей в нем плоти. Тепло, исходящее от нее, бросало его в омут блаженства и время для него переставало существовать. Во всем этом было что-то гипнотическое, умопомрачительное. Он обнимал ее тело, страстное и ненасытное, давно изученное и привычное, уже не обращая внимания на волосяной покров…

— Эрик, как мне хорошо! — лицо ее сияло.

–Илона, дорогая, ты такая ненасытная.

–Разве это плохо?

–Это прекрасно! — отозвался он весело.

Она встала с кушетки, завернулась в плащ и, бросив на него загадочный взгляд, прикоснулась ладонью к его голому плечу. Сосредоточилась, словно вслушиваясь в него.

–Боже, да у тебя в голове сплошная сумятица, — она всплеснула руками и подчеркнуто требовательно посмотрела на него. — Выкладывай, какие тяжелые мысли теснятся в твоей голове и терзают тебя?

Он поднял на нее изумленные глаза.

–С чего ты взяла?

–Эрик, я тебя насквозь вижу и не сомневаюсь, что на душе у тебя кошки скребут, и ты очень стараешься скрыть это от меня.

–Что именно?

–Не знаю, но уверена.

Пришлось Эрику поделиться своими переживаниями. Он рассказал, что отношения Маклуба с соседским балбесом Денисом зашли так далеко, что в любую минуту можно ожидать осложнений. Она слушала его внимательно, заинтересованно задавая вопросы: «Как живут соседи? Какой у них дом? Как зовут каждого? Чем заняты на своем садовом участке?…»

Ответив на все вопросы, он озадаченно спросил:

–Зачем тебе это?

–Как мать, я имею право знать, в каком окружении живет мой сын Маклуб. Скажи, Эрик, почему ты назвал Дениса балбесом?

–Думаю, у парня не все в порядке с головой. Изводит всех своими идиотскими замечаниями, придирками, сует свой нос во все дыры, бродит по крыше своего дома с биноклем и мнит себя то пиратом, то капитаном корабля дальнего плавания. Словом, сущий негодник. — Какой он из себя? — настойчиво продолжала допытываться Илона.

— Маленький, пухленький, как барчонок. Его из техникума отчислили на первом году учебы. Так и сказали отцу Савелию Дмитриевичу: «Забирайте своего неотесанного барчонка обратно».

–А этот Савелий Дмитриевич… Как он реагирует на поведение своего сына?

–Во всем винит Маклуба.

Лоб Илоны нахмурился, злость мелькнула в глазах.

–Выходит, наш сын под двойным обстрелом?

–Вот именно. Маклуб, между прочим, покладист, сдержан, весь в хозяйственных заботах, но в нем дремлет вулкан. Он может, если его сильно обидеть, извергнуть такую лаву ярости и злости, что не сдобровать тому, на кого она обрушится. Вот и боюсь, как бы он ненароком не зашиб этого паршивого мальчишку.

–А ты сам-то что думаешь? — снова нахмурив лоб, спросила она. — Надо ведь что-то предпринимать.

–Дело может принять серьезный оборот. От скуки и безделья этот негодник даже свою сестру изводит, а она, между прочим, как куколка, и наш Маклуб питает к ней самые нежные чувства.

Илона какое-то время молчала, переваривая услышанное, потом снова стала допытываться:

–Этот Денис часто лезет на крышу?

–Почти каждый день.

Вопреки своему желанию Эрик был втянут в этот разговор, хотя никак не мог понять, почему Илону заинтересовали подробности из жизни соседей.

–Как внешне выглядит их дом?

–Двухэтажный. Крыша покатая, чтобы дождь не оставлял там лужи.

Она задумчиво — посмотрела на него.

–Знаешь, Эрик, что следовало бы тебе сделать?

–Что?

–Забрать меня к себе, — неожиданно снова предложила она. — А я, будь уверен, никому не позволю обижать нашего Маклуба.

Ее слова мгновенно вернули Эрика к утренним мыслям. Он вновь ощутил страх, неуверенность, неприязнь к самому себе. Его мирное настроение было нарушено. Забрать к себе… Нет, он никогда не пойдет на это! Ни за что! Если Илона поселится в его доме — не избежать вечного позора.

–Ты опять за своё! — внезапно насупился Эрик, его глаза уничтожающе блеснули. — Разве я могу признаться Маклубу, что у него вдруг объявилась мать?… Объявилась такая мать…

Она смотрела на него умаляющее, он заметил, как на ее глаза навернулась слеза. Эрик смягчился:

–Илона, дорогая, я не могу ввести тебя в свой дом… Пока не могу. Маклуб не простит… Он давно свыкся с мыслью, что его мать сбежала, оставив мне сына.

Эрик понимал, что в последнее время что-то надломилось в душе Илоны, что одиночество стало угнетать ее. Неужели в ней с большим запозданием пробудился материнский инстинкт? Теперь она жила страстным желанием быть рядом с Маклубом, оберегать его, помогать, лелеять. Если бы Эрик смирился с ее желанием — все могло бы разом измениться в ее жизни. Но он был глух к ее просьбам, давно утвердился в своей истине — его тайна всегда должна оставаться тайной. Иначе у него будет только один роковой выход — унести с собой в морскую пучину свой позор.

Илона это прекрасно понимала и, чтобы не оттолкнуть его от себя, ей пришлось смириться с его решением.

–Следи за ним хорошенько, — примирительным тоном произнесла она, — следи так, как следила бы за ним родная мать. Он у тебя весь осунулся, похудел…

Она осеклась и виновато посмотрела на Эрика. Ее последние слова насторожили его. Откуда Илона об этом знает? Неужели она способна видеть то, что не доступно ее зрению?