Тернистый путь к dolce vita

Борис Александрович Титов, 2021

В повести «Тернистый путь к dolce vita» рассказывается о злоключениях юной провинциалки, приехавшей в Северную столицу с одной-единственной целью – выйти замуж за олигарха. Взлетая и падая, она отчаянно карабкается по жизни, стремясь выжить в этом суровом мире, мечтая преуспеть. Но всегда ли мечты реализуются или жизнь – это американские горки: вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

Год первый

«И все-таки в Москву за счастьем прутся толко полные дуры! Она и без того прямо-таки нашпигована провинциальными красотками, уверенными в своей неотразимости и в том, что именно их не хватает столичным толстосумам для полного счастья. Ага, как бы не так! В Москве на каждого богатенького Буратино приходится не одна сотня, если не тысяча, охотниц за тугими кошельками. Там не пробиться. Слава Богу, в России есть еще одна столица, да к тому же культурная. Олигархов там тоже хватает, а вот желающих заполучить их в мужья куда как меньше. А значит, и конкуренция среди нас, умниц и красавиц, не такая уж и жесткая. Впрочем, о чем это я? Я молода, хороша собой, да к тому же умна. С моими-то данными женить на себе сына олигарха особого труда не составит. А еще лучше — самого олигарха, причем чем старше он будет, тем больше у меня шансов остаться молодой богатой вдовой. Ох, и развернулась бы я тогда!» — так размышляла юная Маша, подъезжая к городу на Неве в плацкартном вагоне поезда, следовавшего по маршруту Ростов-на-Дону — Санкт Петербург.

***

После окончания школы она убедила родителей, что полученных ею на ЕГЭ баллов вполне достаточно для поступления в любое высшее учебное заведение. Но сама-то прекрасно знала, что ей не светит ни один провинциальный вуз, что уж говорить о столичных! Однако, положившись на русский авось и на свое неотразимое, как она считала, обаяние, Маша решила отправиться покорять Санкт-Петербург. Ну не могла она — первая поселковая красавица и умница — оставаться в этой дыре!

Деньги собирала, что называется, с миру по нитке. Клянчила у обеих бабушек, раскрутила не чаявшую в ней души бездетную тетку, вытрясла из родителей все их сбережения, но собрать нужную сумму ей так и не удалось. Даже добытые ценой потери девственности десять тысяч не спасали положения.

***

Все ее приятельницы, включая самых страшненьких, лет с пятнадцати хвастались своими сексуальными похождениями. Рассказы конопатой Аньки о том, как все одноклассники отымели ее в квартире у такого же, как она, рыжего Коновалова, были особенно колоритными и похабными. Причем каждый раз они обрастали все новыми и новыми пикантными подробностями, но девиц это ничуть не смущало, и они, затаив дыхание, с вожделением слушали рассказчицу, подначивая ее на изложение сальных подробностей. Никого из них не интересовало, правда это или плод ее ущербной фантазии, но популярности Аньке ее россказни явно прибавили, тем более что среди, как она выражалась, «жеребцов» якобы были и те, о ком другие девчонки тайно вздыхали.

Маша ни в коей мере не была сексуально озабочена. Для себя она твердо решила, что не станет швырять свою девственность под пьяненького подростка, а подарит тому единственному, который станет ее мужем, или уж в крайнем случае продаст подороже.

И вот он, этот крайний случай… Достаточную сумму для оплаты обучения Маша собрать так и не смогла, и тут она вспомнила о Степане — сыне бывшего председателя совхоза, давно и безнадежно в нее влюбленном.

***

В поселке, где жила Маша, находился мясокомбинат — единственное предприятие, куда местные могли устроиться на работу. Здешние жители, казалось, напрочь забыли исконное название своего поселка, теперь это был Мясокомбинат. В советские времена здесь процветал совхоз с садами, теплицами и полями, но в девяностые все пошло прахом. Земельные угодья и средства, вырученные от продажи оборудования и техники, поделили между сельчанами, которые, впрочем, вовсе не рвались заниматься земледелием. Позже неизвестные люди скупили землю и построили у реки коттеджный поселок. Вопреки замыслу застройщиков дома не продавались, и местные жители потихоньку их разобрали и растащили всё, вплоть до фундамента. От безделья и нищеты люди стали спиваться. Пили все, даже дети.

Между тем бывший председатель стал скупать у односельчан скот, который сам же и забивал, а мясо продавал на ростовском рынке. Пьющие по-черному мужики сбывали ему всю домашнюю живность. Бывало, притащит такой бедолага поросенка и сдаст за бесценок, лишь бы на опохмел хватило. Вслед за ним прибегает жена и с воем требует скотину обратно. Председатель возвращает ее, но уже по куда более высокой цене. Впрочем, через неделю-другую живность снова оказывается у него.

Когда в своем дворе бывшему председателю стало тесно, он выкупил близлежащие дома, а затем на краю поселка построил мясокомбинат с колбасным цехом, после чего односельчане стали величать его не иначе как хозяином. И мужик действительно чувствовал себя таковым: ведь все и всё в поселке принадлежало ему.

У хозяина был сын Степан, на год моложе Маши. Он разъезжал по поселку на «Мерседесе» и, как и его отец, чувствовал себя хозяином жизни. Все девицы мечтали о нем. Все, кроме Маши. А он был влюблен в нее еще с раннего детства и не скрывал своего к ней отношения. Если кто-то на поселковой дискотеке отваживался пригласить Машу на танец, то такого смельчака ждала незавидная участь: его жестоко избивали подручные маленького хозяина.

Мучительно размышляя, где взять недостающую на поездку сумму, девушка вспомнила о своем давнишнем воздыхателе. Подкараулив Степу на улице, она решительно шагнула ему навстречу и без всяких предисловий выпалила:

— Я согласна переспать с тобой, но имей в виду: это будет дорого тебе стоить.

— Сколько? — не растерявшись, деловито спросил Степа.

— Десять тысяч! Мне надо десять тысяч! — четко и вызывающе произнесла Маша, хотя внутри у нее все сжалось. Она боялась, что, услышав такую огромную, в ее представлении, сумму, Степан рассмеется ей в лицо и просто пошлет подальше. Но он молча кивнул.

— Так ты согласен? — растеряно спросила девушка.

— Встретимся завтра, красотка! — похотливо глядя на нее, ухмыльнулся Степа.

Вечером он стащил у отца деньги, пропажу которых тот и не заметил. Впрочем, подобное в их семье было не редкостью.

На следующий день Степан привез Машу в один из гостевых домиков отца на берегу Дона. Едва за ними захлопнулась дверь, он решительно привлек девушку к себе и попытался ее поцеловать.

— Вот только без этих телячьих нежностей! — категорично заявила она, ловко вывернувшись из его объятий, — надеюсь, ты не забыл презервативы? И деньги вперед!

Степан молча сунул ей в руку десять тысяч.

— Ну давай, — обреченно вздохнула Маша.

— Чего давай? — удивился парень.

— Ну делай свое дело.

— Так ты хотя бы разденься!

— Отвернись, — буркнула Маша и, сбросив с себя сарафан, юркнула в постель.

Степан долго возился с презервативом, а когда справился, подошел к кровати и сдернул одеяло.

— Нет, мы так не договаривались, — запротестовала она, вновь натягивая его на себя.

— Ну хоть трусы-то сними.

Парень громко сопел Маше в ухо и никак не мог попасть в вожделенное место. Наконец ему это удалось, и девушка сжалась в ожидании сильной боли, но Степа вдруг так вскрикнул, что от испуга она ничего не почувствовала.

— Все, что ли? — осторожно спросила Маша.

— Нет, это только начало, — зло буркнул Степан, уязвленный своей скорострельностью. Ведь он имел у местных девиц репутацию мачо, а тут такой конфуз… И перед кем — перед Машкой, о которой он грезил столько бессонных ночей!

— Ты чо, целочка, что ли?! — воскликнул он удивленно, встав с постели и разглядывая презерватив.

— А ты как думал, — буркнула Маша и поняла, что здорово продешевила, продав свою невинность за десять тысяч.

Словно прочитав ее мысли, Степан порылся в карманах, вынул оттуда пару помятых сотен, аккуратно разгладил и отдал ей.

Они еще несколько раз встречались в этом домике и после каждой встречи Маша клала в сумочку несколько приятно похрустывающих купюр. Провожая ее в Ростов, Степан сунул ей в руку деньги, за что удостоился нежного поцелуя.

— Заканчивай школу и приезжай в Питер, я буду тебя ждать, — тихо сказала Маша, глядя парню в глаза. «Ну прямо сцена из мыльной оперы», — усмехнулась она про себя.

***

Чем ближе подъезжали к Петербургу, тем тревожнее становилось у Маши на душе. Девушку пугала неопределенность, ожидавшая ее в большом незнакомом городе. Монотонный стук колес и резкий запах хлорки, исходивший из туалета, усиливали нахлынувшее беспокойство. По телу пробежала мелкая дрожь.

Маша стащила с багажной полки большой чемодан и достала загодя подготовленные листки с планом города, где был указан маршрут от московского вокзала до технологического института.

— Поезд прибывает в конечный пункт, прошу подготовиться к выходу, — раздался зычный голос проводницы.

— Ну, здравствуй, город! — тихо сказала она, выйдя на перрон. — Надеюсь, мы с тобой подружимся…

***

Маша знала, что для поступления на бюджет баллов ей катастрофически не хватает и рассчитывать она может только на платное обучение. Но когда выяснилось, что там тоже существует конкурс, ее охватила паника. «А вдруг не пройду? — с ужасом думала она. — Не хватит баллов и придется возвращаться в эту дыру, из которой всю жизнь мечтала выбраться. Все и так считали мою поездку блажью и глупостью, а тут такой облом… Нет, возвращаться нельзя ни при каких обстоятельствах!» — твердо решила Маша.

В приемной комиссии ей подсказали, что если она внесет плату за обучение сразу, то гарантированно будет зачислена в первой волне, и если даже потом проходной балл окажется выше, она останется в списке поступивших. Маша так и сделала.

***

К счастью, платить надо было только за один семестр, а не за год, как думала Маша. Денег хватило и на оплату обучения, и на общежитие, да еще и на еду осталось. Сложившаяся ситуация создала иллюзию некоего постоянства, которое, впрочем, как и все в этой жизни, оказалось хрупким и недолговечным.

Первого августа Маша была зачислена в университет, и счастью ее не было предела. В «Одноклассниках» она направила подружкам торжественное сообщение:

«Всем, всем, всем! Теперь я типа студентка знаменитой Техноложки, где Менделеев изобрел водку, а я здесь буду бухать.

Мясокомбинат, ты можешь гордиться тем, что твоя бывшая жительница покоряет культурную столицу».

Девушка пребывала в полнейшей эйфории. Все складывалось наилучшим для нее образом. Парни наперебой приглашали Машку Зажигалку (так они ее прозвали) в ночные клубы. Однако она была разборчивой и выбирала только тех, у кого водились деньги, но и нищие, и богатые хотели одного — секса. Маша же с этим не спешила. «Какая слава пойдет обо мне в университете, переспи я хоть с одним из них», — рассуждала она. Уж в чем, в чем, а в неумении сильного пола держать язык за зубами и, более того, в его нечистоплотности и склонности выдавать желаемое за действительное Маша убедилась еще в школе, когда один из старшеклассников стал на каждом углу распространяться о якобы имевшем месте сексе с ее подружкой Алиной. Разумеется, ничего подобного не было, просто парень таким образом мстил ей за то, что она отвергла его ухаживания.

***

В группе, как и в классе, Маша оказалась самой красивой девушкой, но вот с интеллектом и манерами дела у нее обстояли далеко не лучшим образом. Матом изъяснялись многие, особенно иногородние, но Маша по этой части переплюнула всех. В особый раж она входила, общаясь с уроженками культурной столицы. В их присутствии у Маши возникал абсолютно не свойственный ей комплекс неполноценности. В этих девушках ее бесило абсолютно все: и их доброжелательность, и спокойная манера общения, и чувство собственного достоинства без малейшего намека на спесь, а больше всего — их умение выражать свои мысли лаконично, но при этом четко и ясно. Маша в их присутствии чувствовала себя абсолютно не в своей тарелке и материлась куда как больше обычного, что было своеобразной попыткой сохранить свой статус-кво. Впрочем, они редко оказывались в одной компании и до открытых конфликтов дело не доходило.

Однажды, когда Маша в перерыве между лекциями эмоционально рассказывала одногруппникам, как она отрывалась накануне в ночном клубе, по обыкновению используя ненормативную лексику в запредельном количестве, проходящий мимо преподаватель, обращаясь к окружившим ее парням, заметил:

— Имейте в виду, молодые люди, в своей семье эта особа будет общаться точно так же и с мужем, и с детьми, и со свекровью. Вас это устроит?

Этот инцидент подействовал на Машу отрезвляюще. И когда после случившегося ряды ее ухажеров заметно поубавились, она, будучи девушкой неглупой, поняла, что надо срочно менять свой имидж. Сложившийся образ провинциальной хабалки однозначно помешает воплощению ее заветной мечты. Несколько вечеров Маша провела в университетской библиотеке, усердно изучая книги по культуре речи. Но ее энтузиазма хватило ненадолго, и все вернулось на круги своя…

Училась Маша с удовольствием. Дисциплины по направлению «реклама и связи с общественностью» были интересными, а главное, не требовали приложения особых усилий в их изучении. Поэтому времени на развлечения у нее оставалось, как говорится, вагон и маленькая тележка, и все свободное время она проводила в клубах. Правда, когда парни поняли, что секс ни с одним из них не входит в планы девушки, они тут же перестали платить за нее. Пришлось Маше и входной билет в клуб, и выпивку покупать самой, в результате чего в ее бюджете образовалась изрядная брешь. Проще говоря, денег почти не осталось…

***

Маша шла по Невскому проспекту. С осеннего свинцового петербургского неба шел дождь со снегом. Мокрый снег под ногами пешеходов моментально превращался в грязное месиво. Фонари тоскливо освещали снежную жижу на сером асфальте. Ледяные капли дождя попадали за воротник и стекали по тонкой шее. Зябко поеживаясь, она впервые за все время с тоской вспоминала родной Мясокомбинат: там сейчас тепло и солнечно, цветы, фрукты… А здесь мрак, пронизывающий до костей ветер. Стылая масса хлюпала в сапогах, отдавая холодной дрожью во всем теле. Сапоги прохудились, а другой теплой обуви у нее не было.

Маша нашла в «Яндексе» мастерскую по ремонту обуви, располагавшуюся неподалеку в переулке, и теперь двигалась туда по навигатору.

— Э-э-э, так они у тебя совсем развалились, проще купить новые, чем чинить эти, — покачав головой сказал сапожник — крепко сбитый армянин с добрым улыбчивым лицом.

— А может быть, все-таки почините? — жалобно спросила Маша.

— Только для такой красавицы сделаю, но это ненадолго, здесь пришивать не к чему.

— Сколько возьмете? — обрадовалась Маша.

— Сделаю за полцены — шестьсот рублей.

У нее в кармане лежали последние пять сотен, и где взять деньги, она не имела ни малейшего представления. Недавно присланные родителями десять тысяч Маша раздала кредиторам, и на эти пятьсот рублей надо было жить целый месяц. Она встала и молча вышла из мастерской.

— Вот и правильно, купи новые, слушай, — душевно бросил ей вдогонку мастер.

День выдался напряженным, Маша очень устала, а до общаги в целях экономии предстояло добираться пешком. С самого утра она ничего не ела и под ложечкой отчаянно подсасывало. Маша вспомнила, что у нее есть еще полмешка присланной родителями картошки. «Попрошу у кого-нибудь из девчонок подсолнечного масла, нажарю картошечки и наемся от души», — мечтала девушка. Эта идея придала ей сил, и она ускорила шаг. Но когда Маша проходила мимо булочной, запах свежей выпечки притянул ее как магнитом. Она купила половинку батона и, стоя у магазина, жадно поедала хлеб.

— Ну что, красавица, проголодалась? А я как раз подыскиваю компанию для ужина. Пойдем со мной, не пожалеешь! — услышала Маша за спиной веселый голос.

Она оглянулась. Рядом стоял восточного типа мужчина средних лет.

— Вот, приехал из Турции по делам бизнеса. Весь день бродил по Петербургу, продрог и проголодался, пойдем поедим, — повторил он свое приглашение и без лишних церемоний подхватил девушку под руку.

Маша не стала отнекиваться — все-таки голод не тетка, а ресторан находился совсем рядом. Вскоре они уже сидели за столиком, заставленным разносолами. Ахмет, так звали нового знакомого, явно не был скупым человеком. Маша с жадностью поглощала одно блюдо за другим, ей было совершенно не до соблюдения приличий. Но Ахмета это совершенно не шокировало — он услужливо подвигал тарелки с едой поближе к девушке и смотрел на нее с явным одобрением. Сам же он ел мало, зато говорил без умолку: рассказывал о странах, в которых ему довелось побывать.

— Ты непременно должна увидеть эти сказочные красоты! — заявил Ахмет, когда сытая Маша в изнеможении откинулась на спинку стула. — Видеозаписи на флэшке, а флэшка в номере, — хитро улыбнувшись сказал он и повел ее в гостиницу.

Разомлевшая от еды девушка покорно последовала за своим спасителем. Как только они оказались в номере, стало понятно, что Ахмет если и собирался что-то показать, то уж точно не видео с достопримечательностями. У Маши не было ни сил, ни желания сопротивляться. «От меня не убудет, — вяло подумала она, а он вроде бы собирается здесь задержаться… Может, составлю ему компанию… Кажется, не жадина, глядишь, и денег даст…»

Денег турок дал, но продолжить отношения не предложил. А позже Маша тысячу раз проклинала себя за легкомыслие. Ахмет действительно оказался «достойным похвалы» (так, по его словам, переводилось его имя): он наградил ее сифилисом, и ей долго, да еще при этом дорого пришлось лечиться.

После этой злополучной истории Маша отправила подругам сообщение в «Одноклассники»:

«Девчонки, вы достали меня своими вопросами, как стать такой же счастливой, как я? Слушайте и учитесь. Счастье — это ощущение полной свободы. Когда не надо заморачиваться на всяких запретах. Когда ты свободен от предрассудков, от комплексов, от страхов. Когда ты чувствуешь жизнь как ощущение полета. Даже в отношениях важно чувствовать себя свободной, потому что когда ты боишься потерять своего парня, терзаешься ревностью, ты не свободна. Не он, а ты. Отпустите свои мысли, дышите полной грудью! Говорите “да” новым людям, новым городам, новому ветру».

А в «Фейсбуке» поместила свой первый пост:

«Терзаюсь в сомнениях. Благодаря моему ангельскому характеру, красоте и природному обаянию я познакомилась со знойным турком. Встретились за обедом в “Европе”. Он так ласкал меня взглядом, что я млела от удовольствия. А потом подошел ко мне и, извинившись, заявил, что не может уйти, не вдохнув аромат моего тела. Я прямо-таки обомлела, никто и никогда мне такого не говорил. Он пригласил меня на ужин. Я, конечно, приоделась, и он весь вечер восхищался моим нарядом.

Потом он предложил прогуляться под Луной. Он так и сказал: “Я хотел бы прогуляться с одной красавицей под светом другой”. Ну и весь вечер бла-бла-бла… Словом, сама не заметила, как мы оказались в его номере. Он без конца ласкал меня и делал все, чтобы я достигла наивысшей точки наслаждения. У меня от удовольствия закружилась голова, и я забыла обо всех своих мужчинах.

Он предложил мне руку и сердце, а я вся в нерешительности. За мусульман выходить замуж страшновато: вдруг у него там, в Турции, уже целый гарем, все замотанные и я среди них.

А потом язык… Хоть он и хорошо знает русский, все же надо будет общаться с другими турками. Мне кажется, я никогда не выучу их тарабарский язык.

Все подруги говорят, что в Европе на нас женятся для налогового послабления, а за турком как за каменной стеной, всем обеспечит и работать не позволит. Красота! Ой, прямо не знаю, как быть. Жду, друзья, ваших советов».

На Машин пост поступило множество откликов, и со своими фантазиями она вскоре стала весьма популярной блогершей.

***

В группе уже не было ни одного человека, у кого Маша не одалживала бы деньги, она бегала от кредиторов, и положение становилось критическим.

— Послушай, — обратилась она к сокурснице, у которой всегда водились деньжата, — я уже должна тебе, но пока не могу вернуть, родители вот-вот пришлют, и я расплачусь, не могла бы ты одолжить еще пару тысяч.

— Денег я тебе больше не дам, но заработать помогу.

— Ой, правда?! — воодушевилась Маша. — Подсоби, век не забуду!

— Сегодня я как раз в запарке, а мне надо одной бабуле лекарство доставить. Съезди к ней, передай пакет, забери деньги за лекарство, и две тысячи твои.

Маша не верила своему счастью: вот так просто можно заработать две тысячи! Да ей хватит их до конца месяца! Грешным делом она боялась, что сокурсница предложит ей заняться проституцией, и вдруг такая лафа!

Так Маша оказалась в группе аферистов, занимавшихся распространением «чудодейственных» лекарств от рака.

Разумеется, она понятия не имела, как работала вся цепочка. Вероятно, врачи сообщали организаторам аферы адреса одиноких стариков, больных раком в последней его стадии. Им звонили из якобы благотворительной организации и предлагали чудотворный израильский препарат, увы, не запатентованный в России, а потому запрещенный для продажи в этой стране. Цены были высокие, но в пределах двухсот-трехсот тысяч: как правило, именно такие суммы откладывали старики на похороны. Если те соглашались, их посещал курьер, передававший лекарство. По замыслу организаторов это должна была быть простоватая, миловидная девушка. И здесь в игру включалась Маша, которая рассказывала бедолагам пару-тройку историй чудесного исцеления и оставляла свой телефон на тот случай, если понадобится дополнительная доза. Система работала четко и безотказно. Весь фокус заключался в том, что старикам давали не пустышку, а дешевый наркотический препарат, облегчавший их страдания и таким образом создававший иллюзию излечения. Старики либо умирали, либо, что случалось реже, заказывали очередную порцию «лекарства».

— Не долечился, — сообщали они. — Требуется еще.

И здесь снова появлялась Маша. Дело было прибыльным для всех звеньев преступной цепочки. Практически не прилагая никаких усилий, она не только в кратчайший срок рассчиталась со всеми долгами, но и существенно обновила свой гардероб и даже смогла снять квартиру, съехав с ненавистной общаги.

Окрыленная своим успехом, Маша направила сообщение бывшим одноклассницам:

«Вика, Алина, Наташа, Оксана, Эля, Ленок, Зоя, Соня, Иришка, Яна и Лиля — мои дорогие, любимые подружки! Я сердечно поздравляю вас с Новым годом! Ночью я поздравить вас не смогу, так как буду со своим парнем в глухом лесу на даче крутого олигарха. Этот год был суперкрутым. У меня полным-полно радости, эмоций и замечательных людей. В универе я пользуюсь сногсшибательной популярностью. Желаю, чтобы следующий год и у вас был таким же насыщенным и крутым, как у меня. Обнимаю всех, ваша Маша».

***

Началась первая сессия, а тут еще и новогодние праздники… «Уж на троечки-то я экзамены как-нибудь сдам, а большего мне и не надо, когда такие деньжищи прут», — рассудила Маша и, арендовав такси, с утра до вечера развозила лекарства.

Но однажды при очередной передаче «волшебного снадобья» ее арестовали прямо в квартире старушки, степень поражения организма которой не была достаточно тщательно изучена и просчитана наводчиком. Пожилая женщина страшно мучилась, и даже дополнительная доза лекарств не помогла.

Перепуганная до смерти Маша почти не врала следователю, когда говорила о том, что занимается благим делом, обеспечивая лекарствами больных стариков.

Да, она не оформлялась официально на эту работу, потому что просто помогала подруге, которая числится в штате этой конторы.

— Вот, — говорила она, — у меня и накладные, и квитанции с печатями. И потом, зачем бы я давала им свой телефон, если хотя бы заподозрила что-то неладное. Просто у подруги было много адресов, она не успевала и часть своей работы передавала мне. Надо же было хоть копеечку заработать. К тому же я готова добровольно сдать деньги, хоть и честно их заработала.

Здесь Маша слукавила, указав мизерные суммы, которые сокурсница оставляла ей. Деньги оприходовали, и из подозреваемых Маша перешла в разряд свидетелей, но письмо в деканат по поводу подруг было все же отправлено. Учитывая то, что ее приятельница получила реальный срок, а также то, что во время следствия Маша не являлась на экзамены, декан предложил ей написать заявление на отчисление. Девушка не стала спорить. «Еще легко отделалась, — рассудила она, — могла бы сейчас вместе с Веркой нары греть. Ничего, поступлю на следующий год, а пока осмотрюсь, что к чему. Может, оно и к лучшему, а то я совсем забыла, зачем в Питер приехала… Олигархи, ау!»

***

И снова Маша оказалась без денег… Убедив двух своих приятельниц по клубным тусовкам уйти из дома, где, по их словам, бедолаг бесконечно доставали предки, и поселиться у нее, она их деньгами платила за квартиру. Родительской десятки ей на жизнь не хватало. Девушка устроилась в «Макдоналдс», но работа оказалась очень тяжелой, к тому же малооплачиваемой, и Маша стала искать другой источник дохода.

На олигархов ей не везло — ну не было их в клубах! «У них свои тусовки, — говорили подруги. — Знали бы, где именно, сами бы туда рванули!»

***

Как-то в одном из ночных клубов, где зависала Маша с приятельницами, проходил показ мод. «Так вот же она — работа моей мечты, — встрепенулась девушка, с завистью глядя на манекенщиц, дефилирующих в роскошных нарядах. — Быть у всех на виду, разгуливать по подиуму в свое удовольствие, еще и деньги за это получать немалые! Да я по сравнению с этими козами — мисс мира!»

Девушка кинулась за кулисы, но говорить с ней никто из моделей не пожелал, все они отмахивались от нее как от назойливой мухи. «Вот гадины! — злилась Маша. — Не иначе как конкурентку почуяли! Ну ничего, вы об этом еще ох как пожалеете…» Вдруг в дальнем конце закулисья раздались крики. Подойдя поближе, Маша поняла, что происходит: какая-то некрасивая, мужеподобная, но хорошо одетая тетка крыла отборным матом тощую, в чем только душа держится, девицу, а та огрызалась. Судя по тому, с каким страхом смотрели на эту уродину сбившиеся в кучу манекенщицы, именно она была главной на этом показе. И Маша поняла, что это ее единственный шанс попасть на подиум и упустить его нельзя ни в коем случае. Дождавшись момента, когда тетка набирала в грудь воздуха, чтобы выдать на-гора очередную порцию нецензурщины, она выскочила перед ней как черт из табакерки.

— Ой, здравствуйте! Какие же классные у вас вещи! — защебетала Маша. — А манекенщицы какие красивые… В общем, все просто супер! Как бы я тоже хотела вот так вот, по подиуму…

Тетка от неожиданности на несколько секунд потеряла дар речи.

— А ты еще кто такая? — придя в себя, спросила она девушку.

— Я Маша. Знаете, я с детства мечтала стать манекенщицей… Может, возьмете меня к себе?

Тетка окинула ее оценивающим взглядом и одобрительно хмыкнула.

— Ну что ж, пожалуй… Может, из тебя и выйдет толк… А ты пошла вон отсюда, шалава! — рявкнула она, обращаясь к тощей. — Видишь, и минуты не прошло, как тебе нашлась замена. Свято место пусто не бывает!

— Да уж, святее некуда… — как-то нехорошо ухмыльнувшись, бросила перед тем, как уйти, девица.

— Оксана, поговори с этой… Как ее там… Объясни ей, что к чему. Введем ее вместо этой прошмандовки.

Маша не поверила своему везенью.

На следующий день она толкалась среди таких же, как и она, ловцов счастья в студии Стефании Аполлоновны — так звали ее благодетельницу — известного петербургского фотографа.

***

Близкие друзья называли ее Стешей, хотя в метрике она значилась как Глафира. Имя ей не нравилось, казалось слишком уж простецким, и когда она поступила в институт, то всем одногруппникам представлялась Стефанией. Но это никак не вязалось с ее, мягко говоря, вовсе не аристократической внешностью, а потому все звали ее просто Стешей. Девушке пришлось с этим смириться: ну не наживать же себе врагов из-за того, чтобы только настоять на своем. Но позже, обретя положение в обществе, она требовала называть себя не иначе как Стефанией Аполлоновной.

Глафира-Стеша выросла в совершенно простой семье: отец — сантехник, мать — дворничиха. Еще будучи подростком, она поклялась себе, что никогда не будет жить так, как ее родители. Отец, законченный алкоголик, пропивал почти все, что зарабатывал, и домой приносил копейки. Мать помимо основной работы ходила убирать квартиры «богатеев», как она их называла, чтобы хоть как-то содержать себя и ребенка. Женщина, как и большинство ей подобных, считала, что раз ее дочь накормлена и одета, значит все в порядке и свои родительские обязанности она исполняет должным образом. Ни о каком духовном и интеллектуальном развитии девочки и речи быть не могло! Когда отец был в состоянии говорить, то изъяснялся исключительно матом, используя из литературного русского языка только предлоги — для связки слов. Мать отвечала ему тем же.

Глаша была некрасива: мужеподобная фигура, грубые черты лица… Но природа наградила ее острым и пытливым умом, железной силой воли и практической хваткой. Учась в школе, она усиленно занималась самообразованием: часами бродила по родному городу с путеводителем в руках, изучая его достопримечательности, много читала, ходила на выставки и в музеи (благо в то время вход в большинство из них был бесплатным), в театры и на концерты. Бывая там, она внимательно наблюдала за манерой поведения их завсегдатаев, уже тогда зная, что это очень ей пригодится при восхождении наверх.

Относительно своей внешности Глаша никаких иллюзий не питала, но это ее нисколько не волновало. Парни относились к ней с уважением, однако на свидания не приглашали, да ей это было и не нужно. Девушка рано обнаружила, что ее влечет к особам одного с ней пола.

Хоть Глаша и была некрасива, но располагать людей к себе она умела. Еще учась в институте, она с легкостью сходилась с сокурсницами. Во-первых, они никогда не видели в Глаше (теперь уже Стеше) соперницу, а во-вторых, она была для них кем-то вроде доброй старшей сестры, хотя они и были ровесницами. Они делились с ней своими девичьими секретами, рыдали у нее на плече при неудачах и разочарованиях в любви. А все потому, что были уверены, что Стеша не только никогда не предаст их, но и поддержит в трудную минуту и словом, и делом. Причем делала она это при всей своей практичности вовсе не корысти ради и не для того, чтобы затащить их в постель (хотя подчас подобные беседы заканчивались именно этим, но только по обоюдному желанию), а исключительно по велению души, совершенно искренне.

Стеша вообще была натурой сложной и противоречивой. Она, несомненно, обладала способностью к эмпатии, но нередко проявляла ничем не оправданную жестокость. Всю сознательную жизнь стремясь соответствовать так называемому «питерскому стандарту», часто не могла обуздать свой буйный нрав и вела себя как типичная хабалка. С омерзением вспоминая отца-алкоголика, старалась воздерживаться от употребления спиртного, но иногда срывалась и уходила в длительный запой. Похоже, родительские «уроки» не прошли даром…

***

Еще в студенческие годы, когда вся группа с одного и того же ракурса снимала один и тот же объект, пейзаж или человека, у Стеши получались особенно колоритные и выразительные снимки. И дело было вовсе не в аппарате, как можно бы было подумать, а в чем-то другом. Этот феномен никто не мог объяснить, но все признавали ее талант. Особенно Стеше удавались портреты, и по окончании института она открыла скромную фотостудию и вскоре стала известна всему городу. Персональные выставки, приглашения на престижные проекты, работа в кинематографе сделали Стешу не только знаменитой, но и богатой. В девяностые годы она по случаю приобрела у находящегося под следствием чиновника огромную квартиру с мансардой на Красной улице и завела собственный салон, где вот уже несколько лет в последнюю пятницу каждого месяца принимала гостей. Здесь собиралась самая разношерстная публика — артисты, художники, музыканты, политики, ученые, среди них было немало известных людей.

Постепенно бизнес Стеши разрастался. Владельцы магазинов стали обращаться к ней за изготовлением рекламных снимков своих товаров, и она нашла несколько симпатичных девиц для их продвижения. В результате каждый ее клиент имел рекламу «со своим лицом» и был этим обстоятельством чрезвычайно доволен.

Когда девушек, желающих стать «лицом» того или иного товара, стало чересчур много, Стеша открыла курсы манекенщиц. Лучших из выпускниц она оставляла при себе и сдавала «в аренду» на показы мод.

Поскольку большинство ее подопечных были провинциалками и приехали в Северную столицу, что называется, «в поисках лучшей доли», то есть в надежде удачно выйти замуж, и чаще всего с трудом сводили концы с концами, то в какой-то момент Стеше в голову пришла блестящая идея: «А почему бы не создать этакую службу делового сопровождения успешных и обеспеченных людей? — рассуждала она. — Кажется, на Западе это называется эскортом… И наши нувориши будут чувствовать себя увереннее в окружении очаровательных спутниц, и девчонки заработают себе на маслице поверх хлебушка, и я, думаю, на этом капитальчик свой увеличу…» Сказано — сделано. Стеша обычно сразу приступала к реализации задуманного. В тот же вечер она собрала девушек и посвятила их в свои планы.

— Итак, милые мои, — обратилась Стеша к своим подопечным, введя их в курс дела, — те, кто согласен участвовать в этом проекте, поднимите руки. Те же, кому это неинтересно, будут работать на прежних условиях. Как видите, все на добровольных началах. Ну так что? — Поднялся лес рук. — Вот и славно! Детали обсудим позже.

Служба начинала свою деятельность с обслуживания бандитов в надежде со временем выйти на бизнесменов. Ждать пришлось недолго: вскоре оставшиеся в живых после бесконечных разборок бандиты обзавелись легальным бизнесом и стали респектабельными господами. Спрос на Стешиных девочек возрос, и ее бизнес процветал.

Распределением девушек по клиентам занималась Оксана, подручная Стеши и по совместительству ее любовница, — особа в высшей степени неприятная, истеричная, к тому же с ярко выраженными садистскими наклонностями. Она была бисексуалкой, и пол партнера не имел для нее никакого значения, главное, чтобы он, партнер, был, а вот это-то представляло собой большую проблему. Дело в том, что на фоне своей подручной даже Стеша казалась красавицей, и, похоже, хозяйке салона это нравилось. Может, это было одной из причин, по которым она держала Оксану при себе и не прогнала ее даже тогда, когда та из ревности подожгла студию. К счастью, пожар удалось быстро потушить. Но и этот дикий поступок был истолкован в пользу Оксаны: ревнует — значит любит. Хотя Стеша принципиально не заводила отношений со своими подопечными, со стороны некоторых из них попытки соблазнить хозяйку предпринимались — правда, исключительно в корыстных целях. А главным достоинством этой особы в глазах Стеши была ее безусловная, поистине собачья преданность. Помимо распределения «работы» Оксана строго следила за тем, чтобы все пожелания клиентов исполнялись в точности и неукоснительно, а также обеспечивала девочек гардеробом соответствующего уровня.

— Смотрели фильм «Красотка»? — вопрошала Оксана своих подопечных. — Так вот помните: каждая умная шлюха обязательно найдет себе миллионера!

Как ни странно, этот сказочный киношный сюжет вдохновлял девиц, ведь каждая из них в глубине души верила в чудо…

***

Попав в студию Стеши, Маша быстро там освоилась. Девушки оказались не такими уж и стервами, как показалось ей при первой с ними встрече, а вполне себе дружелюбными, у клиентов она пользовалась популярностью, так что все ее в новой жизни устраивало. Маша стала отправлять бывшим одноклассницам свои фотографии. Их были сотни после очередной фотосессии, но к каждому посланию она прикрепляла не более одной. Слова Стеши: «Не сорите своим лицом, лучше запомнитесь и привлечете к себе больше внимания» Маша приняла как руководство к действию.

В «Одноклассниках» Маша поучала своих сверстниц:

«Я не отношусь к тем самовлюбленным женщинам, которые выставляют на тачках букеты, игрушки, шарики и прочую лабуду… У меня все просто и скромно. Скромность, красота и мудрость ведут нас к успеху, а не кич. Девочки, любите себя, не теряйте достоинства, будьте сильными и достигайте равновесия в душе. Храните в сердце чистую любовь, мечту и веру в себя!»

***

— Нужны девочки для дефиле на загородной вечеринке! — громко объявила Оксана, входя в комнату, где отдыхали манекенщицы. — Условия прежние — тридцатка за вечер, за вычетом третьей части. Все, что заработаете сверху, ваше.

Все оживились и наперебой стали предлагать себя.

— Да не кудахтайте, шалавы! — брезгливо поморщилась Оксана. — Нужны только пятеро. Ты, ты, ты — Оксана указала на Машу, — ты и ты. Остальные ловите счастье сами.

— А что значит «прежние условия»? — спросила Маша у Киры, с которой успела подружиться. — И что вообще подразумевается под дефиле? Не похоже, что нас приглашают демонстрировать модели…

— Ну, если честно, это бордель, где тебя будут трахать много и жестко, — усмехнулась та.

— А если я не хочу? — ужаснулась Маша.

— Так скажи сразу, видишь сколько желающих. Девочки, — крикнула Кира, — Машка…

— Подожди, подожди, — остановила ее та. — Ты сначала объясни мне, что к чему, может быть, я и соглашусь.

— А куда ты денешься! — ухмыльнулась подруга. — Деньжищи враз сможешь срубить такие, что потом год можно будет не работать. А повезет, так и папика найдешь.

«Наконец-то это то, что мне надо», — подумала Маша и согласилась.

***

Вечером следующего дня у дома Стеши их ждал микроавтобус. Девицы тащили за собой огромные чемоданы, лишь Кира была с небольшой дорожной сумкой, а Маша и вовсе уместила все необходимое для одной ночи в шоппер средних размеров.

— Они что, собираются там остаться? — поинтересовалась Маша.

— Какой там! Просто им кажется, что если они будут менять наряды, то больше заработают. А на самом деле, чтобы срубить бабла, туда вообще надо ехать голой, вот это оценят.

— Тогда я начинаю раздеваться, — хихикнула Маша.

— И это правильно.

Кира была единственной возрастной моделью. Ей было под сорок. На фоне двадцатилетних она выглядела старухой, но никто не мог пройти по подиуму так изящно и величественно, как она, показать, что называется, товар лицом и привлечь к нему внимание. В ней было какое-то привлекавшее мужчин сочетание вульгарности и аристократизма. Кроме того, Кира была по-житейски мудра, и ее авторитет в группе был непререкаем. Если Оксана пыталась держать всех в узде посредством окриков и оскорблений, то Кира всегда могла найти аргументы, сглаживающие острые углы и не вызывающие недовольства. Порядок в студии держался именно на ней. Стеша понимала это: Кира, пожалуй, единственная из всего «штата» студии удостоилась ее доверия и уважения.

Ехали долго. Когда прибыли на место, совсем стемнело, воздух был напоен ароматом цветущей черемухи. Стрекот цикад нарушал тишину наступающей ночи. Огромный особняк светился множеством огней.

Девиц завели в дом с запасного входа и разместили в небольшой комнате, где, кроме кровати, шкафа и пары кресел, ничего не было.

— Как же мы здесь все поместимся? — недоумевала Маша.

— А кто тебе сказал, что ты должна здесь «помещаться»? Ты будешь там, где пожелают клиенты, — в сауне, на обеденном столе, на балконе… Вот если тебя никто не выберет, тогда будешь болтаться здесь, но с тобой, надеюсь, этого не произойдет.

— Итак, путаны, собираемся, прихорашиваемся и спускаемся вниз! — скомандовала стервозного вида женщина средних лет, входя в комнату. — Да не напяливайте вы на себя ничего лишнего, все равно придется снимать. Кстати, никакого нижнего белья! Под платьем ничего не должно быть. Соблазнять эротическим бельем будете по запросу. Да, еще! Боже вас упаси ломаться или, того хуже, кому-нибудь отказать — я лично вас так разуделаю, что вы уж точно никогда никого не заинтересуете. Презервативы в вазе, разбирайте и не забывайте надевать их на партнеров.

— Презервативы вещь полезная, — сказала Кира, положив с десяток упаковок в элегантную сумочку. — А ты чего без кошеля? — спросила она у Маши.

— Да я думаю, упаковки мне хватит, так я и в руках подержу.

— Дуреха, а деньги куда складывать будешь?

— Ой, я и не подумала! Что теперь делать? Не брать же мне с собой сумку…

— Ладно, так и быть, на первый раз помогу, — снисходительно сказала Кира и, освободив косметичку, протянула ее Маше. — Держи, надеюсь, для начала хватит.

— Да ты что! Здесь столько бабла поместится…

— Желаю, чтобы все не влезло!

***

В большом холле было около десяти мужчин, в основном пожилых, а один и вовсе весьма преклонного возраста. Застолье было в разгаре. С появлением девиц все оживились.

— Так здесь и делать нечего, вряд ли эти старички пойдут по второму заходу, — прошептала Маша Кире, скептически глядя на этот паноптикум пенсионеров.

— Подожди, подруга, они вот нажрутся виагры и оттрахают тебя так, как не трахал ни один молодой жеребец.

— Выбираем девочек, — объявил хозяин, — и развлекаемся на всю катушку! Не забывайте о нашем девизе: «Получил удовольствие сам — поделись с другом!», то есть меняйтесь партнершами. Мне доложили, что готова сауна. Так что все радости жизни в вашем распоряжении — наслаждайтесь!

Внимательно рассмотрев сидящих за столом, Кира подошла к двум мужчинам и, протиснувшись между стульями, села к ним на колени.

— Ну что мальчики, пошалим? — спросила она томным голосом, прижав их головы к своей пышной полуобнаженной груди: Кира специализировалась на групповом сексе.

Остальные девицы тоже рассредоточились вокруг стола, одна Маша осталась стоять в стороне.

— Ну-ка, иди сюда, красавица, — позвал ее хозяин застолья. Маша послушно подошла. — Вот, Магомед Измаилович, — обратился он с заискивающей улыбкой к сидящему рядом мужчине восточного типа, — рекомендую, уверен, получишь удовольствие, смотри, какая спортивная, кровь с молоком, персик, понимаешь!

С этими словами он поднял подол ее платья и шлепнул по ягодицам так сильно, что Маша невольно вскрикнула.

— К тому же чувственная, — заключил хозяин.

— Садись, — обратился к ней Магомед Измаилович. — Кушать хочешь?

— Еще как! — отозвалась Маша и с наивной простотой прибавила: — Мы так долго сюда ехали, изголодались в конец.

Магомед Измаилович принялся потчевать Машу по-отечески нежно, предлагая ей одно блюдо за другим. «Может быть, все и ограничится этим старичком? — подумала Маша. — Он, похоже, здесь не последний человек и вряд ли кто-то посмеет отнять у него девушку…»

— Ну что, наелась? — заботливо спросил Магомед Измаилович.

— Наелась, — ответила она.

— Ну вот и хорошо, тогда пошли.

— Сейчас, только вино допью.

Едва они вошли в комнату, Маша скинула платье и нырнула с головой под одеяло. Вино взбодрило ее, подняло настроение, и она решила немного пошалить. Девушка стала медленно тянуть одеяло вверх, постепенно обнажая тело. Когда дело дошло до головы, она резко сбросила одеяло и чуть не вскрикнула от охватившего ее ужаса. К кровати приближался старик, обтянутый сморщенной кожей, скелет которого делал его похожим на Кощея Бессмертного. На его тощей физиономии играла кровожадно-похотливая улыбка.

«Да ни за какие деньги!» — чуть было не вырвалось у Маши, но она стиснула зубы и попробовала улыбнуться. Правда, зубы тут же пришлось разжать — он начал с орального секса. Маша пожалела, что так много съела. То, что она постоянно рыгала, ничуть не смущало Магомеда Измаиловича, а, напротив, еще больше возбуждало его. Он тянул ее на себя за волосы и с диким неистовством пронзительно вскрикивал на незнакомом ей языке.

Маша что-то слышала от девиц о международных состязаниях по продолжительности непрерывного секса, даже, кажется, называлась какая-то цифра — то ли пятнадцать, то ли двадцать минут… Кощей Измаилович многократно превзошел этот рекорд. Словно волчок вращалась Маша вокруг разгоряченного горца, всюду чувствуя его проникновение. Через час с небольшим, показавшиеся Маше вечностью, Магомед Измаилович взвыл, лихорадочно задергался и повалился навзничь. Стоя на коленях, Маша долго не могла пошевелиться. Измученное тело молило об отдыхе. Вконец обессиленная, она распласталась на кровати. Маша даже предположить не могла, что человек, которому явно за семьдесят, может быть таким неутомимым в сексе.

Магомед Измаилович приоткрыл глаза, протянул похожую на сухую корягу руку и прохрипел: «Пиджак…»

Маша с трудом поднялась с постели и передала ему пиджак. Старик вынул из кармана бумажник, достал оттуда пачку долларов, протянул ей и едва слышно прошептал: «Иди».

Глаза его закрылись, и Маша подумала: «Все, блин, помер…»

Мысль эта так развеселила ее, что она не удержалась и прыснула со смеху. Словно в ответ на это Магомед Измаилович захрапел, как клокочущий вулкан.

Маша накинула платье, вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, когда ее окликнул хозяин дома.

— Ах, вот ты где, а я как раз тебя ищу…

Под утро девицы стали собираться в отведенной им комнате. Маша пришла последней. В руках она держала косметичку, набитую деньгами. Молния уже не застегивалась, и это ее радовало, даже возбуждало, придавало драйв.

— Вот она, сладкая жизнь, — протянула Маша, потряхивая косметичкой.

— Да, вожделенная dolce vita, — вторила ей Кира.

— Дольше кого? — не поняла Маша.

— Dolce vita — так по-итальянски сладкая жизнь.

— А-а-а — красиво!

Маша прошлась по кругу. Те, что помоложе, покрыли ее не однажды.

— Ну, ты у нас звезда, — улыбнулась Кира. — Прямо передовик производства!

— Век бы мне этого счастья не видать, натрахалась на всю жизнь, при одной мысли об этом тошнит.

Дверь приоткрылась, и в проеме появилась голова охранника.

— Эй ты, как там тебя, — обратился он к Маше, — ну-ка иди сюда.

Маша встала и, закатив глаза, вышла из комнаты.

— Чего он от тебя хотел? — спросила Кира, когда та вернулась.

— Того же, чего и остальные.

— Чего? — брезгливо протянула Кира. — Ты ему дала, что ли?

— Не ему, а им, там и второй был.

— Да как же они успели? — рассмеялась Кира. — Ты же только вышла и тут же вошла…

— Да там нечем и успевать, к тому же они, как кролики, кончали в три тычка.

Все дружно расхохотались.

— А чего ты с охраной-то связалась, тебе этих было мало?

— Так ведь эта мымра сказала, что отказывать никому нельзя, так я и не отказала.

— Охранников смело могла послать. Если бы бандерша и хозяин узнали, то они как минимум с работы вылетели бы…

Дверь снова отворилась и вошла мымра.

— Чего гогочите, сучки? Господ разбудите. Вот, получите за труды праведные, — осклабилась она, показав прокуренные дочерна зубы, и раздала всем по конверту. — Да, чуть не забыла, ты, милочка, оштрафована, — обратилась она к Наташке, выхватила из ее рук конверт и вынула оттуда две пятитысячные. — Впредь не будешь выеживаться, — злорадно ухмыльнулась мымра.

Едва за бандершей закрылась дверь, все кинулись расспрашивать девушку, что случилось.

— Я всю ночь провела с рыжим толстяком. Этот дебил жаждал анального секса. А мне на прошлом дефиле задницу так разодрали, что я уже неделю в туалет сходить не могу. Я и отказала, так он, сволочь, не заплатил, а тут еще и эта…, — не смогла сдержать слез Наташка.

Кира молча вынула из своего конверта пять тысяч и протянула несчастной. Маша последовала ее примеру.

Девицы выпили кофе и вышли на улицу, где их уже ждала машина.

— Ну что, жирком обросла, сколько заработала? — поинтересовалась Кира у Маши.

— Да я не считала, но косметичка не застегивается. Хотя такую работу врагу не пожелаешь, никакие деньги не нужны.

— Ты просто не знаешь, что такое настоящая работа, вот и выкобениваешься. Через неделю-другую все позабудешь и снова в очередь на дефиле выстроишься. Работа, милочка, — это когда ты с ног валишься от усталости и засыпаешь стоя. Я когда в Питер приехала, устроилась в ресторан официанткой. Думала, осмотрюсь и найду себе что-нибудь поприличнее. Ну, в общем, почти так и случилось. В этот ресторан частенько наведывалась Стеша. Заприметила она меня и сунула визитку. «Приходи, — говорит, — помогу тебе из дерьма выбраться». Я сначала не поняла, куда она приглашает, а потом девчонки просветили, и я решила уйти из ресторана. Но вот ведь непруха, перед самым увольнением я грохнула целую полку дорогой посуды. У меня забрали паспорт, заперли в посудомойке и не выпускали два месяца. Спала там же не больше шести часов, все остальное время мыла посуду. Думала, с ума сойду. Вот это была работа. И я сказала себе: «Что угодно, но только не такой рабский труд».

— Ну прямо так уж и заперли…, — недоверчиво протянула Маша. — Это же не глушь какая-то, а питерский ресторан, да еще, небось, и в центре города, могла бы сбежать.

— Я тебе в натуре говорю — заперли. Сбежать-то я, наверное, смогла бы, но опять же, куда я без документов, разве что в другую моечную.

***

Наступил день рождения Маши. Ее всегда радовало, что она родилась в июле, когда много солнца, цветов и фруктов, а на безоблачном небе ярко светит солнце. Девчонки завалили ее посланиями. Кто искренне, кто с завистью поздравлял ее, такую успешную и счастливую. Маша открыла планшет и отправила всем школьным подругам вымученный текст:

«Прошел всего лишь год, как я приехала в Питер, а кажется, что я прожила здесь целую жизнь. Постоянно работаю над собой, открываю новое: новых людей, новые страны, новые отношения.

Спасибо всем, кто поздравил меня с днем рождения, поздравляет сейчас и поздравит потом!»

На самом деле ощущение собственного несовершенства угнетало Машу. Она наконец начала понимать, что для воплощения ее заветной мечты мало иметь смазливую мордашку и хорошую фигуру. Ей действительно придется изрядно потрудиться над собой. «Ничего, возьму себя в руки, буду много читать, ходить по выставкам и музеям, получу диплом… Я же способная, и все у меня получится!» — утешала себя Маша. Но все это требовало времени и усилий, а ей хотелось иметь все и сразу без напряга, без заморочек.