Сокровища мертвых

Борис Бабкин

Где-то в далекой Якутии затерян городок староверов, живущих на территории бывшего лагеря для «врагов народа». А в поселке бытует легенда: сто лет назад в недрах горы схоронили некую семью и семь гробов погибших до отказа набили золотом и алмазами. Указания же к тому, где искать староверские сокровища, зашифрованы знаками на семи иконах… Легенда – ложь? Но многие уверены – в ней скрыта истина. Более того – иконы, отмеченные таинственными знаками, действительно существуют. И теперь на их поиски отправляются одновременно и бывший сотрудник спецслужб, и несколько бандитских кланов, и наследники одного из староверов. Кто придет к заветной цели первым?..

Якутия, Долина Мертвых

— Слава Господу! — раздался многоголосый крик.

Куривший у входа в пещеру лысый мужчина звучно хлопнул ладонью по лбу и плюнул.

— Комаров тут полно, но все равно идут сюда, верят в эту хренотень. А кто он есть-то, этот спасенный Богом?

— Хрен его знает, — равнодушно отозвался плотный бородач с карабином на плече. — Мы пытались выяснить. В районе Живого озерка пропали трое. По крайней мере о них были заявления. Но один точно не этот спасенный, ростом мал. Двое других вроде подходят. Пытаемся установить, есть ли у них какие-нибудь отметины. Ну например, зубы золотые или шрам от аппендицита.

— А эти, похоже, верят в его святость, — хохотнул лысый, — и касаются осторожненько. А менты, значит, не в курсе? — уточнил он.

— Разумеется, нет. На этом посланец Божий имеет неплохие бабки. Хитер, чертяка. Каждый сколь может, столь и дает, выходит кругленькая сумма.

— А ты, Антип, веришь в эти гробы золотые?

— Так сей говор еще от предков нашенских идет. Искали тут многие. И при советской власти искатели бывали. Да и власть тогда вроде пыталась найти эту самую сокровищницу. А по мне, ежели правду баить, один хрен. Я тут душой оттаял. Мои родичи все старой веры придерживались. Дядя баял, что еще при царе наш род в Сибирь загнали. А при Советах сюда ушли. Вроде и запрета особого не было, но староверов сажали. И убивали бывало. А я здесь человеком себя чувствую. А ты, Прошка, кажись, тут только из-за наживы. Так хорошего тебе ждать нечего. Бог не любит таких. Считай, весь мир сейчас на деньги молится. Из-за денег…

— Тсс! — остановил его Прохор. — Хохол идет.

— Это не Хохол, — усмехнулся Антип.

— Мир вам, — поклонился Прохор подходящему невысокому бородачу, — и здоровья.

— Вам того же! — Невысокий перекрестил их двумя пальцами.

— Спасен Господом, — нараспев нестройно проговорил хор мужских и женских голосов.

Мимо лежащего на основании широкого каменного креста длиннобородого мужчины тесной цепочкой двигались люди. Каждый с поклоном касался ладонью груди лежащего, а другой рукой опускал в бочонок деньги. Перед крестом на округлом камне стоял седобородый мужчина в белом балахоне с крестом в левой руке. Правой он крестился сам и крестом благословлял собравшихся.

— Ты чего такой смурной? — спросил Антип подошедшего к ним мужчину с завязанными на затылке длинными волосами.

— Да снова одного нет. За неделю уже трое пропали. Грибники, мать их! — не сдержался он и тут же перекрестился. — Прости, Господи, речь мою.

— А трупы находите? — спросил Прохор.

— В том-то и дело, что нет. Не знаем, что и думать. Святоша рвет и мечет. В то, что сбегли, никто не верит. А где они, хрен их знает.

— А кто на сей раз? Бабы али мужики?

— Да старик. Аховый. А до этого две бабы. И куда деваются?

* * *

— Сколько собрали пожертвований? — спросил старец в белом балахоне.

— Три тысячи двести пятьдесят пять, — ответила крепкая женщина в черном платке.

— Меньше, чем в прошлый раз, а народа больше было. Видать, скупеет люд.

— Каждый дает кто сколько может, — сухо проговорила она. — Зря вы, посланец Божий, народ корите. Кто этот уродливый, никто не знает. Бог ему судья, как и нам всем. — Она перекрестилась.

— А я, Фекла, служу Господу нашему единому, — укоризненно произнес посланец. — За веру, еще при царе поруганную, сколь страдания принял, а не отступил. А ты меня укоряешь. Народ я в веру вернул.

— Бог веру в людей вселяет. А за лишения земные ожидает верующего рай.

— Верно говоришь, Фекла. Я за веру готов смерть лютую принять, но не отступлюсь.

— Снова пропал человек, — послышался голос вошедшего мужчины, — некий Ахов. И никто ничего не знает.

— Уже трое пропали, — зло напомнил старик. — А следов нет. Ежели зверь задрал али лихой человек жизни лишил, куда бренные останки делись?

— Берет для разговора их кто-то, видать, кому-то неймется найти…

— Молчи, грешник! — громко перебила его Фекла. — Об этом и говорить нельзя. А людей пропавших найдем, далее реки Олененок не уйдут.

— Оленек, — поправил ее мужчина с хвостиком.

— Оленек далее, — сказал старик. — И поселок есть такой — Оленек. А есть и Олененок, и река, и поселок. Точнее, речонка и маленький поселок. Оттуда к нам немало людей идет. Там и ключ, якутом похищенный. Якута того солдаты пристрелили, когда Ваньку-людоеда искали. Ванька тогда в родной поселок, вертолет захватив, вернулся и наказал смертью лютой неверную жену и мужчину, блудника ее, смерти предал. Вот и попал якут, ключ похитивший, под пули солдат. Он ключ своим родным оставил в Олененке. А ушедших Господь велит найти и наказать, тела огню предавши.

Река Олененок

С метрового обрыва в воду упал набитый мешок с привязанным к горловине ржавым катком от бульдозера. И сразу ушел под воду.

Якутск

— Тело Натальи Деновой обнаружено около поселка Тюнг, — доложил майор милиции, — у истока реки, в пяти километрах от речки Муна. На перекате и найдено женское тело. Опознать его практически невозможно. За месяц до того, как ее Денов под лед за собой уволок, Наталья зубы золотые вставила, по ним эксперты и определили.

— Было бы лучше, если бы нашли труп Денова, — проворчал седой полковник милиции. — А то, откровенно говоря, опасаюсь, что объявится этот хищник скоро. Не знаю почему, но мне все думается: Денов жив…

— Извините, товарищ полковник, — сказал майор, — но прошло четыре с половиной месяца. Денов с женой бросился в разбитую взрывом у берега реку. Лед там был почти метр толщиной. Так что выжить он никак не мог.

— Но водолазы обследовали реку вниз по течению, а тело Денова не обнаружили. Для полного спокойствия нужен труп Денова. Он запросто мог где-то застрять, и его занесло грунтом во время паводка, но, однако, трупа нет, а значит, допустимо то, что Денов жив. И еще. Денов всех удивил, когда спас эту москвичку, черт бы ее побрал. Вроде как защищает она его. Тут в газетенке какой-то написали, что если бы не посадили Денова ни за что, то ничего противоправного он не совершил бы. А тут еще с вертолетом никак разобраться не могут, как да что. Почему не отреагировали сотрудники группы Гусева? Его затаскали уже, чуть ли не соучастником делают. Да и москвичка эта кашу заварила. К ней поехал кто-нибудь, не знаешь?

— Да все я прекрасно понимаю, — раздраженно произнес помощник прокурора республики. — Эта Войцевская делает себе рекламу довольно дешевым способом. Она утверждает, что Денов, этот бандит-людоед, совершил преступление только потому, что был незаконно осужден.

— Никакой рекламы Войцевская себе не делает, — возразил сидевший у окна полковник ФСБ. — Вертолет потерпел аварию, ее муж опоил вертолетчика чаем со снотворным. Вертолет разбился, остались в живых трое — Войцевская, Сопов и Денов, который бежал из лагеря. И Денов спас ей жизнь. А ее стали упрекать в том, что она выжила благодаря тому, что Денов кормил ее мясом Сопова. И она пошла в тайгу искать Денова. Они встретились около метеостанции, где Войцевская и Денов спасли метеоролога, на которого напал поднятый розыскниками медведь. Метеорологу вызвали санитарный вертолет, а Денов его захватил. И можно было поставить на этом точку. Не могли двое спецназовцев видеть Денова. Они помогли загрузить в вертолет раненого метеоролога и вернулись к дому. Денов под угрозой оружия заставил вертолетчика долететь до бригады охотников на волков и высадил там Войцевскую. Там она и узнала, что ела приготовленную по старинному рецепту якутских охотников кашицу из раздробленной волчьей лапы с добавлением…

— Перестаньте, Лазарев, — поморщился помощник прокурора. — Увольте меня от подробностей меню этой дамочки. Она же обвиняет нас…

— Она говорит правду. А вот почему не довели дело Торовых до суда, мне, например, непонятно. В том, что именно они подожгли баню с задержанными, сомнений нет…

— Но нет и улик, — возразил лысый подполковник милиции. — Слова командира группы…

— А какого черта их оставили на свободе? — зло спросил фээсбэшник. — И все свидетели сразу же замолчали или изменили показания. А против Торовых было немало. Да что теперь говорить! — Он махнул рукой. — Лучше ответьте, Андрей Семенович, на кой черт вы снова начали дело о вертолете? Хотите парней под статью подвести? Не выйдет. С этим делом разбиралась комиссия, все выяснила. Восстановили произошедшее посекундно. Вины спецназовцев нет, не могли они видеть Денова. Обвинять вертолетчика тоже нельзя. Денов наверняка убил бы всех, если б он поднял тревогу. Дело прекращено. А вы и в Москву кого-то отправили. Надеюсь, не для того, чтоб заставить Войцевскую замолчать?

— У нас свобода слова, пусть говорит что хочет, — недовольно произнес помощник прокурора. — Я считаю, что за захват вертолета Деновым должны понести ответственность…

— Ведь вы знаете, — усмехнулся фээсбэшник, — комиссия проверила все факты и пришла к единому мнению: спецназовцы не виноваты. Они помогали раненому человеку. Я не понимаю, зачем вообще нужно было начинать это дело? Есть свидетели, и они дали точные и ясные показания. Знаете, у меня сложилось впечатление, что кто-то хотел отвлечь следствие от дела Торовых.

— Что вы себе позволяете, Лазарев? — Помощник прокурора вскочил.

— Я говорю то, о чем молчат остальные, — спокойно отозвался тот. — Кто полетел в Москву?

— Савиных.

— Хорошо, что не Кручин. Он бы довел Войцевскую до нужного состояния.

Тайга в окрестностях хребта Кулар

— Матрена! — зычно прокричал мужчина. — Отзовись, Матрена!

— Где ее леший носит, прости Господи? — перекрестившись двумя пальцами, спросил вышедший на поляну бородатый мужчина с доверху наполненной грибами корзиной. На поясе у него висел длинный нож.

— А кто ее знает, — недовольно отозвался коренастый бородач. — И на кой мы с ней пошли? — качнул он головой. — Баба только по дому хороша. Но без нее назад как идти? Ведь…

— Давай вместе позовем, — предложил первый.

— Матрена! — закричали они во весь голос.

— Зовут, — кивнул в сторону криков плотный парень в камуфляже.

— Может, и их тоже? — спросил лысый здоровяк.

— Пока нет. Зверье успеет сделать свое дело.

— Следов не оставьте, ироды, — проворчал невысокий бородатый мужчина лет пятидесяти. — Связался с волками, того и гляди сам зверем стану.

— Не бурчи, Старый, — усмехнулся парень. — Ты не за спасибо работаешь. Ну, на сегодня все, уходим. Старый, ты посмотри, чтоб следов не осталось.

— Да уж погляжу.

Возле полусгнившего ствола лежал окровавленный труп женщины, рядом — перевернутая корзина с грибами.

Приподняв похожую на свиное рыло морду, росомаха втянула пахнувший свежей кровью воздух.

Москва

— Черт бы вас побрал! — воскликнул в телефонную трубку полный высокий мужчина. — Я уже столько времени слушаю вашу брехню и все больше убеждаюсь, что зря с вами связался. Неужели…

— Но мы никак не можем выяснить местонахождение сокровищницы, — перебил его женский голос. — Или как там по-ихнему?

— По-ихнему, по-нашему… Ты мне вот что лучше скажи: а это не из разряда легенд?

— Лаврентий Павлович — ответила женщина, — давайте говорить прямо. Если вы не желаете принимать участие…

— Если б я не желал, я бы сразу послал вас подальше. Но время идет, а ничего не меняется. И мне это все меньше и меньше нравится. Ты понимаешь меня, Диана?

— А вы думаете, мне это нравится? Я рассчитывала на Эдуарда. Но он, вы же знаете…

— Он пытался угробить свою жену. Но Ирина Андреевна оказалась живучей. Мало того что выжила, еще и вернулась почти здоровой. А ты мне вот что скажи: тебе она в чем дорогу перешла? Неужели ты за Гатова так ухватилась? Он же неудачник. Что, мужика себе путного найти не можешь? Я тебе своих парнишек могу предложить, у них во всем порядок. Ну разве только долго не живут, да и в тюрьму попасть могут. Так от тюрьмы и от сумы…

— Мы не о том говорим. Вы хотели туда своих людей послать?

— Слушай, Диана, мои люди не поисковики, а исполнители. Дай нам координаты, и все. В общем, вот что я решил. У меня там есть знакомый, он имеет определенный вес в определенных кругах и наверняка даст нам людей, которые помогут твоим. Ты ведь местных не привлекала?

— Да как-то не получилось. Не хотела рисковать. Да у меня и нет в тех местах никого.

— Все, этот вопрос, считай, решен.

— Подождите, — удивился седой человек, — вы хотите сказать, что…

— Просто уточнить кое-какие детали, — улыбнулся крепкий мужчина.

— Погодите, ведь Ира столько перенесла. Надеюсь, вы понимаете, что напоминать ей…

— Извините, Андрей Васильевич, служба обязывает. Я понимаю…

— Если понимаете, то зачем напоминать ей? Ведь она и так еще не до конца пришла в себя.

— Это необходимо для следствия, — вздохнул милиционер.

— Папа, — в комнату вошла миловидная молодая женщина, — как я тебе? — Она поправила длинные осветленные волосы.

— Седину прячет, — негромко проговорил Андрей Васильевич. — Поседела после…

— Ой! — увидев незнакомца, смутилась женщина. — Извините.

— А я к вам, Ирина Андреевна, — сказал посетитель. — Следователь прокуратуры Анатолий Савиных.

— Понятно… — Ирина вздохнула. — Вот и началось. Надеюсь, меня не посадят надолго?

— Ирина, — вмешался отец, — что ты говоришь?

— А что, — вызывающе глядя на Савиных, усмехнулась Ирина, — меня уже обвиняли в содействии беглому преступнику. Он с моей помощью, оказывается, вертолет захватил. И знаешь, папа, что самое смешное? Врач, медсестра и вертолетчик говорили мне совсем противоположное тому, что написано в их показаниях милиции. А сейчас вот и прокуратура пришла. Арестовывать или взять подписку о невыезде?

— Поймите, Ирина Андреевна, — ответил Савиных, — никто вас ни в чем не обвиняет. Однако по делу о захвате бандитом вертолета…

— А этот бандит, — вспыльчиво перебила она, — спас мне жизнь. Тащил меня по заснеженным сопкам, кормил кашей из волчьей лапы и…

— Я хочу, чтобы вы рассказали о захвате вертолета, — мягко прервал ее следователь.

— Я уже дважды рассказывала, писала.

— Знаю. Но нас интересуют только подробности захвата вертолета. Мы должны дать оценку действиям спецназовцев. Вы были свидетельницей этого, видели нападение медведя на метеоролога и все остальное.

— Денов спас Михаила, — сказала Ирина. — А как он захватил вертолет, вы знаете. Господи, — она тяжело вздохнула, — когда же это кончится? Наверное, было бы лучше, если б я погибла в тайге. Окружающие сочувствовали мне, тем самым давая понять, что Денов кормил меня человечиной. Вы представить себе не можете, как жить с этим. — Она снова вздохнула. — И знаете, меня почти убедили. Я не покончила с собой только потому, что нашлись люди, которые твердо были уверены в том, что такого не было. Поэтому я искала Денова. Да, я даже стрелять научилась, чтобы убить его. Я хотела застрелить человека, который меня спас. Собиралась убить людоеда. А он поступил просто, — кивнула Ирина, — ничего не стал мне говорить. Я помню его слова: что бы я тебе ни сказал, ты все равно будешь думать по-своему. И он был прав. Да, он захватил вертолет, заставил пилота максимально снизиться, выбросил меня в снег и улетел. В то время я ни о чем не думала. В моей голове был один вопрос: людоедка я или нет? И может, это для вас звучит странно, но я благодарна Денову и за спасение, и за правду, которую я узнала не от него, но благодаря ему. А рассказывать еще раз я уже, простите, не могу. Не хочу и не буду. Я все рассказала. Больше вспоминать не желаю. Можете привлечь меня по какой-нибудь статье, посадить в тюрьму или…

— Перестаньте, Ирина Андреевна, — улыбнулся Савиных. — В конце концов, можете ничего не вспоминать, а просто подпишите те показания, которые вы дали.

— Давайте! — Ирина взяла ручку. — Надеюсь, это в последний раз.

— Конечно, было бы лучше, — Савиных открыл папку, — если бы вы…

— Послушайте, — остановил его Андрей Васильевич, — я прекрасно понимаю — служба. Но поймите же и вы, каково ей вспоминать.

* * *

— Маша, — остановил идущую к выходу из магазина стройную красивую девушку длинноволосый парень в темных очках, — подожди, не хочешь побывать на дикой природе?

— Не поняла, — удивленно ответила девушка.

— Разве Иннокентий Яковлевич тебе ничего не говорил? — в свою очередь, удивился парень. — Хотя извини, Машка, что-то я не то и не так говорю, шутка получилась несмешной. — Виновато улыбнувшись, он отошел.

— Марик, — окликнула его Маша, — может, все-таки объяснишь, что ты хотел сказать?

— Да я же говорю, что, как всегда, неудачно пошутил. В последнее время у меня…

— Марик, — сердито перебила она, — мне идти за ответом к Иннокентию Яковлевичу?

— Да я же говорю, просто глупая шутка. Поэтому умоляю, не выставляй меня дураком. Это будет уже чересчур. Иннокентий Яковлевич и так…

— Нет, я обязательно зайду к Иннокентию Яковлевичу и спрошу о твоем предложении побывать на дикой природе.

— Сделаешь из меня полного идиота.

— Машка, ты? Ну наконец-то! — К Марии подошла симпатичная девушка. — Вот и встретились.

— Женька? — удивленно посмотрела на нее Мария.

Девушки обнялись. Марик быстро вышел из магазина.

— Ты что тут делаешь? — спросила Маша.

— А то ты не знаешь! — рассмеялась Евгения. — Ты наверняка тоже здесь из-за этого.

— Подожди, — не поняла Маша, — из-за чего из-за этого?

— А зачем ты сюда пришла?

— Да, — сообщил по телефону худой плешивый мужчина в очках, — я действительно набираю группу. А позвольте спросить, кто вы и почему вас это интересует?

— Иннокентий Яковлевич, — сказал мужчина, — я узнал от своего племянника о вашей поездке. Он бы тоже очень хотел посетить те края. Но он слишком стеснителен, и поэтому я решил…

— Послушайте, уважаемый, группа уже набрана, извините. — Иннокентий положил трубку на рычажки. — Спасибо, Лиля, за рекламу. Дура!

Якутия, поселок Выселки

— Бабушка! — закричал, вбегая в дом, мальчик лет пяти. — К деду пришли…

— Не к деду, — сердито поправила его пожилая женщина. — А к дедушке. Сколько раз тебе говорить?

— Какая, на хрен, разница, — усмехнулся вышедший из комнаты седобородый мужчина, — дед али дедушка? Дедушка — так нам про Ленина говорили. Сталин отец родной был, чтоб он, ежели есть такая возможность, в гробу кувырнулся…

— Афанасий, — покачала головой женщина, — ты думай, что говоришь.

— Так кого там хрен принес? — спросил у внука дед.

— Двое людей каких-то.

— Пойду гляну, что за гости. — Афанасий вышел на крыльцо.

— Господи, — вздохнула женщина, — хрыч старый, разве можно при малом так говорить? Если услышу, что за дедом повторяешь…

— Во, бабушка, — засмеялся внук, — сама «дед» сказала.

— А ну-ка на кухню иди! — цыкнула на него она.

— Тамара Васильевна, — обратился к ней крепкий парень, — там эти суки нарисовались.

— Да ты хоть при мальце-то по-человечески говори, Пашка! — рассердилась она.

— А как еще Торовых назовешь? Из ментовки их вышибли, а они снова заявились. Дядьке своему, видно, понадобились.

— Торовы! — ахнула женщина и бросилась к калитке, где стояли Афанасий и двое крепких молодых, похожих друг на друга мужчин.

— Да мы ведь, Афанасий Семенович, — примирительно бурчал тот, что постарше, — договориться пришли. Ну, чтоб не было столкновений на Золотом ручье. Там вроде твои мужики…

— Слушай, Василий, — недовольно перебил его Афанасий Семенович, — мне с вами говорить не о чем, уматывали бы вы отсель подобру-поздорову от греха подалее. А то ведь всякое приключиться может.

— А ты нас пугать вздумал, дядька Афанасий? — усмехнулся другой.

— Да что вас пужать-то, вы и так жизнью обижены. Просто пришибут, а ответ за вас, гадов, держать кому-то придется. Не вас жаль, а того, кто из-за вас…

— Ну смотри, Денов, — усмехнулся парень, — мы по-доброму хотели. Не желаешь, так потом не скули.

— Я вас сейчас прямо тут и положу, вроде как самооборона. Да за вас и спроса не будет. Пашка! Глеб! — закричал Денов. — Эти двое…

— А ну-ка пошли отсель! — замахала руками на Торовых подбежавшая Тамара Васильевна. — А то сейчас мужиков кликну! Убирайтесь!

— Здрасте, Тамара Васильевна, — усмехнулся Василий, — как здоровье? По сыну не скучаете?

— Пашка! Глеб! — снова закричал Афанасий Семенович.

— Уходим! — Торовы быстро пошли к стоящему на дороге джипу.

— Сучары! — Денов плюнул им вслед. — Твари! Закопаю сук! Давно надо было. — Он взглянул на жену. — Лука их вызвал. Вот и верь власти после этого. Их турнули из милицейской службы и на этом крест поставили. А они сюда не зазря возвернулись. Мне мужики говорили, что на Золотом ручье каких-то бандюков видели. Наверняка Лукины эти разбойнички. На ручье золотишко попадается. Хотел Савелий там добычу наладить, но мужика угрохали. И вот что еще: бабы меж собой разговор имели: мол, Натка и хахаль ее покойный якобы какой-то интерес к нам имели. А вот что за интерес, не сказано. Ты бы, Тамара, поговорила с Пеструхой, она наверняка что-то знает, она в курсе всех делов в округе.

— Не связывался бы ты с ними, Афанасий, — вздохнула жена.

— Они сына моего в тюрьму усадили, из-за них он и погиб. Я слово дал, что покончу с ними.

— А о Леше, о внуке ты подумал? Или тебе плевать?

— Вот как раз и не плевать. Вырастет Леха и спросит народ: а кто в гибели папани моего виновен? И ему укажут на Торовых. А что ж дед-то не отомстил за папаню? Внук мой сам могет за отца расчет произвести. А я не желаю, чтобы он в тюрьму из-за этих гнид отправился. Уж лучше я грех на душу приму.

— Ну что там? — спросил вошедших во двор братьев Торовых плотный пожилой мужчина.

— Да что, — усмехнулся Олег, — все то же, что и раньше. Денов чуть не натравил на нас…

— Эх вы, дипломаты, мать вашу! — плюнул пожилой. — Какого хрена…

— Дядька Лука, — остановил его второй. — Я…

— А ты, Васька, вообще молчал бы. Что участковым был, что сейчас, один хрен, никакого навару от тебя нет. Ну что ж делать, вызову Филимона, с ним надо такое решать. А вы, — он презрительно посмотрел на племянников, — ни украсть, ни постеречь не можете. Ментами были, так хоть какая-то польза имелась. А сейчас…

— Хватит, Лука Демьянович, — сказал Олег, — из-за тебя мы и оказались в…

— Молить Бога должны, что за дело Ивана не взялись повторно, — усмехнулся Лука Демьянович. — А то б загремели вы, орелики, по полному замесу. Да и с банькой, в которой вы спалили…

— А ты нас к Денову послал, — зло буркнул Василий. — Ведь знал, что он нас на хрен пошлет, а все равно…

— Надо было узнать настрой Афанасия, чтой-то он притих. После того как Ванька утоп, не тот Афанасий стал. И не лезет никуда, и мужикам своим разгул не позволяет. Не тот Афанасий, да и Тамарка его вроде как мешком пыльным прибита. Все на мальца, на внука направлено. А Афанасий держит данное Ванюхе слово не касаться мальца. За Лешкой Тамарка присматривает. А малец-то озорной. Вот как вырастет, а у вас уже годы будут силу отнимать, так он заявится и потребует за отца ответ держать. Да и за матерь тоже могет, ведь это вы их развели. Ванька Натку убил, но вас не тронул, а зазря, наверное. Ни на хрен вы не гожи. И вот что я вам скажу, племяши, ежели кто-то что-то прознает, с вас спрос. А теперь пошли вон! — Лука Демьянович презрительно отмахнулся. — Понадобитесь — свистну.

Торовы вышли.

— Строит из себя, пес старый, — процедил Василий, — властелина…

— Тише ты, — остановил его брат.

— Да, сейчас мы без дядьки никуда. — Василий вздохнул. — Зря мы вернулись.

— Не зря, — возразил Олег. — Все равно мы свое ухватим, потом свалим отсюда. А сейчас потерпим. Обещала сестра Гришкина приехать. А она просто так не поехала бы в эту глушь. Помнишь, Гришка что-то говорил и Натку из-за этого привязал к себе.

— Что-то насчет икон. Правда, я не в курсе…

— Ну ты действительно придурок. Дядька Лука тоже об иконах не раз говорил. Во-первых, стоят они прилично, во-вторых, еще что-то с ними связано. Надо выяснить, что именно.

— А как? — спросил Василий, обиженный за «придурка».

— Подпоим кого-нибудь из мужиков дядьки Луки и узнаем. Наверняка они в курсе.

— Да это хрен! Дядька Лука и Фильке, сыну, ничего не говорит…

— Мужики верняк что-то знают. Шут постоянно при дядьке Луке находится, вроде как секретарь-телохранитель. И где он его отыскал? А Шут как вмажет немного, на язык слаб становится, начинает трепаться. Главное — подзадорить немного, он все и выложит.

— Давай попробуем, — согласился Василий.

— Шут! — позвал Лука Демьянович. — Прислал тебя сынок, а на кой хрен, не знаю, — пробурчал он себе под нос.

— Звали, хозяин? — войдя в комнату, спросил мускулистый молодой мужчина.

— Тебя где носит?

— Чего изволите? — спокойно поинтересовался тот.

— Надобно к Василю в Белку съездить. Чтой-то молчит брательник. Может, приключилось что. Ты сегодня отправляйся туда на пару деньков и все там разузнай. Возвернешься — доложишь.

— Поехал я. — Шут повернулся к двери.

— Погодь. Все понял?

— Понял.

— Коли понял, отправляйся.

Поселок Белка

— Василий Демьянович! — заглянув в раскрытое окно, закричала женщина. — Сыны ваши звонят!

— Подождут, — равнодушно отмахнулся куривший у бани седобородый старик. — Скажи, пусть ожидают, пока батька после баньки не примет кваску ядреного.

— Так я принесу телефон-то?

— Маманя моя родная, совсем память отшибло под старость, — усмехнулся старик. — Давай это чудо техники сюда. — Женщина протянула ему сотовый. — Ну что там за дела?

— Да потихоньку, батя. Пока ничего не выходит. Уже троих брали, но не получается…

— Я ж просил не бандюков готовить. Что-то вызнали о сокровищнице?

— Да нет такой. По крайней мере нигде о ней не упоминается.

— Вот что, сыны, меня не волнует, что нет сведений о сокровищнице. Ежели б было что, давно бы нашли. Я про место этих староверов спрашиваю. Святое место где-то у них имеется. В Хабаровске живет главный ихний. Вот у него и надо узнать. А вы, мать вашу, бандюков готовите. Этого дерьма у меня полна коробушка, сколько годов верховожу. Короче, поезжайте в Хабаровск и узнайте все про святое место наших староверов. Понятно, мать вашу?

— Это ты, батя, так про свою жену говоришь? — усмехнулся сын.

— Антоша? — узнал голос Василий Демьянович. — Приедешь, я те шкуру спущу! А ежели результата не будет, с обоих мясо поотрываю. Ясен хрен?

Якутск

— Вот и поговорили с батей, — усмехнулся длинноволосый здоровяк. — И что делать будем, старший? — спросил он крепкого молодого мужчину.

— В Хабаровск летим. — Тот взял телефон. — Сейчас билеты закажу, утром двинемся. И дело тут не в отце. Об этой сокровищнице и раньше много говорили, найти пытались, но безрезультатно. А староверы со своим Посланцем вроде копают. Помнишь, что сказал старик? Работают они. А вот где именно, не знают или не говорят. Похоже, Божьего гнева боятся больше ножа у горла. И хватит брать этих староверов, а то можно спугнуть. Тем более что никто ничего не говорит. Барышня, — услышав голос в сотовом, сказал он, — два билета до Хабаровска.

Москва

— Я, наверное, приеду, — сказала по телефону Ирина. — Завтра, ну, может, послезавтра. Не хочу, чтобы Маша и отец знали, что я снова в Якутию отправляюсь. И мы все решим с вашим поставщиком. Как Антон себя чувствует? Выздоровел?

— Да уж снова на рыбалку собирается, — услышала в ответ сердитый женский голос. — А мне представляешь каково? Я как узнала, что их троих на льдине унесло, думала, с ума сойду. Хорошо хоть, через сутки их вертолетом сняли. А он только выздоровел и снова собирается на рыбалку свою.

— Нинка, — рассмеялась Ирина, — ну что поделаешь? Мужики есть мужики. Кто охоту любит, кто рыбалку. Хорошо еще, что не по кабакам с девочками развлекается.

— Наверное, ты права, — засмеялась и Нина. — Ждем. Ты сразу, как билет купишь, сообщи. А то мало ли что…

— Хорошо. Обязательно позвоню. Привет Антону.

— Твоим от нас тоже.

— Мама, — в комнату вошла Маша, — можно я поеду с Иннокентием Яковлевичем? Группу собрали, отъезд завтра. На неделю. Платить…

— Куда? — перебила ее мать.

— На Урал.

— Во сколько отправляетесь?

— Ты у меня самая лучшая мама на свете! — Маша поцеловала мать.

— Что за праздник? — вышел из своей комнаты Андрей Васильевич.

— Дедушка, — повернулась к нему Маша, — я завтра на Урал отправляюсь, мама разрешила.

— Ну раз разрешила, то что поделаешь, — улыбнулся он. — Как говорится, с Богом. Правда, время сейчас очень неспокойное.

— Папа, — вздохнула Ирина, — сейчас и в подъезде могут ограбить и убить. Едут они с Иннокентием Яковлевичем. Надеюсь, он знает, что делать.

— Не верю я Штейну. У него все сводится к деньгам. По скольку он с вас собрал, Маша?

— По четыре тысячи.

— Ну а на какой срок едете?

— На неделю.

— Это еще по-божески, — улыбнулся Андрей Васильевич. — Бабушке позвони, она только через неделю вернется. Все делом заняты, — вздохнул он. — Один я…

— Папа, — поцеловала его Ирина, — ты приболел, а маму пригласили на слет почетных учителей.

— Да я же не против. В конце концов, я воспитал прекрасную дочь, сильного человека. — Он обнял Ирину. — Такое пережить не всякий мужчина сможет. И предательство мужа, и его подлость. Я горжусь тобой, Иринка.

Ирина опять поцеловала отца.

— Спасибо, папа. Ты пережил не меньше, если не больше.

— А я, значит, не переживала? — притворно обиделась Маша. — Ну и ладно…

— Ты у нас сейчас главная! — в один голос проговорили мать и дед, и все засмеялись.

— Я вот что решила, — заявила Маша. — Выйду замуж только в том случае, если муж согласится на то, чтобы я оставила свою фамилию. И чтобы у сына была моя фамилия. Или двойная, — увидев, как переглянулись дед с матерью, добавила девушка.

— Отлично, — сказал по телефону Лаврентий Павлович. — Надеюсь, у вас получится. В случае чего, немедленно связывайтесь со мной, вам будет оказана любая помощь. И помните…

— Я все помню, — перебил его мужчина. — Надеюсь, и вы не забудете о проценте, который…

— Конечно. Будьте совершенно спокойны. Вы получите все, как договаривались. Удачи вам.

Санкт-Петербург

— Послушай, Диана, — покачал головой рослый молодой мужчина, — не доверяю я Берии. Комар звонил и сказал, что там крутятся какие-то отморозки. Скорее всего эти люди — приятели Берии. Лавр не любит делиться. Базарок был, что он в начале девяностых подельника замочил, делиться не захотел. И я в это верю. Почему он так быстро раскрутился? Не было у него бабок, а как только…

— И что нам делать? — перебила его Диана. — Ты, Виталик, не желаешь иметь дело с Лаврентием. Но что мы можем? Ладно, если бы где-то в центре, а там, в Якутии, мы бессильны. Лаврентий многое может, у него есть знакомые и сообщники по всей России. А почему ты…

— Да я же говорил, что парни видели у него каких-то отморозков. Поэтому они и убрались оттуда. Но я вышел на одного знакомого, он в Якутии родню имеет. Вот если с ним договориться…

— Но ему нас бросить гораздо проще.

— Самуэль не бросит, — усмехнулся Виталий.

— Самуэль? — удивилась Диана. — Он откуда?

— Фамилия Данилы — Самойлов. Вот и кличут Самуэлем. Серьезный мужик, вес имеет. По делу о нападении на золотоприемную машину проходил. Вернее, на машину, которая перевозит золото. Тогда двоим вышак дали, а он малолетка был, червонцем отделался. Это как раз в девяносто третьем случилось.

— Но это давно было…

— Мы с ним кое-какие дела делали в прошлом году. Так что повязаны мы с Самуэлем. Я сначала верил, что, в натуре, Берия поможет. А потом подумал — вряд ли. Он же своих никого туда не послал. Вот и получается: найдем — нас в вечную мерзлоту, а он себе все хапнет, и…

— Погоди, — остановила его Диана, — ты же не верил в это. И вдруг…

— Да мне так подумалось. Ну нет этой комнаты с сокровищами. Но ведь хоть что-то хапнем. Все-таки Якутия. Там золотишко есть и алмазы. В конце концов, уж пушнины там полно всякой, навар будет. Так как насчет Самуэля?

— Попробуй. А Комар сейчас где?

— В Якутске. Они там уже неделю торчат.

— А Комар Самуэля не знает?

— Во блин! — усмехнулся Виталий. — В натуре, знакомы они. Вот и звякну Комару. Пусть с Самуэлем перетрет это дело.

— А как с Лаврентием решим?

— Пусть он решает.

— Правильно, — улыбнулась Диана.

— Я вот что хотел спросить: откуда ты об этом узнала? Ну, про это дело?

— Эдик рассказал. Он в Якутию из-за этого и поехал. А тут Ирка в вертолет села. Он как раз Сопова встретил. Они хотели порасспрашивать о сокровищнице. Нам о ней один якут рассказал. В тех местах какой-то хребет есть, где с давних времен живут староверы, двумя пальцами крестятся. Помнишь, может, боярыня Морозова…

— Ну да, буду я себе голову разной хреновиной забивать. Значит, Эдик Гатов туда не просто так поехал, а я думал, только для того, чтобы Ирку угрохать.

— Да он это в последний момент решил. Когда звонил, говорил, что просто момент удачный. Все бы получилось, если бы этот беглый людоед не оказался таким благородным. Интересно, почему он ее спас? Я этого понять не могу! Ведь он сбежал из колонии, чтобы убить свою жену и ее любовника, и убил их. Но перед этим спас ее. И никто не знает почему.

— Может, подумал: иду убивать, так спасу бабу невинную. У меня однажды было так… Заказ дали на одну бабу. Там делов-то — трехкомнатная хата. В случае ее смерти зять хату получал. А я не смог, она на мою учительницу, единственную, кого я человеком в школе считал, похожа была. И не сумел. Ее все равно потом убили, а я не смог. — Виталий смущенно улыбнулся. — Хотя до этого уже три раза по заказу работал.

— Значит, ты еще и киллером был?

— Да, троих кончил, и совесть не мучает. Я в Чечне был снайпером в разведроте. Контузило меня. Домой приехал — голь перекатная. Мне пенсию через полгода дали, но так, с недельку поесть досыта. Тут один знакомый и предложил дело. Я согласился. Пять штук зелени получил. А делов — поймал на прицел и на курок нажал. Потом еще два раза. А вот бабу не смог и завязал с этим делом. С Самуэлем потом кое-какие делишки проворачивал.

— Так ты уже после армии сидел?

— Да. Треху за мордобой получил. Там и Самуэля встретил. Он после малолетки на взросляк поднялся. Скентовались мы с ним. Я думаю, поможет он нам.

Якутск

— Лады, — сказал по телефону плотный мужчина. — Мы и тормознулись из-за этого. Увидели отморозков двоих и какого-то старика. А просто так крутиться там никто бы не стал. Мы не стали рисоваться, сквозанули оттуда. А Самуэля я, понятное дело, помню. Он где-то под Якутском живет.

— В Нанцах, — подсказал Виталий, — так поселок называется.

— Понял, Нанцы. Сейчас берем тачку и к Самуэлю.

— Слушай, Комар, сразу к делу не подходи, сначала промацай настроение Данилы, понятно?

— Все будет путем, — ответил Комар.

— Да я вообще не понимаю, на кой черт меня послали к Войцевской, — недовольно проговорил Савиных. — Она еще не оправилась от потрясения. А мы ей снова соль на рану. Она все, что знала, рассказала не раз.

— Решили мужиков из нашей группы подставить, — усмехнулся рослый спецназовец. — Мол, виноваты, что Денов захватил вертушку. А они человека, раненного медведем, несли. Затащили в вертолет и назад к дому. Действовали по инструкции, а выходит — виноваты. Начальство судить надо — помощников из местных поисковиков дали. Благодаря этому Денов тогда и ушел. Якут, из этих помощников, угрохал наших и…

— Как она там? — не дал договорить спецназовцу вошедший майор.

— Волосы покрасила, — ответил Савиных. — Отец сказал, что седину она скрывает. Ее и дома пытались достать тем, что человека ела. А она им приготовила кашицу здоровья! — Он рассмеялся.

— К нам не собирается? — спросил майор.

— А она тебе, Журин, вроде понравилась! — рассмеялся Савиных.

— Хорошая женщина, — кивнул тот. — И красивая, и человек хороший. Кстати, говорят, охотники на волков очень благодарны ей. Рассказывали они, как она от радости круги вытанцовывала, когда узнала, что человечину не ела. Так никто и не понял, почему Денов ее спас. Ну ладно сразу, после падения вертолета, в горячке. А дальше почему тащил ее и помогал? Непонятно. И выбросил ее у волкодавов. Только потом сделал то, ради чего бежал, — убил хахаля женушки и с ней под лед ушел. Правда, кое-кто не верит, что Денов мертв. Да и я хотел бы увидеть его труп. Прошло четыре месяца, а тело Денова так и не нашли. Женушку его нашли, установили, что это Наталья Денова. А вот Ивана нет. Хотя шансов выжить у него не было никаких. И тем не менее полной уверенности нет. Правда, он бы уже дал о себе знать, если бы был жив. Он вместе с женой прыгнул в воду и ушел на дно. Это то единственное место, где можно было прыгнуть в разбитую взрывом полынью. Выбраться он не мог, течение утащило их. Жену нашли почти в восьмидесяти километрах от Выселок. А вот Денова нет. Правда, у реки ниже по течению пять ответвлений. И труп могло затащить в одно из них. Искали, но не нашли. В общем, Денов сейчас как бы без вести пропавший.

— А вы что думаете? — спросил Савиных.

— Надеюсь на то, что он мертв, — вздохнул Журин. — Правда, даже слухов о том, что Денов жив, нет. Население постоянно опрашивают. Очень хотелось бы найти труп Денова.

— Пацан его вроде не волчонок, — сказал Савиных. — Видел я его. Когда лед растаял, туда водолазов привозили. Правда, родители Денова там не появились.

— Да оно и понятно. Кому приятно видеть обезображенный труп сына?… Правда, было мнение, что Деновы не пришли потому, что знают — сын жив. Хотя мать Ивана отпела его. Они же староверы и по-своему это делают. Но факт есть факт: отпела она сына… А что это мы все о Денове, как будто вот-вот что-то о нем узнаем? Намутил он водицы! Хотя все-таки так и непонятно, почему он Войцевскую спас. Она говорит, что не раз его спрашивала, чем он ее кормил. А вот о том, почему спас, ответа не помнит. Это и неудивительно, ее мысли были заняты другим — что она ела? Помню, как она узнала от него, что он людей ел. Сначала, говорит, не поверила, а потом поняла — он не шутит, и не знала, что делать. Но хуже всего ей, конечно, было, когда ее нашли. Были сочувствующие, которые постоянно напоминали о том, что она, возможно, людоедка. Вот, черт возьми, ситуация! Так собирается она в наши края или нет?

— Как там мальчишка? — спросил по телефону седой человек.

— Это вы, Семен Аркадьевич? — поинтересовался мужчина.

— А кто еще может спрашивать о внуке Деновых? — усмехнулся седой.

— Пару раз какая-то баба им звонила и мужик. Номер не определился. Баба представилась сотрудницей службы социальной защиты. Мужик не назвался. Так что вы не один…

— А это уже любопытно. Кому так интересна судьба Лешки Денова? Ну а ты мою просьбу помнишь?

— Нигде ничего не слышал. Ванька Денов мертв. Кстати, мать его, Тамара Васильевна, заказала панихиду. По крайней мере так говорят. Да и отец Ванькин, дядька Афанасий, другим стал. Торовы оба вернулись. Народ ворчит. Они к Луке Демьяновичу приехали. Пока вроде тихо, но…

— А ты, Салтыков, для того там и поставлен, чтоб тихо было. Понимаю, что нелегко тебе будет. Отвыкли в Выселках от честного участкового. Но будешь твердо держать свои позиции и не давать спуска разным деятелям — начнет верить тебе народ. А доверие для участкового в такой глуши главное. Ты везде на своем участке побывал?

— Нет еще. Я в основном по реке вниз ездил, насчет Денова интересовался. Все рты раскрывали. Так он же, говорят, утопил бабу свою и сам утоп.

— Дай Бог, чтобы это так и было.

— Что-то раньше вы так не говорили! — Чувствовалось, что собеседник улыбается.

— А ты, Юрка, замечания бывшему начальнику делать не смей! — Семен Аркадьевич засмеялся.

— А вы, товарищ полковник, бывшим начальником никогда не будете, я вам…

— Хватит, Юрий, — остановил его Семен Аркадьевич. — В общем, помни: узнаешь что-то, сразу свяжись со мной. В любое время. Понятно?

— Так точно, товарищ полковник.

— В отставке я, — пробормотал Семен Аркадьевич. — Хотя мент — это навсегда. Когда Денов сбежал, ко мне обратились. И плохо, что сразу не прислушались.

Поселок Нанцы

— Я хотел бы со Стрелком перетереть, — проговорил худощавый молодой мужчина.

— Ты скажи, согласен или нет? — спросил Комар.

— После базара со Стрелком отвечу.

— Слушай, Самуэль. Стрелок тебе скажет то же самое. Если ты согласен, то он прилетит. В том районе не раз видели отморозков. Поэтому мы оттуда и слиняли. Нам нужны люди.

— А если это туфта?

— Тогда получишь пять тысяч евро, это минимум.

— Тормозни! — Самуэль удивленно посмотрел на Комара. — Что-то ты загнул, приятель. Откуда у Стрелка такие бабки?

— Не у Виталика. У кого точно, сказать не могу, но то, что пять кусков евро ты получишь, если ничего не выйдет, сто процентов даю. Если в натуре эту хренотень найдем, то все станем богатыми. Ты думаешь, я просто так на это подписался? Бабки наверняка будут.

— Ладно, звони Стрелку. Я подписываюсь только потому, что слышал базар об этой хренотени, сокровищнице мертвых.

— А где слышал? — спросил Комар.

— Да недавно в Якутске. Был у приятеля на дне рождения, у Толстяка. Он по нашим меркам вроде как козырной фраер. Вот там какой-то умник базарил: мол, есть интерес у деляг из Хабаровска к сокровищнице мертвых. Давным-давно какой-то пахан староверский, главный поп или как там, своих родственников где-то в скалу замуровал в золотых гробах. Ну и сейчас узнал этот умник, что какие-то деляги из хабаровских ищут то самое место. Умника, кстати, вчера зарезали. А кто и за что, не в курсе ни менты, ни мы. Толстяк вроде шарить начал, кто его замочил, но пустой номер.

— Ладно, об этом никому больше.

— Ты меня за кого принимаешь?

— Да хорош тебе! — Комар отключил связь и начал набирать новый номер на сотовом.

Тикси

— Ира приезжает, — сообщила вошедшему мужчине молодая женщина.

— Когда?

— А ты, Антон, снова на рыбалку собрался? — сердито спросила она. — Забыл, как…

— Так льда уже и в помине нет, — рассмеялся тот. — А ты говоришь, будто это вчера было. Иринка, наверное, так же подумала. Какой лед в июле?

— Но бывает же, проходят куски льда, — смутилась женщина.

— Успокойся, Нина, — Антон обнял ее, — никуда я не собираюсь. С Жереновым надо что-то решать, а то возомнил себя крестным отцом, черт его побери!

— Перестань. Вот Ирина приедет, она его быстро на место поставит. А то, видите ли, ему платят мало. Думает, он один такой и больше ни с кем не договоримся.

— Я давно предлагал Ирине свое судно завести.

— Иринка приедет, с ней и говори об этом. Сейчас надо решать с Жереновым. Степан совсем обнаглел.

— Хватит, — Антон рассмеялся, — а то закипишь!

В дверь позвонили.

— Кого еще принесло? — Антон вышел в прихожую. — Кто там? — недовольно спросил он.

— Да я это, — услышал он. — Может, не вовремя?

— Павлина Андреевна, — Антон узнал голос, — вы всегда гость желанный. Милости прошу к нашему шалашу.

— Я с бедой к вам. — В дом вошла пожилая женщина. Сняв туфли, перекрестилась на правый угол. — Никак иконку не повесите.

— Да не верю я в Бога-то, — улыбнулся Антон.

— Это уж твое дело, а иконка должна быть в любом жилище. Худа от нее не будет. А Савелия моего заарестовали.

— Савелия? — в один голос удивленно спросили супруги. — За что?

— Да все за то же, будь неладен людоед этот. Прознали как-то, что Савелий мой с Ванькой в хороших был. Потом, правда, меж них ссора вышла, но милиции нашей на это плевать. Приехали, ироды, и забрали Савелия. Ведь он тогда был в тех местах, и…

— Подождите, — остановил ее Антон. — Савелий, насколько я помню, был внизу, у сопки, вместе с солдатами.

— Вот именно что у сопки сидел с ними, значит, отвлекал их, пока Ванька свое дело там делал. Варька позвонила, плачет: мол, Савелия с утра забрали трое милиционеров на машине. Я к вам и пришла. Надо позвонить Ирине Андреевне и сообщить, какая беда у нас. Спасибо ей, конечно, за Мишутку, но ведь Савелий ее тогда в сопки-то повел. Пусть она скажет в Москве начальству высшему, что невиновен Савелий. А то ведь закроют его в камеру. Говорят, за такие дела сейчас и на всю жизнь в тюрьму засунуть могут.

— Ирина завтра или послезавтра сюда прилетит, — сказала Нина. — К ней тоже следователь приезжал и тоже из-за вертолета.

— Вот ироды! Иринка такое пережила! Ее Ванька от смерти спас неминуемой. А потом здесь нашлись, которые говорили Ирине, что она выжила, потому что мясо своего спутника ела. Она и собралась в сопки, чтоб Денова найти и выведать, как она живой осталась. Я и позвонила Савелию — помоги ей. Не верила, конечно, что Ирина с Деновым встретится, а она нашла его. В вертолете том и встретились. Значит, прилетит Иринка-то?

— Да, — ответила Нина, — завтра или послезавтра. Вы побудете у нас?

— Мне на работу надо, дежурство у меня. Последний месяц работаю, на пенсию ухожу.

— Савелия куда увезли? — спросил Антон.

— Да вроде в Тикси. Вертолет там садился. А мне отвечают, нет там его. Я уже ходила в милицию. Говорят, нет у них такого. Вот я и пришла к вам. Иринка все ж в Москве. А где сейчас правду искать, как не там? Ежели понадобится, я до Путина дойду. Понятное дело, ему не до таких мелочей, но вдруг подмогнет правду установить…

— Надо узнать, куда именно доставили Савелия, — сказал Антон. — Сейчас позвоню Калугину. Он майор милиции, работает в отделе по борьбе с организованной преступностью. Пусть все выяснит и свяжется с нами. Он хороший человек. — Антон набрал номер на телефонном аппарате.

— Может, чайку выпьете? — предложила Нина.

— Выпью. — Павлина Андреевна вошла вслед за ней на кухню.

— Подождите, — нахмурился Антон, — как я могу с ним связаться?

— Ничем помочь не могу, — услышал он женский голос. — Калугин сейчас в отпуске, и где он, неизвестно. Что у вас к нему?

— Помните дело о побеге Денова?

— А вы кто?

— Горохов Антон Михайлович, друг Ирины Войцевской…

— И что вы хотите узнать?

— Сегодня арестовали Степанова Савелия Федоровича якобы за то, что он помог Денову захватить вертолет около метеостанции.

— Да-да, помню. Но это дело закрыто, и никого по этому делу не задерживали. Прокуратура потребовала проверить, как Денову удалось захватить вертолет. Но комиссия дала…

— Извините, — перебил ее Антон, — но тетка Савелия Степанова говорит, что ей позвонила невестка и…

— Приезжайте с ней в управление, — остановила его женщина. — Восемнадцатый кабинет. Капитан Арович Марина Анатольевна. Я вас жду.

— Хорошо, мы сейчас приедем.

— Подожди, Арович. — Майор удивленно посмотрел на вошедшую в кабинет молодую женщину. — Какого Степанова?

— Сейчас приедут Гороховы и все объяснят.

— Чертовщина какая-то, — пробормотал майор. — Как приедут, ко мне сразу.

— Да ничего я не знаю ни о каком ключе, — покачал головой крепкий мужчина. — Я и не видел никакого якута. Ванька вертолет захватил около метеоточки, я внизу сидел, с майором Журиным, он тогда еще капитаном был. Водку потом пили, — усмехнулся он.

— Послушайте, Савелий Федорович, — сказал капитан милиции, — вы под видом проводника Войцевской пошли в тайгу для того, чтобы помочь Денову. Вы отвлекали находившихся…

— Да все уже не раз проверяли! — раздраженно перебил его Савелий. — А вы кто есть-то? И куда вы меня привезли? Покажите удостоверение.

— Это надо было дома спрашивать. Но по закону мы обязаны удовлетворять любопытство задержанного. Капитан Ореликов. — Он раскрыл удостоверение. — Сержант Тузин, — кивнул он на рослого мужчину. — И младший сержант Вуйков. Находитесь вы на квартире. Вы не задержаны, но с вами необходимо побеседовать, чтобы выяснить кое-что. Обвинений вам не предъявляют, но нас интересует, где ключ, который якут передал Денову?

— Да не пойму я ни хрена, о каком ключе вы говорите! — разозлился Савелий. — Короче, вот что, мент, — он поднялся, — давай меня в камеру и прокурора позови. С тобой я больше говорить не буду.

— Да как же не было там ваших? — сердито говорила Павлина Андреевна. — Трое были. Один со звездами на погонах. Двое других в форме и с автоматами. Они посадили Савелия в машину и повезли к вертолету. Вы позвоните Варе, она вам все обскажет. Это что же получается-то? Забирают мужика и отказываются сказать, за что. Да я до самого…

— Успокойтесь, Павлина Андреевна, — мягко произнес майор, — сейчас все выясним. Готовь группу к вылету в Топь, — приказал он стоящему около двери старшему лейтенанту. — Арович, — посмотрел он на Марину, — вы с Павлиной Андреевной…

— Я тоже полечу, — быстро проговорила женщина. — И сама Варьку обо всем спрошу. Я с вами полечу, — повторила она.

— Хорошо, — кивнул майор. — Арович, отвечаешь за Павлину Андреевну головой.

— Да я и сама еще спуску никому не дам, — проворчала та.

— И что делать? — спросил по телефону капитан. — Он…

— Отпустите, — услышал он. — Зря вы это затеяли. Дело прикрыли, а ты…

— Я? — зло перебил капитан. — Меня послали…

— Все, отпускай. Припугни и отпусти. Да он и сам никуда не пойдет, кто ему поверит?

— Нас его баба видела.

— Придумай что-нибудь, ты же мастер на такого рода штуки. Убивать его нельзя, тогда точно дело начнут, а это нам на хрен не надо. Вы просто отсидитесь на курорте, и все дела. Никто ничего не узнает. Да и не поверят, фамилии он не запомнит, а если даже и так, ничего это ментам не даст. Отпустите его. На вертушку и выбросите недалеко от его поселка и подальше от дороги. Работай, Гауптман.

Капитан вернулся в комнату.

— Сейчас вас отвезут домой, — сказал он Савелию. — И убедительная просьба: о нашей беседе никому ни слова. Мы товарищи убитого в сопках старшего лейтенанта Морозова и просто проверили вас на предмет связи с Деновым. Извините. И повторяю — никому ни слова.

Горное плато

В пещере на покрытой медвежьей шкурой кровати лежал мужчина. Длинные волосы и борода, изуродованные, покрытые рваными шрамами лицо и руки. Он хрипло застонал и открыл глаза.

— Кто я? — чуть слышно спросил он. — Почему, когда усну, одно и то же вижу? Кто я?

В пещеру вошли две женщины в длинных темных платьях с тарелками в руках.

— Спас тебя Господь, — перекрестившись, поклонились они. — Сейчас покормишься, болезный.

— Кто я? — с трудом произнес мужчина.

— Страдалец за дела праведные, — ответила одна. — Изверги из рода сатаны убивали тебя, но Господь уберег твою душу и тело, он спас тебя. Ешь, родимый! — Зачерпнув деревянной ложкой наваристых щей, она поднесла ее ко рту мужчины.

— Спрашивать начал, — усмехнулась стоявшая у входа в пещеру Фекла.

— Знаешь, милая, — сказал стоявший рядом Старец, — я сам был бы не прочь узнать, кто он есть и как оказался в священном озере. И как выжил. Весь израненный, обмороженный, но живой. Он действительно спасен Господом нашим. — Старец перекрестился.

Несколько человек в шахтерских касках с закрепленными на них фонарями осторожно продвигались по узкому лазу.

— Осторожнее, — предупредил первый. — Здесь спуск крутой и вода даже зимой не замерзает.

— А сколько до воздуха? — осветив мокрый свод, спросил третий.

— Около десяти метров.

— Не рухнет? — опасливо спросил последний.

— Нет, своды укреплены. А дальше рабочий участок.

Впереди показался вход в освещенный факелами большой грот. Пятеро человек пролезли в него. Поднялись и увидели четверых людей, кирками бивших каменную стену. Четыре женщины сгребали в тележки битый камень и землю и высыпали в углубление.

— Обед, — объявил один из вошедших. Двое мужчин внесли солдатский бачок-термос. Рабочие встали на колени и начали читать молитвы.

— Приручил он их, — усмехнулся кто-то.

— Вот так и живем, — кивнул проводник.

— А куда ссыпают это? — спросил рыжеватый верзила.

— В яму со вставленной в нее трубой, — показал в угол проводник. — А там промывают. Нередко попадается золото. В основном песком, но пару раз были и самородки. Один весил двести пятнадцать граммов. Дважды попадались мелкие алмазы.

— А они это спокойно воспринимают? — кивнув на молящихся, тихо спросил молодой мужчина с тонкими усиками.

— Совершенно спокойно. Все, кто тут находится, нагрешили в прошлой жизни. А здесь они получат прощение грехов и место в раю. Но сначала им придется побывать в аду. — Проводник усмехнулся.

— А несчастные случаи были? — поинтересовался рыжеватый.

— Четверых завалило камнями в третьей шахте. Двоих инфаркт на тот свет отправил. Работают в четыре смены по шесть часов. Всего здесь сорок пять человек. Кто-то на пробивке, это здесь. На помывке грунта. Пожилые есть, человек двенадцать, они собирают грибы, ягоды, растения лечебные и съедобные, которые в дни поста едим. Сюда в основном приходят сами. Конечно, и мы набираем бичей, туристов, которых искать не будут. Таких двенадцать человек, их постоянно охраняют.

— Почему здесь пробиваете? — спросил мужчина с усиками.

— Здесь раньше были проходы. И не исключено, что могилы где-то в этих местах.

— А ты веришь, Ерема, что есть эти могилы? — спросил рыжеватый.

— Верю. В Бога не особо. На Руси староверы со времен царя Алексея Михайловича живут. А разница-то в чем? Двумя пальцами крестятся, курение считается грехом, и еще есть кое-какие отличия от теперешнего православия, но я не вникаю, я здесь потому, что хочу богато пожить.

— А сколько ты уже здесь?

— В общине пять годков. А здесь два года. Место уж больно удобное, незамеченным никто не подойдет. А если и подойдет, сразу не отыщет. Здесь ходов видимо-невидимо. Мы и то не все знаем. Пойдемте, все я вроде вам показал.

— А посмотреть то, что находите, можно? — спросил мужчина с усиками.

— Это уже с нашей Хранительницей разговор будет, Фекла такими делами занимается.

— А кто они такие? — спросила Фекла.

— Покровители наши, — ответил Старец. — Охраняют и все нам поставляют. Я тут не по собственной воле, но люди тянутся к правде Божьей, помочь им надобно и проводить из жизни, ежели преставится кто. Власти меня завсегда преследовали. И в колонии дважды был за веру. Но Господь помогает все перенести и тут поможет. — Он перекрестился. — Ежели захотят что-нибудь купить и обратятся к тебе, продай. Но немного. Алмазы и золото постоянно в цене растут. Надо и о себе думать. Покажи им последние находки и скажи: это все, что есть. А остальное в наш тайник снеси. Господь простит такое решение.

— Слышь, Арсен, — обратился к мужчине с усиками рыжеватый, — как тебе это?

— Не думал, что такое увижу, — усмехнулся тот. — Рабы в полном смысле этого слова. Я бы предпочел сдохнуть, пулю поймать или нож. В общем, не смог бы я так жить. Надо попросить показать товар. Надеюсь, цену они не заломят. — Он подмигнул он верзиле.

— Надеюсь и я, — усмехнулся тот.

— А как тебе, Эдик, Ерема? — спросил Арсен.

— Тот еще тип. Да и Старец тоже зверюга. Видел я его глаза, как будто к бою готовится. Тут, говорят, какой-то придурок есть, Богом спасенный. Вот посмотреть бы на него.

— Вряд ли нам его покажут, — сказал Арсен. — Он для них вроде талисмана. Люди ходят, чтобы к нему прикоснуться. Правда, говорят, и бабки с этого Старец имеет, посланник Божий, — хохотнул он.

— Интересно, кто это придумал? — спросил Эдуард. — Ведь их действительно найти могут. Но делиться, я думаю, Старец не станет. Глаза у него не те, чтоб можно было ему доверять. Я бы такого не хотел за спиной в тайге иметь.

— Согласен, — кивнул Арсен. — Но надо поговорить с этой свеклой.

— Феклой, — рассмеявшись, поправил его Эдуард.

— Да вы что, мужики, — испуганно пробормотал мужчина в болотных сапогах. — Я ж заблудился. Из Таежного я.

— Он был рядом со входом, — доложил вошедшему в грот Старцу рослый бородач с «винчестером». — Это его, — кивнул он на двустволку двенадцатого калибра, набитый патронташ, фляжку, нож в ножнах, две пачки «Примы», два коробка спичек, пачку чая, алюминиевую кружку. — И деньги, — он протянул Старцу рубли, — три тысячи ровно.

— Документы твои, сын мой, где? — тихо спросил Старец.

— Так это, — вздохнул тот, — потерял, наверное. Я из Таежного, — повторил он. — С мужиками втроем пошли. Я Павел Тенов. Меня все Тенью дразнят. А потом разругался по пьяному делу с Серегой Бодуновым и ушел. Да, видно, заплутал. А тут гляжу — вход и следы человеческие, я и пошел…

— Не гневи Господа, сын мой, — тем же тоном произнес Старец. — Неправду баешь. Не принуждай к насилию над собой. Боль адскую испытаешь, ежели правду не скажешь. Пока я здесь, не тронут тебя слуги Божьи. Но как уйду, примутся они за тебя. Покайся, сын мой.

— Да я правду говорю! — заорал Тенов. — Вы пошлите в Таежный…

— Узнайте истину, — кивнул Старец и неторопливо удалился.

— Да я не вру! — снова закричал Тенов.

Сильный удар в живот заставил его упасть.

— Он точно один был? — спросил Старец у могучего чернобородого мужчины.

— Один, Посланец. Его заметили у ручья. Он пошатался по склону и пошел к гряде. Видно было, что искал что-то. Узнают сейчас у него все.

— Вот что, Воин, наших уже трое пропали. Так что глаз да глаз нужен. Ищут супостаты подход к нашим владениям, знают, изверги, что не станем мы просить защиты у власти.

— Матрену нашли, росомаха ее затрепала. Там и положила. Потом волки ее погрызли.

— Где похоронили? — спросил Старец.

— Там же и предали земле.

— Ну, красавица, — усмехнулся Арсен, — показывай, что у тебя есть.

— А вот что имеем! — Фекла достала из кисета два маленьких алмаза, а из другого высыпала горсть золотого песка.

— Ого! — Арсен взял один алмаз. — Отличный камушек. А золотишко не промышленное? — Он смел золото на ладонь. Нашел золотинку покрупнее и ссыпал остальное золото назад. Вытащил из нагрудного кармана металлическую коробочку и положил золотинку в отверстие посередине. Закрыл коробочку и нажал кнопку. — Ювелирное.

Фекла с интересом смотрела на прибор.

— Определяет качество золота, — улыбнулся Арсен.

— Сколько за все это? — спросил Эдуард.

Поселок Топь

— Савушка, милый! — обхватив шею мужа, плакала русоволосая женщина. — Я тебя уже и видеть не чаяла. А ты…

— Да нормально все, Варюша, — успокаивая жену, пробормотал Савелий. — Просто поговорили малость, и все дела. А это кто такие? — Он посмотрел на стоявших около двери пятерых милиционеров.

— Так я тете, как тебя увезли, звонила. Она к Гороховым, друзьям Ирины, пошла, и они в милицию поехали. Кто ж тебя забрал-то? Ведь не арестовывали тебя, говорят.

— Да просто какие-то менты решили припугнуть. Одного из них убили, когда Денова ловили, а я же знаком с Ванькой-то, вот меня за горло и взяли. Мол, ты знаешь, кто ему помогал.

— Вы помните фамилии этих, как вы говорите, ментов? — спросила Марина.

— А ты кто будешь, барышня? — посмотрел на нее Савелий.

— Капитан милиции, сотрудник уголовного розыска Арович.

— Во, блин, первый раз вижу розыскника-бабу.

— Вы помните фамилии лжемилиционеров?

— Да ну их на хрен, буду я себе голову всяким дерьмом забивать.

— Но внешность вы описать можете?

— Да мент — он и в Африке мент, — усмехнулся Савелий.

— Ты это, — строго проговорила вышедшая из детской тетка, — не кажи характер свой. Тебя ж, дурака, выручать приехали. Говори, что знаешь.

— Да ладно тебе, тетя Паша, — виновато проговорил Савелий, — просто, в натуре, там…

— По-человечьи говори, а то палку возьму! — пригрозила Павлина. — Ирод, прости меня Господи! Люди в такую даль прилетели, чтоб тебе, ироду, подмочь, а ты тут…

— Все, тетя, — кивнул Савелий. — Трое их было, капитан и два сержантика. Капитана Ореликов фамилия. В удостоверении она написана. Одного сержанта Тузин фамилия, а другого не помню, то ли Булов, то ли Буйков.

— Вы можете поехать с нами и составить фотороботы? — спросила Марина.

— Конечно, поедет, — сказала Павлина Андреевна. — Заодно и мне поможет. Кран протекает в ванной. И нарисуй этих бандюков как следует. Память у тебя хорошая.

Поселок Белка

— Значит, говоришь, беспокоится? — усмехнулся Василий Демьянович. — А как там Торовы-то живут-поживают? Живы еще?

— Живы, — кивнул Шут. — Правда, лишний раз боятся нос на улицу высунуть. Народ на них сильно зол. Мужики так и говорят: ежели подловим где, обоим похороны устроим. И участковый сейчас там новый, Юрка Салтыков, жесткий мужик и не из пугливых. Дядька Лука очень им недовольный. Он ему пару раз дорожку переходил. И браться сейчас за него опасно — часто приезжают менты, все Ваньку шарят, — усмехнулся он. — Не верят, что он утоп.

— Слыхал. А что насчет ментов, которые были у метеорологов? Не попрятали их?

— Да закончили следствие и оправдали всех. Мент мента не посадит.

— Не говори чушь. Мало ль их сейчас сажают? Племяшей еле откупили. А на кой ляд они нужны, леший их знает. Что сейчас Лука думает делать?

— Да ничего особенного. Как и всегда, с мужиков дичь собирает, рыбу, если есть, ну и людишек отправляет за орехами.

— А что про Золотой ручей молчишь? Думаешь, не знаю? Братец, значится, решил золотишком пользоваться единолично. А ведь были планы вместе золото в том ручье мыть. Али забыл, кто Савельича угрохал тогда? Передай ему: все, что добудет, пополам делить надо, пусть не доводит дела до братоубийства. Я сыновей подключу, ежели не договоримся, так ему и передай.

— Хорошо, передам слово в слово. Что еще Луке Демьяновичу сказать?

— А ты мне сам лучше обскажи: тебя сын Луки к нему приставил? Филька хозяин твой?

— Мой хозяин Лука Демьянович. И за него я любому глотку перережу. Вы брат Луки Демьяновича, а говорите о нем, как о враге. Он никому ничего не должен. Я передам ваши слова. Если хотите войны, начинайте.

— А ты верный пес Луки. Прибить тебя надо бы, но верность я завсегда уважал, а посему отпущу здоровым. Ты мне вот что скажи: как там Афанасий Денов? Никто у него из посторонних не был?

— Нет. Его люди на Золотом ручье запруду ставят. Вот и хотел Лука Демьянович уговорить Денова убрать оттель мужиков. Послал племянников, но они едва ноги унесли. Лука Демьянович после этого отослал племянников к едрене фене. Сказал, ежели понадобятся — свистнет.

— Так. Значит, и Денов на Золотом ручье. Столкнуться они могут. Все ж передай Луке, что слышал. Если кто попробует меня дураком сделать, кровь пущу. Лука ведь младший, должен соображать, кто на что право имеет.

— Там его владения, и он сам…

— А кто ему отдал эти владения?! — зло воскликнул Василий Демьянович. — Кто Савельича убрал? В общем, сообщи ему, что я сказал. И давай дуй отсюда, пока я не рассердился окончательно.

Шут взял свой карабин и рюкзак и вышел из дома.

— Так, — сказал Василий Демьянович двум бородачам, — я должен знать, когда на Золотом ручье Лука начнет мыть золото.

Якутск

— Ни на кого не похожи, — сказал майор милиции. — Фамилии наверняка липовые, удостоверения тоже. Непонятно все это. Какие друзья погибшего офицера? Солдат и офицера убили якут и Денов. Якут покончил с собой в больнице, а Денов утонул. Что-то здесь не так.

— Надо искать этих троих, — проговорил мужчина в штатском. — А что там за вертолет был? — спросил он капитана.

— Устанавливаем. Пока неизвестно. Пытаемся…

— Погоди, Малин, — остановил его следователь прокуратуры, — как это неизвестно? Вертолет — не велосипед какой-нибудь. Выходит, запросто можно…

— Сейчас этих вертолетов, как машин незарегистрированных. Тем более вертушка вроде как самодельная. Из старья собрал кто-то, вот и летает. Неделю назад мы такой же аппарат забрали.

— Найти вертолет, — строго приказал майор.

— Ищем, — кивнул капитан. — Но вряд ли найдем. Вполне возможно, его уже разобрали. Такое тоже бывает. Сделают дело и законсервируют или вообще на части разбирают. Но на всякий случай надо частников в том районе проверить. Этим сейчас занимаются. Мы, в свою очередь, пытаемся выйти на всех, кто имеет вертолеты.

— Дело не в вертолете, — сказал мужчина в штатском. — Кому-то зачем-то понадобилось это ворошить. И я уверен, что дело здесь не в убитом офицере, хотя это тоже надо проверить. В последнее время поступают сигналы, правда, не подтвержденные, о возросшем интересе к поселению староверов в районе хребта Кулар. Но обращений от самих староверов не было. Их неоднократно проверяли и ничего противозаконного не обнаружили. А с этими троими надо разобраться. Кому и зачем это понадобилось? Трое вооруженных, переодетых в милицейскую форму людей похищают поселкового охотника, а потом отпускают его. Хотя, впрочем, ничего странного тут нет. Им не нужен труп или розыск пропавшего тут. Однако они учитывают и то, что он будет говорить с нами.

— Привет, Стрелок. — К Виталию подошел Данила. — Шустро же ты прибыл. Значит, в натуре, серьезно?

— Очень серьезно, — кивнул Виталий. — А ты, значит, подписался? Комар базарил, что ты слышал про…

— Да. И мужика, который говорил об этом, хлопнули. Поехали.

Виталий пошел за Данилой к стоянке.

— Комар где? — спросил он.

— Я их на хате устроил. Незачем им рисоваться.

— Вот и столица Якутии, — улыбнулся Иннокентий Яковлевич. — Сегодня осмотрим город. Здесь есть немало интересного, — сказал он стоявшим вокруг трем девушкам и шестерым парням. — Сейчас едем в гостиницу, приводим себя в порядок — и на экскурсию по городу.

— А Якутия большая? — спросил Марик.

— Очень большая. И здесь немало достопримечательностей, которые можно увидеть только в Якутии. Есть несколько заповедников, национальные парки, заказник. Даже грязевые лечебницы имеются. Очень интересен якутский народный промысел — резьба по мамонтовой кости и моржевому клыку. Да, — увидев недоверчивые взгляды ребят, улыбнулся он, — здесь до сих пор находят кости мамонтов. Мы с вами побываем во многих интересных местах, побродим по тайге, увидим множество диких зверей, побываем у оленеводов. Кстати, — он посмотрел на Машу, — твоя мама испытала ужас зимней тайги, и я восхищен и преклоняюсь перед ее мужеством.

— А где она была? — спросил у нее высокий парень в темных очках. — Она тебе рассказывала?

— Почти ничего, — ответила Маша, — а я и не расспрашивала. Маме пришлось очень тяжело, и напоминать об этом неделикатно.

— Так, — Иннокентий Яковлевич кивнул на подъехавший микроавтобус, — наш транспорт. Грузите вещи и усаживайтесь. На душ и отдых полтора часа. Затем экскурсия по городу. Завтра посмотрим все, что можно, здесь и отправимся в тайгу. Сначала на берег реки Лена. Там очень много удивительного, впечатления незабываемые.

— Блин, — буркнул сидевший рядом с водителем микроавтобуса смуглый верзила, — детский сад.

— Да ну, — усмехнулся водитель, — ничего себе дети. Телки нормально выглядят, в самом соку. Если будет возможность, обязательно опробую москвичку. Ничего козочки, — подмигнул он верзиле. — Главное сейчас — вести себя спокойно, не спугнуть. Молодец Кешка, умно придумал — молодежи и интересно будет, и заработают. Правда, я думал, их больше будет. А девочки очень даже ничего.

— У тебя, Софрон, одно на уме, — усмехнулся верзила.

— А на кой тебе, Ванька, бабки нужны? Скучно ты жизнь проводишь, Клыков. Ты хоть раз в кабаке приличном был? Стриптиз видел?

— А что, — усмехнулся верзила, — если стриптиза не видел, не жил, значит? У меня мать больная. Если б не болела, я бы ушел в тайгу на годик-другой, сделал денег и зоопарк бы открыл, хороший, не в клетках, а в больших вольерах чтоб звери жили. Людей бы на такое дело набрал, ветеринаров и…

— И кому это надо? — усмехнулся Софрон. — Ты вроде не пионер уже, а ведешь себя как…

— Как мужик себя веду, — прервал его Иван. — В зонах и то раньше за изнасилование спрашивали. А ты…

— Слушай, Клык, может, по понятиям потолкуем? Ты-то о зоне только слышал, а я два раза за решеткой был. И кто про насилие базарит? Все по любви и взаимному согласию. Я выгляжу очень даже ничего, и этим молоденьким москвичкам будет приятно провести со мной беседу о любви по-якутски.

— Смотри, Софрон, нарвешься на неприятности. Помнишь, что Людвиг говорил?

— Ша! — остановил Ивана Софрон.

К микроавтобусу подошел Иннокентий с ребятами.

— Милости прошу, гости дорогие! — Софрон вышел из кабины. — Зовут меня Софрон. Я ваш телохранитель и экскурсовод. По всем вопросам обращайтесь ко мне. Здесь, — он кивнул на микроавтобус, — мой напарник, хороший солдат и опытный телохранитель Иван Клыков. Добрый день, Иннокентий Яковлевич.

— Привет, Софрон, — улыбнулся тот. — Отвезите нас в гостиницу.

— Понял. — Софрон помог миловидной блондинке залезть в салон. — А у вас в Москве все такие красивые?

— Даже красивее есть, — усмехнулся Марик.

— А я по мужской части не специалист. — Софрон покосился на него. — Если ты…

— Я про девушек говорю, — перебил его парень.

— Хватит, Софрон! — одернул его Иннокентий Яковлевич.

— Только бы мама не узнала, что я в Якутии, — прошептала Маша.

Тикси

— Здравствуй! — обнявшись, одновременно проговорили Ирина и Нина, и обе рассмеялись.

— Здравствуй, Ирина! — Антон поднял ее сумку и чемодан.

— Привет, рыбак. Мне Нина говорит о льдине, а я удивляюсь: неужели там до сих пор…

— Бывает, и подходят льды к берегу, — Антон засмеялся, — в апреле.

— Как себя чувствует Павлина Андреевна? — спросила Ирина.

— Она была у нас вчера, — ответила Нина. — Савелия милиция забирала из дома. Ей Варя позвонила, вот она и пришла к нам.

— Поехали туда. — Ирина села на заднее сиденье «Нивы».

— Да никто его не арестовывал, — покачала головой Нина. — Какие-то трое в форме забрали его и на вертолете доставили в Тикси, переговорили о Денове и назад. Высадили его в пяти километрах от поселка. Он пришел домой, а Павлина Андреевна уже там с милиционерами. С настоящими. Сейчас ищут тех оборотней.

— А Павлина Андреевна где?

— Дома, — улыбнулся Антон.

— На работе, — поправила его Нина. — На пенсию все никак не уйдет. Врачи упрашивают ее остаться. Вот она и работает. И санитаркой, и медсестрой, и…

— Если бы не она, — вздохнула Ирина, — я бы, наверное, так и не узнала правду, скорее всего покончила бы с собой. Как вспомню то состояние, — она вздрогнула, — и сочувственные взгляды, особенно ехидные вопросы о том, чем я питалась зимой в тайге… — Она достала сигареты.

— А ты осветлила волосы, — сев рядом, оценила Нина. — Тебе идет. И помолодела, и…

— Седины много появилось, — вздохнула Ирина, — вот и покрасилась. А что тут у вас за разногласия с Жереновым?

— Приехала, — услышал по телефону полный невысокий мужчина. — Встретили ее Гороховы. Так что ты угадал, Степан.

— Уверен был, что приедет, — усмехнулся полный. — Проследи, куда поедут, а я сообщу в Питер, что появилась Войцевская. Интересно, на кой хрен она им здесь нужна? — отключив телефон, пробормотал он. — Надо ушки топориком держать, Степка, — сказал он себе. — Не просто так все это. В тот раз муж хотел ее угробить. Вертолет грохнулся, а она выжила. Мужа тут в тюрьме убил родственник погибших в том вертолете. Вот ведь свела судьба-злодейка — встретить в камере родственника погибших из-за тебя. Хотя, наверное, все равно убили бы.

— Павлина Андреевна! — послышался возглас. Повернувшись, она увидела стоявшую у двери Ирину.

— Ирина, с приездом, милая! К нам в Топь поедем обязательно, Варька и Савелий тебя ожидают. И Мишутка здоровенький. Если бы не ты…

— Если бы не вы, — сказала Ирина, — то что бы со мной было? Спасибо вам, Павлина Андреевна.

— Надолго заявилась? — Павлина Андреевна вытерла слезы.

— Не знаю. Но в Топь обязательно наведаюсь. А что с Савелием?…

— Ищут тех оборотней. Савелий и не подумал, что они ненастоящие. Ведь его сколь разов вызывали. А они просто о Денове спросили, о ключе каком-то. Он милиционерам не стал ничего говорить, только мне. Да он сам все тебе обскажет.

— Давайте вечером Антон привезет вас, и поговорим. Это ведь вы спасли меня. Я как подумаю, что если бы не вы и не Савелий…

— Хорошо, — согласилась Павлина Андреевна, — встретимся и поговорим.

Поселок Выселки

— Здравствуйте, Тамара Васильевна, — кивнул рослый старший лейтенант милиции. — Как у вас дела?

— Все нормально. А почему ты спрашиваешь?

— На Золотом ручье находятся трое мужчин, которые работают на вашего мужа. У них лотки — значит, моют золото. А это незаконно.

— Но у нас есть допуск на промывку золота лотками, — входя в комнату, проговорил Афанасий Семенович. — Покажи ему, Тамара, — сказал он, и женщина вышла в соседнюю комнату. — А ты, Салтыков, не с того начинаешь. Ну подумаешь, мужики золотишко моют. Сколько они там наскребут? Сейчас жизнь, сам знаешь, дорогая. А работы тут нет никакой.

— Да пожалуйста, — сказал милиционер, — только разрешение предъявите и трудитесь. А то выходит, что вы их наняли на работу, а они незаконно моют золото, которое вы, разумеется, государству сдавать не будете. Получается…

— Вот! — Вернувшись, Тамара Ивановна протянула Салтыкову лист с печатями. — И вот разрешения для мужиков, — она подала ему три удостоверения, — и фотографии есть, и…

— Ну тогда порядок, — улыбнулся участковый и козырнул: — Извините и до свидания. — Он вышел.

— Пес, — процедил Денов, — все шарит и шарит. Нарвется он, сука! А Торовых в упор не видит.

— Зря не наговаривай на человека, Афанасий, — покачала головой жена. — Он и тех троих, которые от Луки там проходнушку ставили, забрать хотел. Но предупредили их, они и сбегли. Так что зря ты на Салтыкова наговариваешь. Народ доволен им, он никому спуска не дает. И со всеми одинаково себя ведет. Вон и…

— Хватит! — гаркнул Афанасий Семенович. — Все они, ментовские шкуры, одним дерьмом мазаны! За счет других живут. Сейчас их вроде как Путин в узде держать стал. А он скоро уйдет от власти, и сызнова все начнется, как при Ельцине. И пенсии не будут платить, и террористы головы поднимут, взрывать снова в России будут. Про это все говорят. Нет сейчас у нас на Руси правителя, окромя Путина. А в наших краях, сама знаешь, раньше был прокурор медведь, — усмехнулся он. — Сейчас такие, как Лука, делают что желают. Лука тут, а в Белке и в районе — брат его Василь. Что Пеструха говорила?

— Да за иконами, твоими родителями оставленными, вроде как Григорий охотился. Поэтому и Наталью захомутал. И Торовы с ним заодно были. А ты помнишь, как тебе Василий Демьянович звонил, когда Ивана ловили? — Тамара Васильевна заплакала.

— Хватит воду лить, слезами горю не помочь. Хоть бы найти Ваньку, чтоб похоронить по-человечески. Жил, как зверюга, и успокоиться никак не может. За мои грехи, видать, страдание принимает. Да за весь род нашенский небеса с него спрашивают. Да не жги меня глазищами-то, свою вину и так знаю. Хоть бы Лешка успел подрасти, прежде чем мы с тобой на небеса отправимся, иначе пропадет.

Тамара Васильевна выбежала из комнаты.

— Ведь я верил Натке, — вздохнул Денов. — Думал, все у Ивана наладится. А тут нате вам, как нож под лопатку. Снюхалась сучка с кобелиной заезжим. Не успел мужик в тайгу уйти, она уже с этим псом в постели оказалась. А он и возвернулся. Лучше бы прибил обоих еще тогда. Да и не сбег бы он, ежели бы она сына не бросила. И нам не отдала, сучка, — процедил он. — Соседи его нашли. А мы думали, с ней он. Паскудина!

Он посмотрел в сторону комнаты, откуда доносился мальчишеский голос:

— В атаку! Ура!

— В солдатиков играет, — улыбнулся Денов. — Натка ему многое подпортила. Ну ушла и ушла, и хрен на тебя с присвистом. Отдай мальчонку нам и катись под горку. Так нет! Ну и получила свое, сучка! А ты, Салтыков, значит, хочешь закон тут установить? Ну давай, пробуй. Поглядим, что у тебя выйдет. Но ежели супротив Торовых пойдешь, завсегда подмогну и делом, и словом.

— Ну что там? — спросил Лука Демьянович вошедшего Шута.

— Да как вы и говорили, — кивнул тот. — Василий Демьянович требует половину от всего, что сумеете намыть. Говорит, что…

— Половину? Ишь ты, губы-то раскатал. Пусть придет и сам моет. Этот Салтыков как пес цепной, надо с ним что-то делать, иначе ничего у нас не выйдет. Ну, племяши хреновы, такая надежда на них была. А теперь что? Да еще Васька выделывается. Если б вместе мы, то сумели б что-то сделать. А порознь навряд ли что получится. Там золотишка-то кот наплакал, а все-таки имеется. Нет, не выйдет, видать, ничего.

— Но трое от Денова моют, — вмешался рябой здоровяк.

— Значит, допуск на вольную помывку имеется, — сказал Шут.

— Ладно, — буркнул Лука Демьянович. — На допуске много не возьмешь. Да и государству сдавать желания нет. Свистни племяшей, Шут, может, они попробуют договориться с Салтыковым, едри его в корень.

— С Салтыковым договариваться бесполезно, — высказался худой мужчина в очках, — не подкупается ментяра. Уж сколько разов его пробовали закупить. Он же ученик этого, которого Чекистом дразнят. В отставке сейчас. Семен Аркадьевич Семенов, кажись. Он Лешку к Афанасию привез в тот день, когда Ванька Гришку хлопнул и с Наткой под лед ушел.

— Нет неподкупных, — процедил Лука Демьянович, — все от размера зависит. Зови их.

— Добрый день!

Сгорбленная старушка, обернувшись, увидела миловидную молодую женщину. За ней стояли двое крепких парней.

— Добрый день, коль не шутишь, — проворчала она. — Чего надобно-то?

— Вы Анна Ксенофонтовна? — спросила женщина.

— Да уж шесть десятков так зовут. А тебя как звать?

— Надежда. Я сестра Григория Постанова. Помните его?

— Господи, — всплеснула руками Анна Ксенофонтовна, — как же забыть-то! Говорил про тебя Гришка, упокой Господь его душу грешную! — Она перекрестилась на висевшую в углу икону. — Проходь, гостья дорогая. И вы, милые, проходьте.

Парни вошли следом за Надеждой. Та, сняв шляпу, тряхнула головой с короткими светлыми волосами.

— Так. Вот вам сразу. — Она положила на стол стопку пятидесятирублевок. — Мы поживем у вас с неделю. Михаил, — кивнула она на парня в темных очках, — ваш родственник, я и Ленька его друзья. Не забудете?

— Да что я, без памяти, что ль? — Схватив деньги, старушка быстро пересчитала их. — А Гришка-то поболее давал.

— Это за неделю, — улыбнулась Надежда. — Нам нужен Васька Торов. Он был здесь участковым. Сможете позвать?

— А чего ж не позвать-то? Только они теперь не власть. Теперь Салтыков заправляет, тот еще гад. Самогон на днях весь вылил, отравились, говорит, лесорубы. А я-то при каких тут? У меня самогон знатный, никто не обижается. Так чего Ваське-то Торову сказать?

— Передай ему это. — Надежда протянула ей кулон на цепочке.

— А у вас сладенького ничего нет? — спросила Анна Ксенофонтовна.

— Найдем, — улыбнулась Надежда.

Старуха пошла к двери.

— Во, блин, попали, — пробормотал Михаил. — Тут, похоже…

— Мы не развлекаться приехали, — остановила его Надежда.

Поселок Белка

— Шустро вы возвернулись, — посмотрел на сыновей Василий Демьянович. — И чем порадуете старика?

— Есть такое кладбище, — кивнул Антон. — Правда, узнали об этом с трудом, но не зря старались.

— А цена вашего старания, Антон, какова? — спросил отец.

— Труп оставили, — ответил Михаил.

— Ты, Миха, будешь говорить, когда батька спросит! — жестко осадил его Василий Демьянович. — Вы у кого спрашивали?

— У одного служителя староверов, — ответил Антон. — Он уперся и ни в какую. Хорошо, что его помощник слабаком оказался. Вот он и рассказал. Где-то в Якутии похоронили староверскую семью в золоте и алмазы вставили. И таких гробов семь. Где именно, никто не знает. А вот на иконах, их тоже семь, есть что-то вроде карты для потомства какого-то Ильи Мученика. Так говорил помощник служителя. И вот что еще: кто-то ищет это место. За два дня до нас был похоронен столетний старик, тоже старовер. Он что-то знал об этих захоронениях.

— Понятно, — кивнул отец. — Значит, вот почему вы хотите иконы взять у Денова и у Луки. Думаете, это они и есть?

— У Денова три, — сказал Антон, — у дядьки Луки две. Значит, еще две где-то.

— Сначала надобно у Деновых и Луки забрать, — проворчал отец. — А Филька, сын Луки, тоже наверняка этим занимается. Вот что, — приказал он стоящему у двери здоровенному бородачу, — прознай все об иконах и о том, что делает Филька, о чем они с Лукой говорят. И вообще, какого черта он приезжает? Понял?

— Понятно, Василь Демьянович, — кивнул бородач. — Сейчас к братану поеду и все вызнаю.

— Охолонь, Зиновий, — остановил его Василий Демьянович, — это дело тонкое. Надобно так узнать, чтоб Лука тебя не заподозрил. Понял, дурья твоя башка?

— Понял, Василь Демьянович, — пробасил Зиновий.

Якутск

— Как здесь здорово, — прошептала русоволосая девушка. — Правда, жить тут я бы не смогла.

— Зимой здесь все по-другому, — сказал ее Марик. — А по весне бывает половодье.

— Я тоже иногда смотрю телевизор, — усмехнулась девушка.

— С остальными познакомилась? — спросил Марик.

— Я — да, — лукаво улыбнулась девушка. — С Витькой Астаховым. Хороший парень. Девчонки так себе, обе студентки. А ты, Машка, познакомилась с кем-нибудь?

— Не хочу, — ответила Маша. — Скорее бы в тайгу попасть. Хочу представить, что испытала мама. Конечно, сейчас не зима и все не так, но хоть посмотрю на дикую тайгу.

— А хотите новость? — подошел к ним крепкий парень.

— Виктор Астахов, — засмеялась русоволосая. — И что за новость?

— Деньги на обратный билет придется зарабатывать, — сообщил тот. — Так что романтики будет более чем достаточно.

— Иннокентий Яковлевич сразу предупреждал об этом, — напомнила Маша, — и поэтому нас осталось вполовину меньше.

— Еще пару дней, — сказал Иннокентий Яковлевич, — затем на Лену. Ну, там дня четыре-пять. А потом на работу. Эту новость все восприняли с энтузиазмом. Но не знаю, как там будет. Надеюсь, ты понимаешь, что заставлять их нельзя?

— Разумеется, — кивнул Филимон. — На какой срок можно рассчитывать?

— Недели две-три.

— Прекрасно.

— А теперь я хотел бы услышать об иконах. Нашли все или…

— Не гони оленей, Кеша, все надо делать не спеша и с результатом. Кстати, у нас есть конкуренты — брат отца и его сыновья. Один из них еще имеет вес в криминальной среде. Но нам легче. Две иконки уже есть. Где еще три, я знаю. А вот где две остальные, неизвестно. Да пока они и не нужны. Главное — знаем направление.

— Я бы хотел видеть иконы.

— Обязательно увидишь. Сегодня слетаем в Выселки к отцу, и посмотришь.

— А как же моя группа? — Штейн посмотрел на стоящих у входа в гостиницу парней и девушек.

— Успокойся, все будет нормально. За ними присмотрят. Кстати, у кого-нибудь из них есть влиятельные родственники?

— Нет, только у двух девчонок обеспеченные родители. Одна, кстати, твоя знакомая, — подмигнул он Филимону.

— Моя знакомая?

— Ирина Андреевна Войцевская — мать вон той красивой девушки.

— Это та баба, которую Денов спас?

— Да. Маша — ее дочь. Кстати, она сама напросилась, правда, с моей подсказки. Той, что рядом, — показал он на русоволосую, — отец стоматолог средней руки. Мать продавщица. Этот парень, что подошел, Витька Астахов, хулиганистый парнишка, осенью в армию уйдет. Неплохой спортсмен.

— Вот что, Штейн, дай мне список твоей группы, и пройдемся по каждому.

— Да базар какой-то начался, — вздохнул Самуэль, — в прошлом году. Но тогда боялись соваться в тот район. По осени один немец приезжал, вроде ученый, собирал разные байки о жизни в Якутии. Он опубликовал у себя на родине одну историю. Мол, в начале двадцатого века каких-то староверов похоронили в золотых гробах. Тогда и местные газетенки вспомнили, что власти искали эти захоронения. Потом все затихло, а тут этот немец. Я начал проверять и узнал, что это действительно имело место. А мы тоже из староверов. Я поехал к деду, взглянул на иконы. Их у деда две. И на одной я нашел какие-то линии и стрелки. Тогда поверил, что это всерьез. Начал наводить справки и решил обратиться к тебе. Мы все-таки были партнерами одно время. Знаешь, я удивился, когда ты сразу принял мое предложение. Кстати, может, объяснишь, почему прислал сюда людей?

— А ты все-таки игрок, Данила, — усмехнулся Виталий. — Почему сразу не рассказал?

— Ты забыл, кто стоял над тобой? Берия, а это очень и очень серьезно. Он мочит своих подельников, как хозяйка кур на обед. Мне такой расклад никак не подходил. Скажу откровенно: если б не твои связи с дельцами, я бы к тебе не обратился. Тут никого из серьезных нет. А самому за кого-то запросто можно под ментов попасть. У меня уже восемь килограммов золотишка лежит, а куда его толкать, не знаю. И боюсь, если честно. Сейчас то там менты взяли кого-то, то там. Поэтому и звякнул тебе. Но когда узнал, что ты под Лаврентием ходишь, отыграл назад. Он та еще сука.

— Ты говоришь, у деда твоего две иконы есть. Взглянуть можно?

— А чего ж нельзя, посмотрим. Спасибо деду, он не позволил их продать. Мне пару лет назад предложили приличные деньги за эти доски, и я бы отдал, если б дед кипиш не поднял. Он остановил меня не матом, хотя редко кто выдержит то, что он говорит и как. — Данила засмеялся. — Нет, сказал: если продашь — лишу наследства. А он немало имеет — фабрику по пошиву меховой одежды, пару стад оленей, свою охотничью бригаду. Бабки, можно сказать, просто так в карман падают. А сейчас я благодарен ему, что не позволил продать.

— Когда поедем к нему?

— А ты, Стрелок, стал деловым.

— Так на себя работаю.

— Понятно. А шкура тут при каких делах?

— Диана имеет свой интерес. К тому же у нее обширные связи в золотых кругах.

— И все? — усмехнулся Данила.

— Почти, — подмигнул ему Виталий.

Горное плато

Издав пронзительный крик, лежащий на покрытом медвежьей шкурой топчане длинноволосый бородатый человек вздрогнул, открыл глаза и соскочил на коврик у топчана, упал на колени и ткнулся лбом в каменный пол. Из разбитого лба закапала кровь. В пещерку вбежали трое мужчин и две женщины. Схватив мужчину, они уложили его на спину. В это время вошел невысокий мужчина в белом халате. Он сделал упавшему укол. В пещерку заглянула Фекла, покачала головой и ушла.

— Я уже говорил, — кивнул худой мужчина в очках, — трое пропали без вести в этом районе. Но он не подходит ни под одно описание пропавших. Да какая вам разница, Посланец Божий, я знаю, вы на этом деньги себе делаете.

— Не себе, сын мой, — негромко возразил Старец, — а на общее дело идут пожертвования. А узнать об этом человеке очень хотелось бы. Из него можно сделать жертву адского общества. И к тому же…

— А как вообще дела? — перебил его очкастый.

— Работаем, — отозвался Старец. — Правда, это тяжкий труд. Но Господь не оставляет нас. Вчера снова пришли несколько грешников. Труд исцеляет, а тяжкий труд открывает грешнику ворота в рай. — Он перекрестился.

— В Хабаровске убит староста Евпатий. Его послушника при нем пытали. Послушника убили сразу. Судя по всему, он что-то сказал.

— Что могут дать слова пытаемого? Человек слаб и духом, и телом, если живет без веры. Ты сам, сын мой, веришь в это?

— Постой, выходит, ты тут просто…

— Я верую и живу этим и тем, что помогаю людям приобрести веру.

— И тем не менее не забывай о доверенной тебе миссии, — холодно проговорил очкастый.

— Я все помню, сын мой. — Старец перекрестил его позолоченным крестом.

Тикси

— Маша звонила? — спросила по телефону Ирина.

— Да, — ответил отец. — У нее все хорошо. Но наверное, они не вернутся вовремя, поработают немного. Я и с руководителем группы говорил.

— Какая еще работа? — недовольно поинтересовалась Ирина. — Ведь они поехали в экспедицию.

— Ребятам предложили потрудиться для детского дома, ну и себе немного заработать, Маша, конечно, согласилась сразу. Не волнуйся, я же говорю, что беседовал с руководителем группы. Очень внимательный и порядочный человек. Уверяю тебя, Ирина, повода для беспокойства нет.

— Обо мне что говорил?

— То, что ты просила: мол, уехала на неделю в дом отдыха, чтобы никто тебя не тревожил. Маша отнеслась к этому спокойно.

— Что она сказала?

— Может, мама наконец выйдет замуж, — посмеиваясь, отозвался отец.

Ирина рассмеялась.

— Она помнит наш уговор и звонит каждый день?

— Конечно. В этом отношении я тоже очень строг.

— У меня все хорошо, я в Тикси. Погода на удивление теплая. Милиция дело прекратила. Правда, был напряженный разговор с Жереновым, но я убедила его остаться на прежних условиях. Он предложил свои услуги питерской фирме.

— Я тебе не раз говорил — надо иметь свое судно. Денег я добавлю.

— Я решу это осенью, — улыбнулась Ирина и положила трубку.

— Лихо она Степана на место поставила, — сказал Нине Антон.

— Да не согласна она, конечно, — раздраженно буркнул в телефон Жеренов. — И я чуть без ее денег не остался. В общем, вот что я скажу: есть желание — сами с ней договаривайтесь. Мне ваши дела ни к чему. Платит она хорошо, терять такого клиента ради ваших непоняток я не согласен.

— Ладно, — послышался ответ, — успокойся. Мы решим эту проблему. Сама к тебе прибежит.

— Она не прибежит, — нервно отозвался Степан, — найдет другого, и все.

— Увидишь, — ответили ему.

Поселок Выселки

— А кто этот молодец-удалец? — негромко спросил у Филимона Лука Демьянович.

— Все шуткуешь, батя! — усмехнулся сын. — Ему уже пятьдесят стукнуло. Мы работаем вместе, и как компаньон он меня вполне устраивает. У тебя-то как дела?

— Как сажа бела. Участковый нынешний, Юрка Салтыков, — зверь чистый. И нет никакой возможности с ним договориться. На Золотом ручье вроде как золотишко пошло. Малехо, но имеется. Мужики Денова там местечко облюбовали и моют на лотки. А моих с проходнушкой Салтыков наладил, едрена корень. Говорит, берите допуск, тогда и мыть станете. А на кой…

— Я считаю, тебе вообще это прекращать нужно, — перебил сын. — Теперь на это все строже смотрят. Сейчас тут золото берут по цене немного выше приемных пунктов. Вывезти почти невозможно. Те, у кого канал имеется, вывозят сами.

— Поучи отца птицу разделывать, — проворчал Лука Демьянович. — Я ж не для продажи его мою, а для производства. Ты ж говорил…

— С этим тоже не выходит. Во-первых, денег надо немерено вложить в цех и оборудование. Во-вторых, замучаешься получать разрешение. В общем, пока не выходит.

— Смею вас заверить, уважаемый Лука Демьянович, — подошел к нему Штейн, — сейчас производство золотых…

— А тебя кто за язык тянет? — ожег его взглядом тот. — Я для первого раза тебе вот что скажу: не садись к столу, коли не приглашают, а то и поварешкой по лбу получить можно.

— Извините, — посмотрев на Филимона, поспешил сказать Штейн.

— А ты сам, мил человек, как деньгу-то зарабатываешь? — поинтересовался Лука Демьянович.

— Покупаю у вашего сына мясо, меха и орех. И оба мы довольны. Правда, хотелось бы большего, но обижаться грех.

— Верующий, что ль? — нахмурился старик.

— Крещеный, — ответил Штейн, — и крест имеется.

— Неправильная ваша вера, — проворчал Лука Демьянович. — Крепка древняя вера. Вот мы, староверы, и есть настоящие верующие. А вы так!.. — махнул он рукой. — Сейчас вон по телевизору кажут — все в Бога верят. И президент крестится, и остальные. Даже этот коммунист главный, Зюганов, и то вроде как молится. А кто ж тогда церкви-то рушил да попов сажал, даже стрелял? Вот она, вера ваша. Зря ты с ним связался, Филька, — он взглянул на сына, — такой завсегда в выигрыше будет. А ежели коснется дела серьезного, и предаст али продаст.

— Иннокентий не предаст и не продаст, — заступился за напарника Филимон. — Не раз проверен. Ты нас, батя, кормить будешь?

— Скоро обед. Желаете, молочка с хлебушком откушайте. А ежели погодите, баньку с паром примите, хворь и усталость как рукой снимет.

— Хозяин! — В комнату вошел рыжебородый здоровяк.

— Емеля, твоя неделя! — засмеялся Лука Демьянович. — И чем порадуешь, едят тебя комары?

— Да все вроде нормально. С якутами договорились. Как будет пантокрин, нам первым поставят. Насчет шкур тоже все путем. И цена сходная. Они говорят…

— Иди отдыхай, — перебил его Лука Демьянович. — Потом мы переговорим обо всем. Так как насчет баньки? — спросил он.

— Но Гришка сказал, — Василий Торов потушил окурок, — сестру вроде звали…

— Вы согласны работать или нет? — недовольно спросила Надежда. — Григорий говорил, что можно обратиться к вам, если с ним что-то случится. Как чувствовал. Я ему не раз говорила — бабы до добра не доведут. О мертвых плохо не говорят, да и к чему это?… Вы будете работать или…

— Секундочку, Надежда Сергеевна, — остановил ее Олег, — что вы подразумеваете под работой?

— Вы будете делать то, что я вам скажу. Другого предложения у меня нет. Если да, то через месяц с небольшим получите весьма внушительную сумму, квартиру в Хабаровске, по машине российского производства. Выбирать будете сами. Но делать то, что скажу.

— Позвольте, уважаемая, — усмехнулся Василий, — а если прикажете убить, например?

— Придется убить, — спокойно ответила она. — Я могу заставить вас работать на меня. Григорий мне оставил кое-какие записи. Там разговоры и очень интересное видео. Помните свои развлечения?

— Вот сучонок! — пробурчал Олег. — Я его спрашивал о кассете, он сказал, что ничего не получилось. Вот сука!

— Попали, брат, — кивнул Василий. — А что…

— Сначала нужны иконы Денова, — перебила Надежда, — все. Сколько их у него?

— Три, — угрюмо отозвался Василий. — И у дядьки Луки две.

— А ты умеешь думать, — усмехнулась Надежда. — У вашего дядьки две. Их можно и не брать, а просто посмотреть. Потребуется минут пять, чтобы кое-что на иконах увидеть. У Денова их придется брать.

— У Денова? — Василий покачал головой. — Это невозможно. Он к себе домой вообще никого не пустит.

— Нужны иконы Афанасия Семеновича Денова, — заявила Надежда. — И чем быстрее вы придумаете, как это сделать, тем лучше. Для вас в первую очередь. Если вы в течение двух дней не принесете иконы Денова, я заставлю вас сделать это быстро и в тот срок, который укажу. Ясно? Или видеозапись попадет к вашим бывшим коллегам.

— Но тогда и мы можем кое-что поведать нашим бывшим коллегам, — усмехнулся Олег.

— Не думаю. Во-первых, это бездоказательно, а во-вторых, за то, что запечатлено на пленке, вам дадут лет по десять — двенадцать, и если заикнетесь обо мне, вы умрете. Поэтому я вам предлагаю работу, а не заставляю. Хотя вполне могу это сделать. Вопросы есть?

Двое парней, приехавшие с ней, усмехнулись.

— К дядьке Луке сын с каким-то типом приехал, — пробормотал Василий. — А он обычно…

— Узнайте, кто такой, — приказала Надежда.

— О нас никому ни слова, — предупредил Торовых Леонид.

— Так старушка, у которой вы остановились, говорит, что к ней племянник с друзьями приехал, — усмехнулся Олег.

— Участковый здесь как? — поинтересовался Михаил. — Берет или…

— Даже предлагать не советую, — ответил Василий.

— Понятно, — кивнула Надежда. — Это даже хорошо, что Анна Ксенофонтовна говорит о нас. Хуже было бы, если б молчала. Молодец бабка. — Она посмотрела на Олега: — А ты не будь дураком. Мы сделаем то, о чем договаривались.

— В каком смысле? Мы будем гораздо полезнее, если останемся с вами. И вам хлопот меньше. Если нас возьмут, то мы вас сдадим, а если нас убьют, вы ничего не сможете сделать, а так что-нибудь придумаем. Дядька Лука, кстати, тоже про иконы Деновых говорил. Филька скорее всего и привез этого приятеля, чтоб тот посмотрел иконы. Ведь Филька свою копну молотит. Отцу ничего не скажет, он давно желает уехать в центр России, а дядька Лука против.

— Надо выяснить, кто это такой, — сказала Надежда. — Мы сумеем узнать о нем все. И если ты прав, то иконы надо взять раньше.

— Ладно, — кивнул Олег. — Нужно подумать, как увидеть иконы дядьки Луки. А вот с Деновым сложнее, даже не знаю, что предпринять.

— Что-то надо делать, — сказала Надежда. — Обдумайте все и обязательно узнайте, кто приехал с Филимоном. Желательно поскорее сообщите мне, и я узнаю, кто он такой и чем дышит.

— К Ксенофонтовне племянник приехал, — взяв рюмку с водкой, сообщил плешивый худой мужчина. — С ним баба какая-то и парень. Никуда не выходят. А сейчас к ним Торовы пошли. Ксенофонтовна их позвала, видать. — Он выпил.

— Закусывай! — Салтыков подвинул ему тарелку с едой. — Бросил бы ты пить, Гришка. Гляди, на кого похож стал. Зинка от тебя из-за пьянки и ушла. Детей не видишь.

— Менту стучу за опохмелку, — ухмыльнулся Григорий. — Кому я, на хрен, нужен такой? Работы нет, и как смотреть, когда пацаны жрать хотят, бабе надеть нечего? А я гроши, которые на детей дают, пропивал. Без меня им лучше. Мне уже немного осталось, печень разваливается. Я почему на тебя работать стал? Все началось с Торовых, они меня отмолотили прилично, в больничке полтора месяца лежал. А потом куда ни сунусь, никто не берет. Лука Демьянович вес мает в этих краях, все его слухают. Вот я и запил. Печень они мне, сучары, отшибли. А ты все ж опохмелиться даешь, иначе бы давно слег. Знаешь, как…

— Ты лучше поешь, — перебил его Салтыков. — Конечно, я неправильно поступаю, что опохмелиться тебе даю…

— Да правильно ты делаешь. Ты проверь этих, кто к Анне Ксенофонтовне прикатил. Уж больно они нелюдимые. На кой хрен приехали, коли никуда не вылазят? И зачем Торовы к ним ходили?

— Обязательно проверю. Говоришь, к Луке Демьяновичу сын с кем-то приехал? Странно. Насколько я знаю, Филимон ни с кем не сближается. Спасибо тебе, Григорий. А вот насчет твоей больной печени я переговорю с врачами. Ляжешь в больницу, подлечат тебя.

— Ну это когда будет!.. Ты мне лучше на куреху дай, а то бычки поднимать у магазина стыдоба.

— Где вы ходите? — возмутился рыжебородый, глядя на подошедших к своему дому Торовых. — Лука Демьянович кличет.

— Чего ему надо? — хмуро спросил Олег.

— А я откель знаю? Я приехал, он тут же велел вас кликнуть.

— Сейчас курево возьмем, — кивнул Олег, — и сразу за тобой. Иди…

— Берите, да потопали, — проворчал Емельян.

— Какое курево? — шепотом спросил брата Василий.

— Пистолеты берем. Идти надо, но хрен его знает, что он надумал.

— Как иконы-то посмотреть? — тихо спросил Штейн.

— Вечерком, — отозвался Филимон. — Он всегда вечером в купель ходит, с полчаса там обычно бултыхается. Вот тогда и посмотришь.

— А зачем он Торовых зовет?

— Узнаем.

— Доброго вам здоровья, Лука Демьянович, — кивнул вошедший первым Василий.

— И вам не хворать, — ответил тот. — Мне вот что знать хочется: зачем Василию, это я про брата, иконы понадобились? Я вас спрашиваю потому, что вы тоже вроде как иконами интересовалися. Помните, говорили, что Гришка Натку и увел из-за икон. А тут сестренка Гришкина появилась, и вы до нее хаживали. Так что скажете, племяши?

— А чего говорить-то? — пожал плечами Василий. — Дядьки Василия сыновья этим делом занимаются. А стоят доски очень прилично. Вот и сестра Гришкина тоже про них спрашивала. Правда, ей желательно глянуть, чтоб оценку дать верную.

— Только для этого? — уставился на него немигающими глазами Лука Демьянович.

— Так она говорила, — поддержал брата Олег.

— А что, — кивнул Лука Демьянович, — надобно узнать, что за богатство я имею. Надо будет показать этой бабенке иконы. Как ее кличут-то?

— Надька, — ответил Олег. — Фамилию не знаем. Если незамужняя, значит, Постанова, как у Гришки покойного.

— А чего вы не подмогли Григорию, когда Ванька с вертолета на крышу прыгнул? — усмехнулся Лука Демьянович.

— Да вы же говорили, чтоб не влезали, — обиженно напомнил Олег.

— Пожалел вас. Он бы вас обоих убил. А у речки не стал Иван кровь проливать, сына постеснялся. — Старик рассмеялся. — И ведь придумал, злыдень, — под лед вместе с бабой неверной нырнул. Ее нашли, а его до сих пор мертвым объявить не могут.

— Так звать вам Надежду или нет? — спросил Василий.

— Надобно будет, сам кликну. А вы вот что, племяши мои милые, ежели голову мне дурить мыслите, зазря надеетесь. Я старый, но из ума не выжил. И с вас шкуру спущу, ежели прознаю, что обмануть решили. Пошли вон!

Братья вышли.

— Филимон Лукич, — приоткрыв дверь бани, негромко позвал длинноволосый парень, — до вас сообщение имею.

— Ну что там, Песец? — спросил Филимон.

— К Луке Демьяновичу Торовы приходили, — Песец вошел, — и баба приехала, сестра Гришки Постанова.

— И что?

— Так она придет к Луке Демьяновичу смотреть иконы. Торовы говорили, что сестра Гришкина…

— Когда она придет? — перебил его Филимон.

— Не знаю.

— Что за баба? — спросил Штейн.

— Сестра убитого любовника жены Денова, Людоеда. Он из лагеря бежал…

— Надо опередить ее, — перебил его Штейн.

— Гришка тоже виды имел на иконы, — кивнул Филимон. — Поэтому и соблазнил бабу Денова.

— Ее нельзя отпускать, — зло проговорил Штейн.

— Держи, Песец! — Филимон сунул в карман Песца пятьдесят долларов.

— Благодарствую, Филимон Лукич, — пробормотал тот.

— Иди, — махнул рукой Филимон, — и если что узнаешь, махом ко мне.

— А что дальше? — спросил Штейн. — Если эта баба ввяжется…

— Посмотрим, что и как будет. Если вдруг иконы сумеет взять, далеко не уйдет, из района я ее не выпущу.

— Сможешь?

— Без вопросов.

— Надо посмотреть иконы, и желательно сегодня.

— Я же сказал — посмотрим.

— Сестра, говоришь, приехала? — процедил Афанасий Семенович. — И какого ее сюда нанесло, чего она тут забыла? Гришку отправили, как и положено, в гробу. А ей-то какого лешего здесь понадобилось? Уж не насчет ли икон придет торговаться? Прав, выходит, батя был, ценность в иконах имеется. Я сколько годов думал и не мог понять, что там. А выходит, что-то есть… Пашка! Ну-ка неси из молитвенной иконы! Все три тащи.

— Перестань, Афанасий, — попыталась остановить его жена. — Разве можно…

— Стой! — крикнул Афанасий. — Права ты, Тамара, негоже это. Но есть в этих иконах что-то. На кой ляд они так нужны? Из-за них же Гришка Натку приголубил. А ведь знал, что Ванька так просто это дело не оставит. Да и Василий, брат Луки, тоже что-то про иконы говорил, когда обещался Ваньке помочь. Ладно, спрячу я их подалее. Для внука пусть останутся.

— Правильно, Афанасий, — вздохнула Тамара Васильевна. — А то…

— Давайте-ка лучше обедать. Лопать хочется! — Старик подмигнул жене. Она удивленно посмотрела на него и ушла на кухню. — Все вы, голубчики, сами придете… И уж не уйти вам. За Ивана я сумею поквитаться.

Поселок Ыык-Куель

— А дед у тебя ничего, — сказал Виталий. — Сколько ему годков-то?

— Восемьдесят три, — улыбнулся Данила.

— Ни хрена себе! А не дашь. Я думал, лет шестьдесят еще.

— Идите, мальцы! — звучно позвал их от баньки пожилой мужчина. — Сполоснитесь малехо. С дороги банька самое то, весь устаток сымет. Вы это, — он указал на небольшой водоем метрах в двадцати от баньки, — как распаритесь, туды сигайте. Вода холоднющая, хворь любую изгонит и здоровья прибавит. Идите.

— Чтоб он показал иконы, — тихо проговорил Данила, — надо делать, как он скажет.

— Годится, — согласился Виталий.

— А я приказание отдам, чтоб жрать варили, — сказал старик.

— Федот Савельевич, — окликнула его с крыльца большого дома женщина средних лет, — чего готовить?

— Щей и пельмешек отвари, — ответил старик.

— Блин, — Виталий отшатнулся, — да тут сваришься на хрен, дышать нечем…

— Дед идет! — Пригнувшись, Данила шагнул в парилку. Виталий двинулся следом.

— Как парок? — послышался голос вошедшего старика.

— Зашибись, — с трудом отозвался Виталий.

— Сейчас еще поддадим. — Старик выплеснул на кирпичную горловину тазик воды.

Молодые мужчины дружно взвыли от обдавшего их пара.

— Веничком пройдите тела-то, — закрывая дверь, посоветовал Федот Савельевич. — А минут через пять в воду — сразу помолодеете.

— Блин! — выдохнул, присевший на пол Виталий. — Похоже, мы тут и крякнем.

— Выживем, — отозвался Данила.

— А молодцы мужички, — сказал подошедший к крыльцу Федот Савельевич. — Я так не могу.

Из баньки выскочил голый Данила, за ним Виталий. Они одновременно прыгнули в воду. Раздался дружный вопль. К баньке мужчины бежали еще быстрее.

— Там же лед, — хмыкнул старик. — Вечная мерзлота. По сто грамм им поднесите моей настойки, — кивнул он в сторону баньки. Две женщины налили в стаканы красноватую настойку и пошли к баньке.

Якутск

— А где Иннокентий Яковлевич? — спросила Маша рыжеволосую плотную женщину.

— Поехал договариваться о дальнейшем маршруте. Меня зовут Маргарита Сергеевна, до возвращения Иннокентия Яковлевича я буду с вами. Дальше тоже, но уже под руководством Иннокентия Яковлевича.

— А сейчас что делать будем? — спросила другая девушка.

— Поедем в краеведческий музей.

— Она только с одной девчонкой и ходит, — сказал по телефону сидевший на заднем сиденье джипа с затемненными окнами парень. — Так что проблем никаких.

— Присматривайте за ней, — приказал мужчина. — Где Штейн?

— Без понятия. Он вчера исчез с каким-то…

— Ясно, — не дал договорить ему абонент. — В общем, запомни, Бегун, только наблюдение. Если она попытается уйти — берите.

— Ништяк. Если дернется — хапнем.

— И без жаргона желательно.

— Все путем.

— Кто с ними сейчас?

— С кем?

— Бегун, ты думать или хотя бы слушать умеешь? Кто с группой?

— Баба какая-то, ничего шкура. И какой-то мужичок, амбал. В тени, на расстоянии держится. А…

— Ладно. Надеюсь, ты все запомнил. Если попытается уйти — берите.

— Понятно.

— И не забудь еще одно: Иннокентий ни о чем не должен узнать.

— Да я в курсе, — хмыкнул Бегун.

Ыык-Куель

— Какие-то линии, — пожал плечами Данила, — и ничего конкретного.

— А сколько всего икон? — спросил Виталий.

— Без понятия. Да и не знаю я, на кой хрен они нужны. Просто базарок идет, что с их помощью можно найти это захоронение. Может, иконы все вместе нужны. И если сложишь их правильно, будет ясно, где искать гробы. Иначе как тут понять — что это? Ну вот тут линия, — кивнул он, — а в другой чуток черточки, и в стороны какие-то запятые уходят. Ни хрена непонятно!

— Молодые люди, — в комнату заглянула женщина, — Федот Савельевич к столу приглашает.

— Идем. — Данила поднялся.

— А если деда спросить? — предложил Виталий. — Он наверняка…

— Выгонит сразу, и потом близко к дому не подойдешь. Моего отца, когда тот хотел продать иконы, наладил и даже на похороны не приехал. За ним машину послали, а он сказал — не сын он мне. Пошли, ждать дед тоже не любит. Во всем его слушаюсь.

Они вошли в комнату.

— Как здоровье? — спросил сидящий за столом старик.

— Великолепно, — усаживаясь, ответил Данила. — Правда, когда в котлован прыгнул, думал, сердце остановится, холодища…

— Так лед там, — старик хитро прищурился, — тут же мерзлота. Ну, давайте начинать! — Он перекрестил самодельный каравай.

Виталий заметил, что крестил он двумя пальцами. Покосился на Данилу. Тот сидел неподвижно, опустив голову. Виталий тоже уставился в стол.

— Правильно, — усмехнулся дед. — Я не то что верю в Бога, но жил так и помирать так же буду. Иконы, которые твой батька желал продать и которыми вы интересуетесь, мне от деда достались. Говорят, тайна в них имеется. Семь штук их. Вам, кажись, тоже хочется вызнать тайну эту, но не знает ее никто. Могет, и ведает кто-то, но не я. Правда в том, что у меня есть две, мало кто знал. А теперь, поди, и не осталось таковых. Только ты, выходит дело, — кивнул он внуку. — А ты, значится, и приехал на иконы посмотреть. Так не жаль, смотри сколь хошь. Давайте обедать. Для аппетита настоечки примем.

— А вы что-то знаете про иконы? — осторожно спросил Виталий.

— Если ешь, то молчи, — осадил его старик.

Тикси

— Снова Войцевская у нас, — улыбаясь, проговорил вошедший в кабинет майор.

— Слышал, — кивнул полковник. — Кстати, уже доброе дело сделала — Савелия Степанова кто-то подставил…

— Да слышал. Интересно, кому и зачем это понадобилось. Что за ключ?

— Степанов о нем молчал, но потом у него Журин был, ему и рассказал. Интересно — тогда действительно застрелили якута, у него нашли пистолет убитого почтальона. Откуда он появился в том районе, установить не удалось. И вот лжемилиционеры прилетают в Топь, забирают Степанова и доставляют в Тикси. Где находится квартира, в которой его допрашивали, Савелий не помнит. Окна были занавешены. А вели его, натянув на глаза шапочку. Надо в поселение староверов съездить, выяснить…

— Начальство возражает, — сказал полковник. — Закона они не нарушают, а журналисты расценивают наши посещения как преследование по религиозным мотивам.

— А что делать? Степанов упоминал о ключе, и надо выяснить, что это за ключ. Я сам поеду к староверам. Совсем не обязательно, чтобы об этом узнала пресса.

— Да все как всегда, — недовольно буркнул в телефон Жеренов. — Сказала — расстаемся. А мне это невыгодно. Так что… — Его перебили. Он усмехнулся. — Хорошо, пробуй… — И замолчал минуты на три. Затем, играя желваками, недовольно проговорил: — Хорошо. — Отключив сотовый, он сунул его в карман и выругался. — Что-то здесь не так. Надо было послать всех на хрен! С Войцевской отношения нормальные, если место позволит, запросто могу еще раз взять. Но эти аванс дали. Тоже мне, блин, бизнесмен хренов, останешься ни с чем. — Он снова выругался.

— Понял, — сказал по телефону мордатый молодой мужчина — все сделаем. Но ты вроде как начала…

— Не торопитесь, — остановила его женщина. — Просто приглядывайте, чтоб лишнего не наговорил.

— Лады. А когда эта канитель закончится? Порядком надоели эти делишки. Сидим, как срок на поселении отбываем.

— Поспешишь — людей насмешишь, зато потом будете по полной гулять. Так, кажется, вы говорите.

— Как скоро это будет?

— Еще немного, еще чуть-чуть.

— Все хи-хи ловишь? — отключив сотовый, процедил мордатый. — Если голяк будет, мы тебе устроим хи-хи!

Поселок Топь

— Спасибо тебе, Ирина, — вздохнула Варвара.

— Это я вас благодарить должна, — улыбнулась Ирина. — Если бы не тетя Паша и не вы с Савелием, я бы…

— Ну хватит вам! — Савелий поднялся со стаканом. — За сына тебе спасибо. Растет богатырь! — засмеялся он. — А если тебе понадобится наша помощь, все, что можем, сделаем. Я сейчас за тебя и смерть приму. Знаешь, наверное, нет любви сильнее, чем родительская. Я вот вижу — сын здоров, и счастливы мы с Варькой.

— Да, — улыбнулась Варя. — Ты все в нашей жизни исправила.

— В общем, за тебя — и чтобы ты мужика путного нашла! — Савелий поднял стакан.

— Да где ж их, путных, сейчас найдешь-то? — проворчала Павлина Андреевна. — Одна пьянь и осталась без жен. Да сейчас и бабы-то что вытворяют — и пьют, и гуляют. А молодежь совсем с ума посходила. Наркотики колют и курят. И в селе такие есть. А уж в Тикси прямо беда с наркоманами. И ведь мрет сколько!.. А родителям каково?

— Тетя, — остановил ее Савелий, — давай за здоровье Ирины выпьем.

— Отпустили Степанова, — кивнул на дом Савелия пожилой якут.

— Да вроде его и не забирали, — отозвался молодой. — Какие-то бандиты под милицию работали. Но отпустили живым. А сейчас у него тетка, Павлина Андреевна, она ему вместо матери, и эта из Москвы, которая помогла Мишку вылечить.

— Это та, которая с Деновым зимой шла?

— Она.

— Храбрая баба. Сызнова приехала, однако.

— Смелая, — согласился молодой, — и добро помнит. Сына Савелия вылечила, охотникам на волков баню прислала. В самый лютый мороз мыться можно.

— О ней и плохие люди не раз вопросы задавали.

— Кто такие?

— Чужие. У Заячьего ручья.

— А что спрашивали?

— Где они первый раз останавливались.

— А зачем им это?

— Они не сказали, — насмешливо проговорил старик. — Ключ ищут, — помолчав, сказал он. — Помнишь, убили на Лысой сопке одного? Машину почтовую он ограбил и шофера убил. Он у староверов был. Разговор идет, ключ он украл. Староверы на кладбище святого рода дорогу ищут. Кровь скоро в тайге будет пролита, много крови. Чужих людей в тайге много сейчас. Что делать будем?

— Надо участковому сообщить.

— Высокие чины тоже кладбище святого рода разыскивают. Золото всегда убивать заставляет. Человек разум теряет и зверем лютым становится. Попомни мои слова, Михаил.

Якутск

— Как вы тут? — улыбаясь, спросил Штейн.

— Все хорошо, — ответила Рита. — Претензий к группе нет никаких. И мне кажется, они мной тоже довольны.

— Маргарита Сергеевна хороший человек, — проговорил рыжеволосый парень. — А вы где были?

— Договаривался о дальнейшем маршруте. Завтра отправляемся вверх по Лене. Обещаю массу впечатлений. Все сообщили родителям, что мы задержимся на пару недель и будем работать? Если кто-то не захочет, то…

— Все будут, — перебил рыжеволосый.

— Знаешь, Ермаков, мне не нужен в группе лидер, который навязывает свое мнение. К тому же ты не похож на лидера. — Парень покраснел, остальные рассмеялись. — Итак, — уже серьезно заговорил Штейн, — сегодня отдыхаем. Завтра с утра к реке и грузимся на судно. Убедительная просьба — отдохните и выспитесь. Три дня будут довольно трудными.

* * *

— Да ничего мы не поняли, — недовольно признался Филимон. — Я и повез его для того, чтоб он посмотрел иконы. Думал, разберется, но напрасно. Кстати, там сестра Гришки Постанова Надька. С ней двое парней. Они о чем-то говорили с Васькой и Олегом, моими двоюродными братишками. Но батя на них ставить перестал. Сейчас они никто и звать их никак, пользы никакой.

— Но если Постанова с ними говорила, что-то, значит, они еще могут, — заметил полный пожилой мужчина. — Кешка тоже не так прост, как кажется. Я вполне допускаю, что он что-то понял, посему за ним сейчас глаз да глаз нужен. Рита с ним?

— Конечно.

— Кто еще в группе?

— Мамонт и Ритка. Проводник наш будет. Штейн не знает, что он из наших.

— Отлично. А кто проводник?

— Луговой.

— Софрон и Клык с ними пойдут?

— Да, Альберт Игоревич.

— Правильное решение. Список принес?

— Вот. — Филимон положил на стол бумагу. — Здесь еще данные о родственниках. Только у Марика Яновича Вишневского богатые родители. Мачеха — банкир, отец — бывший комитетчик. Точнее, фээсбэшник. Что-то в Чечне отмочил, его и попросили со службы. Но знакомые в ФСБ у него есть. И деньги тоже.

— Не забывай о Войцевской. У ее матери здесь много знакомых, среди них есть менты. Если вдруг что-то пойдет не так и придется потерять детишек в тайге, Войцевская наверняка обратится к знакомым ментам. Узнали, какой идиот забирал Степанова?

— Не мы. И пытаемся выяснить кто. У хребта были трое. Потом ушли. Судя по всему, это они брали староверов, у них пропали трое. Правда, бабу нашли. Ее росомаха загрызла…

— Надо выяснить, кто там был, — перебил его Альберт Игоревич.

— Пытаемся.

— А какие у тебя отношения с сыновьями Василия Демьяновича? Они тебе тоже братья двоюродные. Или что-то в отношениях между вашими отцами не так?

— Отношений нет ни у бати с Василием Демьяновичем, ни у меня с Антоном и Михаилом. Более того, Антон с меня пытался получить бабки. Я золотишко скупал в Усть-Нере, а он хотел этот район под себя подгрести. В общем, было небольшое столкновение. Кстати, они тоже интересуются иконами. Скорее всего Мишка дело замутил…

— Час от часу не легче! Ты готов убрать своих родственников?

— Нет у меня родни, — усмехнулся Филимон. — Но сейчас, кажется мне, рано их убирать. Неплохо было бы разузнать, что им известно. На иконах обнаружили какие-то полоски. Отец говорил, что икон должно быть семь. Две у него, три у Денова. А где еще две? Наверное, все семь надо сложить вместе, тогда что-то можно будет понять. Кстати, за эти иконы предлагают очень хорошие бабки.

— По моим сведениям, иконы стоят несколько сотен тысяч евро. А если поделить деньги на двоих, то хватит и нам, и нашему потомству. Кстати, как у тебя дела с Инной? — поинтересовался Альберт Игоревич.

— Как только появятся приличные деньги, я женюсь.

— Она в курсе твоих планов?

— Разумеется. Это она предложила продать иконы, но батя заартачился.

— Я помню.

— А вы думаете, Кешка что-то понял?

— Будем надеяться, что нет.

Поселок Выселки

— Так, — недовольно вздохнула Надежда. — Значит, кто-то был у Луки Демьяновича с Филимоном. А Филя ищет иконы. Две иконы не дадут ничего. Но все-таки они их видели. Три у Денова. А вдруг по пяти можно прочесть, где находится захоронение?

— Поставить на уши и Луку Торова, и Денова, — предложил Михаил.

— И через час мы будем изуродованы, а милиции отдадут наши тела. Здесь свои законы, и милиция не всегда успевает спасти преступников. Отсюда до трассы около ста километров. Да нам и выйти из поселка не дадут. Так что это исключено. Остается надеяться, что Филька с приятелем не забрали иконы. Насчет Денова я думала. Может, просто сходить к нему и попросить продать? Узнать, что ему очень нужно, но он никак не может это приобрести, и предложить обмен. Деньги его скорее всего не интересуют, он довольно состоятельный человек. На него работают люди из поселка, есть своя охрана. Одним словом, князек. Это и о Торове Луке Демьяновиче можно сказать. Потому они и враждуют. Но если у Денова, надеюсь, можно иконы на что-то выменять, то с Торовым гораздо сложнее. Наверное, придется прибегать к силовому решению. Надо поговорить об этом с братьями. Они наверняка знают слабые стороны своего дядьки. И вот еще что — надо выходить из дома, просто пошататься по окрестностям. В магазин зайти. Завтра утром пойдем гулять по сопкам.

— Тут комаров полно, — проворчал Леонид.

— Днем немного, — возразил Михаил. — Может, вызовем бригаду Конопатого? — взглянул он на Надежду.

— Когда и что делать, решаю я, — осадила его она.

— Значится, так, — сказал Лука Демьянович, — едешь в район и получаешь эти самые допуска на мытье золотишка лотком. Ну а будут бумаженции, под этим видом проходнушку поставим и людей вблизи, чтоб предупредили, когда заявится милиция. Убрали проходнушку, и все. Ясно?

— Понятно, Лука Демьянович, — кивнул рыжебородый.

— Ну и ладно тогда. И вот что еще: с мужиками Афанасия не цепляйтеся, сейчас это нас до добра не доведет. И узнай, как там сестра Гришкина. Надобно наведаться к ней и погутарить насчет икон. Что-то она наверняка скажет.

— Дело говорите, хозяин, — согласился Шут.

— Афанасий Семенович, — заглянул в комнату Пашка, — к вам барышня городская.

— Чего ей надобно? — Допив молоко, Денов вытер усы и бороду.

— Добрый день! — Надежда вошла в комнату.

— И тебе не хворать. Погодь-ка, ты ж сестра Гришки Постанова. И вот так запросто заявилась, гадина? — Денов, проведя по столу ладонью, сжал пальцы на рукоятке ножа.

— Афанасий, — бросилась к нему жена, — охолонь! А вы, барышня, лучше из поселка уезжайте.

— Я никогда не поддерживала брата, — заявила Надежда. — И пришла, чтоб сказать вам правду и попросить прощения. Но дело не в этом. Григорию нужны были ваши иконы. Есть мнение, что в иконах указано место захоронения…

— Погодь, — остановил ее Денов, — не тараторь. С чего это ты вдруг решила просветить нас да еще и сожаление высказать? И какого лешего заявилась? Из-за брата твоего сын наш сел в лагерь, потом сбег и убил и Гришку, и Натку, жену свою непутевую, которой твой брат голову вскружил. А ты, значится, не одобряла его? — Денов резко махнул рукой. Тамара Васильевна вскрикнула. Надежда после того, как в косяк впился нож, отскочила. — Уходи, — прохрипел старик, — добром прошу, уходи.

— Я не для того пришла, чтобы вот так уйти, — вздохнула Надежда. — Вы можете сделать со мной все, что угодно. Но вас арестуют и посадят. А учитывая ваш возраст…

— Выметайся отсель, гадина! — крикнул Денов.

Надежда подошла к столу, села и закурила. Денов ошалело смотрел на нее. Пашка замер около двери, открыв рот.

— Не курят у нас, — строго проговорила Тамара Васильевна.

— Извините. — Надежда погасила сигарету. — Я очень прошу выслушать меня. Вам тоже грозит опасность. Вы никого и ничего не боитесь, но у вас есть внук. Поэтому…

— Погодь, — остановил ее Денов, — с чего это ты вдруг о нас печешься-то?

— Мой брат принес горе в ваш дом, но я знаю, что это было только начало. Настоящая беда впереди. У вас есть три иконы, они нужны мафии. Да-да, именно мафии. Поэтому Гришка и совратил вашу невестку. С ее помощью он хотел получить иконы за вашего внука. — Надежда посмотрела на дверь комнаты, из которой слышался детский голос. — Поэтому Наталья и бросила сына. Она уж очень хотела в город…

— А чего это ты так за нас беспокоишься? — вкрадчиво спросил Афанасий Семенович. — Прям матерь родная. Могет, тебе иконы отдать, чтоб у нас этой самой беды не было?

— Зря вы так.

— Вот что я тебе скажу… Наглючая ты, как волк, побывавший в капкане. Хитра, будто лиса, стрелянная охотником, и зла в тебе, как в росомахе, отведавшей крови человеческой. Отпущу тебя, не желаю грех на душу брать. Но ежели еще раз объявишься, на муравейник усажу и к дереву привяжу. Это смерть лютая. Ясен день? А теперь убирайся! — Он вышел из комнаты.

— Уйди от греха подальше, — попросила Тамара Васильевна, — а то он лют дюже бывает, когда не слушают.

Надежда встала и закурила.

— Сами ко мне приползете, — прошептала она. Выдохнув дым, быстро вышла.

— Вот сучка! — процедил Павел. — Может, ее…

— Окстись, басурман! — прикрикнула на него Тамара Васильевна.

— Значится, вот что им треба, — вздохнул Денов и посмотрел на висящие в углу иконы. — И зачем они им понадобились? Продать, наверное, желают. Сейчас же все продается, ничего святого нет. А ведь правду баяла эта стерва, интерес к иконам большой. Что-то за ними есть. Ну что ж, сунется кто — пусть на себя пеняет. Внуку иконы завещаю. Сыну хотел передать, но он сторонился этого. Сам я виновен, хотел мужиком его сделать, а он убивцем стал. Правда, перед гибелью попросил внука таким не делать. Эх, Ванька, Ванька… — Он тяжело вздохнул.

В комнату вошла Тамара Васильевна.

— Не боись, — посмотрел на нее Денов. — И вот что, жена, — он положил руки ей на плечи, — дай слово верное — не отдашь иконы никому, окромя Лешки.

— Смерть приму, — прошептала она, — но не дам их в чужие руки.

— Надобно мужикам сказать, чтобы готовые к нежданным гостям были.

— А может, к участковому пойти? — несмело спросила жена. — Он мужик правильный и закон блюдет. Народ верит в его защиту.

— Сам смогу. А за Лешкой глаз да глаз нужен. Спасибо этой гадине, что наглости набралась прийти. Теперича хоть знать будем, что недруг имеется. Они через мальца нашего иконы заполучить хотят.

— А может, отдадим их? — тихо спросила жена.

— Эти иконы третье поколение оберегают. Думал, и четвертое сохранят, да не вышло. Так пусть Лешке достанутся. Я в память о деде и бате к Богу иной раз обращаюсь. Ивана они не отвратили от лихой судьбы. Знать, грехов на мне много. Людей ел, а уж это лихо даже на небесах не прощают. Помни слово свое, Тамара, и не заикайся больше о том, чтобы отдать иконы.

— Прости, Афанасий, слабость и опасение за внука так говорить заставили. Более такого не будет.

— Верю тебе, Тамара! — Он на мгновение прижал ее к себе. — И сами управимся. Тут наши места, и не смогут они просто так нас убить. А живыми иконы не отдадим. Сладим мы с извергами, и не таких бандюков видывали.

— Внук, — сообщила по телефону Надежда, — единственное, чем дорожит Денов. Но с ними не справиться. Даже если и удастся иконы взять, не уйти, весь поселок поднимется, так и закопают в сопках. Надо что-то придумать. А с Лукой Демьяновичем Торовым даже не знаю, что и делать. Были у него двое. Сын его Филимон и какой-то Иннокентий Яковлевич. Фамилию никто не знает. Иконы он гостям не отдал. Найди Филимона и прижми. Значит, кто-то из центра этим делом занялся. Гришка дурак, такой шанс упустил. Возьми Наталью с сыном, увези их. За внука Денов все отдал бы. А Гришка на мальчишку хрен забил. Болеет, говорил, не дай Бог, умрет, а я виноват буду. Наталья ему план нарисовала, где иконы висят. А в дом взвод спецназа без боя не войдет. В общем, труба.

Конец ознакомительного фрагмента.