Хоккенхаймская ведьма

Борис Конофальский (2019)

Дело, которое предложил барон Волкову, ему сразу не понравилось. Первое предложение кавалер отклонил, но барон не отступил, обещал золотые горы. Такие золотые, что отказаться было невозможно, ещё и денег вперёд дал. Рыцарь нехотя взялся за дело и поехал в город, где его ждали новые неприятности.

Глава 11

Ёган был горд своей ролью, одежду и башмаки ему купили новые, хорошие, купили берет. Мужику — берет! От него он и вовсе счастлив был. Ещё купили десяток мешков с бобами и чечевицей, чтобы пустым не ехал. Теперь он гордо восседал в телеге на мешках, да ещё покрикивал на мужиков, что мешали ему ехать.

Волков, Сыч, Максимилиан верхом и брат Ипполит в телеге ехали в половине мили за ним. Как-бы не с ним, но из виду его не выпуская. А кавалер ещё вёз письмо от барона фон Виттернауфа к бургомистру Хоккенхайма фон Гевену.

От Алька в Хоккенхайм вели две дороги. Одна на север до Фёренбурга, а от него на запад — длинная. Вторая короче, просто на северо-запад через Вильбург. В Вильбург кавалеру ехать не хотелось, там он мог встретить епископа, который, по слухам, был на него зол и грозил ему карой. Но в Фёренбурге его и вовсе грозились колесовать, голова магистрата или бургомистр, кто точно, Волков не знал, сам приезжал в Ланн и просил его выдачи и возврата драгоценной раки. Так, что лучше уж Вильбург.

Через Вильбург и поехали, проехали его благополучно, и через четыре дня, к вечеру, почувствовали запах реки и увидали на западе большой город. Без стен и башен, но с хорошими домами и крепкими фермами вдоль дороги. Такими крепкими, словно тут никогда не было войны, и их никто не грабил. Рядом с фермами лошади и коровы паслись сами, без пастухов. Странно это было, ведь барон рассказывал, что город облюбовали воровские банды и что палачи зарабатывают тут больше кузнецов.

— Богато живут, — говорил Сыч, оглядывая местность.

Ему никто не ответил, Волков глядел, как телега с Ёганом уже въезжала в город. Ёган ехал в трактир «Безногий пёс». Так было уговорено. Туда же поедет и брат Ипполит, чтобы Ёган не остался без присмотра. Но они будут делать вид, что не знакомы. А Волков, Сыч и Максимилиан найдут себе другое пристанище, тихое, и без лишних глаз. Где можно не спеша потолковать с непонятливым человеком, и поспрашивать у него, что да как.

Чем ближе город, тем больше на дороге возов и телег. А в самом городе и вовсе не протолкнутся. Кто-то едет к пристаням на реке, кто-то от них. А кто-то и по большой дороге, что идёт вдоль реки. И повсюду: и у реки, и у дороги склады, склады, склады. И трактиры. Трактиры, постоялые дворы, таверны, харчевни с комнатами для тех, у кого есть деньга, и лавками для тех, у кого денег мало. И с конюшнями, и с местами для телег. В городе всё для гостей. Много кузниц, а у реки немало лодочных мастерских. Ёган, изображая из себя купчишку, спрашивал местных, и те указали ему трактир, что звался «Безногий пёс». А монах просто ехал за ним, да волновался, как бы в толчее городской не потерять Ёгана из вида. А уж за ними ехал Волков и Сыч с Максимилианом. Они были верхом, всё видели и проводили Ёгана и монаха до самого въезда на двор трактира. Убедились. Сами поехали на север искать тихое место. Пока город не закончился, так его и не нашли. А вот уже за городом, у реки, стоял большой двор на отшибе. У двора раскрытые ворота, а у ворот стоял крепкий мужик в простой одежде и старой несуразной шапке. Мужик, хоть и неказист был, но вёл себя по-хозяйски. На проезжающих смотрел с достоинством. Сыч сказал:

— Поговорю с ним, сколько денег посулить?

— Много не обещай, — говорил кавалер, заглядывая в распахнутые ворота.

На дворе лежали хорошие брёвна, аккуратно сложенные. Доски, бурс и лодки, совсем свежие. Не смолёные ещё.

Сыч долго говорил с мужиком, а вернувшись, сказал разочарованно:

— Дурень, говорит, что постояльцы ему не нужны. И денег не хочет брать, говорит, что руками деньгу зарабатывает достаточную. А больше ему не надо.

Волков видел через забор большие сараи и понимал, что именно такое место ему нужно. Он слез с коня, думал, что мужик заносчив и говорить с ним с коня — выказывать своё высокомерие, а тут нужно было польстить лодочнику.

— Добрый день, тебе, — сказал он, подходя к мужику.

— И вам, господин, — с уважением говорил хозяин.

— Меня зовут Фолькоф, я рыцарь божий, здесь по делу вашего герцога.

— Пусть длятся дни принца Карла. — Сказал мужик. — А меня зовут Клаус Венкшоффер, я лодочный мастер.

— Мне необходимо место, и твой дом мне подходит, — он достал три талера из кошелька и протянул их мужику, — всего неделю или две, со мной будут люди, но нам подойдёт и сарай.

— А что ж за дело у вас, господин? — Спрашивал мастер, но деньги не брал.

— Волноваться тебе не о чем, мы не разбойники и не воры.

— По вам видно, что вы не вор, не то, что по вашему человеку, что первый подходил. — Говорил мужик не спеша. — Значит, дело герцога? А что ж за дело?

— Дело такое, что знать никому о нём не нужно. — Волков так и держал деньги перед ним.

— Ну что ж, — мужик глянул на Максимилиана и Сыча, — раз вы люди принца, отказать я не могу, — он взял аккуратно деньги с руки кавалера, — это за неделю, не то, чтобы денег у меня не было, я беру потому, как порядок должен быть во всём.

— Мне нужен сарай, в который никто совать носа не будет. — Говорил Волков, а сам проклинал себя, думая, что нужно было давать два талера.

— А никто и не будет, один из моих работников уехал к родственникам, а второй вчера руку повредил. Мы тут с моей старухой одни. Дочь к нам по субботам приходит, а сыны так и вовсе редко.

— Пойдем, покажешь сарай, — сказал кавалер.

— У меня есть пустой один, я там доски хранил. Крепкий сарай.

Они пошли пешком вглубь огромного двора мимо недоделанных баркасов и лодок, Максимилиан поехал за ними, вёл в поводу коней, а Сыч вошёл во двор последний и закрыл ворота. Он уже чувствовал себя как дома.

Волкову Ёган-купец не нравился, уж больно разухабистый он получался, нарочитость так и лезла из этого крестьянина. Всё было ненатурально в нём: и оскорбительная манера звать разносчика, и дурная манера кидать деньги на стол. Но ничего посоветовать ему кавалер не мог. Они только наблюдали за ним с Сычом, а Сыч так и вовсе бранил Ёгана. Тот за столом сидел с местной шлюшкой, бабёнка уже успела прилипнуть к нему. Грудастая, не худая, не Бог весть что, но аппетитная. Совсем не старая. Волосы чёсаны, сама и платье чистые. Девка клянчила пиво, Ёган ей покупал, она ластилась к нему, просила есть, Ёган ей покупал. Но вот заметил Сыч, то, что было удивительно, в битком набитом зале, не было больше стола, чтобы за ним было хоть пару свободных мест. А Ёган с девицей сидели за большим столом вдвоём, длинная лавка с другой стороны стола так вовсе была пуста.

Конец ознакомительного фрагмента.