Разум нужен всем

Борис Петрович Наумов (2018)

Аппарат для управления мыслительной энергией усовершенствуется, получена возможность отделять энергию мозга от самого человека и формировать из неё самостоятельное живое существо. Контакты генианцев с людьми приводят к образованию генианско-земной семьи. Люди в образе отделившейся энергии неоднократно посещают Генианию, сталкиваясь при этом с курьёзными и неожиданными обстоятельствами. Криминальные элементы снова для своих целей стремятся воспользоваться научными достижениями, но терпят полное фиаско.

Глава 9

Одинцов, не выспавшись, с покрасневшими глазами пришёл на работу. Вчера вечером он опять поссорился со Светланой, потом под горячую руку попалась и маленькая Анютка. Он не захотел с ней играть, она плакала, чем ещё больше рассердила отца, и кончилось это тем, что Светлана резко подхватила дочурку на руки и вышла с ней в другую комнату. Ещё долго раздавались оттуда всхлипывания ребёнка, а успокаивающие слова матери, не оказывали на дочь желаемого эффекта. В конце концов, всё стихло, и Анастас, чтобы отвлечься от семейной неурядицы, полностью окунулся в свои дела по доработке мыслетрона. Казалось, эта небольшая ссора только прибавила ему энтузиазма и он, не отрываясь от работы до самого утра, сумел полностью закончить доработку последнего блока.

Теперь можно продолжить, прерванные два года тому назад исследования и изучение воздействия внешнего энергетического поля на мозг человека. Но, не вызывало у Анастаса появление этой возможности восторга и радости, как это было ранее, когда он впервые закончил работы над мыслетроном. Отчего это так? Или оттого, что теперь Анастас стал взрослее и менее романтичным, или оттого, что он теперь уже живёт не один и отвечает за жизнь двух самых близких и дорогих ему людей? Или участившиеся ссоры в семье выбили его из колеи романтики и иллюзий? А, может быть, это — обида и труднообъяснимое опасение за Анюту оттого, что генианцы, появившись на Земле, не вышли на контакт с ним, а стали общаться с дочерью? Для чего? Почему так?

Зайдя в свой кабинет, Одинцов пригласил на совещание своих ближайших сотрудников или друзей, с которыми не один год он бок о бок трудился над институтскими программами.

Пришли Надежда Григорьевна, Валерий, Токарев Николай, Новожилов и ещё двое молодых специалистов, которых через отдел кадров Одинцов смог привлечь для работы в своём отделе. Опыты по регенерации нервных клеток организма человека требовали большого количества времени и наблюдений. Эти работы и были поручены молодым ребятам: Олегу Свинцову и Шурику Большому. Олег был маленький, щупленький, а Шурик вполне соответствовал своей фамилии и был грузный, медлительный. Они вместе смотрелись забавно, но работа спорилась у них в руках одинаково легко.

— Надежда Григорьевна, — обратился Одинцов к самой старшей в отделе и наиболее уважаемой сотруднице, — доложите нам, чем закончились, или ещё не закончились, последние ваши наблюдения. Какие выводы мы сегодня можем сделать о двойном и тройном превращении нейронов и можем ли мы, по вашим наблюдениям, сегодня сказать, что в той среде, куда мы помещаем нервную ткань, есть все условия для поддержания жизненных функций нервных клеток и успешном их превращении в новые, более устойчивые формирования?

— Анастас Иванович, — опередил с ответом Надежду Григорьевну Токарев, — я предлагаю пока не обсуждать и не делать никаких выводов, потому, что по тем результатам, которые получены нашей группой, можно сделать выводы, как отрицательные, так и положительные. Есть предложение — дождаться дополнительных фактов, которые, мы надеемся, скоро получим из наблюдений Олега Свинцова и Большого.

— Я согласна с Николаем, — поддержала это предложение и Надежда Григорьевна, — ведь, нам важнее не срок выдержать, а иметь достоверные, стопроцентные факты.

— Нам важно и то, и другое, — прервал её Одинцов, — и нам никто не позволит срывать планы института. Я уже не говорю о каких-то там премиях, или званиях.

— Анастас Иванович, — встал во весь свой могучий рост Шурик Большой и, заполнив, при этом, значительную часть кабинетного пространства, — у нас намечаются кое-какие результаты, но нам надо ещё несколько дней, чтобы мы с уверенностью могли сказать о них и доказать это бесспорно. Наши компьютерные проработки сейчас должны быть закончены и сравнимы с практическими, опытными результатами.

— Я вас всех очень понимаю и даже поддерживаю, — сказал Одинцов, — но, кто меня поддержит, когда директор вызовет меня «на ковёр»?

— Ананас, ой, извините, Анастас Иваныч, — как-то, слишком уж развязно, обратился Сергей Новожилов к своему шефу, — мы не раз с тобой проходили такие чистилища, пройдём и сейчас.

— Проходить-то, мы проходили, Сергей Андреевич, — подчёркнуто официально, ответил ему Одинцов, — но, дисциплина не должна быть на последнем месте в нашей работе. Не успеваете сделать к сроку — можно и посидеть час-другой после работы. Ничего страшного не случится.

Анастас после назначения его начальником отдела, бывало, и раньше отчитывал своих сотрудников, но тогда это было на уровне пожеланий и просьб, а сегодня, после вчерашней домашней раздражённости, он выглядел совсем по-другому, более сурово и требовательно. Это заметили все, сидевшие в кабинете, и как-то тревожно и удивлённо смотрели и слушали своего шефа.

Поговорив ещё некоторое время, все сотрудники разошлись по своим рабочим местам, а Одинцов направился на доклад к директору.

О чём там был разговор, не трудно догадаться, и Одинцов, раскрасневшийся и нервный, долго не мог успокоиться.

В таком состоянии он вечером пришёл домой.

— Стасик, переоденься и приходи на кухню, я накрою на стол, будем ужинать, — спокойно обратилась к нему Светлана.

— Не хочу я ужинать. Позже подойду, — слишком резко ответил Анастас, чем немало удивил свою жену.

— У тебя неприятности?

— Всё в порядке.

— Почему ты такой возбуждённый? — не отступала Светлана. Она по-прежнему любила его и чувствовала самые незначительные колебания в настроении. — Мы с Анютой так ждали тебя…

— Я выйду немного позже, — оборвал Анастас.

Спустя час, Светлана зашла в комнату к Анастасу, молча, приблизилась к нему сзади и тихо прислонилась к его волосам губами.

— Идём в кухню, Стасик. Анютка уже уснула, а я без тебя не буду садиться за стол.

Нежное прикосновение жены и ласковый, успокаивающий голос вывел Анастаса из состояния отрешённости, и он, вслед за ней, вышел на кухню.

Через два дня, когда Анютка щебетала, подпрыгивая на коленях у отца, Анастас, вдруг почувствовал, как дочка притихла, перестала выкручивать ему руки и что-то шёпотом повторяла, повторяла.

Сразу после этого Анастас услышал голос, рождающийся у него в голове, какой он не раз слышал при разговорах с генианцами. Нечто похожее бывало у него и при общении со Светланой, а также с Серёжей Умаровым. Только теперь этот голос был как бы, вне и одновременно внутри его, и, в то же время, казался чужим, посторонним.

— Я снова пришёл к тебе, девочка, — услышал Анастас, — я скучал эти дни, не видя тебя.

Ответа Анастас не услышал и внимательно посмотрел на дочь.

— Здравствуй, Анюта, как ты себя чувствуешь?

Снова ответа не было слышно. Только губки Анюты что-то шептали, и она внимательно смотрела вдаль, в окно, на улицу.

На её лице отображалось некоторое состояние удовлетворённости или, может быть, радости. Детские эмоции трудно скрыть, они точно выражают те чувства, которые в данный момент владеют человеком.

— Мне отец говорит, что моё общение с тобой может нанести вред тебе, и я хочу точно знать, не чувствуешь ли ты какое-нибудь неудобство или расстройство после моего появления рядом с тобой?

Анастас слышал все эти вопросы, ему было трудно сдерживаться и не вступать в разговор, ведь, любая его мысль могла быть услышана генианцем, а он не хотел раньше времени обнаруживать себя. Необъяснимая ревность терзала и удерживала его от решительного шага.

Непонятным было только то, что ответы Анюты, если они были, совсем не воспринимались Анастасом. А она, тем временем, полностью предалась общению с невидимым, но приятным собеседником. Можно только предполагать, что ощущала, при этом, маленькая девочка, но всё её поведение говорило о том, что ей было весьма приятно и интересно. Но, ведь, ей не было ещё и двух лет!

Анастас, не спуская глаз с одухотворённого личика дочери, начал понимать, что разум их несмышлёной малышки уже подвержен изменению, благодаря общению с внеземным представителем, и она уже совсем не та девочка, которая должна была быть в свои неполные два года. Такая догадка и обрадовала Анастаса и, одновременно, испугала. Трудно предположить, как поведёт себя в дальнейшем человеческий, ещё не совсем сформировавшийся, мозг. И что ждёт впереди этого человека?

А девочка всё ещё находилась в другом мире, хотя и сидела до сих пор на коленях у отца.

— Если с тобой, Анюта, всё в порядке, я буду чаще появляться здесь и вступать с тобой в контакт. Я вижу твоё быстрое развитие, и отец мой доволен моими наблюдениями.

Слабый шёпот в ответ услышал Одинцов, только слов разобрать не мог.

Затем Анастас услышал то, что давно хотел слышать.

— Меня зовут Иллиан, я с планеты Гениания. Тебя я знаю, Анюта. Теперь и ты можешь называть меня по имени. Со временем, у нас будет возможность общаться более длительное время. И, может быть, позже ты сможешь побывать на нашей планете. А теперь, до свиданья.

Такое признание Иллиана ещё более расстроило Анастаса. Как же так, генианцы на Земле, а с ним, Анастасом, даже не пытаются связаться? А вот с его дочкой, малолеткой, пожалуйста. Она же ещё ничего не понимает. Зачем всё это? Ответа Анастас не находил.