От причала до причала. Сборник избранных стихов 4. Лирика

Борис Сергеевич Скрипников, 2022

Все стихи этого, четверного по счёту, сборника опубликованы в интернете на творческой площадке «Стихи.Ру» Многие из них написаны специально на конкурсы, которые проводятся на «Стихире» и занимали первые или призовые места на конкурсах, причем некоторые по два и три раза. Более подробно об этом можно прочитать на моей странице автора на «Стихи.Ру»

Борис Сергеевич Скрипников

Член Российского Союза Писателей.

Член Союза Литераторов Дона.

Член Международного Союза Писателей

и Мастеров искусств.

Член Независимого Литературного

Объединения (НЛО) г. Таганрог.

Таганрог — 2021

***

От причала до причала

Дорога от причала до причала,

От точки А мой курс до точки Б.

Хоть жизнь порой на прочность изучала,

Мой катерок всегда спешил к тебе.

Я повидал и пристани и пирсы,

В пучину вод бросался сгоряча,

Но, остудившись, возвращался быстро

Туда, где ждал мой старенький причал.

Как находил единственный фарватер,

И как вдыхал морской аперитив?

Но ковылял мой тихоходный катер,

Все айсберги и мели обходив.

И мне волна зализывала раны,

Хоть был, порою, труден путь домой.

Большим судам — моря и океаны,

А у меня плашкоут за кормой.

Хоть называют старою галошей

Мой катерок язвительно юнцы,

Но все равно штурвал пока не брошу:

«Эй, юнга на корме, отдать концы!»

Нет катера, и память стёрла лица,

Железу тоже наступает срок.

Но вот теперь всё чаше стали снится

Мне тот причал и старый катерок…

***

Нежность

Нас разъединил аэропорт,

В нежной дымке растворились лица.

По разлукам держит он рекорд,

Мой сегодня Бог — бортпроводница.

Жизнь свою теперь доверил ей,

А она лишь улыбнулась нежно.

Почему так важно у людей —

Расставаться с обстановкой прежней?

Лайнера отрыв от полосы.

Вдруг турбины зазвучали глухо.

Самолёт ненужное шасси

С нежностью убрал себе под брюхо.

Удержать меня ты не смогла.

Нежность и тоска в печальном взгляде.

С нежностью касаются крыла

Облака и исчезают сзади…

С нежностью подкатывает грусть

Но тоску разлуки время лечит…

Не печалься, скоро я вернусь!

Сохрани мне нежности для встречи!

***

Занавес

Был занавес тяжёлым и огромным; —

Две половинки цвета одного.

Считал всегда, что, в общем то, нескромно,

Что все аплодисменты для него.

Шуршал вальяжно жёлтой бахромою

И свысока смотрел в огромный зал.

Всем намекал, что с Музою самою

Был тет-а-тет и тему подсказал.

Но, созерцая сцены лицедейство,

Кулисам скромным жаловался всем:

«Когда артисты начинают действо,

Меня сдвигают в сторону совсем!»

И, закрываясь снова, чуть не плакал:

Что ожидал бы интерес иной: —

Как только лишь кончается спектакль,

Все зрители встают к нему спиной.

Но занавес, рождённый для искусства,

Охотно исполнял судьбы каприз.

Закрытым был, когда на сцене пусто,

И открывался вновь под крики: «Бис!»

***

Приставной стул

Он был немножечко иным,

Не то, что бархатные в ложе.

Служил он стулом приставным,

Был не на все спектакли вхожим.

Лишь после третьего звонка,

Тот стул, стоящий одиноко,

По блату, зрителя рука

К другим пристраивала сбоку.

Порой ловил ехидный взгляд

От своего простого вида.

Скрипел надменно кресел ряд,

А он прощал им те обиды.

Шептал суфлёр из-за кулис,

Храпел сосед, забыв о такте.

А он кричал всё время «Бис!»

И в сторону вставал в антракте.

И замирал в восторге зал,

Когда герой вещал со сцены…

Он был — обычный театрал

На услужении Мельпомены.

***

Поговори со мною, интернет!

Поговори со мною, интернет,

Поговори, приятель, сделай милость!

Как грустно, что её со мною нет,

И, кажется, что жизнь остановилась.

Когда случайно оборвалась нить

И кто-то попытался мир разрушить,

Один лишь ты сумел соединить

Две наши потерявшиеся души.

В небрежное, беспечное: «Пока!»

Ворвался непонятный глупый случай,

И наших дней цветные облака

Вдруг превратились в дождевые тучи.

Мой интернет, как ты порой не прост, —

Познать тебя мне не хватало знаний.

Но ты сумел построить добрый мост,

Открыв её страницу на экране.

Включаю «комп», нарушив твой покой, —

Не повторю я прежнюю ошибку.

Услужливая мышка под рукой,

Отправит ей мой смайлик и улыбку.

С тобой читаю, мыслю и творю,

Жалею, что тебя не знали предки…

Тебе, как человеку, говорю,

Ну, сделай связь надёжною и крепкой!

И, посылая за моря привет,

Я знаю, что в разлуке мы не будем.

Тебя благословляю, интернет,

Что не даёшь ты потеряться людям!

***

Заложник

Ухожу в глухую оборону,

Не стучитесь, не открою дверь.

На меня наехала «Корона» —

Я заложник вируса теперь.

Пусть пока ещё не обладатель,

Не контачил с вами, чёрт возьми!

Обо мне, как явном кандидате,

Раструбили яростные СМИ.

Да и хоронить пока что рано,

Будем пить за здравие, друзья.

Только жизнь ломает наши планы

И из дома выходить нельзя!

Вряд ли я сражу того вопросом,

Кто не понимает о вине…

Что ж ты, сволочь, вирусы разносишь?

Может расстрелять, как на войне…

И, конечно, прежним мир не будет,

В чём-то здесь народам повезло.

Ведь всегда к добру стремились люди,

Коллективно побеждая зло.

И о чём, представьте, не жалею,

Что среди простых народных масс

Вирусом политики болеют,

И бомонд ничем не чище нас.

Отсидеться, если хата с краю, —

Здесь чуть больше шансов на успех.

Вирус никого не выбирает,

Он на вшивость проверяет всех.

***

Это с нами было

Ещё не знали мы о стиле «Диско»,

И не кололись «дурью» пацаны…

С собой на танцы, приносили диски

Большие, как пасхальные блины.

И небо было звёздное бездонно,

И кровь горячая тогда бурлили в нас.

Как вдохновенно ручку патефона

Крутил Володька, объявляя вальс.

Мы не куражились тогда в угаре пьяном,

Но, поднимая сапогами пыль,

И, дополняя патефон баяном,

Цыганочку плясали и кадриль.

Не ведали про песни под фанеру,

Мобил, смартфонов не было вообще,

Но не теряли в наши чувства веру

И скромно жили средь простых вещей.

Мы помнили названия мелодий,

И слышали, как все они звучат.

Жаль, инструменты мы несли с Володей,

А парни наших «клеили» девчат.

Нет больше тех пластинок из винила,

Промчались нашей юности года.

Поверьте, внуки, — это с нами было,

Мы просто были молоды тогда.

***

Коронный стихоплёт

Как пережить недели заточенья?

А мне же без общения — никак!

Вчера боксировал — весь вечер бился с тенью,

И налетел на собственный кулак.

По скайпу тёща в маске театральной,

Вот, как у Гамлета, где — «Быть или не быть»,

Мне подарила тортик виртуальный

Но мне ж потом ещё посуду мыть!

По телеку нагнали столько страху,

Не жил бы дома — не пошёл домой…

Там целый день усердствует Малахов

И убивает фразой: «Руки мой!»

Запел я на балконе караоке,

Соседи всполошились неспроста:

По дому тут же расплодились склоки,

Что, мол, я изверг — мучаю кота.

Теперь я сам с собой веду беседу,

Перебирая горы чепухи.

На ужин, завтрак, полдник и к обеду

Я, как оладьи, шлёпаю стихи.

И скоро в этом деле я продвинусь, —

Душа стремится в творческий полёт…

Наверно, прихватил особый вирус,

Под именем: «Коронный стихоплёт»

***

Ты и море

Над морем распласталась тишина,

У входа в бухту плыли безмятежно

Дельфины, и упругая волна

Лизала борт настойчиво и нежно.

Беспечных чаек небольшой эскорт

Сопровождал до самого причала,

И открывался из-за мыса ПОРТ,

И видел я — на пирсе, ты кричала

О чём-то важном… Вот рука опять…

Сквозь шум толпы и грохот механизмов,

Лишь догадался: — ты устала ждать,

И ожиданье это больше ЖИЗНИ.

Швартовка. Ликованье. Подан трап,

И я в объятьях заключил полмира.

И клешни распластал сушёный краб —

Привет из рейса, вместо сувенира.

Потом я расскажу, как тосковал,

Привру немного про весёлый случай,

Про то, как накрывал девятый вал,

Как полубак на гребне резал тучи…

Какая НЕЖНОСТЬ светится в глазах!

Но вижу я тоску в немом укоре,

Ведь скоро в рейс, и хочется сказать:

Что я люблю тебя!.. Почти, как это море…»

***

Сидидома

Как новая квитанция Газпрома,

Расценками ударив по виску,

В квартире поселилась Сидидома,

Чуть потеснив дремавшую тоску.

Она скользнула ящеркой проворной,

И затаилась до поры в углу,

Сначала я искал её упорно,

Как ищут лишь иголку на полу.

Потом привык: Не лает, не кусает,

На месте руки, груди и живот…

Хоть без прикрас, но, даже, не косая,

И согласился: «Ладно! Пусть живёт!»

Весь день в одном застиранном халате,

Как видно, Сидидоме всё равно,

Смотрела на багровые закаты

В холодное немытое окно.

Она терзала тело, грызла душу,

Цепляясь за сознанье, как репей.

То накрывала стол: «Иди покушай,

Еда не лезет, так вина испей.»

Садился я, она садилась рядом,

Как неусыпный надоевший страж.

На телеке задерживаясь взглядом,

Когда являлся новый персонаж.

Активных дел заброшено немало,

Был весь в делах, здоровье не щадя…

А дама эта страстно ревновала

К дорогам, переулкам, площадям…

Она была мне раньше незнакома,

Теперь со мной с утра идо утра,

Прескверная бабёнка — Сидидома,

Чья девичья фамилия — Хандра…

***

Понесло

Я снял узду с ретивого Пегаса,

И тут его, представьте, понесло.

Теперь с ним сладить — никакого спаса,

Но мне по нраву это ремесло.

Как пахарь я, своё вонзаю рало,

Земли вскрывая первородный пласт.

И, коль коню шлея под хвост попала,

Тут извините: — «кто во что горазд».

Анатом я над вашим телом голым,

Вскрываю правду-матку, как нарыв.

Из-под копыт летит сплошным глаголом

Мой вдохновенный творческий порыв.

Я посылаю критиков «до ветра».

Стих без заглавных букв, как без лица…

Творение в полста четыре метра

Не каждый дочитает до конца.

Читатель мой, коль видишь эти строки,

Считай, что разум с творчеством в борьбе.

И не забудь мне мышкой кликнуть ОКи!

А я откликнусь «ОКами» тебе…

***

Осенние перспективы

Там, за окном, каштанов стройный ряд,

За ними чуть видны верхушки сосен…

Но все деревья сбросили наряд,

Вновь на дежурство заступила осень.

Слетели листья, на ветру кружа,

Вдруг пригодился заскучавший зонтик.

И с первого, представьте, этажа

Я снова в мир раздвинул горизонты.

Я вновь увидел в небе облака,

И даже небо показалось выше.

На солнце отражаясь, как река,

На горизонте серебрились крыши.

За ними силуэты дальних гор,

Увидел в перспективе новой, крупной.

Твоё окно, что с некоторых пор

Из-за листвы мне было недоступно.

И незаметно растворилась тень,

Что шла от листьев, прикрывая стёкла.

И, кажется, что стал светлее день,

Да только небо осенью поблёкло.

***

Рождение стиха

Закончились, теперь уже вчерашние

Дела — житейский вечный круг.

Уснули, успокоившись, домашние,

И я спокойно сел за ноутбук.

Коль скоро у супруги день рождения,

Есть повод — ей в подарок новый стих.

Нахлынуло волною наваждение,

Но ветер вдохновенья что-то стих.

«Я вас любил, любовь ещё»… Вот надо же!

Отверг я сразу — полное враньё…

К тому же где-то слышал… Или кажется?

Нет, не подходит, это не моё!

«Я встретил вас» — А дальше не рифмуется,

И даже строчки чересчур просты.

К тому же лишь вчера на нашей улице…

Увидел вдруг предел своей мечты.

Стираю буквы, строки вновь печатаю,

Но кто-то написал всё наперёд…

Вот что тут делать? Было ведь зачатие,

Ну почему же не выходит плод?

Кому нужны мои ночные бдения?

Судьба поэта тяжка и горька…

«Я помню это чудное мгновение!»

Рассвет… И с ним рождение стиха!

***

Зона риска

Я прописался в зоне риска,

Разубеждать — напрасный труд.

И та, с косою, где-то близко —

У нас подолгу не живут.

Лимит присутствия исчерпан,

Всё по заслугам и труду.

И для меня, пожалуй, черти

Там припасли сковороду.

Ведь я всегда ходил по краю,

Домашней лености назло,

Да и теперь судьбой играю,

Хотя, отчасти, не везло.

Промчалась целая эпоха,

Дела подспудные верша.

Работал, вроде бы, неплохо,

В заначке только ни шиша.

Не так давно друзья приснились,

Жаль, новой встречи не дано:.

На то, как видно, Божья милость —

Их в этом мире нет давно.

И я устал от жизни пресной: —

На всё наложено табу.

Быть может, вирус неизвестный

Вдруг сам окажется в гробу?

И выйдут на свободу люди

Из опостылевших квартир…

Наверно, нас тогда не будет,

А вы войдёте в новый мир.

***

Венская весна

Война откатилась обратно, на запад,

Оставив окопов дымящийся след.

Охрипших орудий гремящие залпы,

Ещё разрывали на части рассвет.

Чванливой Европе досталось немало,

Все скорбную чашу испили одну.

Но мир, выползая из тёмных подвалов,

Вдыхал полной грудью шальную весну.

До полной победы осталось немножко —

В агонии бился поверженный гад…

На улице Вены солдат на гармошке

Играл «Венский вальс», отложив автомат.

От долгих боёв отдохнуть всем охота

И сбросить усталость солдатских сапог,

Но вальс вдохновенно пылила пехота,

И ветки сирени ложились у ног.

А май, словно узник, вернувшись из плена,

Расцвел удивлённо у всех на виду.

И в танце кружилась свободная Вена

В далёком теперь — сорок пятом году.

***

Посланник весны

Он бежит по дну овражка,

Извиваясь меж камней…

Разбудил сурка — евражку —

Сон сурка зимы длинней.

Шубку тот зверёк разгладил,

Хвост пушистый постирал.

Встал на пне, как на параде

Самый главный генерал.

А по склонам снег растаял,

Хоть, пока ещё не весь.

Прилетали птички стаей, —

Хороша рябина здесь.

И ковёр травы зелёной

Брошен, словно новый плед.

А с подветренного склона

Всем кивает первоцвет.

Ну а он весь день бормочет,

Разрушая старый лёд,

Чуть утихнет ближе к ночи,

И с весной спешит вперёд.

Не разбирая лиц и наций,

Пришёл он, видимо, всерьёз.

А дни весенних провокаций,

Как жеребцу шлея под хвост.

Вновь прохлаждающимся тесно,

Хоть все друг другу здесь — враги.

Вот чем бы дурня по лбу треснуть?

Чтоб заработали мозги…

***

Потери

Как платок носовой из худого кармана,

Прошептав на прощанье: «Пока, дорогой!»

Упорхнула любовь (тут затянется рана),

Погрущу о потере — достану другой.

Вот с годами всё больше теряется вера

В благородство и честность имущих властей,

А с экранов рекламою душит Химера

И становится тошно от всех новостей.

Не закрыться в квартирах от прочей напасти,

От предательства, пошлости, зла и измен.

Закатилось куда-то горошиной счастье,

Ничего в этот раз не оставив взамен.

Тьма и свет — две скалы, мой челнок где-то, между;

Я гребу наугад — что осталось теперь…

Что ещё нам терять, потерявши надежду,

Чем заполнится вакуум прежних потерь?

И спешат стороной безучастные лица,

Все идут, улетают, плывут за моря.

Может, кто-то и смог бы со мной поделиться,

Да боится, пожалуй, своё потерять…

***

В мире путешествий

С женой о путешествиях не спорю, —

Ведём маршрут, не назначая дат.

По ней всё лето воздыхает море,

Мне почему-то хочется в Багдад.

На антресолях дремлют чемоданы,

Усохли платья, сжавшись от тоски,

Она о Турции вздыхает постоянно,

А мне милей верблюды да пески.

Встречали нас Гавайи и Пальмира,

Решаем: Где мы не были ещё.

Пожалуй, что объехали полмира,

И, даже, потеряли странам счёт.

Босфор, Неаполь, впечатлений кучи!

«Над Брайтоном опять идут дожди.»

Понять, увидеть, где живётся лучше? —

Хотя, Европа, нынче подожди…

Нам шлют макаки с Индии приветы,

Кивают африканские слоны.

Чихаем мы на всякие запреты,

И маски нам здесь вовсе не нужны.

Не тяготят провизии припасы,

Не давят наши спины рюкзаки,

А то, что нас не съели папуасы,

Тут даже шансы выжить высоки.

Течёт по телу томная нирвана;

Тут наш причал и наш особый культ.

И, втиснувшись в объятия дивана,

Жена привычно нажимает пульт.

***

Обняться хочется порой

Лежать, сидеть и тыкать пальцем в «клаву»,

Писать стихи для недоступных дам…

Так день за днём, и это грустно, право,

Но дом, как крепость, никому не сдам!

Я в магазин теперь иду с опаской,

Экипирован, словно водолаз.

А вдруг навстречу кто идёт без маски, —

Тут сердце замирает всякий раз.

Друзей послал… Меня послали дальше.

Недолго отбивался от родни.

Зато в улыбках я не вижу фальши,

Поскольку скрыты масками они.

Балдею с информации полезной,

Что не нужны специальные врачи,

Поскольку позабыты те болезни,

От коих нас пытались излечить.

Я к форточке тихонечко придвинусь

И осторожно посмотрю в окно:

На всех одна печать — короновирус,

От прочих умирать запрещено.

И откажусь от радости едва ли,

Увидеть телеролики картин:

Как где-то слишком шустрого поймали —

Нарушил, сволочь, общий карантин.

И сколько изоляция продлится?

Не ведает ни Бог и не Герой,

Когда тот вирус самоиспарится?..

Ведь так обняться хочется порой!

***

Свершилось!

Свершилось! Кончен маскарад!

Все цифры преданы огласке,

Сняв опостылевшие маски,

Проходит радости парад.

Последний пойман шалопай,

Что бегал, разнося заразу,

Всем даже стало легче сразу…

И ты спокойно засыпай,

Чтоб не будил средь ночи вдруг

Внезапно налетевший кашель,

Была любовь в постели вашей,

И рядом мирно спал супруг.

Чу, не бежит гвардейцев рать

За вами в поисках амбиций,

Без прокуроров и милиций

Спокойно можно умирать

От недуга, что слишком крут,

От паранойи бесполезной,

Да мало ли других болезней,

От коих долго не живут.

Ура! Наш разум не погас;

Не допустили татя к трону,

Сломав у вируса корону,

Теперь те страхи не про нас.

Выходит из квартир народ,

Вновь обниматься стали люди,

Поверьте, скоро так и будет…

Я просто глянул наперёд.

***

Откровение Венеры

Моей судьбы наивные качели

От высших чувств до похоти невежд,

Ведь старый греховодник Боттичелли

Меня представил вовсе без одежд.

Когда-то я произошла из пены,

Став идеалом женской красоты.

А в море сунулась, признаюсь откровенно,

Подумала, что мне пришли кранты!

Я помню, как из моря выходила;

Вода была прозрачна и чиста,

А тут лишь пластик вперемежку с илом,

Да и на вкус она совсем не та.

Хотелось быть для общества полезной,

Но наш народ в любви неутомим.

И, как итог, интимные болезни

Связали люди с именем моим.

Истлел, отцом подаренный папирус

С напутствием: «Как оберёг храни!»

Там что-то было про какой-то вирус, —

Он был бы актуален в наши дни.

Нашла уединение на пляже

Размером полтора на полтора.

Возможно, здесь позагораю даже, —

Уж больно любопытна детвора.

От томных взглядов заливаюсь краской, —

С годами становлюсь еще нежней.

Вот кто-то щедрый поделился маской:

Что прикрывать? И где она нужней?..

***

Зачёт на живучесть

Мы уже с рожденья виноваты,

Может то — небесных сил каприз?

Каждый день похож на эскалатор:

Едем вверх, а жизнь бросает вниз.

Даже, если мы стоим на месте,

Что-то может вдруг произойти.

И, конечно, это дело чести —

На вершине правильно сойти.

Нас «на вшивость» проверяют: Кто ты?

Помнишь, как мозгами шевеля,

Первые контрольные работы

Мы несли своим учителям?

В мир наш с удивлёнными глазами

Мы входили, с детства взяв разгон.

И серьёзный жизненный экзамен

Проверялся тяжестью погон.

То броском, но чаще тихой сапой,

Постигая схемы, чертежи,

Проходили сложные этапы,

Брали непростые рубежи.

Но все время нами кто-то правил;

Нам внушал поступки и слова

И, как исключение из правил —

Корочки, дипломы и права…

Не святые, но и не порочны.

Жизнь своя у каждого течёт.

Мы прошли экзамены на прочность —

На живучесть нынешний зачёт.

***

Страницы памяти

Для них закончилась война

Ещё задолго до победы.

И окружает тишина

Места, где пали наши деды.

Они исполнили свой долг,

Был остановлен враг заклятый.

Мы помним тех, кто в землю лёг,

Мы помним тех, кто в землю лёг,

От генерала до солдата.

Где принят был последний бой,

Склоним победные знамёна,

Мы встанем в тот бессмертный строй

И назовём всех поимённо.

Нам эта память дорога,

И всем напомним, что нередко

Победой в логове врага

Победой в логове врага

Войну кончали наши предки.

Пусть кто-то нам грозит опять,

Но мы за Родину в ответе.

Отпор достойный могут дать

Им наши внуки, наши дети.

Давно закончилась война

Вы не сдались врагу на милость.

Но эта память всем нужна,

И эта память всем нужна,

Чтобы война не повторилась.

***

Сила привычки

Рутинный труд или аврал, —

Начальство опозданье бесит…

Я до будильника вставал

Чуть раньше… Так, минут за десять.

И постоянно в шесть утра

Какое-то иное чувство

Толкало в бок: «Вставай! Пора

Суставы разминать до хруста».

Вот постепенно я привык

И уходил, не хлопнув дверью.

Из дома сонное: «Тик-тик»

Не прогонял звенящей трелью.

Так проходили день за днём

Пусть жизнь не становилась лучше.

Нужды уже не видел в нем,

Хоть заводил на всякий случай.

Как черно-белое кино:

Подъём — отбой, зарядка — ужин…

Теперь на пенсии давно,

Будильник тут вообще не нужен.

Но, видно, что-то в мире есть,

Каким прибором сон мой взвесить?

Я просыпаюсь ровно в шесть,

Недотянув минут на десять…

***

Ночной дождь

Средь ночи дождик проливной

Внезапно зашумел по раме.

Теперь не тот, что был весной —

В другой открылся панораме.

Упорно дождь стучал в стекло,

Лил на кусты сплошным потоком.

И воды мутные несло

По громыхавшим водостокам.

Хлестал упругие листы

И роз набухшие бутоны.

Клён, под покровом темноты,

Кому-то отбивал поклоны.

Как будто лето впопыхах

На землю обронила тучи.

А воздух свежестью пропах

И ароматом душу мучил…

Гром затихал, утратив злость,

Блестела под водой дорожка…

А мне и вправду не спалось,

Вот и открыл я в сад окошко.

***

За здоровую еду

Давно доказано, друзья:

Жиреем мы в борьбе неравной.

Ведь без диет худеть нельзя,

А вот с диетами — подавно.

Сварил в кастрюле, впрочем, зря

Не калорийные сосиски.

И съел всего два сухаря

Но к ним борща, две полных миски.

Тут разыгрался аппетит

И, хоть с желудком я не дружен,

Никто не смеет запретить

Бисквитный торт умять на ужин.

Решил вот перейти на квас, —

Коллеги посмотрели криво.

Ну, разве он полезет в нас

Вдобавок к трём бутылкам пива!

Я был своим решеньем горд, —

Поддался импортным диетам,

А в результате дискомфорт…

Вещать без слёз нельзя об этом…

Вот наедятся в «День Обжор»

Один раз в год «тупые Янки»*.

А в результате что? Запор…

И тут, поди, не до гулянки.

Так что имейте все ввиду

Пусть там с макдональсов хоть лают…

Я за здоровую еду!

Чего и вам, друзья, желаю!

***

В других мирах

В других мирах, где всё укрыто тайнами,

Есть в космос виртуальное окно.

Летаем там орбитами астральными,

Где нам пересекаться не дано.

В парсеках не измерить расстояние,

И только мысли обгоняют свет.

А скорости, рассчитанные ранее,

Отстали здесь на миллиарды лет.

Наверно там ( наукой не доказано),

За самой дальней гранью бытия

Живут мои товарищи по разуму,

А, может, и моё второе — Я.

Там мой двойник по телу и мышлению,

Из года в год веду с ним вечный спор.

Но, извращая мозг до опошления:

Он — это Я, а Я — его дублёр.

Не пишется порою, тем не менее,

Потею над единственной строкой.

Но вдруг приходит свыше вдохновение,

Как будто водит он моей рукой.

Возможно, космос надо мной куражится;

Для жизни он — начало всех начал.

Но почему-то очень даже кажется,

Что где-то я его уже встречал.

Мы, в свой черёд, покинув землю бренную,

В ту параллель отправимся в полёт,

Но лишь наполним душами вселенную,

Вновь где-нибудь в галактике рванёт.

Опять судьба взбрыкнувшею кобылою

Несётся вскачь, не выбирая путь,

Чтоб в космосе стезю мою унылую,

На сотни тысяч жизней растянуть.

***

Семья

Бывает, часто лгут глаза,

В тени ресниц скрывая душу;

Упрямый рот и, даже, уши

О многом могут рассказать.

Но не солжёт наверняка,

Возможно, это будет позже,

Из тонкой и прозрачной кожи

Ребёнка слабая рука.

Как учащают сердца стук;

Они готовят, моют, лечат…

Любовь и нежность с нами вечно

В прикосновении женских рук.

А руки сильные мужчин,

Порой грубы и в шрамах даже,

Но о хозяине всё скажут:

Специальность, хобби, даже чин.

В моей руке рука твоя,

И в них тепло руки ребёнка…

Сквозь все века пронзает тонко

Слиянье высшее — семья!

***

Любимая рифма

Май — месяц маяты, об этом знали предки.

Тут вдохновенье прёт из глубины веков;

Уходит зимний сплин и юные поэтки

Рифмуют страстный стих про кровь и про любовь.

И что им до того, что вирус бродит рядом.

Желания всегда извечны и просты:

Им снятся по ночам красивые наряды,

И воспаляют мозг весенние цветы.

Испортит макияж свеченье в юных лицах,

Как злата тонкий слой стирает абразив.

И вырвется строка на крылышках амбиций

Всех гениев пера той рифмой поразив.

Опять бушует май и буйствует природа,

Кипит адреналин и возбуждает кровь.

Хоть пишутся стихи в любое время года,

Но рифма про любовь востребована вновь.

***

Любить — это не значит смотреть друг на друга,

любить — это значит смотреть в одном направлении.

Антуан де Сент-Экзюпери

Любовь на годы

Смотреть весь день глаза в глаза

И лобызаться то и дело,

Чтобы однажды ты сказал:

«Как всё мне это надоело!»

Неделю, месяц, даже два,

Но встречный свет глазницы режет.

От счастья кругом голова,

А поцелуи реже, реже…

Когда не видишь мир вокруг

Томясь в объятиях друг друга,

То понимаешь как-то вдруг,

Что стала тяготить супруга.

Потом повеет холодком,

И превращая близость в милость,

Растёт тоска, как снежный ком,

Похоже, счастье не сложилось.

Пока в глаза смотрел, забыл,

Что взгляд в упор не видит фальши.

Перегорел любовный пыл,

Что в перспективе будет дальше?

Шальная страсть — не ваш ли враг?

Да оторвись ты от идиллий!

Вокруг взгляни: А всё ли так?

Вы ничего не упустили?

Всё может вдруг произойти:

Друг друга поддержите взглядом.

Интим и страсть нужны в пути,

Когда вперёд идёте рядом.

А счастье — это детвора,

Всё вместе: радость и невзгоды.

И, чтоб дожить до «серебра»,

Растягивай любовь на годы.

***

Банный веник

Большой любитель голых тел,

Но не о них сегодня повесть;

Клиент лишь охал да потел, —

Трудился веник тут на совесть.

Подарок летнего леска,

Из молодых зелёных листьев,

Он прохлаждений не спускал,

В работе мыльной был неистов.

И, чуть остывши, каждый раз,

А вот в запарке даже реже,

Нырял усердно в банный таз,

Восстановить былую свежесть.

То нежно гладил, то хлестал,

Смывая прочь бактерий трупы.

Ведь все интимные места

В парной для веника доступны.

И, словно всадник, на скаку,

Ковшу, что тоже был при деле:

— «А ну, дружок, поддай парку!»

И камни весело шипели.

Хоть листья он терял порой,

Но и состарившись, не трусил, —

Подзарабатывал метлой,

У бани собирая мусор.

***

Печалька об обмылке

Он боролся всю жизнь с кланом грязи и пота,

Всё посильно, однако, пока молодой.

Про таких говорят, что сгорел на работе, —

Хоть и дело имел постоянно с водой.

Были в этом бруске фармацевта секреты,

Только прежде его назвали: «оно»

Не имея понятья, что значит — диета

Безо всяких диет он тощал всё равно.

Откровенной любви добивалась мочалка,

Старый тазик, играя, плескался водой.

Для душистого мыла водицы не жалко,

Только банные встречи грозили бедой.

Умещалось в ладони и пахло так мило,

Был в общественной бане свой избранный круг.

А теперь этот маленький тощий обмылок

Постоянно скользил из намыленных рук.

Там, где влажность и пар — недостаточно света,

А несчастный под лавку стремился уже…

Поднимать мыло с пола — плохая примета,

И, тем более, в бане, где все неглиже.

Коль настигнет беда, так внезапно и сразу,

Для кого-то потеря, кому — ерунда…

Окатил всё водой старый цинковый тазик,

И бесславный обмылок исчез навсегда.

***

Нивхи

На первый взгляд пейзаж красивый,

Да только Богом край забыт.

Здесь самобытная Россия,

Её печаль, страданье, быт.

Для светской жизни непригодность,-

Так это сказ для дураков.

Здесь Нивхи — малая народность,

Селилась испокон веков.

Печальных скал седые глыбы,

На них невзрачные цветы.

Идёт на нерест в реки рыба,

А в море нерпа и киты.

Собачий мех да рыбьи шкуры,

Тюлений жир — деликатес.

Тут свой уклад, своя культура,

Здесь свой естественный процесс.

Вулканов близкое дыханье,

Полгода дождь, полгода снег.

И в той борьбе за выживанье

Есть победитель — человек.

Плодится род зимою длинной

С пришедших морем рыбаков.

А от Москвы до Сахалина

Всё также очень далеко…

***

На всех не угодишь

Вот и лето в наш город пришло,

В окна солнышко лезет с утра.

Очень долго все ждали тепло

Только вдруг наступила жара!

Дачник дождику тёплому рад, —

Урожай созревает в мечте…

Неожиданно высыпал град.

Может, были молитвы не те?

Бил поклоны неистово поп: —

Пересохла река и пруды…

Кто же думал, что будет потоп, —

Все желали по капле воды.

С яхты к тучке тянулась рука, —

Зря старался наивный матрос:

В штиль у неба просил ветерка,

Шквал примчался и парус унёс.

Не всевышнего это вина,

Что у нас: то мороз, то дожди.

Всё он нам возвращает сполна,

Но попробуй, на всех угоди…

Зря поклонами плющите лбы,

Надо тут соображать самому…

Избегая коварства мольбы,

В день погожий я зонтик возьму.

***

Утренний мотив

Вставала ранняя заря,

У фонаря вертелись мошки,

Луна краюшкой янтаря

Скучала в тучке за окошком.

Вон спичка вспыхнула опять, —

Дрожала точка сигареты.

Не хочет, видно, кто-то спать, —

Достала середина лета.

И тут от дома, супротив,

Не разобрать, какая жалость!

Услышал песенный мотив,

А, может, просто показалось.

Ни пешеходов, ни машин,

Скрывала вид деревьев крона.

Я слышал в утренней тиши

Мелодию с того балкона.

Восток слегка порозовел,

Над головой тускнели звезды.

А, может, просто в голове

Напев бессонницей был создан.

С подъезда вышел чей-то гость,

Прогромыхав стальною дверью,

И сразу всё оборвалось, —

А я и верю и не верю,

Что в этой чудной тишине,

На грани ночи и рассвета

Звучала музыка во мне

В столь ранний час… К чему бы это?

***

С неба плюхнулось НЛО…

Как то в пятницу за село,

Распугав всё коровье стадо,

С неба плюхнулось НЛО,

А кому приключений надо?

Три зелёненьких мужичка,

Без портков и до пола руки,

Потащили на борт бычка,

Тут мы поняли: Для науки!

Протрезвел вдруг кривой пастух,

Что ещё был хромой с рожденья.

Налетел, как на кур петух,

Видно, требуя продолженья.

Бабы ринулись в погреба,

Чтоб в подполье с испуга ахать,

Но у женщин своя судьба —

Любопытство сильнее страха.

Проявив в этот деле такт,

Подмигнул председатель хитро: —

Как с тарелкой, найти контакт?

Тут ведь надо не меньше литра!

Участковый кричал: «Не сметь!»

Не жалея острожных красок…

Притащили бабёнки снедь,

Обошлись, как всегда, без масок.

Встал зелененький во весь рост,

Ничего себе — метр с кепкой!

За знакомство подняли тост,

За союз межпланетный крепкий.

Приосанились мужики,

Притащили с собой гармошку.

Скоро поняли: «Слабаки»

И поют, словно в марте кошки.

Иноземцы прозрели чуть,

Помогли нам с водой и с газом

И рванули в обратный путь,

В синем небе растаяв сразу.

Урожай был полит дождём,

Увеличилось вдвое стадо…

Вот нагнали горилки… Ждём! —

Нашим бабам приплода надо!

***

На карантине

Всё те же улицы и здания,

Всё тот же двор и старый клён.

Лишь город в сонном ожидании, —

Вновь карантин у нас продлён.

Куда-то семенят прохожие,

Считают лифты этажи.

Все друг на друга так похожие,

Поскольку масочный режим.

Машины мчатся ошарашено,

Визжат шальные тормоза.

А над домами града нашего

Разлита в небе бирюза,

Кто умирает, кто калечится,

А кто-то в трансе с бодуна.

Второстепенное не лечится,

Теперь на всех болезнь одна.

А лето греет крыши ласково,

И всё живое ищет тень.

Но кажется наивной сказкою

Вчерашний, не коронный, день.

***

Ах, эта женщина!

Ах, эта женщина, едва ли

Отвергнуть можно вечный зов.

Но это ж велик без педалей,

Автомобиль без тормозов.

Её я слушаю устало,

Вот сбросил бы давно с моста.

Как болтовня меня достала,

Но верховодит красота.

Спускает нал на безделушки,

Да удавить её пора,

Иль привязать к ядру от пушки,

Но эта ножка от бедра!..

Всю жизнь мне голову морочит,

Достала эта кутерьма

Хоть застрели, но этой ночью

Она опять сведёт с ума.

В ней можно ангела увидеть,

В ней преисподней скрыто дно.

Любить, страдать и ненавидеть,

Другого просто не дано.

***

Жили-были

Жили-были дед и бабушка,

Внукам к завтраку — оладушки,

Кошке — вискас, жучке — косточку,

Поливали огород.

Вместе песни балалаили,

Вместе пол, кастрюли драили,

Собирали с грядок добрые

Урожаи каждый год.

Жили-были за оградою,

Никого вокруг не радуя

Хмурый дед с настырной бабкою,

Пес облезлый, драный кот.

Ничего у них не спорилось:

Дрались внуки, дети ссорились,

И росла крапива жгучая

От крыльца и до ворот.

Проживают люди странные;

Рвы копают между странами,

Мечут молнии и санкции,

Всё соседское хуля.

А другим всё злое по боку,

Рады дождику и облаку.

Тех и этих терпит старая

Наша матушка — земля.

Жили-были, да и сгинули,

Навсегда сей мир покинули

Президенты, председатели,

И начальник и кумир.

Строчку в книжке — созидателям,

Пьедестал завоевателям…

Потому и ходят под руку

Зло с добром, война и мир.

***

Дорожным заплатам

Заявляю конкретно и прямо,

Может кто-то подумает — псих!

Небольшие дорожные ямы, —

Разговор тут совсем не о них.

Достучались, до власти достали,

Едет техника, ходит народ.

Половину в асфальт закатали,

Две остались за створом ворот.

Толи в дело вмешалась природа,

Или высшие силы земли… —

Через сутки те ямки у входа

Тоже новый асфальт обрели.

Победил человеческий разум,

Или был вдохновенья порыв.

Но с весенними водами разом

Унесло всё в ближайший залив.

Толь асфальт этот очень упрямый,

Толь асфальта в нём попросту нет.

Но конкретно те самые ямы

Городской поглощают бюджет.

Продолжая печальную повесть

Задержу я на снимках свой взгляд.

Две заплатки слепили на совесть,

Вот же могут, когда захотят.

Может, будет покрытие снова,

Или службы чуть-чуть неправы?

Отвечаю за каждое слово,

Ну а чем тут ответите вы?

***

Заграница нас прокормит

В эпоху странных перемен,

Когда Союза сгнили корни,

Пообещали всем взамен,

Что заграница нас прокормит.

В стране творился беспредел,

Да прочих уровней напасти.

И всех на ваучер надел

Братан, дорвавшийся до власти.

Летели к нам из-за морей,

Хозяйство доброе разрушив,

«Роял», картошка, сельдерей,

Мечта хозяйки — ножки Буша.

Пошли на новый поворот,

Вокруг плодились президенты.

Лишь ест сметану рыжий кот,

Снимая нал и пенки с ренты.

И, хоть кому-то нелегко,

Да не горят у нас покрышки.

Все покупают молоко,

Отжав от пенсии рублишки.

Опять заплыли не туда?

Но энергетик бродит в теле…

Наш лоцман — рынок, господа,

Мы сами этого хотели!

***

Ангел во плоти

Сосед мой — просто ангел во плоти,

Он целый день строгает, рубит, чинит.

Наверно, лучше просто не найти,

Жаль, что не мне достался тот мужчина!

Он по участку носится, как лось,

Как видимо, жена его достала.

Та курица на нём срывает злость,-

Вот, почему-то, вечно бабе мало.

Сосед весь день налаживает быт:

То яму роет, то торчит на крыше.

А я прошу на кухне гвоздь забить,

Но муж сидит и вроде бы не слышит.

Все пальцы отобьёт наверняка,

И что нашла я в том ленивом гаде?

Но шаловливо тянется рука,

Чтобы меня потрогать и погладить.

Соседка снова пялится в окне,

Как будто ей самой заняться нечем.

Видать, опять завидовала мне, —

Причины нет! Ещё пока не вечер…

Зато в постели мой творит, как Бог,

Не от того ли эта кобра злится?

Устал сосед. Храпит без задних ног…

И моему в подмётки не годится!

***

Кто хозяин на планете

От Москвы до самых до окраин (С)

Беды и напасти круглый год:

Человек считает — он хозяин,

Получаем всё наоборот.

Селимся лишь там, где сердцу мило,

Думая, что строим на века.

Вот ещё деревню смыло, —

Взбунтовалась тихая река.

Жжём траву, чихая на запреты,

Шашлыки — пожарникам назло.

Дымом, далеко не сигаретным,

Пол Сибири вновь заволокло.

То проводим марши, то парады,

Дружно демонстрируя успех.

Но бессильны даже перед градом, —

Веруя, что мы сильнее всех.

То мы поворачиваем воды,

То мосты возводим в никуда.

Но, однако, тонут пароходы,

И летят с откосов поезда.

Принимают мудрые решенья

Высшей власти лучшие умы,

Для одних посыл к обогащенью,

А иным — просторы Колымы.

От беды в одном лишь только шаге,

В ритм вмешался вирус — паразит;

Лишь осталось радугу на флаге

Над планетой нашей водрузить.

Мы на всём на нашем белом свете

В грохоте умнеющих машин

Вовсе не хозяева, а дети,

И взрослеть, пока что, не спешим

***

Лунная ночь

С тобой в объятьях синевы;

Она разлита лунной ночью,

Где звёзд на небе многоточье,

И запах скошенной травы

Да шум деревьев вековых.

Качает сонная вода

В ладонях лунную дорожку,

Вдоль горизонта тучки — кошки

Спешат, неведомо куда,

Да шепчут ивы у пруда.

И от того, что рядом ты,

На сердце томная отрада,

Звучанье лунной серенады

Доносит ночь из темноты,

И дарят запахи цветы.

И ожиданье сердце жжёт

В условный час на том же месте

Признанье первое невесте.

И губы сладкие, как мёд,

А в синем небе звёзд полёт.

***

Всех не развести

За буграми страсти колобродят,

И от них, представьте, никуда.

А у нас: то женят, то разводят,

Подключая к телу провода.

На Флориду вновь нашли напасти:

Там неделю дождь стоит стеной.

А у нас безоблачное счастье

Делят Алибасов с Шукшиной.

В Штатах беспредел по цвету кожи,

Чёрные всерьёз грозят войной.

И у нас немножечко похоже —

Петросян разводится с женой.

Там, у них, две ночи пресса выла,

Трансвеститам делая пиар,

А у нас Сабитова женила

За неделю восемнадцать пар.

Боевой корабль флот прошляпил

При пожаре.. Чья же там вина? —

Вновь у нас по телеку Шаляпин…

Мне то он, по сути, на хрена!

Вот в Китае сотни казнокрадов

Ждут смиренно свой расстрельный рок.

Депутат украл пять миллиардов,

Получил на год условный срок.

Там, в Европе, видимо, от скуки

Ищут в нашем доме криминал.

А у нас, то дочери, то внуки

За наследством лезут на канал.

Я опять сажусь послушать вести

И рекламу, часикам к шести.

Нас в России миллионов двести,

Всех то всё равно не развести…

***

Необходимый атрибут

Она была желанным атрибутом,

Когда встречали шумный карнавал.

В ней все герои выглядели круто,

И каждый шут с восторгом надевал.

В интиме были принцы, королевы,

И дамы не стояли за ценой.

В ней, если кто ходил налево,

Мог быть не узнан собственной женой.

В ней Новый Год гулял по всей России,

Но всё осталась в грёзах сладких снов.

Хоть раньше лишь на праздники носили,

Сегодня без неё, как без штанов.

Вдруг взбунтовалась матушка — природа,

Нас с вирусом оставив Тет-а-тет.

И на неё опять вернулась мода,

А на балы, увы, введён запрет.

***

Арктический гектар

Ну что, родная, примем предложенье,

Начнём копить себе полярный стаж.

От Мурманска и до Преображенья

Весь Крайний Север будет только наш.

Короче, Маша, жду тебя с вещами,

Удача привалила, вот те на!

Мне в Арктике гектар пообещали,

Причём бесплатно, правда, целина.

Ну, ничего, посадим и вскопаем,

Для сильных рук работа — не вопрос,

Хотя, по слухам, перед Первомаем

Стоял двадцатиградусный мороз.

А снег едва доходит до коленей,

Но это если головой в сугроб…

Да ладно, Маша, разведём тюленей,

Признаюсь честно: Я не хлебороб.

Поставим вместе домик на полозьях,

Ты не представишь даже, как я рад!

Вот сплю и вижу, как свисают гроздья,

Конец ознакомительного фрагмента.