Стоящие свыше. Часть III. Низведенные в абсолют

Бранко Божич, 2023

В 16 лет он хотел подняться из низов, чтобы послужить Добру. Но вскоре понял, что зло всегда творят именем Добра. В своей маленькой жизни она видела только кровь, болезни и смерть. Никто не поверил, что она слышит голос болота, который манит людей в трясину. Никто не поверил, что старуха в черном плаще разносит мор по деревням… Их мир умирает медленно, мучительно и неотвратимо…

21 февраля 420 года от н.э.с. Исподний мир

Три дня в сырой землянке тянулись бесконечно долго. Славуш совсем не умел рубить дрова, и то, что ему удавалось раздобыть за несколько часов, сгорало за четверть часа, не прибавляя тепла, но наполняя землянку дымом. Спаска не жаловалась, грызла сладкую репку и вяленые рыбные балыки, прихваченные Славушем из замка, и пила дождевую воду. В деревне к концу зимы и вяленая рыба была роскошью… Без бабы Павы кукла ее не занимала, сидела в углу на пустом топчане и смотрела на Спаску круглыми глазами. Гораздо больше Спаске нравилось, когда Славуш учил ее арифметике или читал сказки из книги, очень старой, еще напечатанной на бумаге. Но Славуш упорно спускался с Лысой горки в лесок и добывал топливо для круглой чугунной печки, не державшей тепла. Спаска пробовала сама читать сказки, но окошки, затянутые пузырем, были под самым потолком и давали очень мало света, а мелкие, едва заметные буквы на пожелтевшей бумаге разбирать было трудно.

Выходить наружу Спаска не любила. Лысая горка — широкий пологий холм — лежала у подножья Змеючьего гребня: черные скалы, кое-где поросшие лесом, поднимались над болотами и должны были манить сухой травой, крепкими деревьями, цеплявшимися за камни, густым кустарником, какой не часто встретишь даже в лесу. Но Спаске мерещились стоны среди гулких камней, и бродили по Змеючьему гребню тени, особенно заметные в дождливые сумерки, а в глубоких впадинах, поросших сырым почерневшим папоротником, дремало нечто… Дремало и дышало ядовитым смрадом, кишело крысами и плевалось блохами.

— Славуш, а почему ты не рубишь дрова наверху? Там ведь суше… — как-то раз спросила Спаска.

— На Змеючий гребень ходить нельзя.

— Почему?

— Там… В общем, это нехорошее место, туда никто не ходит. Туда нельзя ходить. — Он с особенным нажимом сказал «нельзя».

И Спаска поверила. Туда нельзя ходить, чтобы не разбудить спящее нечто…

Отец пришел на закате третьего дня — без плаща, с мокрыми ногами. От него пахло гарью, красные глаза слезились, и лицо было обожженным и чуть припухшим.

— Сын-Ивич, какого злого духа тут такая холодина? — начал отец с порога. Теперь он называл Славуша не иначе как «сын-Ивич», с особенной издевкой добавляя это «сын». — И где я буду сушить сапоги?

— Змай, все сырое кругом… Нечем топить, — виновато ответил Славуш.

Отец вздохнул со стоном и сказал только:

— Давай топор.

Через час в чугунной печке, обложенной камнями, гудел огонь, на камнях сушились куски отжатого торфа, сапоги, безрукавка и рубаха отца, а в котелке кипела похлебка из солонины с пшеном.

Спаска хотела сесть к его ногам, как в замке, но пол был земляным: грязным и холодным. И на колени к отцу она тоже не садилась — потому что он устал, она чувствовала его усталость. Поэтому просто пристроилась рядом на табуретке и вложила свою руку в его ладонь.

— Что в замке? — спросил Славуш, все еще смущенный.

— Не знаю. Пожары потушили, конечно.

— А осада?

— Не осада и была. Вчера на закате разбежались по домам — замерзли, устали, проголодались.

— А чего ты только сейчас пришел?

— Порядок в замке наводили.

Он лгал — Спаска всегда легко чувствовала ложь. И если отец пришел из замка, то почему без плаща?

— Так что, можно возвращаться?

— Пока рано, — пожал плечами отец. — Заразу они принесли… Опять, как в Волгороде. И теперь я совсем ничего не понимаю. Убивать колдунов никому не выгодно, никому. Одно дело деньги у Милуша вымогать, и совсем другое — сразу три сотни колдунов погубить почем зря…

— Это болото, — сказала Спаска тихо.

— Болото, говоришь? И чего же этому болоту надо? — спросил отец.

— Оно хочет жить, — ответила Спаска. — Оно не хочет солнца. Оно питается людьми. Ему нравится, когда люди умирают.

— Вот как? И что же, это болото перекинуло мертвецов через стену? У него же рук нет…

— Нет, — кивнула Спаска. — Оно шепчет. И его слушаются. Старуху оно прислало к нам в деревню. И тут кого-то послало. Я слышала, как кто-то ему отвечал.

Отец замолчал — задумался.

— Так значит, Спаске в замок пока нельзя? — спросил Славуш.

— Да и тебе я бы пока возвращаться не советовал, — ответил отец.

— Мне можно… — тихо сказал Славуш. — Я болел оспой. В детстве.

— Да? А чего следов не осталось?

— Я не знаю. Я совсем маленький был, не помню. У тебя тоже следов не осталось.

Славуш не любил говорить о детстве — его родители умерли не так давно, поэтому Милуш и забрал его в замок, сделал своим учеником. Отец говорил, что род Славуша не менее знатен, чем род Сизого Нетопыря, а его отец был едва ли не самым образованным колдуном в Млчане.