Врата бога. Ашшур в гневе. Часть третья

Вадим Барташ (2021)

Одной из основных сюжетных линий исторического романа «Врата бога» является любовь. И прежде всего любовь между поэтессой Аматтеей и халдейским князем Набуэлем, по прозвищу Красавчик. Много препятствий пришлось преодолеть влюблённым, чтобы быть вместе.

Глава пятая

Как я упоминал ранее, куртизанка Хилина посоветовала Индабигашу потянуть время с ответом, если только о прибытии Набу-ката-цабата в Элам узнает Ашшурбанапал и потребует его незамедлительной выдачи. А Ашшурбанапал вскоре об этом всё-таки узнал, так как у него в Эламе находилось не мало агентов. И как только новый правитель Элама получил от Ашшурбанапала категоричное требование, что бы Ассирии выдали беглеца, то тут же Индабигаш, не мешкая, отправил его куда подальше, ну а Великому царю… было написано, что беглец подкупил стражу и сумел сбежать из Сузы.

А вот куда Набу-ката-цабат сбежал, этого Индабигаш якобы не ведал.

Однако ещё до начала переписки эламского царя с Ашшурбанапалом, у Индабигаша вот какой произошёл разговор с Хилиной…

Состоялся он на женской половине царского дворца, в спальне куртизанки.

— Да, да, да! Именно так я и поступлю! — согласился Индабигаш с советом, который ему дала Хилина. — Но… по-о-остой, постой… — запнулся тут же новоявленный эламский царь. — А куда же мне его пристроить?

Хилина задумалась.

Индабигаш, проявив нетерпение, повторил свой вопрос:

— Так куда ты предлагаешь его отправить? Посоветуй!

— Лучше всего его отошли на восток… Ну хотя бы…Да, хотя бы, в самую отдалённую область Элама, в тот же Аншан! — наконец-то, ответила Индабигашу куртизанка.

— То есть, его лучше пристроить не к эламитам, а к персам?

— Ну а что?.. Можно и к персам!

Хилина была не только проницательна и умна, но и чрезвычайно изворотлива, и Индабигаш всё больше в этом убеждался, и всё чаще к ней прислушивался.

Поистине, эта куртизанка оказалась полезна для новоиспечённого эламского царя не только в постели.

***

Уже на следующий день новый царь Элама насмелился принять у себя вавилонского беглеца.

И только из уст эламского царя Набу-ката-цабат узнал, что, оказывается, ассирийцы ещё не взяли цитадель Вавилона, а Шамаш-шум-укин и его семья пока что живы и находятся в полном здравии.

Прознав про это, визирь, не сдержавшись, разрыдался. Нервы у него совсем сдали. Так рыдал он, наверное, впервые в своей жизни.

Размазывая слёзы по щекам и бороде, он произнёс:

— Прости, государь, я столько за последнее время пережил. Столько всего у меня случилось…Даже вот сейчас я не смогу пересказать тебе что было! Скажу только одно: я ведь всех своих уже мысленно похоронил…Я думал, их нет никого в живых. И что Ашшурбанапал с ними безжалостно поступил и со всеми расправился. Даже с моими малолетними внуками… — и беглец вновь зарыдал.

— Я тебя могу понять, — кивнул сочувствующе Индабигаш. — Ты же больше двух лет пробыл в осаждённом ассирийцами Вавилоне. А это не мало! О-о, это что-то да значит!

— Да, разумеется! — поддакнул визирь. — Это было очень тяжёлое время… Не хочется его вспоминать. Страшно было. Но боги… Они меня не забыли, они мне помогли!

— Ну, конечно, я представляю, что тебе за это время пришлось пережить…

Хилина сидела по правую руку от мужа. Она тоже с любопытством и некоторым сочувствием посматривала на тестя вавилонского царя. Она его немного знала ещё по своей прежней жизни. Они прежде пересекались с ним при Ниневийском дворе. Впрочем, тогда она была ещё совсем юной, почти что девочкой, но сейчас, взволнованный, он её так и не признал. Однако это даже устраивало Хилину.

Индабигаш велел принести вина и что-нибудь поесть. Слуги внесли блюдо кебаб, приготовленное из молодого барашка и приправленного различными специями. Индабигаш предложил беглецу подкрепиться c дороги, прежде чем они начнут разговор. Однако беглец отказался от угощения. Ему было не до него.

— Государь, — обратился тесть Шамаша к Индабигашу, — всё теперь только в твоей воле… Когда ассирийцы узнают, что я здесь, то они захотят, чтобы ты им выдал меня… Но я хочу попросить всё-таки, чтобы ты предоставил мне своё покровительство… и дал убежище. Не выдавай меня Ашшурбанапалу! Я очень надеюсь на твою милость. Если выдашь — то меня не пощадят. Ты же понимаешь, что Ашшурбанапал жестоко меня казнит. Он поклялся всех главных бунтовщиков четвертовать.

Индабигаш на эту мольбу отмолчался.

Он пока что не решался что-то сказать. Индабигаш думал. И довольно-таки долго выдерживал паузу. От волнения у него даже проступила испарина на лбу и пересохло в горле. Наконец, он ожил, заёрзал на троне. Посмотрел на незваного гостя, потом перевёл взгляд на свою пассию, ища у неё то ли поддержки, то ли подсказки.

И вот тогда…

— Ты можешь не бояться за свою жизнь, — ответила за Индабигаша куртизанка Хилина. Она взяла на себя инициативу и от себя уже добавила: — Тебя не выдадут, визирь. Об этом не переживай.

— Что, мне предоставят убежище? — переспросил с надеждой тесть Шамаша.

— Предоставят.

— Я не ослышался? Это так? — визирь перевёл взгляд на по-прежнему отмалчивавшегося царя Элама.

Индабигаш наконец-то очнулся и всё-таки подтвердил слова Хилины. Вначале он это сделал не уверенным тоном, а потом уже и более решительно.

И только после этого Набу-ката-цабат расслабился и принялся утолять голод и жажду.

***

Не открою секрета, если скажу, что даже совершенно испорченные люди не во всём бывают плохи. К чему я это веду? Ну и о ком речь?

Да, конечно же, это касалось Хилины. Я веду сейчас речь о ней.

При всех её недостатках куртизанку никто бы не назвал чёрствой. Так что она была по-своему благодарна Индабигашу.

Ну, посудите, и как же не быть ей благодарной? Ведь этот самый Индабигаш всё, что ей пообещал ещё до прихода к власти, выполнил, причём скрупулёзно и до самых мелочей. Несмотря на то, что она ему призналась в том, что не сможет родить ребёнка, он взял её в жёны. И не просто сделал супругой, а возвеличил её, объявив в гареме главной, то есть царицей и первой женой. А ещё он забыл в том числе и про её прошлое. А у неё оно было очень даже небезупречным, если не сказать откровенно распутным. И об этом между прочим в Эламе уже прознали. Куртизанку Хилину заслуженно считали одной из самых законченных развратниц, её ведь успело познать бесчисленное количество мужей ещё в Ниневии! Но об этом было не принято говорить вслух. Ведь теперь бывшая куртизанка стала не кем-нибудь, а главной супругой царя и госпожой в его дворцовом гареме!

А ещё Индабигаш её сделал советчиком. Причём, хотя она была советчиком и формальным, но скорее всего самым важным, к которому он более всего склонен был прислушиваться.

Разумеется, за всё это куртизанка Индабигашу была признательна. Однако любила то она по-прежнему не его. Как и раньше, эта красотка сохла по другому мужчине. По князю Набуэлю. И распутница очень часто думала о нём. Она постоянно его вспоминала и никак не могла забыть. Она вспоминала их свидания. Они всегда были наполнены бешенной страстью.Он даже приходил к ней часто во сне, и она в этих снах почти всегда сгорала в его объятиях.

***

Трезвомыслящая Хилина понимала, что Набуэль не сможет за собой удержать Дильмун, так как у него слишком уж мало было для этого сил. И если даже он поначалу сумеет отбиться от новоявленного туртана, великана Бел-ибни, то Ашшурбанапал всё равно не допустит, чтобы этот пусть и очень отдалённый от Ниневии остров оставался бы в руках бунтовщиков. И вот поэтому она после некоторых раздумий захотела убедить князя, чтобы тот перебрался с этого острова на другой берег Южного моря, в Элам. Но вначале следовало заручиться согласием на это у Индабигаша.

И куртизанка решила завести с мужем на эту тему разговор. Однако понимая, что желаемого ей будет добиться от него не легко и осторожничая, она начала этот разговор не напрямую, а несколько из далека:

— А что слышно о визире? — как-то спросила красотка у мужа.

— Вроде бы он ни о чём не жалеет, — царь Элама расположился в своих апартаментах. В тех самых, которые служили ему теперь исключительно для работы. Он находился в них уже не один час. Этот кабинет он решил по совету той же Хилины устроить на втором этаже дворца, в самом отдалённом его углу.

Сейчас Индабигаш знакомился с накопившимися за последнюю неделю донесениями. Индабигаш разложил их на столе, на котором выросла целая гора из свежих глиняных таблеток, но тут заявилась супруга и ему пришлось отвлечься от них.

Индабигаш жестом отпустил секретаря.

Ну а Хилина уже теперь знала, где же наверняка найти утром мужа, если он не был в гареме или не отлучался из столицы.

— Выходит у него всё благополучно? — продолжила расспрос мужа красотка.

— Он не жалуется, — ответил нехотя отвлёкшийся от прочтения срочных донесений Индабигаш.

— Ну это о-оч-чень хорошо! — заметила Хилина.

Индабигаш помолчал не долго, вздохнул и затем продолжил:

— У беглеца всё складывается более-менее. У него хотя и временная, но имеется усадьба… И он в этом своём новом пристанище чувствует себя уже хозяином. Он даже пожелал выкупить какой-нибудь поприличнее дом в одном из районов Аншана. И сейчас занят его поиском.

— А где он ищет своё новое пристанище? — уточнилась Хилина.

— А-а-а, я вспомнил! Он ищет подходящую усадьбу к юго-востоку от центра Аншана. Между Аншаном и Пасаргадами. Вавилонского визиря наши союзники приютили ведь надолго. И он доволен, как они его встретили, и как к нему отнеслись. Он даже подружился с ними…

— И это неплохо… — произнесла Хилина. И тут же ещё спросила: — А что, они со старшим сыном князя персов, с Киром нашли общий язык?

— У персов сейчас заправляет Теисп, сын Ахемена, — ответил Индабигаш. — А у него два сына-наследника. Кир — старший. И он распоряжается в Аншане. Вот с ним-то и больше всего сблизился вавилонский визирь. Они теперь не разлей вода. Они вместе с ним нередко на пару даже выезжают на охоту, — Индабигаш понял, что ему уже не дадут сейчас до конца ознакомиться со всеми донесениями, он отложил глиняные таблички и, подняв голову, посмотрел на Хилину. — Но одно печалит беглого вавилонского визиря… — продолжил Индабигаш.

— Воспоминания о покинутом им Вавилоне? — переспросила царица-куртизанка.

— Вот именно! — поддакнул Индабигаш.

— Ну что же, его понять я могу, — сочувственно вздохнула Хилина.

— И то, что с ним рядом нет его семьи. И он переживает за дочерей, за внуков, ну и, немного, за зятя, я так думаю, — продолжил царь Элама. — Однако Набу-ката-цабат понимает, что в нынешнем положении ничем им не поможет… и он теперь только усердно молится за них Мардуку и остальным богам. На них у него вся надежда! — заключил Индабигаш.

***

Индабигаш с трудом выпроводил Хилину и вновь занялся своими делами, однако вечером того же дня куртизанка вернулась к этой теме. Она не собиралась отступать и продолжала проявлять настойчивость.

Хилина Индабигаша переспросила:

— А что там слышно про Великого царя? Ашшурбанапал уже потребовал выдачи визиря?

— Да, он уже это сделал, — ответил царь Элама.

— И что же?

–… Я ему ответил… Так, как мы и договаривались с тобой. Я написал, что вавилонский визирь и тесть Шамаша был взят мной под стражу, но вскоре ему удалось подкупить охрану и он сумел сбежать из Суз. И что я не знаю, где сейчас он скрывается… А когда ассирийцы выяснили про его местонахождение, то я сослался… Ну я заявил им, что персы уже как года три нам перестали подчиняться.

— И что на это написал Великий царь? Он тебе поверил?

— Кажется.

— Во-от, ну а я что говорила? — приободрилась Хилина. — Я это тебе и советовала!

Глаза Хилины победно сверкнули.

— Да, дорогая. Ты у меня молодчина! — откликнулся Индабигаш. — Ты настоящая умничка! — и Индабигаш в признательном порыве поцеловал руку супруги, а затем прикоснулся губами ещё и выше, почти у её плеча, и с нежностью затем погладил по животу красотку. — Как ты мне говорила, так всё и получилось! — и тут у Индабигаша что-то щёлкнуло в голове, и он потянул Хилину к стоявшему в углу ложу, потянул её от внезапно возникшего у него желания, он захотел её опять, прямо здесь и прямо сейчас, но она не откликнулась на его порыв, потому что была сосредоточена совсем на другом.

— Перестань. Это подождёт! — немного раздражённо произнесла она.

— Ну, ла-а-адно… — разочарованно ответил ей Индабигаш.

— А я вот что ещё хочу сказать… — заметила куртизанка. — Есть же ещё у ассирийцев старая-престарая поговорка… — продолжила гнуть свою линию Хилина.

— И какая же? — не сдержался и нахмурился Индабигаш.

— Она звучит примерно так: хорошо, когда у тебя и овцы целы, и волки сыты! Это лучше всего, ведь ты согласен?! Не правда-ли, дорогой, это очень мудрая и очень точная поговорка? — произнесла с определённым умыслом Хилина.

— Ну, конечно, я не возражаю! — закивал Индабигаш.

— Мы не выдали ассирийцам беглеца, сохранили ему жизнь, но у Ашшурбанапала по этому поводу к нам кажется до сих пор не возникло претензий, — сделала свой вывод красотка.

— Ты, дорогая, как всегда оказалась права! — согласился с возлюбленной Индабигаш.

— Ну а персы… — продолжила Хилина, — они на требования Великого царя хоть как-то отреагировали?

— Они так и не удосужились Ашшурбанапалу ответить.

— О-оп-па-а! Вот ведь надо же! — удивилась услышанному Хилина.

— Да, да! Персы полагают, что находятся в безопасности, потому что слишком далеко располагаются от империи, почти у самой границы с Индией, — сделал своё умозаключение царь Элама.

Хилина поняла, что пора было заводить разговор уже и о любимом, о халдейском князе. О котором она больше всего и беспокоилась.

***

Если что-нибудь куртизанка Хилина решила, то от этого она не отступала никогда. Посмотрев искоса на Индабигаша, красотка предельно вкрадчиво произнесла:

— А знаешь, что… Нам не помешало бы и ещё кое-кому из врагов Великого царя помочь, дорогой. И это тебе тоже обязательно в будущем зачтётся. Эламиты и этот твой смелый поступок оценят по достоинству. Я больше чем уверена. Видят боги! Более того, они в тебе будут не разочарованы. А значит ты укрепишь своё положение в Эламе.

Услышав эти слова от Хилины, Индабигаш тут же насторожился:

— Э-э-э… и кого ты имеешь ввиду теперь? Кому ещё я должен помочь? — переспросил Индабигаш. — Это опять кто-то из отъявленных бунтовщиков, бросивших вызов Великому царю?

— Ты прав! — и красотка-куртизанка утвердительно закивала головой.

— Хм-м-м…Ну а не будет ли это уже излишнем, а? Не играем ли мы с огнём? — откровенно выразил своё беспокойство Индабигаш, и обычно юношеский румянец у него на щеках тут же поблек и глаза беспокойно забегали.

Но Хилина не успокоилась и продолжила наседать на него:

— Тут нет никакой опасности.

— Ты уверена?

— Ну, да, — попыталась успокоить встревожившегося мужа куртизанка. — Я в этом уверена совершенно! Мы сделаем всё так же, как и с визирем, — пояснила красотка. — Эти люди не у нас же останутся, а сразу перейдут через территорию Элама на восток… И опять они могут уйти к персам. Я уверена, что персы и этих людей приютят. Они действительно находятся далеко от Ассирии, и для них империя не столь опасна, как для Элама.

— Ну, этот Кир — получается, счастливчик! — с некоторой завистью произнёс Индабигаш.

— Ты совершенно прав, дорогой! Боги побеспокоились о персах! Они действительно счастливчики! И по отношению к империи они себя чувствуют вполне вольготно и совершенно независимо. И поэтому не боятся гнева Великого царя.

— Ну, ну-у хорошо… — Индабигаш немного успокоился и взглянул на Хилину более пристально и как бы испытующе, — ну и за кого ты беспокоишься на этот раз, дорогая? — переспросил он.

Хилина постаралась ответить мужу совершенно равнодушным тоном. Помолчав, она, наконец-то, решилась и произнесла:

— Я ду-умаю… мы вполне бы могли помочь… и ещё одному князю…

— Кому? Я его знаю? Кто он?

— Он — всего лишь халдей. Ну и его соратникам.

— И кто же всё-таки этот князь? Кому нам следует помочь на этот раз?

— Нам следует помочь князю… Набуэлю.

— Ха! Ха-ха! Я так и знал, — покачал головой Индабигаш. Реакция у Индабигаша оказалась вполне предсказуемой.

— Ну, хва-а-ати-ит, перестань меня ревновать! Это с твоей стороны глупо! — Хилина прильнула к мужу всем телом и, обняв его, жарко расцеловала. — Мои чувства к этому князю уже в прошлом…Они остыли совершенно.

— Ты правду мне говоришь? — недоверчиво переспросил Индабигаш.

— Ну, да. Я хочу ему помочь только по дружбе. По старой нашей дружбе. Я ведь ему обязана своим спасением. Без его поддержки я бы не выжила. Ты об этом хоть не забывай! Он же меня взял с собой на Дильмун.

Индабигаш грубовато отстранил от себя начавшую слишком уж настойчиво ластиться к нему красавицу-куртизанку и испытующе посмотрел ей в глаза:

— Только по дружбе ты ему хочешь помочь? Признайся! А-а-а?!

— Только по дружбе…Я говорю тебе правду!

— Ну-у… ну…

— Ну, что ты на это мне скажешь? — вновь заворковала Хилина.

— Ну… ну, хорошо. Так и быть, дай мне только время. Я ещё об этом подумаю.

— И когда ты мне скажешь об окончательном своём решении? — вопросительно посмотрела на мужа хитрая куртизанка.

— Я буду думать до конца недели, — ответил царь.

Хилина вновь прильнула к мужу и ещё более нежно проворковала:

— Дорогой, я всё-таки надеюсь, что ты мне не откажешь… Будь же паинькой, стань хорошим мальчиком… для меня! О-о, я ведь тебя… я так обожаю тебя, мой господин, мой царь!

Конец ознакомительного фрагмента.