Путешественник во времени кормит себя

Вадим Евгеньевич Кузнецов (2024)

25 век. Профессор Виктор Лэйд создаёт машину времени, работая на полностью автоматизированной космической станции и оборвав всякую связь с внешним миром. При запуске первого рабочего прототипа машины времени происходит авария, из-за которой учёному грозит голодная смерть. В то же время появляется профессор Лэйд из будущего, в котором машина времени закончена и работает. Будущий профессор объясняет себе из прошлого, что он не сможет покинуть станцию, но сможет оставаться живым до тех пор, пока не закончит работать над машиной. В качестве основного источника пищи для профессора Лэйда будущий профессор Лэйд предлагает… себя.

1

— Что вы можете сказать об этом, доктор Гаспар? — спросил следователь Хэрриг, глядя в коробку, которую только что открыл. Сжав губы, доктор Гаспар подошел к коробке и увидел ее содержимое — человеческий череп, на затылке которого осталась кожа. Довольно крупный череп, без нижней челюсти. Со следами засохшей крови, которые в основном располагались вдоль одной замкнутой линии — неровного разреза, отделившего мозговой отдел черепа от лицевого. Череп не разваливался надвое, поскольку разрез был выполнен таким образом, чтобы верхняя часть черепа была сцеплена с нижней, будто два фрагмента жутковатого паззла. Естественно, при желании их можно было легко разделить и соединить снова. На коже был рисунок — фрагмент длинной формулы, нанесенной мелким почерком.

— Это останки профессора Лэйда, — буднично констатировал доктор Гаспар, но голос его дрогнул. Имя Лэйда он произнес тише, чем остальную часть фразы.

— Это я и так знаю, — выдохнул следователь Хэрриг. — Как и то, что Лэйд умер несколько месяцев назад и его останки хранились в холодильнике. Впрочем, «останки», это громко сказано, поскольку череп — это все, что нам удалось найти.

— Несколько месяцев, вы говорите? — спросил доктор Гаспар, взяв коробку в руки и направившись к сканирующему устройству медленной шаркающей походкой. «Совсем старик», — подумал тридцатисемилетний Хэрриг, глядя на лопатки, обрисовавшиеся под синим халатом.

— От десяти до четырнадцати месяцев, если верить нашим сканерам, — подтвердил следователь. — И это еще раз доказывает, что у Планетарной Полиции плохое оборудование. Всем известно, что профессор Лэйд отправился на станцию «Лонгфорд» восемь с половиной месяцев назад. Ваше оборудование определенно лучше. Мне нужны подробности, но и без них ясно, что дело странное. Кому понадобилось убивать Лэйда, отрубать ему голову, сдирать с нее кожу, удалять мозг и все прочее? Где остальные части тела? Профессор умер сразу после того, как закончил строить свою установку, или…

— Двадцать четыре месяца, — прервал следователя доктор Гаспар, поскольку именно в этот момент медицинский компьютер завершил 29-секундую процедуру сканирования и анализа останков. — Профессор Лэйд мертв уже два года.

Левая щека Хэррига нервно дернулась.

— Вы смеетесь?! — воскликнул он, подавшись вперед. — Вы же знаете, когда Лэйд отправился на орбиту Оберона для своих исследований! 8 апреля 2421 года. А сегодня, бог ты мой, 22 декабря 2421-го. Так как же, черт побери, могли пройти два года? Целых два года! Объяснитесь, Гаспар.

— О времени смерти поговорим после, — спокойно и очень тихо ответил доктор Гаспар. — Есть и другие… гм… странности. У черепа нет нижней челюсти, но в зубах верхней присутствуют остатки пищи, которую Лэйд принимал — только не нервничайте — два года назад. Они сохранились благодаря заморозке. И знаете, что это? Человеческие органы. Я не хочу в это верить, но…

— То есть вы хотите скачать, что гениальный ученый, один из величайших умов нашего тысячелетия, разумнейший и спокойнейший человек, отец пятерых детей — людоед?! — спросил Хэрриг, выделяя каждое слово. — Он, конечно, был чудаком, гениальности свойственны чудачества, но каннибализм — это… это просто невозможно согласитесь? Да и кого Лэйд мог съесть? Он же был один в «Лонгфорде»?! Кем же он, по-вашему, полакомился?

— Это самое безумное, — ответил Гаспар еще тише. Хэрриг понял, что пожилой доктор сильно волнуется и приблизился к нему. — Дело в том, следователь Хэрриг, что Лэйд съел свой собственный язык. И не только. В его зубах застряли кусочки язычной миндалины и срединной язычно-надгортанной складки. Эта часть языка расположена слишком глубоко. Если бы Лэйд вырезал свой язык, то он не смог бы его съесть. Если же он — сохраняйте спокойствие, пожалуйста — откусил его, то я опять-таки наблюдаю невозможное, поскольку человек не способен откусить собственный язык у основания.

— То есть, оба варианта невозможны, — подытожил Хэрриг. — И как это понимать? Какой-то виртуоз, злой гений, проник на «Лонгфорд», миновав все барьеры, поставленные великим Лэйдом — а их, насколько мне известно, преодолеть невозможно — потом убил профессора, непонятно что сотворил с его телом, а над головой поиздевался наиболее изощренно. Удалил мозг, содрал кожу и мясо, оставив только рисунок на затылке, вырезал язык под корень, оторвал от черепа нижнюю челюсть, а затем заменил ее механической, способной двигаться, как настоящая. После этого наш гениальный маньяк сунул в рот несчастного профессора его собственный язык, запустил механическую челюсть и заставил покойника пережевывать его. Так получается?

— Отвратительно, — прошептал доктор Гаспар. — Чудовищно, безобразно, противоестественно. Но если это правда, то ваш злой гений заставил мертвого профессора «съесть» не только язык. В его зубах обнаружены фрагменты лицевых мышц, глаз, хрящей и… головного мозга. Да, Лэйд «съел» свое лицо и вместилище своего интеллекта.

— А остальное? — более спокойно спросил Хэрриг. — Сердце, легкие, печень, почки? Их маньяк не «скормил» своей жертве?

— Следов других органов не обнаружено, — ответил Гаспар. — И помните, что о «маньяке» заговорили вы.

— Я помню, — ответил Хэрриг, глядя на ободранный череп Лэйда. — надеюсь, наши эксперты завершат моделирование событий последних восьми месяцев по данным сканеров «Лонгфорда». Данные сильно повреждены, но… я, сказать по правде, схожу с ума, пытаясь представить себе то, что мы увидим.