О несчастном ректоре замолвите слово. Ректор обыкновенный, подвид бесправный

Валентина Байху, 2023

Все вроде бы правильно: одна попаданка, одна академия, один потусторонний мир. Правильно же? Определенно. Хотя… где же положенные студенческие будни, где учеба до рези в глазах, где вопящие об образовании преподаватели и где беспутные пьянки с одногруппниками? А их нет! Вместо этого пыльное место ректора, запачканное в крови предшественников, и роль пушечного мяса, пока идет расследование жестоких убийств!

ГЛАВА 5

Вернулись в Навью Академию Найтмер с Мариной тем же путем, что и пришли туда: потолкались в кладовке, потом оказались сразу в ректорском кабинете. Удобно. Марине тогда казалось, что народ непременно начнет интересоваться, куда они тащат ее тяжелые сумки. Но никаких вопросов не последовало, словно никто ничего не видел. Ведь на самом деле не видел… Хорошо, меньше проблем. Как только они оказались в замке, Найтмер распрощался с девушкой, оставив ее в одиночестве… вместе со всеми сумками и баулами. Гад! Ну и как в одиночестве: Марину тут же облизала с ног до головы успевшая соскучиться саламандра. Длинный, змеиный язык прошелся по лицу и окончательно испортил прическу на голове, превратив в воронье гнездо. При этом зверюшка так радовалась возвращению хозяйки, что едва не свалила на пол в порыве чувств. Снова пришлось хвататься за шею и изображать обезьяну на дереве. Но такая мелочь совсем не расстроила девушку, после тяжелого прощания с семьей, это была лучшая терапия для измученных нервов.

— Я тоже рада тебя видеть, — проговорила Марина, почесывая зверюгу под подбородком и с удивлением слушая странные звуки: не мурлыканье, но что-то очень напоминающее этот кошачий звук. Глухое урчание дарило умиротворение и убаюкивало не хуже колыбельной.

Пока животина счастливо балдела от почесываний, а сама Хромова медленно обретала почву под ногами, то заметила кое-какие изменения в кабинете. Каким-то невероятным образом камин из обычного трансформировался в мини-пещеру. В нем сейчас могли поместиться сразу две саламандры, размером с ее питомицу. Как удобно! Даже на ремонт тратиться не нужно!

— Кстати, — вдруг осенило ее, — ты… девочка?

Хм, проверять, как это делалось у щенят или котят как-то не хотелось. С другой стороны, Марина понятия не имела, как наличие того, что нужно, проверяется у ящериц. У них делается все как обычно или нет? А если ящерица — это саламандра, иными словами волшебное существо, тогда как? Она вообще-то никогда не интересовалась половыми особенностями ящеровидного племени, да и вообще рептилий.

Немного нахмурившись, Марина скользила взглядом по клыкастой морде, будто там был написан ответ на заданный вопрос. И ведь действительно, оказался «написан». Такую обиженную харю нужно было еще найти! Потом на нее дыхнули прозрачно-синеватым облачком дыма и яростно замотали башкой.

— Эм, не девочка?

Еще и хвостом активно забили от возмущения. От дивана не осталось даже того жалкого половинчатого нечто — теперь все превратилось в деревянно-тряпичные ленточки и полосочки. Вот тебе и домашняя зверюшка… Оружие массового уничтожения, вот это кто!

— Ага, мальчик значит.

Вот теперь довольно закивали и снова «замурлыкали».

Уф, а Марина-то уже начала бояться, что обзавелась «оно», как было сейчас модно в Америке.

— Тогда буду звать тебя Топтыжкой, — решила она, и, потягиваясь, прошлась по кабинету, пустому и мрачному, — ты мне плюшевого мишку напоминаешь. Очень ласковый и уютный, так и хочется тискать и обнимать.

За спиной что-то грохнулось. Обернувшись, она с удивлением увидела саламандру в состоянии шока: задница на полу (видать именно она так громко опустилась вниз, что все содрогнулось), зубастая пасть открыта на все девяносто (челюсть, скорее всего, тоже пыталась упасть на пол, но для этого ее требовалось оторвать), а в глазах застыли ступор и ужас, что словами не описать.

— Ладно тебе, — улыбнулась Марина, — хорошее ведь имя, домашнее. Я, конечно, могла бы назвать тебя как-нибудь по брутальному, но такие клички слишком холодные. Согласен? Ладно тебе, лучше покажи мне, где взять воды, какие-нибудь моющие средства, тряпку и швабру. Нужно же мне начать приводить в порядок свое рабочее место, пока о нас все забыли.

Ну да, закономерно, что троица мужчин не подумала хотя бы помочь с чемоданами, можно было бы отправить их с кем-то в будущую квартиру нового ректора. Обижаться на такое отношение было глупо, в Яви точно так же относились к посторонним. Проводили, организовали, а там взрослый человек и сам справится. Вполне возможно, что о ней все-таки вспомнят. Попозже. Вот тогда и покажут квартиру или что там у них полагалось для ректоров.

Позади раздалось недовольное шипение, но где взять нужный инвентарь, Марине все же согласились показать. Только пока вели, куда надо, изображали из себя очень надутого и обиженного мальчика. Казалось бы, саламандра был таким гибким, жилистым, хлестким, а все равно Марина смотрела на него с умилением, как на пуховой шарик. В конечном итоге не выдержала и снова обняла за шею, зарывшись лицом в теплых мех и вдыхая приятный, едва уловимый запах далекого костра. После этого ее простили и даже смирились с кличкой. Топтыжка проводил девушку до самой дальней уборной, располагавшейся на этаже — здесь та была одна, и в основном ею пользовались только уборщики для хранения инвентаря и прочих инструментов. Остальные в туалетной комнате не нуждались, так как каждый кабинет имел свои подобные апартаменты. Только Марина пока своими не могла бы воспользоваться при всем желании: требовался полный сантехнический ремонт.

Поэтому она морально готовилась к пробегам по коридору туда и обратно со швабрами, тряпками и ведрами наперевес. Внутри каморки с подозрительно затемненными кабинками она нашла все необходимое. Набрав два ведра воды, одно сунула за ручку в пасть Топычу — проблем с удержанием и ноской тяжестей у зверя не было. Накидала в еще одно ведро всяких моющих средств, порошков, тряпок и прочих необходимых для генеральной уборки штук. Возвращались в ректорский кабинет медленнее. Саламандра тащил два ведра с водой — одно в пасти, другое перехватил хвостом, а Марина несла то, что с барахлом, а также швабру, совок и веник. А оказавшись внутри кабинета, они огляделись, оценивая объем предстоящих работ. Можно было только содрогнуться от ужаса и помолиться Мойдодырам о спасении, и приниматься за работу. Работать-то где-то надо было.

— Эх, стоило ли менять работу, раз я все равно снова с тряпками в руках, — вздохнула Хромова. — Знаешь, Топтыжка, придется все-таки тебе побегать туда-сюда. Я буду все чистить, а ты таскать мне необходимое. Согласен?

Получив положительный ответ, они принялись за дело.

Для начала Марина переоделась — не хотелось пачкать и портить хорошую одежду, а из дома она захватила вполне себе потрепанную спортивку, которую не жалко. Чтобы никто внезапно не застал ее в голом виде, попросила саламандру покараулить на входе. Первое, что они сделали: оттаскивали тяжелые доски и прочие куски мебели ко входу и складывали, чтобы те не мешались. Там оказались обломки шкафов, полок и кресел, злополучный диван тоже нашел свой конец в этой увеличивающейся куче. Для более мелкого мусора пригодились мешки, специально захваченные Мариной для полезного дела. Когда удалось избавиться от мусора, заполонившего кабинет, парочка перешла к мытью. Из-за того, что грязь, пыль и кровь въелись в полы и стены, приходилось очень часто менять грязную воду на чистую. Несмотря на то, что дело двигалось тяжело и медленно, она надеялась хотя бы немного привести помещение в пригодный для жизни вид. Невозможно было бы работать в столь отвратительных условиях, в подобной свалке смогли бы чувствовать себя счастливо только тараканы, но никак не человек.

На некоторое время Марина так увлеклась кипящей работой, что не заметила исчезновения саламандры. Зато на возвращение внимание обратила; особенно впечатляюще выглядело то, как ящер полз, легко держа на башке поднос, заставленный тарелками и стаканами. Как только на весу все это удерживал? Понаблюдав за ловкими движениями питомца и повспоминав африканско-индийских женщин, способных таскать на головах любые вещи, она сообразила, что не брала в рот ни крошки с самого утра. Прислушавшись к себе, осознала, что есть не хотелось до сих пор. Скорее всего, сказывалось стрессовое состояние. Когда же Хромова попробовала отказаться от перекуса, Топтыжка зло оскалился и зашипел. Осознав, что ее наверняка укусят в целях профилактики и из чистой вредности, и, понимая, что «кусь» питомца будет фатальным, она со вздохом села за стол перед подносом.

Несмотря на многозначительное подбадривание и компанию, аппетит все равно не проснулся, и каждую ложку девушка впихивала в себя с усилием. Даже вкус практически не ощущался, хотя на деле приготовленное было настоящим произведением ресторанного искусства. Поесть вкусно Марина всегда любила, а от того, что не могла насладиться вкусными блюдами, настроение катастрофично падало еще сильнее. Поднять же его у нее пока не получалось, как ни старалась. С каждым новым мгновением в Нави будущее казалось все более мрачным. Будучи оптимистом по жизни, она всегда верила, что после черной полосы идет белая, а стакан всегда наполовину полон, нежели пуст. Но сейчас убедить себя в этом было нелегко. Одна, в потустороннем мире, без семьи, друзей и с нависшей над головой опасностью. Впору завыть на луну. Ах да! Луны-то в Нави нет. Даже такой мелочи она лишена.

— Ну все, — девушка оттолкнула в сторону тарелки, — больше не могу.

Развалившаяся рядом саламандра попыталась положить ей голову на колени. В тот же миг под ними раздался треск и ножки единственно-целого табурета подломились, и Марина рухнула на пол, приглушенно ругаясь.

Кто после такого не верит в закон подлости?

***

Марина мыла и чистила ректорский кабинет уже пару часов, когда внезапно уединение двух тружеников было нарушено. Дверь кабинета стукнулась о стену, настолько сильным оказался толчок, и жалобно заскрипела, едва не слетев с петель. Девушка тогда находилась под столом и, поморщилась, услышав столь некрасивое обращение с замковой собственностью. Вынырнув на свет божий из подстольной темноты, Марина принялась рассматривать молодого человека с аккуратными ветвистыми рожками на голове, оленьим носом и кучерявыми волосами, спадающими до плеч. Симпатичный, но смазливый. Оглядев ее, незнакомец недовольно поджал губы и высокомерно вздернул вверх свой пятачок… олений, но все равно пятачок.

— Чем могу помочь? — вежливо поинтересовалась Хромова, потянувшись за сухим полотенцем и вытирая руки.

— Вы! — громко воскликнул он, выпятив грудь. — Подпишите бумаги! Я тороплюсь! — И сунул ей под нос очень толстую кипу документов в темных папках, не менее десяти штук.

Марина вскинула бровь вверх — интересное начало трудовых будней. Что дальше?

— С кем имею честь? — все также вежливо продолжала она, отодвинув в сторону бумаги.

— Герман Нисман, левый помощник достопочтимого директора Всемирной Навьей Академии для Трудновоспитуемых и Неподдающихся, — отрапортовали ей в ответ и презрительно сжали губы. — Вы! Не тратьте мое время! Мне еще много работы необходимо выполнить!

Какой милый представитель Нави, так и влюбиться можно. Сильно захотелось спросить, как часто этот олененок ходит налево? Хотя… наверняка обидится.

Марина забрала принесенные документы и осмотрев, признала в них стопку личных дел студентов Академии. Особенно ее заинтересовал в правом верхнем углу штамп: «На отчисление». Получается из Академии возможно отчислить? Мысленно она решила поскорее ознакомиться с правилами и уставами, как непосредственно Навьей Академии, так и всего преподавательского сообщества.

Она положила папки на чистый угол стола:

— Зайдете за делами студентов завтра.

— Вы! У меня нет столько времени! — практически взвизгнул представитель нового поросячьего класса оленей, услышав ответ. На миг подумалось, что из его ушей повалит дым, настолько сильно оказалось возмущение. — Подпишите сейчас же бумаги! У меня в отличие от вас слишком занятой график! Я не могу тратить его на… на… — «олень» оглядел кабинет, и выдал: — Не могу тратить время на нахождение в свинарнике и безделье!

Хромова кивнула, выслушав пламенную речь:

— Как, говорите, вас зовут?

— Вы! Я Герман Нисман, левый помощник достопочтимого директора Всемирной Навьей Академии для Трудновоспитуемых и Неподдающихся!

Девушка покивала, и присела в ректорское кресло — благо вылезла с той стороны стола, где оно стояло. Топыч откуда-то притащил, когда они лишились табурета.

— Какая жалость, господин Герман Нисман, что достопочтимому директору вы создадите трудности.

— Вы! — начал было гордо наглый пижон, а потом до него дошел смысл фразы и уже абсолютно нормальным, немного удивленным голосом, он поинтересовался: — Что? Какие трудности?

— Ну как же, — спокойно пожала плечами она, — ведь с этих минут достопочтимому директору Всемирной Навьей Академии для Трудновоспитуемых и Неподдающихся следует искать себе нового левого помощника. Такая незадача.

— Как это? Ведь я есть! — возмутился мужчина, растерянно захлопав глазами.

— Увы, больше нет, — Марина ласково улыбнулась. — С этих пор вы здесь больше не работаете. Поверьте, Нвья Академия такую утрату переживет. Можете быть свободным.

Вопрос: есть у нее право уволить этого визгливого поросенка?

На полу завозилась тушка Топтыжки, лежащего все это время кверху брюхом — устал. Вместился он туда только благодаря своей змеиной изворотливости, которой оставалось поражаться. Он перевернулся и встретился с ней взглядом — понимающим, разумным, полыхнувшим синим пламенем. И сразу же на столе из ниоткуда и без всяких спецэффектов появилось толстое дело в твердом красном переплете, на котором значились знакомые имя и фамилия. Телепортация? Нет, она в замке невозможна. Тогда что? Ответа не было, но вместо этого, словно живое, дело раскрылось на том месте, где трудовой договор Нисмана с Академией закреплялся характерной алой кляксой. Что делать дальше подсказал все тот же Топыч, подставив ей поближе кончик острого хвоста.

Скептически посмотрев на свой собственный палец, Марина подумала, что пора брать плату за предоставление Академии собственной крови. А то ведь не напасешься! Обескровят! Но выбора снова не было, точнее был, вот только она на этот раз не согласна была на альтернативу. Она уколола указательный палец, едва заметно вздрогнув от неприятного ощущения, и зачеркнула своей кровью подпись Нисмана на договоре. С любопытством наблюдала, как медленно исчезают первоначальные записи о трудоустройстве и появляются новые об увольнении. В них значилось, что Герман Нисман больше не является работником Навьей Академии, ему надлежало собрать свои вещи и покинуть здание по истечении трех часов, в противном случае описывались последствия и санкции за неподчинение.

— Вы! Не имеете права! — завизжал «олень», когда перестал хлопать ошарашенными глазами, открывать и закрывать рот, подобно рыбе, выброшенной на берег.

— Почему же не имею? — Марина откинулась на спинку кресла. — Имею, что и продемонстрировала. Не тратьте больше времени, собирайтесь в дальний путь домой. Всего хорошего, господин Нисман.

— Я… Я… Я буду жаловаться! Я сообщу Совету! Я пойду к королю! Я подам на вас в суд! Я… Вы! Я… я…

— Вас проводят, господин Нисман, — Марина устала от криков топающего и истерящего мужчины.

Тот, видать, хотел сказать гадость, но его перекосило от вида Топтыжки, а точнее от вида челюсти, оскалившейся внушительными клыками и зависшей напротив его «пятачка».

Когда бывший работник Навьей Академии покидал кабинет под конвоем саламандры, Марина понадеялась, что ей не придется увольнять весь педагогический состав в будущем. Хотя последние события ее и порадовали: никакую мебель она просить не собирается, потребует по праву своего ректорского положения.

Минут через десять появление новых визитеров не стало для нее чем-то неожиданным, учитывая обстоятельства. Только дверь стало еще более жалко: та с грохотом распахнулась, потом жалобно скрипнула и нашла свой закономерный конец в груде мусора неподалеку.

Уши заболели от чересчур звонкого, похожего на пожарную сирену голоса:

— Это возмутительно!

Сомневаться в том, что ее посетил директор Навьей Академии не приходилось. Марина даже поспорила, если бы было с кем. Кому еще могла прийти в голову мысль, прибежать заступаться за своего помощника, как не начальнику?

Предполагаемым директором оказался среднего роста мужчина с залысинами на макушке, пивным брюшком и такими мускулистыми руками, что позавидовал бы Кинг-Конг. Неудивительно, что дверь приказала долго жить и предпочла больше не мучиться.

— Кажется, мне и директора придется уволить, — застонала Хромова и страдальчески закатила глаза к потолку.

Начав слезать с оконного подоконника — окна мыла, она увидела, что в кабинет следом за ним прошли Кайдэс, Найтмер и Селиванов. При виде последнего, и без того нерадостное настроение последовало вслед за покойной дверью.

Отчитывать будут?

Марина приготовилась к бою — в данном случае она уступать не собиралась, и раз вынудили стать ректором на убой, пусть терпят. Однако, судя по действиям Найтмера, в качестве поддержки позвали только Кайдэса и Селиванова. Тот со словами: «Подожду своей очереди», занял свободное кресло и словно перестал интересоваться окружающим. Уже легче.

— Вы… — между тем начал качать права рукастый толстячок, приближаясь.

Марина не выдержала, сверкнув глазами:

— Уволю.

— Что-о-о?! — поперхнулся тот, услышав угрозу.

— Еще раз услышу начало предложения в мою сторону с местоимения «вы», уволю, — непреклонно пояснила она.

Хромова почувствовала себя очень неуютно в окружении колоритных и недовольных мужчин, как в западне. Но внезапно ноги обвил длинный хвост саламандры, и напряжение тут же отпустило. Все-таки не одна.

— Как вы смеете?! — мужчина схватился за грудь, там, где билось сердце. — Я многоуважаемый директор…

Ну вот, она не ошиблась. Действительно директор.

— Директор Савалис, — вмешался Селиванов, предотвращая еще одну истерику, — позвольте мне разобраться.

— Конечно, лорд Мэрлон, полагаюсь на вас.

Значит вот как на самом деле звали черта, а еще он из местной аристократии… Марина сделала себе пометку узнать о королевских дворах Нави. А также выяснить, какую должность лже-Селиванов занимал при Академии.

Черт окинул смертницу взглядом, не ожидавшей от него ничего хорошего. Выражение лица было вежливым и добродушным, взгляд спокойным, но она буквально ощутила пробежавшую по коже чужую неприязнь.

— Марина Даниловна, случилось недоразумение, — начал он. — Вы не имеете права увольнять работников Навьей Академии, не согласовав это решение со мной, как представителем Наблюдательного Совета. Восстановите Германа Нисмана в должности немедленно, и мы продолжим заниматься делами, не отвлекаясь на незначительные мелочи. Убедительно прошу вас не создавать нам больше проблем, наше время и внимание очень ценно и тратить их бездарно слишком расточительно.

И будто дело уже было решенным, повернулся к директору:

— Вот видите, как все просто. Марина Даниловна сейчас все исправит и разойдемся миром.

Поначалу Марина думала, что начнет переживать или нервничать, но осознала, что даже легкого волнения не чувствует, даже злость испарилась на пару со страхом. Пришли спасительные невозмутимость и уверенность в правильности собственных действий.

Когда Нисман вылетел из ее кабинета, она едва снова не разрыдалась, придавленная волной неприятных эмоций. Но вовремя вмешался Топтыжка — якорь поддержки, — и помог справиться с бушующими эмоциями. Тогда она окончательно уверилась в правильности решения призвать его. С какой радостью она гладила большую морду, рога, шею, и постепенно справлялась с навалившейся бедой. Сейчас же, словно на место встал последний кусочек мозаики, и тяжкий груз упал с плеч.

— Вы правы, Степан Игнатьевич, произошло недоразумение, — Хромова обратилась к навью по известному ей имени. — Недоразумение в том, что вы, судя по вашим словам, пребываете в заблуждение касательно моего и своего статусов в Навьей Академии. — Селиванов нахмурился и попытался ее перебить, однако она не позволила, взмахнув рукой: — Согласно трудовому договору, подписанному мной, я являюсь действительным и полноправным ректором Навьей Академии. Согласно Устава Навьей Академии, — Марина краем глаза бросила взгляд на громадный том, который ей презентовал Топтыжка некоторое время назад вместе с креслом, и благодаря которому она кое-что интересное успела узнать, — решения ректора окончательны и однозначны в данном учебном заведении. Ректор Навьей Академии — закон и порядок, решения которого не оспариваются, не меняются и не контролируются никем. Ни Попечительский Совет, ни Наблюдательный Совет не имеют никакой власти в стенах Академии. Поэтому настоятельно рекомендую вам, Степан Игнатьевич, не бросаться высказанными ранее словами и следить, чтобы в будущем подобных недоразумений не происходило, если и в дальнейшем желаете работать в этих стенах.

Хромова понимала, что в эти мгновения обзаводится первым в Нави врагом, хотя Селиванов изначально не являлся ее другом. Но сейчас, глядя на то, как заледенел взгляд последнего, а цвет начал становиться неестественно алым, она не сомневалась, что он не забудет и не простит.

— Марина Даниловна, хочу напомнить вам, что ваше благополучие зависит исключительно от решения Наблюдательного Совета. Заменить вас не составит трудности — лицензия, как вы успели узнать, насчитывает более сотни подходящих кандидатов на необходимую нам роль. Вы меня понимаете?

Девушка побледнела, но отступать не собиралась. Да, она всего лишь пушечное мясо. Да, ее легко заменить, устроив несчастный случай. Да, даже если выживет, она все равно через полгода покинет это место. Вот только сейчас это не имело никакого значения, потому что она была в своем праве.

Собиралась отстаивать его.

Но не успела.

До этого Кайдэс и Найтмер хоть и находились в кабинете, но держались нейтрально. Даже Фианах, которого, вроде бы, привели сюда специально для поддержки директору и чертообразному юристу, не вмешивался в диалог. Поэтому, когда Найтмер решил вмешаться, для большинства (разве только Кайдэс остался равнодушен) стало неожиданностью. Особенно для Селиванова.

— Мэрлон, не стоит продолжать дальше.

Марина моргнула, не веря собственному слуху и зрению, разглядывая чеканный профиль Найтмера. Но… с каким же пренебрежением в голосе он это сказал, и не потрудился обратиться по титулу к аристократу… В ее мире к титулованным особам обращение было невероятно почтительное, подобострастное. Здесь же почтительностью и не пахло. Однако вместо того, чтобы оскорбиться, реакция черта оказалась иной — он сжался, хотя и старался не подать виду.

— Полагаю, нам не стоит напоминать тебе о том, в присутствие кого делаешь подобные заявления? Или все-таки напомнить?

Селиванова словно ударили наотмашь, а лицо покрыла воистину мертвенная бледность.

Настолько испугался? Почему? Хотя, вспоминая первую встречу с Найтмером и чувства, всколыхнувшие при этом, удивляться не следовало.

С ним Селиванов даже не стал обсуждать сложившуюся ситуацию, зато обратился к другому представителю местной власти:

— Лорд Кайдэс…

Тот же бесстрастно отмахнулся.

— Лорд Мэрлон, надеюсь вы переутомились, поэтому приму сказанное ранее за оговорку и забуду на первый раз. В противном случае следующий подобный разговор будет проходить уже не в этих стенах.

Где именно мог произойти обещанный разговор, не упоминалось, но Селиванов понял.

— Прошу прощение, — выдавил он, уже не бледнея — серея, — подобное больше не повторится.

Селиванов повернулся к девушке, судя по выражению глаз, собирался сказать очередную гадость, пусть завуалированную и осторожную, но… Но внезапно поперхнулся, вытаращившись куда-то за плечо нового ректора.

— Что это такое? — проскрипел он, карающим перстом указав на что-то рядом с Мариной.

Она недоуменно проследила направление, но кроме высунувшего голову из-под стола Топтыжки никого и ничего другого не заметила.

Или он так на саламандру намекал?

— Проводник, — пожала она плечами, решив исходить из логичного.

— Я вижу, что это проводник! — мужчина едва ли не затопал ногами, вмиг растеряв напыщенность и лоск. Потеря самообладания ему далась очень дорого. — Откуда он взялся? Кто хозяин?

Марина понимала, что Селиванова сейчас прилюдно высекли, и он расстроен, но зачем же так нервничать?

— Я.

— Это невозможно! Вы слишком слабы, чтобы призвать сущность Навьей Академии себе в помощники! Какая-то жалкая явья не справится!

Вот теперь его перебила уже Хромова:

— Степан Игнатьевич, я начинаю сомневаться в вашей профпригодности. Ваши высказывания, истерики, комментарии… Даже не знаю, как оценивать. Или же вы руководствуетесь какими-то иными документами и уставами, отличающимися от тех, что были мне предоставлены? Там разрешено хамить и угрожать? Тогда я бы хотела с ними ознакомиться, желательно в ближайшее время.

Не собираясь слушать этого… нехорошего навья дальше, она перевела взгляд на директора, который теперь старался казаться как можно незаметнее. Мужичок уже раз десять, наверное, пожалел, что прибежал отстаивать права своего подчиненного и приволок за собой группу поддержки, которая обломила его по всем фронтам.

— Как вас зовут? — спросила она.

— Савалис Гриффин, г-г-госпожа ректор, — проблеял он, вжав голову в плечи и ссутулившись.

— Так вот, господин Гриффин, Герман Нисман восстановлению на прежнее рабочее место не подлежит, так же как и нанимать его на другие должности — запрещено. Информация о причинах увольнения уже занесена в личное дело, если пожелаете можете ознакомиться. Теперь прошу освободить мой кабинет и заняться вашими непосредственными обязанностями.

Освобождать кабинет никто не собирался: Селиванов бесился и не знал, как выразить всю свою ярость в сложившихся обстоятельствах, директор застыл кроликом и боялся шевельнуться. Зато Топтыжка с большим удовольствием выволок свое длинное тело из-за груды наваленного мусора, стола и кресла, и принялся изображать из себя профессионального вышибалу. Понятное дело сопротивляться напору такой махины парочка не рискнула и все-таки покинула кабинет ректора к облегчению хозяйки. А вот Найтмер с Кайдэсом остались на своих местах, и даже не думали снова оставлять ее в одиночестве.

Как только нежелательные элементы покинули новое хозяйство Марины, она обратила все внимание на двух расслабленных мужчин, один из которых замер в ее кресле, а второй направился к ней. Когда они заступились за нее, это не могло не порадовать, однако возник вопрос: почему?

— Спасибо, — проговорила она.

— Не стоит, — отозвался Найтмер, — это не ради вас.

— Все равно я благодарна.

Какие бы ни были мотивы, результаты были теми, какие нужны. Вряд ли бы она смогла противостоять противной парочке в одиночестве. Да что там — вряд ли, совершенно точно не смогла бы. И все же любопытно…

— Тогда можно спросить: в чем причина вашей помощи?

На нее посмотрели немного удивленно, будто она глупость сморозила.

— Мы здесь для того, чтобы предотвращать убийства, а не способствовать им. Или вы не поняли, что Селиванов имел в виду?

— Нет, нет, я поняла. Просто… не думала, что вы… не поддержите его.

Марина смутилась: когда загоняют в ловушку, ничего хорошего не ждешь. И уж точно не думаешь, что у пушечного мяса есть права, а не только обязанности.

Между тем Кайдэс остановившись рядом, попросил:

— Дайте вашу руку.

— Снова резать будете? — осторожно спросила она, тем не менее протягивая.

Мужчина чуть улыбнулся:

— Нет, всего лишь небольшой подарок.

После чего легко надел на руку браслет: очень простой, тонкий, без излишних узоров, из золотистого, матового дерева. Непрезентабельное украшение мягко охватило запястье, сев как влитое.

— Это артефакт, так что не снимайте, даже когда будете заниматься гигиеническими процедурами. С ним ничего не случится, а вам он в случае нападения на минуту сохранит жизнь и даст нам возможность прийти на помощь.

Вот теперь Марина оказалась не просто удивлена, а поражена в самое сердце, хотя если вспомнить слова Кайдэса в начале знакомства… он так и сказал: мертвой она не нужна. Но тот же Джек… Она почувствовала, что запуталась, в голове воцарился сумбур. Троица мужчин, расследующая дело об убийствах ректоров, откровенно пугала, вызывая практически первобытный страх. И вот сейчас, когда заступились, помогли, открылись совершенно с другой стороны, показавшей их совсем не бездушными личностями. Какие же должности они занимали в Наблюдательном Совете, что имели право поступать, как считали нужным и, мягко говоря, послать самоуверенного Селиванова? Да так, что тот растерялся и испугался до полной потери контроля над собой. Марина передернула плечами, осознавая, как много ей еще предстояло узнать об этом мире и его обитателях.

— Хотелось бы конечно дать вам более сильный и надежный артефактом, но это опасно, — пояснил Кайдэс, отступив. — Дело в вашем договоре с Академией — нельзя переборщить с защитой, иначе она сочтет это за нарушение, препятствием. Вас спасает то, что вы человек и исключительно слабы, поэтому кое-что для вашей защиты мы сделать можем. Завтра…

— Завтра, — перебил его Найтмер, наконец-то озвучив цель своего визита, — я заберу Марину Даниловну на внешнюю территорию Нави, поэтому ничего не планируй.

Кайдэс вопросительно посмотрел на коллегу, ожидая конкретики.

— Отвезу ее к Любушу и Масуну, — непонятно для Марины, но понятно для него ответил навий.

— Хорошая идея, — тут же одобрил идею Фианах. — Насчет ядов не думал?

— Яды задействуем в крайнем случае, пока без надобности и опасно. Все-таки Академия — капризная сущность, может и взбрыкнуть.

— Подождите! — Марина переводила взгляд с одного на второго. — О чем вы сейчас говорите?

— Любуш Керс — специалист по вредоносным заклятиям и проклятиям, Масун — сильнейший в Навьем Королевстве телепат. Они поставят вам блоки от вмешательства в разум и защиту от некоторых проклятий. Иначе вас слишком легко подчинить и прочитать. Очень небезопасно и уменьшает вероятность вашего выживания в нашем мире.

— Как эти мастера узнают, до какого предела нужно ставить защиту, чтобы не нарушить договор с Академией? — подозрительно спросила она, обдумывая новые факты о собственной зависимости от трудового договора.

— Вы правильно сказали: они мастера своего дела, поэтому поймут и точно определят пределы доступные вам.

Марина кивнула — скорее своим мыслям, чем словам. Надежду она задавила на корню, стоило той поднять голову. Рано. Она еще ничего не знала, кроме сведений, которые ей говорили другие. Однако действия Кайдэса и Найтмера пока давали возможность считать, что ее труп им все-таки не нужен. По крайней мере этим двоим, и по крайней мере пока. Идея с наложением на нее защиты тоже понравилась — среди сверхъестественного и выживать по сверхъестественному нужно. Лишь бы мастера не добавили никаких неприятных сюрпризов во время процедуры, но это, увы, она проверить не могла. Поэтому не стала беспокоиться лишний раз.

— Будьте готовы к третьему часу Юдоли, — сообщил ей Найтмер.

— Хорошо. Можно вопрос? — спросила Марина, когда мужчины собрались уходить.

— Слушаем.

— Селиванов. Какую должность он занимает в Академии?

— Тоже собираетесь его уволить? — подколол Кайдэс. — Он возглавляет отдел юристов.

— В Академии есть юристы? — поразилась Хромова, проигнорировав первый вопрос.

— Есть, без них Академия не могла бы функционировать на должном уровне.

— Ясно.

На этом разговор закончился и мужчины оставили ее в компании саламандры, кинув прощальные задумчивые взгляды сначала по кабинету, а потом остановившись на ней. Поежившись, Марина возобновила уборку, выкинув из головы и лишние мысли, и неприятный инцидент, который оставил неоднозначное впечатление. По-хорошему лучше было бы сейчас засесть изучать всю имеющуюся у нее на руках информацию, но в свинарнике и правда не хотелось находиться. Вся эта пыль, грязь уже буквально пропитала ее насквозь и даже постоянно меняющаяся вода, приносимая Топычем, не способствовали их уменьшению. Помог бы только долгий и тщательный душ, но в ближайшие часы о нем можно было и не мечтать. Еще возникали беспокойства насчет местного времени суток — бодрствование у навий длилось дольше и нужно было привыкать к новому распорядку дня. Вот только Марина опасалась, что не выдержит сегодня и бессовестно уснет в самый неподходящий момент.

Но буквально через десять мину девушке пришлось подкорректировать собственные планы. Так как двери не осталось, постучались в дверной косяк. На пороге застыли двое незнакомых мужчин в серо-фиолетовой форме в компании лохматых созданий, напоминающих темную и жуткую версию мишек Гамми из детства.

— Здравствуйте, госпожа ректор, — проговорил один из них, — нас прислал проректор к вам на помощь. Что нужно делать?

Марина бросила мокрую тряпку обратно в ведро и приветливо улыбнулась. Неожиданно стало очень приятно от того, что о ней все-таки подумали и заметили, что помощь необходима. Когда мужчины уходили, она даже не подумала попросить их, в голову не пришло, а тут сами, не отмахнулись.

— Здравствуйте! Проходите. Работы предстоит много, нужно сделать вот что…

Раздавая команды и объясняя дальнейшие планы по уборке, Марины радовалась, что привести в порядок свой кабинет теперь будет попроще. Двое сильных мужчин и два жутких создания, рядом с ними, подстегнут скорость происходящего и смогут не только перетаскать то, что она сама поднять была не в состоянии, но и сделать многое другое. Неплохо было здесь все еще покрасить, как и обои хотя бы сменить, но, если станет чисто — уже половина победы. А еще она решила для себя как можно скорее засесть за нужную литературу и прочесть о правилах и порядках в Навьей Академии. Завтра, если будут силы и возможность, планировала познакомиться с преподавательским составом и наконец-то выяснить, какие должности занимает тройка загадочных и непонятных мужчин, с которыми столкнула ее жизнь.

Быть может, только быть может, Навья Академия все-таки не станет для нее чем-то уж совсем плохим.