Я дождалась

Валентина Гасс

Чем хороши зрелые годы? Тем, что можно поделиться своим опытом с молодыми. Предостеречь от ошибок, подсказать направление, дать пару-тройку мудрых советов.Двадцатилетняя Марианна, внучка Элеоноры, просит бабушку помочь с курсовой, что ей задали в университете на факультете журналистики.Бабушка откровенно рассказывает внучке обо всём: плохом и хорошем, подлом и благородном. О том, как дожидалась и дождалась своего часа. Как нелёгок и тернист путь к успеху, богатству и всеобщему признанию.

Глава 3. КУСОЧЕК ПАЗЗЛА

— Техническая запись, — сказала Мэри, немного наклонив голову к смартфону. — Первое мая. Тема — введение… — а потом положила девайс на журнальный столик, ровно между собой и интервьюируемой.

— Я так понимаю, это необходимый атрибут? — скосила взгляд на «машинку» Элеонора.

Внучка легко дотронулась до экрана, поставив запись на паузу.

— Ба, ну кончено! Ты думаешь, я смогу всё запомнить? Так ведь и пишутся такие интервью, ты наговариваешь на диктофон, а потом я разбираю твои ответы, переношу их в текст, редактирую, монтирую и так далее. Не думала, что тебя напугает обычный диктофон! — Мэри задорно засмеялась.

— Напугает? Вот ещё! — слегка картинно возмутилась Элеонора. — Мне просто надо привыкнуть.

— Да ты говори так, будто диктофона вовсе нет! — посоветовала Мэри. — Это ведь вспомогательная, чисто техническая деталь. И, разумеется, ты можешь не переживать о конфиденциальности. Ничего без твоего ведома «опубликовано» не будет.

— Да я и не переживаю, — бабушка улыбнулась. — Но всё же, Марусь, давай договоримся. Интервью пусть будет классическим, но иногда я попрошу тебя выключать запись. Это ни в коем случае не означает, что я тебе не доверяю. Это — женская психология. Я хочу донести до тебя какие-то важные вещи, которые предназначены только тебе, понимаешь? Они не будут касаться впрямую темы интервью, поэтому и не надо их мешать с основным текстом, тебе же буде проще. Просто послушаешь в очередной раз сумасбродную старуху, — Элеонора рассмеялась. — Без всяких на то технологических последствий.

— Вообще без проблем! Давай примем какой-то условный знак, например, ты подмигнёшь левым глазом, и я сразу жму на кнопку «выкл».

— Шуточки тебе бы! — беззлобно посетовала Элеонора. — Подмигивать ещё.

— Бабуль, просто скажи «стоп», если потребуется.

— Договорились.

— Тогда, поехали, — Марианна, теперь уже сама подмигнула и прикоснулась к экрану смартфона. — Давайте, познакомимся… — «официальным» тоном заявила она. — Передо мной моя родная бабушка. Человек, несомненно, необыкновенный, личность — неординарная. И, скажу вам по секрету — она ещё и настоящая писательница. Кому же, если не ей, рассказать о своём пути к своеобразной вершине? И кому же, как ни нам, устроиться поудобнее, чтобы услышать занимательную, а главное поучительную историю одной конкретно взятой жизни?

***

— Наверное, стоит немного прояснить для читателя, что я чувствовала в мой самый первый переломный момент в судьбе. А он пришёл, надо сказать, в довольно кардинальном виде. Любой переезд, когда тебе шестнадцать лет, воспринимается болезненно. Потому что тебе не с чем сравнивать. Ты ещё никогда никуда не переезжала. Пусть твоя жизнь на нынешнем месте не сахар. Да что там говорить, даже не сахарин! На тебе, как на старшей дочери в семье — почти всё хозяйство, родители ведь с утра до ночи на работе. А ты ещё уроки должна успевать делать и в школе от сверстников не отставать. Причём, когда ты возишься с «мелкими», ты считаешься взрослой, но если пойти вечером «на лавочку», то почему-то только «до десяти». И переубеждать мать бесполезно. Можешь и тумака схлопотать, не будет, она, мать, с тобой церемониться. Вот и получается, жизнь в шестнадцать штука очень несправедливая, но зато привычная. «Мелкие», в конце концов, потихоньку подрастают и иногда уже сами на улицу собраться могут, а маму порой можно обмануть и просидеть «на лавочке» до полуночи.

Идём дальше. У меня, может быть, уже любовь! Пока ещё немного тайная, но себе-то я уже всего-всего напридумывала. А что? После школы в городское училище. Из дома, понятно, уйду в общагу, так почему бы и не выйти замуж, если мы друг друга любим? Конечно, я ещё не была уверена на сто процентов в своём избраннике. И то, что Коля проводил меня два раза после дискотеки, возможно, расценивалось им в несколько других категориях. Но я не сомневалась, что в глубине души он уже мною очарован. И развить это чувство до максимальных проявлений — дело техники. Тем более, пацаны на меня часто смотрят. Вот что, кстати, странно. Например, Ирка Букреева, одноклассница, тут всё понятно — конечно, на неё все пацаны будут пялиться. А у меня что? Ничего такого уж замечательного ведь нет. И каланча я, выше остальных девчонок, и толстая даже в некоторых местах. Но почему-то чувствую я на себе мужское внимание. Так что училище и жизнь в городе от меня никуда не уйдут. Вот так я приблизительно на тот момент думала.

Но гром грянул, как всегда, внезапно.

В один прекрасный день — хотя, не знаю, уместно ли нарекать тот день прекрасным — мама безапелляционно заявила, что мы переезжаем. Да не просто в другой город, а в другую страну. Я в первые минуты даже не осознала всей необратимости ситуации. Мне показалось это заявление чем-то абстрактным, то есть не имеющим ко мне никакого специального отношения.

Но я всё же по инерции начала «спорить». «А как же школа? — зацепилась я. — Мне ведь школу нужно закончить». «Скажите, пожалуйста, — всплеснула руками мать. — Откуда такая сознательность взялась? Как уроки прогуливать, так она первая, а тут, видите ли, школу она не закончит! Там, — мама показала неопределённо рукой, — тоже школы есть!»

Короче говоря, спор мой, как и обычно, не привёл абсолютно ин к чему. Если мама что-то решила, то…

Накрыло меня в тот день, пожалуй, только перед сном.

«Как же так? — в лёгкой панике подумала я. — Коля ведь точно за мной не поедет! И как же тогда училище и любовь? Как же дворовый пёс Митрий и кошка Поля? Как же одноклассники и та же, гром её разрази, Букреева, которая пообещала мне подарить красивую заколку? Что я там делать буду, за границей, одна одинёшенька?!»

Из-под моего века даже выкатилась круглая слезинка, так мне стало себя жалко. Себя и Колю, который скоро потеряет любовь всей своей будущей жизни (если бы такая состоялась, конечно).

***

— А, кстати, — Элеонора глянула на внучку испытующе. — У тебя сейчас кто-нибудь имеется на примете? А то как-то мы этот момент совсем упустили. Я понимаю, что бабуля не тот человек, с которым обязательно надо делиться личными переживаниями, но раз у нас такие откровенные общие дела…

«Собеседницы» решили организовать небольшую «перемену», чтобы выпить по чашке кофе и немного отдохнуть от «рабочего» процесса записи интервью.

— Как указывают девочки под своими аватарками в качестве девиза — «всё сложно», — рассмеялась Мэри, делая короткий глоток из кружки.

— Нет, я не настаиваю, конечно, можешь и не рассказывать…

— Ба! Дело не в «не рассказывать». Просто говорить особо не о чем. Есть у меня отношения, но они какие-то… не знаю, отстранённые, что ли. Вроде бы иногда нам хорошо вместе время проводить, а потом можем не видеться неделю и ничего особо не ёкает в душе. Вот сейчас именно такой период. Я его уже дней пять не видела и даже созвониться не тянет. Лучше полностью сосредоточусь на нашей курсовой!

— Одно другому не мешает, — задумчиво заметила Элеонора.

— Но и не способствует! — снова рассмеялась Мэри. — Ну что, ты готова продолжать?

— Ещё бы, — с энтузиазмом подтвердила Элеонора. — Готова, как та самая юная пионерка из моей сельской школы.

***

— «Проводы» мои прошли как-то на удивление буднично. Букреева сказала: «Ну ты давай, Элькин, покажи им всем. Там, в магазинах, говорят, любое платье купить можно». А Коля вообще промолчал. Че-то кривил-кривил лицо, потом неуклюже тыкнуся губами куда-то в шею. Дурак, че с него взять-то? Зато Митрий долго вилял хвостом, а Поля ластилась напоследок.

«Надеюсь, не пропадёте вы без меня», — сказала я им, печально вздохнув.

Вещей почему-то у нашего «табора» набралось не очень-то и много. Отец решил ничего этакого не брать с собой, сказал — только самое необходимое, а остальное уже «на месте» добудем. «Как интересно мы это станем добывать? — подумала я. — Даже если в магазине там что-то есть, у нас ведь нет денег!». Впрочем, это были уже не мои заботы. Мои — следить за «мелкими», чтобы ничего не растеряли и сами не свалились с перрона на рельсы.

На рельсы, потому что поехали мы на поезде. Шесть суток под стук колёс. Кстати, назло Николаю я умудрилась в пути зафлиртовать какого-то молодого студента, который ехал на практику. Перед тем как выйти на своём полустанке, он торопливо и нервно написал мне свой адрес и телефон на пустой и мятой сигаретной пачке. Но я, конечно, не позвонила. Он не очень-то мне и нравился, очкастый и с прыщиком над губой. А глазки в поезде я ему строила просто от скуки.

Решились мои родители на переезд, конечно, не просто так. «На чужбине» уже давно у нас осели родственники и всё настойчивее звали «к себе», обещая помочь на первых порах. Расценив намечающееся деревенское будущее как не особо перспективное (у мамы — коровник, у папы — МТС (машинно-тракторная станция), у детей — вообще неизвестно что), родители решили рискнуть и поменять семейный уклад одним махом…

— А как ты думаешь, бабушка? — вклинилась в монолог Марианна. — Они поступили правильно?

— Признаться, я часто спрашивала себя об этом. И в разном возрасте. И в конце концов, пришла к выводу, что это был их сознательный выбор. Понимаешь, Маруся, в чём суть: личный выбор. Они взяли на себя такую ответственность, не учитывая мнение детей из-за их, детей, возраста. Только я, пожалуй, могла уже хоть немного соображать, но, всё-таки тогдашняя деревенская шестнадцатилетка и шестнадцатилетка сегодняшняя, увешанная всякими девайсами и «продвинутая» в вопросах бытия — две больших разницы. Важно осознавать, что я не держу зла на родителей и не могу однозначно оценить их поступок. Да, случилось так, что мы состоялись здесь. Но кто может отрицать, что моя жизнь не сложилась бы там? Можно упомянуть пресловутое — история не терпит сослагательного наклонения. Да, с большой долей вероятности, она, жизнь, на родине оказалась бы не такой устроенной в бытовом плане, но ведь не только достаток делает женщину счастливой.

— Не только! — согласилась Мэри. — А что именно? Надеюсь, по окончанию интервью мы сможем ответить на этот вопрос? Ведь сейчас, бабушка, ты чувствуешь себя счастливой?

— Сейчас — да. Я дождалась.

— Тогда давай постараемся рассказать читателям о том пути, который ты проделала для этого.

— У каждого он свой.

— Безусловно. И никто не застрахован от ошибок. Но если кто-то на твоём примере сможет разобраться в некой сложной ситуации, разве это не будет похоже на правильно установленный кусочек паззла в картине под названием «женское счастье»? Один маленький кусочек, но тот, без которого цельная картина невозможна…