Литературные страницы 12/2020. Группа ИСП ВКонтакте. 16 – 30 июня

Валентина Спирина

«Литературные страницы» – серия нетематических сборников. Акулы пера и первые пробы пера. Поэты и прозаики. Знаете, на что это похоже? Квартирник, где собрались авторы и ведут неспешный разговор обо всём на свете: погода, политика, мечты, любовь. Спокойная уютная обстановка располагает к тому, чтобы, завернувшись в плед, обхватив ладонями кружку с душистым чаем, сесть вечером и читать, читать, читать, открывая для себя новые имена и произведения. А также анонсы новых проектов ИСП.

Творчество наших авторов

Важно! Все произведения публикуются в авторской редакции и с согласия авторов!

Олег

Константин Гречухин

Мы познакомились с ним в Университете. Я-аспирант, как оказалось-он тоже.

Мы стояли в коридоре со знакомой и вместе мы ждали каких-то справок в учебном отделе. В ожидании и исчерпании совместных тем для разговоров я стал оглядываться по сторонам. Я всегда так делаю. Так интересней.

Он стоял, немного поодаль, около другой двери.

Мне как-то странно показалось несколько издалека, что сверху на нем был свитер, а внизу брюки, похожие на военные. Здесь я точно никак не ожидал увидеть людей в форме. Точнее, не по форме одетых.

Заметив внимание к себе, он стал подходить. Мне позвонили, я отошел недалеко, а когда вернулся, то он уже разговаривал с Машей. В это время я внимательнее оглядел его, и увидел, что брюки однозначно уставные, с голубыми лампасами.

Еще раз посмотрев на него, я подумал, что это либо сумасшедший, либо действительно военный, но почему тогда не по всей форме?

А цвет лампас говорил о том, что такие носят только в ВДВ. У летчиков немного иной оттенок. А свои-я всегда узнаю.

Откуда он я прямо его и спросил. Он стал застенчиво улыбаясь уходить от ответа. В итоге, на мой вопрос:

— Из ВДВ?

Он ответил:

— Почти.

Тут до меня дошло. Точно — спецназ! У них полная форма ВДВ.

Дальше я уточнять не стал.

С какой целью он находился в том же коридоре я так впоследствии и не выяснил. Только, после того, как мы получили что хотели, он пошел с нами. Но нам для первого знакомства пришлось проститься, так как нас ждала совместная встреча с однокашниками «про… поговорить» в центре города.

Позже мы созвонились и увиделись в кафе универа-любимом месте встреч абсолютно всех.

Он уже был в полной форме — майора.

— Я, говорит, иногда когда не хочу таскать ее, верх на работе оставляю-жарко.

Мне все равно это немного странным показалось.

— Учусь я сейчас в аспирантуре по экономике.

Как я впоследствии понял-учится он в ней уже довольно долго, и ему, вследствие командировок постоянно переносят сроки сдачи определенных этапов диссертации.

С виду он все равно был немного странный. Как будто ему все нипочем. Очень просто все.

— А чего стесняться или бояться? — вопрошал он. — Я столько на веку повидал, что мне все равно.

Я так и не мог понять сколько ему лет. Однажды он показал мне свое удостоверение. Оно было красным и заполнено «дико» каллиграфическим почерком, да таким, что все буквы были безумно красивыми, в своем стиле — я такого никогда раньше не видел. Но каждая из них была настолько похожа одна на другую, что прочитать что либо было совершенно невозможно. Одно только имя — Олег, я и разобрал только потому, что знал его.

Я подумал, что наверное специально это все. Если кто и спросит документы, то все равно не разберет, а милиция просто вернет и не будет дальше интересоваться.

К слову сказать, у него очень здорово получалось знакомиться с девушками. Он прямо подходил к ним, и безо всяких прелюдий говорил, насколько она красивая или еще что в ней интересного есть. Те, будто терялись внутри себя самих. Это чувствовалось снаружи-они казались будто оглушенными. Видно, что у них в сознании никак не вязались его претензии на знакомство с внешним видом. Но почему-то не разворачивались, слушали каждое его слово, называли свои имена, давали телефоны.

— Мне жениться надо, — говорил он. — Пора уже, сколько можно.

И эти слова он говорил не как-то даже серьезно, а так, просто будто сейчас так думал, потому что надо. Насколько ему это нужно было, понять было сложно.

— Я всю жизнь в командировках, — где только не был. — Несколько контузий, много ранений.

Я стал присматриваться к нему — может хотел увидеть следы ранений.

В это время Олег глядел на меня, и чувствовалось едва заметно улыбался с видом экспоната из музея, который смотрит на посетителей и удивляется каждому из них, что они там ищут и смотрят — глупые.

Мне его стало немного жаль. Вот так — всю жизнь, ну еще не всю, но отдал армии. Как он теперь женится? Кого ему выбирать? Хотя, быть может, это вопросы вовсе не нашего, человеческого понимания со стороны.

А Олег, наоборот, с юмором смотрел на все в жизни. Наверное серьезным он был-там. Поэтому после тех событий — здесь, он ничего заслуживающего внимания не видел.

С другой стороны — непонятно, как он может жить на две жизни. Подходы исповедует военные, а пытается сосуществовать с гражданскими людьми. Как у него получается?

Но как, я стал замечать, не очень-то у него это выходило. Чувствовалось, что в спокойной жизни ему не хватает чего-то. То, чего он искал здесь и никак не мог найти. Оттого, может и был немного странным. Его всегда тянуло обратно, хоть он и понимал, что ему как-то надо устраивать себе, как говорят: тыл, запасной аэродром…

Однажды после долгого перерыва мы с ним встретились в университете:

— Еле вернулись… Что-то, — произнес он тихо. — Ну, да ладно, как у тебя дела? Сдал зачеты?

— Да-да. — произнес я задумчиво.

Стоит ли его спрашивать более подробно? Я не стал. Мало ли… Захочет — сам расскажет. И так понятно, что все непросто.

Видно Олег заметил мои сомнения и продолжать не стал.

Мы поговорили о том, о сем. Единственное, что он раскрыл свою специализацию. Подрывник.

— С группой постоянно ходим… — добавил он. И замолчал.

— Самая лучшая служба-это в спецназе. — продолжил он. — Начинать можно где хочешь, но важно вовремя перевестись туда.

Я вспомнил, что когда мы учились, то многие мечтали туда попасть. Некоторые, в дальнейшем, оказались там. Но мы мало потом о них слышали.

— Я с самого начала туда хотел. — глотнув кофе, сказал он. — Многое пришлось пройти. Как помню, комбат подойдет и спрашивает в лицо:

— Ну что, товарищ, курсант, может быть напишите рапорт? Посмотрите, ведь Вам же — сложно.

Олег посмотрел на меня. Мне стало немного стыдно: буквально перед этим я позволил себе пожаловаться на жизнь: что, и на работе с шефом проблемы, учебы завал и, вообще… Как-то все не то.

Мы допили кофе, он сложил в рюкзак свою куртку, оставшись в военной рубашке, но в джинсах. Была не по времени теплая весна и с погодой было сложно угадать. Приходилось брать с собой все. На всякий случай. Но, видно, ему к этому положению вещей не привыкать.

Я любил, когда он звонил.

— Ну что, Пушкан? — так он называл меня. — Встретимся? Меня переводят.

— Куда?

— Давай, посидим где-нибудь в центре.

— Ок.

Оказалось, что в результате каких-то ротаций он должен ехать в Иваново.

— О, так у нас же там Ивановская десантная дивизия! — воскликнул я.

— Но я туда ненадолго, — пока все утрясется. — Сейчас разговариваю, чтобы в академию на преподавание уходить.

— А здесь? — я имел в виду университет.

— Аспирантуру заканчивать. Хватит мне, наверное ездить. Но пока все в процессе.

С каждой встречей он выглядел все более утомленным и, как мне казалось более седым. С девчонками уже меньше знакомился:

— Серьезнее надо, — говорил Олег.

В Академию он так и не ушел. Вернулся через полгода:

— Все, я опять дома!

— Диссертация? — вопросил я.

— Пропустили через кафедру, все в следующем семестре.

Я подумал, что так он довольно долго здесь сможет учиться, когда к нам более жесткие требования в плане сроков: ну а что, все равно бесплатно. Хотя, сопоставима ли плата за такие учебные бонусы?

Через год я случайно встретил его кафе в центре Москвы прямо перед самым 9 Мая. Заказав на кассе себе обед, я увидел его входящим. Не сразу поверив, я окликнул его. Олег вскинул руку в приветствии.

Выглядел он очень посвежевшим, даже изменившимся. Чувствовалось, что внутри у него много планов, и он несколько иначе, свободнее, что ли, стал:

— Сейчас у нас, новые направления. Придется много поездить. Но, это нормально. Потом, наверное, все. Уйду преподавать.

Мы посидели, поговорили. Отметили, наступающий Праздник.

В это раз я был снова не особенно доволен жизнью-очередные экономические потрясения, все же, имели свое воздействие на обывателей. К тому же, я еще не совсем восстановился после зимней травмы, попав перед самым Новым годом в институт им. Склифосовского, покатавшись с девушкой с ледяной горы.

— Понимаю, — произнес он, — сам бывал после ранений, знаю что такое.

Я взглянул на него.

— Покой тебе нужен.

— Да, какой там. Сессия на французской учебе в МГУ, диссертацию заканчивать надо…

— Прорвешься. — уверенно произнес Олег.

Я спросил, как у них, там — в армии?

— Нормально. Двигаемся.

— Слушай, — немного погодя сказал он, — поехали сейчас на Арбат. Там два моих товарища, посидим немного с ними, отметим.

Я колебался. Надо было готовиться проект к защите французского диплома. Через год я планировал ехать в Париж заканчивать обучение по программе МГУ.

Увидев мои сомнения, он сказал:

— Вообще, смотри сам, — и чуть погодя добавил, — это недолго.

Я решил поехать.

Друзья оказались совсем не военными. Один занимался бизнес-проектами, чем занимался второй, я так и не разобрался.

Они, как и я отметили свежесть Олега:

— Все молодеешь, — засмеялся бизнесмен.

— Оставили бы вы его в покое, — подумал я.

Олег сказал, что бизнесмен очень хорошо разбирается в своей сфере и у него многому можно поучиться.

Поговорили про армию. Бизнесмен с большим уважением и пиететом поднимал тосты за военных и Олега.

Все же, чувствовалось, что как-то несовместимы были эти люди с ним. Не то, чтобы кто-то стоял выше или ниже на жизненной лестнице. Просто все они, находились на разных.

И насколько нужно было подобное общение самому Олегу, неизвестно. Он, видимо, также продолжал какие-то поиски секрета гражданской жизни. Утомляло это его сейчас или нет — было не совсем ясно. Но мне захотелось домой:

— Я, пожалуй пойду, завтра Праздник, надо подготовиться.

Олег, как всегда почувствовал мое смущение:

— Извини, если как-то что-то не так, не обращай внимания.

— Олег, ты что! Все хорошо. Спасибо за вечер! С Наступающим!

Мы попрощались.

Выходя, я увидел за одним из столиков Давида, который был на курс старше по французской учебе. Он уже защитил диплом и собирался уезжать в Университет в Париж. Мы поздоровались.

— С Наступающим! Как едешь? — спросил я.

— Да, вот, жду решения по стипендии.

Он ее, в итоге получил.

Через год уехал и я.

Уже, будучи в Париже, мне позвонил Олег:

— Ты как, Пушкан? — бодро поздоровался он

— Я в Париже. Учусь.

— Уу. Молодец.

— А я в Крыму.

Мне подумалось, что может не стоит вдаваться в детали?

— Отдыхаю. В санатории. — будто прочитав мои мысли, так же бодро ответил Олег.

01.04.2016 г. — 09.05.2017 г.

Макушка лета! Акростих

Татьяна Гассан-Филиппович

Месяц июль заявился к нам запросто, —

Аура лета витает над нами!

Кружится шарик земной и нахраписто

Утро рассветы мне дарит стихами…

Ширь небосвода объять невозможно!

Кажется, мы и не знали морозов,

А только лишь солнце, дожди и мороженное.

Лето отбросило напрочь серьёзность!

Есть снова радость, отставлена проза.

Тихо приходит ко мне вдохновение…

А это июль, как чайная роза! Души пробуждение.

Фамилия

Наталия Варская

Рома не переставал удивляться креативному мышлению своего отца. Дело в том, что фамилия отца была Курортный. Вот и не придумал он ничего лучше, чем назвать сына Романом и всё время над этим потешаться. Роман Курортный! Хорошо ещё дочку Наташей не назвал, а назвал Алиной. Алина вышла замуж и фамилию сменила, а Роман так и остался Курортным. В младших классах школы шуток по этому поводу не было, но чем старше Роман становился, тем больше становилось шуток. Друзья говорили своим девушкам:

— Целый месяц был в Сочи с Курортным Романом.

— Хочешь познакомиться с Курортным Романом?

— Ты ничего не знаешь о Курортном Романе!

С другой стороны, такие имя и фамилия сразу привлекали к Роману внимание.

Роман знал, что слово курорт — немецкое: кур — лечение, орт — местность, но как эта фамилия появилась у его далёких предков, узнать было невозможно, можно было только догадываться.

Роману хотелось думать, что кто-то из рода Курортных в старину владел курортами.

Роман даже подумывал пойти в туристический бизнес, но что-то пошло не так и пришлось стать обыкновенным менеджером по продаже оргтехники.

Сослуживец Витька Пряников искромётно шутил:

— Ну ты и курортный, Ромка!

Девушки подмигивали:

— Курортный, а на курорт с собой прихватишь?

Всем было смешно, а Романа эти шутки раздражали.

На ум Роману пришло слово курбаши, что озачало полководец и происходил от тюрского «кирк» — сорок и «баши» — голова. Но тюрки в родословной Романа не прослеживались.

— Видимо, всё-таки, немцы, — подумал Роман и смирился. Курортный, так Курортный, разве что — имя сменить. Но Иван, Алексей, Виктор и прочие имена с такой фамилией звучали как-то мелко. Неверное, отец был прав.

Однажды Роман познакомился с девушкой Надей и решил на ней жениться. Свою фамилию от невесты Роман скрывал сколько мог. Когда же девушка узнала, что ей предстоит стать Курортной Надеждой, она долго хохотала, а потом даже обрадовалась:

— Прекрасное сочетание! Впору в цирке с какими-то номерами выступать. Представляю объявление номера: «Роман и Надежда Курортные! Впервые и однажды!»

Отгремела свадьба. А через год открыли супруги свою фирму по пошиву одежды для отдыха и назвали фирму «Всё для курорта», а слоган в рекламе был таким: «Роман Курортный с Курортной Надеждой сделают ваш отдых незабываемым!» И не важно, что некоторые клиенты думали, что речь идёт об эскорте. Когда они узнавали, что это имена и фамилия владельцев фирмы, заказывали одежду с удовольствием и просили, чтобы на ярлыке непременно было бы указано: «Роман и Надежда Курортные».

Роман понял, что свою фамилию надо нести гордо и славу приумножать.

Печень

Татьяна Гассан-Филиппович

(от лица отвергнутого мужчины)

Любовь приходит и уходит,

А печень то куда уйдёт?

Она во мне и не проходит,

С ума она меня сведёт.

А скоро диабет нагрянет,

Ему ведь только подмигни.

И летом, вдруг, зима настанет,

И хлад поселится в крови.

Конфеты, что тебе таскал я,

Ты отвергала — я съедал.

С досады пил, стихи писал я, —

Ты не любила, я страдал…

Да. Ничего у нас не вышло,

Я только печень посадил

И в одиночестве, чуть слышно

Эссенциале пью один.

От судьбы не убежишь

Наталия Варская

Сергей женился рано, по любви и потому, что хотел зажить, наконец, взрослой жизнь. Мать Сергея была женщиной всластной, растила сына одна и держала в ежовых рукавицах.

Мать была против брака, невестку невзлюбила и пыталась всячески отвлекать сына от молодой жены: то приболела и надо принести ей продуктов, то необходимо отвезти её в поликлинику, то срочно требуется шкаф передвинуть. Ослушаться матери Сергей никогда не мог. Женился каким-то чудом, собрав всю волю в кулак, снял квартиру, расписался с Леной и, казалось, вырвался. Ан — нет.

Жена ворчала: — Ладно бы твоя мамаша была бы старенькая, ей всего 50 лет. Долго она будет в нашу жизнь влезать?

Через некоторое время Сергей заметил, что жена Лена в своих проявлениях поразительно похожа на его матушку. Она точно так же командовала Сергеем, он делал только то, что прикажет жена. Приходилось разрываться между женой и матерью, маневрируя, как лодка между скал.

Рождение сына немного снизило материнский напор, но увеличило давление со стороны жены.

Через пять лет брака Сергей не выдержал и расстался с женой. Благо дела шли неплохо и он смог купить квартиру жене и сыну, а также небольшую квартиру себе. Жить с матерью Сергей не хотел категорически.

Не успел он насладиться свободой, как встретил Марту, и влюбился, как мальчишка.

Проблемы не заставили себя ждать: бывшая жена и мать прознали о появившейся у Сергея женщине и вдруг подружились между собой, создав каолицию против «новенькой». Теперь Сергей постоянно требовался то матери, то бывшей жене по вопросам, связанным с ребёнком.

Мать зазывала Сергея к себе под всякими предлогами и либо расхваливала его бывшую, либо одновременно приглашала Лену с ребенком в гости.

Марта тоже оказалась властной дамой и не могла терпеть постоянных отлучек своего мужчины по первому звонку его матери или бывшей жены. Тем более они с Сергеем расписались и Марта имела законное право на внимание и время своего мужа.

Сергей лавировал между матерью, бывшей женой и Мартой.

Однажды Сергей поведал о своей нелёгкой жизни другу Виктору.

Виктор вынес вердикт: — Ты просто женщин не тех выбираешь, на матушку твою похожих, и старше себя, хотя и на год, на два, но старше. Бабы вообще всегда раньше нас, мужиков, взрослеют. Ты в молоденькую лучше влюбись и беги от этих тёток.

Так Сергей и сделал. Нет, ничего специального. Был в гостях без Марты и познакомился со Светочкой.

Девушке было 22 года, скромная, нежная, в рот Сергею смотрела.

Объявил Сергей Марте, что встретил свою судьбу. Их дочери было два года, квартиру он оставил семье, а сам снял жильё и зажил там со Светочкой.

Мать и Лена вдруг полюбили Марту и Сергею звонили уже три властных женщины, требовали то одно, то другое. А тут вдруг Светочка превратилась в настоящую фурию. Она закатывала скандалы, прятала ключи, не давая Сергею поехать передвигать шкафы или бежать за продуктами. Теперь Сергей метался между матерью, Леной, Мартой и Светой.

— Не в возрасте дело, — говорил он другу Виктру. — Вот и молодая точь в точь такая же, как все мои бабы.

Виктор не знал что ответить. Друзья пили чай, спиртное Сергей не употреблял, так как и мать, и Лена, и Марта и Света, учуяв малейший запах такое бы ему устроили, что мало бы не показалось.

Долго общаться с Виктором не пришлось, звонила мать, следом за ней Лена, за ней — Марта и в довершении — Света. И всем что-то срочно было нужно от него.

— Виски есть? — спросил Сергей.

— Ну давно пора! — обрадовался Виктор.

Друзья распили бутылку, телефон Сергей отключил.

От Виктора Сергей отправился не домой, а на вокзал, взял билет до Сочи. В Сочи жил его очень хороший друг по институту, Гриша.

— Перекантуюсь у Гришки, а там видно будет, — подумал Сергей.

В купе вошла симпатичная девушка лет тридцати:

— Мужчина, помогите-ка мне вещи разместить и давайте знакомиться. Я — Маша. Нет, эту сумку не наверх кладите! Вот так, правильно. А теперь сходите-ка за чаем к проводнице, и узнайте, почему радио не работает.

— Видимо от судьбы не убежишь, — подумал Виктор и побежал за чаем.

Пчёлы с цветами вовсю целовались…

Татьяна Гассан-Филиппович

Пчёлы с цветами вовсю целовались, —

Пили нектар, целый день «отрывались»!

Вечером в улей поспешно летели,

Чтоб отдохнуть от рабочей недели…

Летом так много цветов на полянах —

И красных, и жёлтых, и синих в бурьянах.

Пчелиной работы никто не заменит,

А зимней порой мёд, конечно, оценят!

Поставят на стол банку с мёдом гречишным, —

Ведь в каждой семье он в почёте, не лишний.

Кому-то цветочный пришёлся по вкусу —

Здоровью одни от него только плюсы!

А липовый мёд ароматен и нежен, —

Хранится он долго и всем он полезен!

Малиновый мёд, да и мёд вересковый

Имеют свой вкус, он приятный, особый.

Из клевера мёд красно-жёлтого цвета, —

Он летним теплом и лучами согретый!

На вкус ароматен, не приторно-сладок,

А запах травы и красивейших яблок!..

Кому-то по вкусу и мёд из акаций, —

Его я не ела, хочу вам признаться.

Но много о нём в книжках я прочитала,

Поэтому тут про него рассказала.

Спасибо вам, пчёлы, за ваше старанье, —

Природой дано вам такое призванье!

Мы ценим ваш труд, мёд едим и балдеем,

При этом почти никогда не болеем!

Если бы…

Татьяна Гассан-Филиппович

Если жил бы я где-то в Валенсии,

Или в разных там тёплых Парижах,

То спокойно бы ждал своей пенсии,

Чтоб зимой покататься на лыжах.

(Гарик Зэт)

Каждый месяц, числа так пятого,

«Глыбой» пенсия падает жданная.

Но тихонько лежит, виноватая,

Потому что мала и туманная…

Отложив за квартиру тыщ несколько

И сходив в магазин, что под боком,

Вспомнив Батьку того, небесного,

Сматерившись в сердцах ненароком,

Одиноко задумался дедушка

О судьбине своей неприкаянной,

Накрошив в молоко корку хлебушка.

— Как дожить в этой жизни отчаянной?

Телевизор включил тихим вечером,

Там красоты Парижа показывали…

Стал смотреть, всё равно больше нечего.

Слушать стал, интересно рассказывали

Про преклонного возраста дедушку,

Что на лыжах собрался кататься

В снежных Альпах в обнимку с девушкой!

Потом сексом с ней заниматься…

Старичок, что в России родился,

И карабкался к гробу, чуть слышно,

Трижды, свят-свят, перекрестился,

Ущипнул сам себя как-то хищно,

И послал всех и вся к чёрта бабушке,

Не включив свет, к постели добрался,

Лёг, вздохнул, вспомнив жёнушку-лапушку,

И заснул, и во сне улыбался!..

Звонок из прошлого

Наталия Варская

Ольга Михайловна этого звонка не ждала.

— Олюнь, привет! Узнала? — раздался бодрый мужской голос, — это я, Вадик Ветров.

Вадика Ольга Михайловна прекрасно помнила, правда не виделись они лет 35. В те далёкие годы Вадик был для семьи Ольги как родственник. Откуда он появился никто не помнил, наверное пришёл однажды с кем-то из друзей, да так и остался. В те годы семья Ольги Михайловны вела почти богемный образ жизни: домашние музыкальные вечера, посиделки на кухне до утра, походы на шашлыки, посещение театров.

Родители Ольги преподавали актёрское мастерство в драм кружке при одном ВУЗе и в их доме постоянно собиралась творческая молодёжь. Весёлые были времена! Вадик старался быть полезным: то в магазин сбегает, то поможет мебель переставить, то кран починит. За Ольгой Вадик никогда не ухаживал, они просто дружили.

Потом Ольга вышла замуж, переехала к мужу, родились дети и общение с Вадиком сошло на нет.

И вот этот Вадик вдруг возник, как из небытия.

Сколько ему сейчас лет? Он был старше Ольги на пять лет, значит сейчас ему 60! А голос не изменился.

— О, Вадик, помню тебя. Не спрашиваю, как нашёл мой номер телефона, сейчас это не трудно. Ты как?

— Нормуль! Надо бы встретиться.

— Ой, совершенно времени нет, я всё с внуками, их у меня четверо.

— Да ладно, Олюнь! Нехорошо старых друзей игнорировать. Давай соберёмся, как раньше. Я с гитарой приду, попоём, повспоминаем.

— Вадик, а где соберёмся? У тебя?

— У меня негде, я в коммуналке живу, при разводе всё жене и сыну оставил, сын вырос, у самого дети, а общаться не хочет.

— Вадик, очень жаль, но у меня мало того, что времени нет встречаться, да и сил нет. За день так с внуками навозишься, что к вечеру просто падаешь. И негде, я с дочерью и её семьёй живу. Какие могут быть посиделки?

— Ах вот ты как! Всё хорошее забыла, как я мебель вашу таскал, как краны чинил!

— Вадик, а тебе не кажется, что ты границы нарушаешь? Я тебя не искала. Что было, то прошло, у всех своя жизнь. Мы же 35 лет не виделись! У тебя что, за все эти годы не образовалось друзей, с кем попеть можно?

— Ах вот как! Своя жизнь у неё! Все вы такие бабы. Стервы вы!

— Так, Вадик, мне этот разговор не нравится, да и некогда больше говорить. Удачи тебе.

Ольга Михайловна прервала разговор, но телефон снова настойчиво затрезвонил и пришлось его выключить.

Ну не бред? Свалился, как снег на голову и претензии ещё предъявляет. Похоже, что Вадик был не совсем трезв. С женой, с сыном, со внуками общения нет неспроста. Ольга Михайловна попыталась предствить 60-летнего Вадика, но никак не могла.

Да наверняка он ничем не отличается ото всех 60-летних, пьющих, одиноких мужчин. Они все очень друг на друга похожи. Видимо те годы, 35 лет назад, были лучшими в его жизни и он совершенно не отдаёт себе отчёта, что Ольга давно не Ольга, а Ольга Михайловна, бабушка Оля. «Эге-гей, погнали!» — не получится.

Жалко, конечно, этого одинокого деда Вадима, но кто виноват? Уж точно не Ольга Михайловна. У всех нормальных людей с возрастом включается режим эконом: на эмоции, время, энергию и если есть семья, то всё остальное меркнет и нет времени на общение с кем-либо просто так, потому что накатило. Действия требуют ответа на вопрос: Для чего?

На этот вопрос, для чего бы стоило встретиться с Вадимом, Ольга Михайловна ответа для себя не нашла.

Номер телефона пришлось сменить, так как неугомонный и нетрезвый Вадим звонил с разных номеров по несколько раз в день, а иногда даже ночью. Одиночество и алкоголь делают своё дело.

Вскоре Ольга Михайловна о Вадиме забыла.

Василёк… Акростих

Татьяна Гассан-Филиппович

Воздух пьянит и поёт душа,

А на опушке растут васильки.

Синь от цветов очумело нежна,

И дополняют сюжет мотыльки…

Лёгкий порыв ветерка налетел,

Ель закачавшись, отбросила тень.

Кто-то сорвать васильки посмел, мне!

Хейтеры с планеты Земля

Наталия Варская

К Земле приближалась летающая Банка с представителями инопланетной цивилизации. Встречала их группа хейтеров, так как все остальные граждане были заняты своими делами и им было не до инопланетян. Хейтеры же славились тем, что были всегда не шибко заняты, но и сидеть дома тихо не хотели. Для них было крайне важно и жизненно необходимо выражать свое хейтерское мнение публично. Информационный повод — прибытие гостей из космоса, оказался как нельзя кстати: наверняка журналисты понаедут, телевидение.

Банка приземлилась и из неё вышла целая делегация — пятеро инопланетян с тремя глазами, но на двух ногах, при двух руках и с одной головой. Корреспонденты нацелили на гостей десятки объективов, а главный хейтер сказал приветственную речь, (если такую речь можно назвать приветственной):

— Здравствуйте! Не сочтите за оскорбление, но летающие Банки — неправильная конструкция. Должны быть летающие Тарелки. Видимо, вы отсталые и недоразвитые инопланетяне.

Гости оратора не поняли и попытались объяснить, что летающими могут быть любые конструкции, лишь бы они летали.

Хейтеры дружно возмутились:

— Нет! Только Тарелки, или, в крайнем случае, ракеты. А Банка — отстой! Никому тут ваши банки не нужны и не интересны! Научитесь Тарелки делать, а потом прилетайте.

— Но нас пригласили админы вашей цивилизации!

— Ах админы! А вот мы все с Земли отпишемся, если таких как вы, неполноценных, тут принимать будут!

Наверняка вы и говорите неправильно, и дышите.

— Неужели вас, земляне, не впечатляет то, что мы до вашей планеты долетели, а вы до нашей нет?

— Дурацкое дело — не хитрое! Мы к вам и не собирались!

Гости чуть было не развернулись, чтобы улететь домой, но к ним подошли какие-то люди и объяснили ситуацию:

— Не обижайтесь на них, это хейтеры — несчастные существа, можно сказать, не вполне здоровые. Мы специально их на различные встречи и мероприятия пускаем: во-первых, для зрелищности в эфире, народ скандалы любит смотреть, а во-вторых, для снижения социального напряжения, пусть пар выпускают. По сути от их слов ни Банка Тарелкой не станет, ни Тарелка Банкой. Милости просим в автомобиль, наши админы ждут вас в резиденции.

Гости подивились, но всё поняли правильно, про хейтеров быстро забыли и прекрасно провели время на планете Земля.

А хейтеры разошлись по домам с чувством лёгкой досады: эх, не удалось до настоящей перебранки дойти, что б про три глаза ввернуть, а потом от души выкрикнуть громко:

— Уроды! Тупицы! Ничего не умеете, и вид у вас дурацкий, и вообще пошли вы на…!

Соседей не выбирают!..

Татьяна Гассан-Филиппович

Соседей не выбирают! И если с ними не повезло, то это надолго, а может и навсегда… На такие мысли натолкнул Лизавету крик из триста шестнадцатой квартиры, что слева от её.

— И почему именно с утра эта громогласная особа начинает распекать своего горе-муженька? Наверное потому, что силы ещё есть и запал, которые к вечеру иссякнут и эта самая Нинка будет только кастрюлями греметь и делать погромче телевизор, чтобы не слышать, как её «козёл» пытается вставить хоть слово…

Только Лиза вышла на балкон, чтобы сказать летнему утру «здравствуй», как тут же шарахнулась от дыма сигарет, который просто клубами поднимался с восьмого этажа. Там молодая супружеская пара курили и бранились из-за того, кто сегодня отведёт их дочку к бабушке в сад. Дело в том, что за три года с небольшим эта самая соседка снизу успела родить трёх детей, они все кричат с утра и до ночи, и с ночи до утра, а если уж проснёшься, то заснуть будет крайне тяжело, потому что сначала орут дети, потом родители, которые усмиряют своих чад, ругаясь между собой…

Пришлось Лизавете на некоторое время закрыть балконную дверь, чтобы дым развеялся. Она пошла на кухню включить чайник и ещё не успела достать кружку, как в дверь позвонили. Лиза посмотрела в глазок и различила монолитную фигуру старшей по подъезду, которая всегда приходила с кипой каких-то бланков и дурацких предложений… Открывать не хотелось. Дама с порога заявила, что в подъезде намечается косметический ремонт и в соседнем подъезде жильцы за свой счёт решили поменять почтовые ящики. Лизу устраивал старый ящик, так как писем сейчас никто не пишет, все общаются в Инете, а бланки счетов за коммунальные услуги никто не таскает, и об этом обо всём Лиза спокойно сказала «старшей», на что та изменилась в лице и со словами «с вами всё ясно» пошла к соседям напротив.

Намазав масло на тост и положив сверху кусочек сыра маасдам, Лиза с удовольствием приступила к своему завтраку, но страшный звук перфоратора испортил настроение окончательно. Сколько лет она живёт в этом доме, столько лет слышит этот душераздирающий звук! Лизе пришла на ум очень интересная мысль о том, что сосед через стенку дырявит другую стенку и делает из неё что-то вроде сита. Ведь за такой большой промежуток времени, что они живут в этом доме, можно уже сто раз повесить и снять все шкафы и картины и заменить новыми, а он всё сверлит и сверлит…

Позавтракав без настроения, Лизавета оделась и отправилась по делам, так как сегодня не жарко и можно подольше побыть на улице. У лифта она встретила Нинку, которая с утра орала на мужа. Та, видимо, не могла уже успокоиться, и когда они зашли в лифт, тут же начала сетовать на то, как её угораздило выйти замуж за «придурка», ведь столько было кавалеров, но чёрт дёрнул её согласиться на предложение этого «импотента». Лиза молча слушала раскрасневшуюся соседку, а когда открылась дверь, стремительно выбежала из подъезда.

На крыльце стоял полупьяный сосед с лабрадором. Сам мужичок был мелконький, а собака большая и очень крепкая. Она всегда сильно дёргала своего хозяина за поводок, отчего тот шарахался из стороны в сторону и все вокруг боялись, что он упадёт «физией» об асфальт… При появлении Лизаветы сосед подбоченился и с ехидцей начал заводить разговор о том, куда делся её муж. Лиза терпеть не могла алкашей и в резкой форме дала понять, что с такими, как он, ей разговаривать не о чем. Уже на углу дома она услышала, как сосед обзывает её курицей и фифой, которая много о себе мнит.

Вечером, незамеченной, пешком (лифт снова сломался) Лиза добралась до своей квартиры и увидела большую кучу мусора у мусоропровода. Это опять соседка справа не соизволила убрать за собой. Сколько раз Лизавета делала ей замечания, но та не реагировала и продолжала пакостить…

Устав от впечатлений дня и даже не поужинав, Лиза улеглась на диван, так как ноги устали и голова болела, как тут же раздался звук перфоратора, сквозь который был слышен крик Нинки и плачь детей… Да, соседей не выбирают!

В душе ей восемнадцать…

Татьяна Гассан-Филиппович

В свои неполных девяносто два

Душой она была на восемнадцать…

Сидеть любила молча у окна

И красотой природы наслаждаться…

С пучком волос, с гребёнкой в голове,

В простом халате из цветного ситца

Она с любовью вспоминала о весне,

В которой довелось в него влюбиться!

Как дверь открыл галантно он ей в ЗАГС,

Она туда впорхнула лёгкой птицей,

Не отводила взгляд от синих глаз!..

Как дни потом летели вереницей.

Как много бед прожить им довелось

В краю полуразрушенном голодном…

Любовь нести сквозь годы удалось

И строить жизнь свою в стране свободной!

…Теперь одна. Осталось лишь окно,

В котором всё бурлит с утра до ночи.

А ей спокойно как-то и легко, —

В душе ей восемнадцать, между прочим!

Другу посвящается…

Татьяна Гассан-Филиппович

«В огне и холоде тревог —

Так жизнь пройдёт. Запомним оба,

Что встретиться судил нам Бог

В час искупительный — у гроба…»

(А. Блок)

Прикован нынче ты к постели.

Забрал в оковы тебя тягостный недуг…

А помнишь, как мы раньше песни пели

И как мы танцевали, милый друг?!

Каких-то тридцать лет тому назад

Мы были молоды, красивы и желанны,

И лучезарен был наш юный взгляд, —

По жизни шли, как по дорожке в Каннах!

Нам по плечу любое было дело, —

Мы с вызовом смотрели трудностям в глаза,

За всё бралИсь и грамотно и смело,

Не говорили «нет», а были только «за»!

Отчизне ты своей служил достойно

И на тебе мундир был, как влитой.

Конец ознакомительного фрагмента.