Башни витаров

Валентина Хайруддинова

Юный зверолов Тимша и охотник Синигир живут в Синем лесу. Они – соперники. Однако таинственный случай заставляет вчерашних недругов вместе отправиться в главный город окрестных земель – Дювон. Уже в начале путешествия планы Синигира и Тимши меняются, а знакомство с углежогом Муром переворачивает их привычные представления о жизни. Вступив в борьбу со злом, герои раскроют тайны прошлого и настоящего, узнают многое о себе и друг о друге, научатся ценить дружбу, любить и прощать.

Глава шестая

в которой углежог пытается изменить планы,

зверолов и охотник видят всадника в черном плаще, после чего охотник и зверолов оказываются не там, где предполагали

— Просыпайся! Пора! Вставай!

Синигир сразу не понял: где он и что происходит.

Но опять раздался звонкий голос над ухом:

— Просыпайся!

«Силы небесные! — подумал, вздыхая, Синигир, — неужто во время всего путешествия такое пробуждение меня ожидает каждое утро?!»

Через мгновение, открыв глаза, он простонал:

— Так еще ночь!

— Уже утро, — донесся откуда-то из глубины комнаты бодрый голос Тимши, — просто здесь темно. Вставай, говорю!

— Да почему темно-то, если утро? — обреченно бормотал Синигир, позевывая и оглядывая помещение.

Едва-едва рассвело — это Синигир понял, посмотрев на серый прямоугольник окна. В сизом полумраке с трудом различались очертания предметов. Камин потух, поэтому было прохладно.

Ох, как Синигиру не хотелось покидать уютную кровать! Но Тимша опять звонко призывал его вставать.

— Да сейчас! — сердито отозвался охотник.

Синигир принялся одеваться, но думал не о предстоящей дороге — из головы не выходила вчерашняя беседа с углежогом. Перед глазами охотника стояли то мрачные глаза Мура, то его чистые — ни следа сажи — руки, то сильная высокая фигура. Наскоро собрав вещи, он спустился вслед за Тимшей вниз.

В неуютном мрачном помещении было тепло: охотник с удивлением посмотрел на горящий камин. Похоже, его топили всю ночь. Хозяин сидел у стола в напряженной позе и слушал Тимшу.

— Ты так рано встал? — спросил Синигир, пожелав доброго утра, — вон — камин натопил.

— Я не ложился, — отозвался Мур.

— Что-то случилось? — поинтересовался Синигир.

— Бессонница, — не поворачивая головы и не меняя мрачного тона, сказал Мур.

— Так мы возьмем еду? — напомнил о себе зверолов.

Мур кивнул.

— Я тогда пойду, соберу все, — юноша поспешил подняться наверх.

Синигир хотел было попрощаться и выйти, но вдруг в тишине Мур произнес, тяжело роняя слова:

— Я не советовал бы вам ехать к знахарке.

Синигир молчал, соображая, что бы это значило. Объяснений он не нашел и решил: если Мур преследует какую-то цель, сам продолжит разговор. Так и случилось. Углежог, наконец, повернул голову, поднял глаза и, сверля охотника суровым взглядом, продолжил:

— Ты как будто вполне здоров. А до знахарки — полдня пути, потом обратно. Вы потеряете время.

— Ничего, — вежливо ответил Синигир, понимая: разговор этот неспроста, — мы не очень-то торопимся. Да и Тимша не согласится: он уверен, что яд до сих пор действует.

— Послушай меня внимательно, охотник! — голос углежога утратил бархатную мягкость — остался лишь жесткий металл, — о том, что произошло в Синем лесу, как можно скорее нужно сообщить верховному Бескиду. Нельзя терять время!

— О чем ты? — вполне искренне удивился Синигир, — что сообщить верховному Бескиду?

— О силы неба! — воскликнул углежог, и теперь голос его звучал почти угрожающе, — ты не понял меня?! О том, что произошло с твоим другом!

— Но почему об этом событии должен знать верховный Бескид? И к тому же зверолов мне не друг, — озадаченно ответил Синигир, удивленный тоном хозяина.

— Поверь мне: верховного Бескида заинтересует твой рассказ! — Мур встал и прошелся по комнате.

Было очевидно: углежог встревожен не на шутку.

Синигир, не понимая причин этого беспокойства, начинал сердиться и с нетерпением ожидал, когда же появится Тимша, и они, наконец, покинут это мрачное место.

— Синигир, ты не слушаешь! Пообещай, что сделаешь, как я говорю! — потребовал Мур сурово.

— Почему я должен что-то обещать? — возмутился охотник, не привыкший выполнять приказы кого бы то ни было.

— Я не могу сказать всего. Просто сделай, как я говорю, — уже спокойнее произнес Мур.

— Прости, Мур, я, конечно, благодарен тебе за гостеприимство, — тоже сбавил голос охотник, — и, наверное, обязан отплатить, выполнив твою более чем странную просьбу. Но ты, видно, давно не был в Дювоне. Как я увижусь с верховным Бескидом? Говорят, раньше двери во дворец были распахнуты настежь, а на площади перед главным восточным входом в город шла торговля, и верховный Бескид запросто гулял по городу.

— Что же теперь? — глухо спросил Мур.

— Не знаю. У всех дверей в замок — стража, и туда нет хода простому охотнику.

Тут, наконец, появился Тимша и объявил:

— Я готов! Светает быстро — нам пора.

Синигир решительно шагнул к порогу, Мур направился за ним.

На пороге зверолов принялся горячо прощаться с хозяином, а тот упорно не сводил с Синигира мрачных темных глаз, на лице его застыла маска зловещего отчаяния.

— А что случилось? — заметив, наконец, напряженность Мура, спросил юноша.

— Твой друг хочет предложить ехать сразу в Дювон, — произнес углежог.

— — Ну, уж нет! — замахал Тимша руками, не дав Синигиру и рта раскрыть, — дорога длинная — вдруг действие яда проявится? Нет, Синигир, и нет. Мне хватило одного раза, и я ведь не знахарь. А теперь у нас еще и повозки не будет: как я тебя, если вновь захвораешь, повезу?! Едем к знахарке.

— Но… — попытался возразить Мур.

— Синигир! Мы уже об этом говорили. Нет!

Не принимающий участия в препирательствах Синигир только пожал плечами.

— Послушай, Тимша, твой друг здоров и готов ехать, — голос Мура звучал негромко, но твердо.

— Ты и Мура подговорил? — оторопел Тимша.

— Я тут не причем, — заявил Синигир, — но это правда — я здоров.

— Да что ж такое! — не на шутку горячился Тимша, — оставим споры: мы едем к знахарке! Спасибо, Мур, за все! Прощай.

С этими словами зверолов зашагал к выходу, даже спиной выражая негодование и непреклонность.

— Упрямец, — пробормотал Мур.

— Да, точно! Вот тут ты прав — он упрямец! — с удовольствием согласился Синигир, — но придется ехать. Обещаю тебе: как только мы окажемся в Дювоне, попытаюсь как-то передать нашу историю кому-то из дворца, хотя не понимаю, что тебя так сильно поразило в этом… м-м-м… событии, я вот не вижу ничего, достойного внимания верховного Бескида.

Мур, опустив голову, угрюмо молчал.

— Прощай, — произнес Синигир и с облегчением покинул неуютное жилище.

На открытой площадке у дома он огляделся: Тимша стоял у ворот и смотрел вдаль на серую бесконечность. Зверолов не проявлял признаков нетерпения, напротив, когда Синигир позвал его, тот вдруг принялся грустно размышлять:

— Бедный Мур! Такой сильный и, я уверен, смелый человек, но мне он показался несчастным. Что он делает здесь один?

— Да уж, — согласился охотник, — чудно все это. Давай-ка поедем отсюда поскорее.

В небольшой конюшне, расположенной недалеко от дома, они нашли своих накормленных лошадей и по единственной дорожке, что вилась вдоль болотных кочек, отправились в путь.

Несколько раз путешественники оглядывались на дом, послуживший им приютом в эту ночь. Он одинокой серой глыбой высился среди пустынного пейзажа и казался таким же таинственным и чужим на болотах, как его хозяин.

Ехали осторожно: справа и слева подозрительно булькала темная жижа. Запах гари, вскоре появившийся в воздухе, подсказал путешественникам: скоро деревня углежогов. Действительно, тропа привела их к домикам-норам, где охотник и зверолов увидели вчерашнего кашляющего старика.

— Скажи-ка, углежог, нам к знахарке по этой дороге? — указал рукой на север Тимша.

— Да! Поезжайте все прямо, прямо. А где Мур? — кашляя, проговорил старик.

— Дома. А скажи, старик, Мура ты хорошо знаешь? — поинтересовался Синигир.

— Знаю, знаю давненько… Я еще молодой был… — заявил старик.

Путники изумленно переглянулись.

— А откуда он пришел на болота? — продолжил спрашивать Синигир.

— То мне неведомо. Издалека явился… Бледный, немощный…

— Ты ничего не путаешь, старик? — недоверчиво усмехнулся охотник, — Мур не выглядит больным.

— Много лет прошло с тех пор, — проскрипел старик, — если бы ни Мур, трудно бы мы жили. А с ним дела пошли в гору. Необыкновенный он, и все умеет, а работает за троих. Он так заботится о нас! Ежели поедете к знахарке, то увидите с правой стороны от тропы каменные дома — мы смогли построить такое жилье для себя благодаря Муру.

— Мур не похож на простого углежога, — осторожно заметил Синигир.

— А он и не простой, — загадочно ответил старик.

Но что он имел в виду, зверолов и охотник так и не узнали: старик заговорил тише, потом закашлялся и перестал обращать на путников внимания — им ничего не оставалось, как поехать дальше. Вскоре они повернули направо, потому что других троп не было.

Унылая природа и чехарда мыслей в головах путников не располагали к разговорам. Кони, словно угнетенные мрачностью болот, едва плелись, несмотря на ночной отдых и понукания всадников. Впрочем, вскоре путники прекратили попытки заставить лошадей двигаться скорее, поняв их бесполезность. Они медленно ехали, а мимо проплывали плоские черные холмы, темные болотистые поляны, редкий полусухой кустарник и — (старик-углежог оказался прав) каменные дома углежогов, то тут, то там торчащие среди болот, высокие, как свечки.

Тимша без устали вертел головой, вдыхал полной грудью воздух и время от времени призывал Синигира посмотреть то налево, то направо, находя в невзрачных пейзажах какие-то особенные прелести. Синигир только головой качал, удивляясь неутомимости и жизнерадостности зверолова.

Путь казался бесконечным, впереди не видно было никаких признаков жилья, позади — тоже. Путешественники двигались, словно в никуда. Солнце затаилось где-то за пеленой облаков, было ни тепло, ни холодно, только ветер время от времени налетал непонятно откуда.

Потеряв счет времени, Синигир предложил передохнуть и перекусить.

— Но где мы остановимся? — отозвался зверолов, оглядывая окрестности, — жилья никакого не видно.

— Смотри: камень, — показал вперед охотник, разглядев зорким глазом небольшой серый камень недалеко от дороги.

Всадники спешились, отпустили коней, свернули на обочину и присели на камень спина к спине: Синигир лицом на север, Тимша — на юг.

— У меня из головы не выходят слова старика о Муре, — сказал Тимша, откусывая хлеб, — откуда он пришел на болота, и зачем?

— Да уж, мог бы поселиться в другом месте, — проговорил Синигир, — вот и знахарка живет на болотах. Как ты думаешь, почему? Она ведь лечит людей. А где тут люди?

— Всегда найдется тот, кому нужна помощь. К тому же, я уверен: на болотах растет множество чудесных трав. Даже воздух здесь пропитан запахом трав, чувствуешь? К тому же тут красиво. Как знахарка, интересно, станет тебя лечить? У нее, наверное, какие-то особые зелья есть, сваренные из растений, на болотах собранных.

Синигир не находил ничего интересного в том, что какая-то непонятная знахарка станет его лечить, и кроме запаха тины, ничего в воздухе не ощущал, и уж конечно, не видел ничего красивого в серой пустыне, что расстилалась вокруг.

— Знахарка скажет, что я здоров, — уверенно заявил он.

Не дождавшись ответа, охотник добавил уже менее уверенно:

— Гика маленькая, значит, в ней яда мало. А я большой.

Зверолов молчал. Синигир решил: наверное, упрямец понял, что зря настаивал на визите к знахарке. Он улыбнулся этой мысли и сказал:

— Слушай, а может, хватит с нас Черных болот? Давай вернемся на дорогу и поедем все-таки в Дювон.

Но договорить не успел: зверолов перебил его:

— Синигир, смотри!

Охотник вгляделся в горизонт, но кроме серого неба, смыкающегося вдали с серой землей, ничего не заметил, потом повернул голову налево, направо и сказал:

— Ничего не вижу.

— Синигир! — опять окликнул спутника Тимша.

— Ладно, если ты настаиваешь, конечно, поедем дальше. Надо, пожалуй, поторопиться.

Тут Синигир встал и повернулся лицом на юг. Теперь они с Тимшей смотрели в одну сторону, и охотник, наконец, понял, что хотел сказать зверолов.

Оказывается, Тимша тревожно всматривался в черную точку, движущуюся по дороге.

— Что это? — спросил он, — похоже на птицу.

— Всадник, — уверенно произнес Синигир, — просто плащ у него развевается, как крылья.

— Ты уверен?

— Я охотник, и, если ты забыл, — лучший в Синем лесу! Вижу я прекрасно, — гордо напомнил Синигир.

— Я не ожидал встретить здесь кого-то.

— Он мчится, спешит. Неужели к знахарке? Ведь тропа ведет только к ее жилью.

— Видишь, — продолжая напряженно вглядываться вдаль, заметил Тимша, — знахарка пользуется спросом.

— Ни разу не посещал знахарок. Мало того, до встречи с тобой даже и не думал о них, — язвительно ответил Синигир.

— Тебе не знакомы повадки некоторых зверей. Знал бы, что гика ядовита — не ехали бы мы сейчас лечиться.

— Я охотник! — возмутился Синигир, — зачем мне какая-то гика?

— Никогда не ведаешь, какое знание может пригодиться, — задумчиво возразил зверолов.

И добавил:

— Но все-таки похож этот всадник на черную птицу!

— Я же говорю: на нем плащ, черный, длинный…

Тут Синигир умолк. Он нахмурился, поняв, кто этот всадник.

— Тимша, ты видишь?

— Да, теперь вижу. Точно, всадник. Он так быстро приближается! Хороший у него конь.

— Я думаю, он преследует нас.

— Нас преследует?! — изумился Тимша, — да кто нас знает в этих краях?

— Кое-кто все-таки с нами знаком.

Зверолов взглянул на товарища широко распахнувшимися глазами:

— Кто?

— Силы небесные! Кого мы знаем на болотах? Кто имеет черный длинный плащ?

— Мур?! Но зачем ему нас преследовать? — непонимающие глаза юноши округлились и еще стали еще больше, превратившись в темные озерца.

— Сейчас проясним.

Синигир, не сводя глаз с черного всадника, передал Тимше разговор с углежогом.

— Он уговаривал меня ехать сразу в Дювон, а теперь вот зачем-то догоняет, — заключил охотник.

— Почему сразу не рассказал? Я думал: ты его подговаривал, чтоб избежать визита к знахарке.

Между тем черный конь мчал хозяина, и уже ясно можно было различить фигуру всадника, хотя лица не было видно.

Путешественники примолкли, ожидая преследователя. В пустоте пасмурного пейзажа беззвучно, но стремительно приближающийся всадник казался ненастоящим, сказочным и, действительно, похожим на большую черную птицу.

Через несколько минут зверолов понял: Синигир не ошибся. Их действительно догонял Мур.

Он, подлетев к стоящим, легко спрыгнул с разгоряченного коня — черный плащ взлетел, словно Мур взмахнул крыльями, потом опустился. Помедлив мгновение, Мур вплотную приблизился к встревоженным путникам.

На мрачном лице углежога ничего нельзя было прочитать — зверолов и охотник ждали, что же он скажет. Но так как преследователь не спешил начать разговор, Тимша, не выдержав, начал первым:

— Что случилось, Мур? Ты нас догонял или тоже к знахарке едешь?

Мур не ответил, смотрел в даль болот, сурово сдвинув брови. Молчание затянулось, даже Тимша, не говоря ни слова, смотрел в непроницаемые глаза углежога, словно завороженный. Теснились на небе серые облака, не пропуская лучи солнца, ветер посвежел, усилившись, играл полами длинного плаща Мура, грозил сбросить капюшон с его головы.

— Вы удивлены, — наконец проговорил Мур, — но я хотел, вернее, вынужден, поговорить с вами.

Он был мрачен и хмур — путники не стали возражать, а просто ждали, как Мур будет действовать дальше. Углежог же, к их удивлению, попросил зверолова еще раз подробно рассказать, что именно тот видел ранним утром в Синем лесу.

Тимша не заставил себя упрашивать и бодро начал:

— Звероловы отправляются в лес с первым лучом солнца…

Мур терпеливо слушал о том, как звероловы ставят ловушки в тех местечках леса, которые только они знают, как по утрам забирают добычу.

Когда зверолов на мгновение замолчал, переводя дух, Синигир воспользовался паузой и заметил, указывая на горизонт:

— Я пока не очень понимаю, Мур, твоего интереса к жизни звероловов, но то, что день истекает стремительно, вижу хорошо: вон, горизонт скоро потемнеет. Провести же ночь на болоте мне совсем не хочется.

Углежог бросил на охотника мрачный взгляд и обратился к Тимше:

— Прошу: расскажи, только очень подробно, именно про то утро. Как увидел вот его.

— Синигира? — уточнил Тимша.

— Да то был не я! — воскликнул охотник нетерпеливо.

— Он говорит, что не был в лесу, — развел руками Тимша, — а как же не был, если был!

— Ты видел его?

Тимша принялся подробно объяснять про особенные охотничьи сапоги и куртку.

— И самое главное: перед тем, как скрыться, он повернулся — я рассмотрел лицо! Лицо Синигира, — таинственно закончил Тимша и, переведя дух, вопросительно уставился на Мура.

Тот же в глубокой задумчивости опустил голову — капюшон скользнул вниз, отгородив своего хозяина от собеседников.

Ветер стал еще сильнее; пропитанный болотной сыростью, теперь он пронизывал насквозь.

— А потом охотник пропал, исчез, — продолжил Тимша, — я бросился за ним в чащу, а он словно растворился.

— Скажи, — углежог поднял голову и вперил в юношу горящие глаза, — а утро было пасмурное?

— Это имеет значение? — вмешался охотник.

— Да! — с металлом в голосе отрезал углежог.

— Нет, солнце всходило и… — растерянно пытался пояснить Тимша.

— Отвечай толком! — грозно потребовал углежог.

Ветер, наконец, добился своего: скинул с головы капюшон и принялся трепать черные длинные кудри, но Мур не обращал на это внимания: застыв в ожидании ответа, словно решалась его судьба, он хмурился, а темные глаза углежога полыхали мрачным огнем.

— Утро не было пасмурным. В Синем лесу никогда не бывает пасмурно, даже, когда дождь, все равно светит солнце, — ответил за своего растерявшегося спутника Синигир.

Пока охотник говорил, черты лица Мура понемногу утрачивали суровость, поза стала менее напряженной, хотя он продолжал мрачно хмуриться. Но тут Тимша, обретший дар речи, вдруг заметил:

— Но в то утро стоял очень густой туман. Если это важно.

— Что? — спросил углежог так тихо, что за порывами ветра спутники едва услыхали его.

— Туман, густой и белый, — повторил Тимша, — и, если бы охотник, или кто это был, не прошел совсем близко, я бы не разглядел его.

— Все-таки глод, — пробормотал непонятно Мур и, будто лишившись всех жизненных сил, рухнул на камень и закрыл лицо руками.

— Силы неба! Мур, что случилось? — тревожно заговорили охотник и зверолов, которых очень удивило поведение углежога.

Мур убрал от лица руки, и путешественники увидели его глаза, полные отчаянной решимости. Миг слабости прошел, углежог поднялся и произнес:

— Послушайте! Для того, чтобы вы поняли, что происходит и может произойти в дальнейшем, я вынужден рассказать вам одну историю. Здесь не совсем подходящее место для долгой беседы. Если вы оставите мысль посетить знахарку, мы повернем на юго-запад, пересечем болото — тогда окажемся в Бурой пустоши. К ночи попадем в таверну. А утром по прямой дороге, что идет вдоль пустоши, а потом поворачивает на юг, вы отправитесь в Дювон.

— Мы согласны! — поспешно воскликнул Тимша, — а, Синигир? Ведь ты, правда, выглядишь здоровым. А Черные болота… я очень бы хотел увидеть их во всей красе, но — в другой раз.

— Подожди, — более рассудительный охотник не спешил принимать решение, — а зачем нам знать какую-то историю? Почему мы должны менять наши планы?

— То, о чем вы узнаете, имеет к вашему происшествию самое прямое отношение. Хотя меньше всего я хочу, чтобы это было так. И предупреждаю: все сказанное мною должно остаться тайной. Во всяком случае, пока.

— Хорошо. Тогда едем, — радуясь в глубине души, согласился и Синигир, — в путь!

Всадники вскочили на лошадей, направили их на юго-запад, где вилась едва заметная тропка, ведшая в сторону от Черных болот. Ехать пришлось гуськом, потому — молча, так что у путников было время подумать.

Каждый размышлял о своем: один о том, что, возможно, вот-вот узнает тайну удивительного человека, другой — что не надо, хвала небу, ехать к знахарке, ведь кто их знает, этих то ли знахарок, то ли ведьм. А третий погрузился в мрачные мысли о будущем и прошлом. Впрочем, в какой-то момент все трое подумали об одном: как за два дня изменилась их жизнь!

Углежог, ехавший впереди, вырвался вперед так, что вынужден был вернуться.

— Твой конь так вынослив, — заметил Синигир, — а наши что-то совсем не хотят поспешить.

— Ведь он… Я хотел сказать: Вереск долго живет здесь, — с запинкой объяснил Мур, — он привык к здешнему воздуху. Ваши же лошади надышались испарениями болот.

— Что же с ними теперь будет? — огорчился Тимша, похлопав свою толстушку-кобылку по пятнистой шее.

— Скоро мы покинем болота, и они станут резвыми по-прежнему, — ответил Мур и вновь пустил Вереса вскачь.

Солнце, надежно спрятавшееся за пеленой облаков, решило уже отправиться на ночлег, когда путники подъехали, наконец, к строению с башенками, расположенными по углам темно-красной черепичной крыши. Дом, огороженный невысокой живой, хотя довольно чахлой, изгородью, одиноко торчал на участке земли между дорогой и серым пустынным полем. На вывеске красовалась хвастливая надпись: «Дикая утка. Лучшее жаркое».

Спешившись, всадники постучали в деревянную тяжелую дверь. На стук появился хозяин. Он гостеприимно пригласил путников войти, а сам пообещал позаботиться о лошадях.

Трое вошли внутрь, расположились за столом, куда им подали еду.

— Что это за место? — с любопытством оглядывал помещение Тимша.

— Таверна расположена на краю Черных болот, у границы с Бурой пустошью. Здесь мы заночуем, — пояснил Мур.

Он выглядел усталым и мрачным, и неохотно принялся за еду, казалось, только лишь потому, чтобы не отвечать на вопросы Тимши. Синигир недовольно рассматривал принесенные блюда, потом проворчал:

— Совсем черствый пирог, а сыра хозяин подал, словно где-то украл. И где же «лучшее жаркое»?

— Не придирайся, — посоветовал весело Тимша, которому все нравилось — еду он поглощал с удовольствием.

Юноша успевал еще вертеть головой и по привычке говорить сам с собой. Все вызывало у него живой интерес.

— А что за люди? — он указывал на пару мужчин, сидящих за столом у окна.

Затем сам отвечал на свой вопрос, поскольку его спутники молчали.

— Наверное, ремесленники или мастера.

Через минуту он воскликнул:

— А пирог — с яблоками! Чай — из остролиста!

Еще через минуту:

— Фонарь так затейливо кованый! Искусная работа. Только проржавел немного.

Эта оживленная беседа зверолова самого с собой, в конце концов, отвлекла Мура от тяжелых мыслей. Он взглянул на фонарь:

— Верно, совсем состарился.

— Интересно, почему хозяин не купит новый? — обрадовался Тимша словам Мура: юноше не терпелось услышать обещанную историю, а раз углежог заговорил, значит — скоро тайна раскроется.

— Он и еду не купил, — пробормотал охотник, не разделяя воодушевления зверолова.

Углежог обратился к Тимше:

— Ты, похоже, никогда не бывал в этих краях?

— Кроме Синего леса — ни в каких краях я не бывал, — с сожалением признался зверолов.

— Как? — не согласился Синигир, — ты уже посетил Бурую пустошь и даже — немного Черные болота.

— Кто бы мне сказал об этом еще недавно, — улыбнулся Тимша.

— Да уж, — мрачно проговорил Мур, — если бы мне недавно кто-либо сказал…

— О чем? Не о том же, что ты увидишь Бурые пустоши и Черные болота, — пробурчал Синигир.

Он был недоволен ужином, потому подозвал хозяина и предложил несколько золотых монет за вкусную еду, если таковая имеется в запасе. Хозяин раскланялся, извинился: «Вы бы сразу сказали! А еда есть, только цены-то кусаются»

Синигиру пришлось добавить еще денег — вскоре на столе появились и печеные овощи, и жаркое — курица, зажаренная на вертеле.

Охотник, наконец, подкрепившись достаточно вкусным, в соответствии с возможностями «Дикой утки» и заплаченными деньгами, ужином, пришел в хорошее состояние духа; впрочем, это произошло еще и от того, что не надо было встречаться со знахаркой, и что болота были уже позади.

— Что же, углежог с Черных болот, может, поведаешь свою историю? — обратился он к Муру, который к вновь доставленной еде даже не притронулся, был хмур и молчалив.

Тимша даже подпер рукой щеку, всем видом показывая готовность внимать рассказу таинственного углежога.

— О, небо! Никогда не думал, что стану рассказывать о том, что хотел бы забыть навсегда, да еще незнакомцам! Меньше всего на свете я бы хотел это сделать, — тяжело роняя слова, произнес углежог.

— Почему? Мы ведь уже не просто познакомились, а подружились, — наивно распахнул доверчивые глаза-озера Тимша.

Синигир хмыкнул в кружку с чаем, а Мур внимательно посмотрел на зверолова.

— Ну, что ж, — задумчиво проговорил он после минуты молчания и разглядывания Тимши, — есть доля истины в твоих словах, зверолов Тимша из Синего леса. Наверное, мы подружились.

— Ты не похож на дружелюбного человека, — скривил губы в усмешке Синигир, — скорее, ты — нелюдим.

— Вы видели, где и как я живу. Так уж сложилось: у меня давно нет друзей, да я и не стремлюсь иметь их с тех пор, как испытал всю горечь предательства.

Печально прозвучали слова углежога. Зверолов и охотник молчали. Да и что тут можно сказать? Их мир был другим: светлым, радостным, наполненным ежедневными необременительными заботами, любимым ремеслом, веселыми добрыми приятелями, может, правда, порой излишне разговорчивыми. Непонятная жизнь в чужих краях, открывшаяся путешественникам, удивляла, казалась почти невозможной.

— Почему же ты ничего не изменишь? — осторожно спросил Тимша.

— Изменить что-либо не в моей власти, но речь вовсе не обо мне. Хотя, поверьте, если бы не страшное происшествие в вашем лесу, о котором вы рассказали, я никогда не стал бы ворошить прошлое.

— Какое происшествие? То, что я встретил Синигира? — шепотом спросил зверолов, округлив глаза.

— Устал повторять: это был не я, — проворчал охотник, однако подвинулся поближе к столу.

Мур вздохнул и проговорил медленно, словно через силу:

— Что ж, слушайте.