Война умов

Валерий Васильевич Устюгов

Роман «Война Умов» отражает тот скрытый фантастический мир, где бьются столетиями силы Тьмы с воинами Света за души людей.Произведение «Война умов» и роман «Битва Интеллекта с Разумом» взаимно вложены и дополняют друг друга так, что дают возможность читателю более глубинно понять и осознать в себе отражение Времени земного пути Андрея Световита и его помогающих помощников.

Глава 6. Новое поручение Бэлы

В приглушённом матовом свете ночного светильника Бэла неподвижно лежала на обширной необъёмной кровати, всматриваясь в черты лица спящего Иннокентия. Серый цвет светильника придавал его суровым чертам ещё более зловещий вид, а полуоткрытые веки поблёскивали белками глаз, вызывая страх и возбуждение у той единственной, кто сошёлся со всемогущим Иннокентием Ароновичем телом и духом. Бэла, с первых дней знакомства всегда знала, что от неё хочет её босс и любовник, и никогда не докучала ему своим излишним присутствием и какими-либо просьбами. Образование, полученное в стенах секретного института, позволяло Бэле чётко считывать с пространства: кто, как и где… и быть везде в любом обществе, как говорят в народе, «в доску своей». «Сколько пройдено вместе путей и дорожек, в багровых переливах людской крови страданий…», — вспоминала Бэла, наполненная любовной истомой. Картины давно минувших дней усиливали и дополняли волны радости физического тела бойца невидимого боевого фронта.

Бурлящие энергии тела переполняли гостью, не давая ей заснуть, и, после полуторачасового вылёживания, Бэла встала, накинув халат Иннокентия, прошла в гостиную варить кофе и хлопотать по кухне.

Иннокентий Аронович никогда в своей жизни не видел снов, он был лишён этого дара Богов. Его сон проходил, как забвение, закрывая глаза, он погружался в чёрную пугающую пустоту сонливости, полученную, как наследство Атлантов. Со временем он научился спать с полуоткрытыми глазами, и этот приём хоть как-то разбавлял чернь ночи бликами искусственного освещения. При любых обстоятельствах жизни Иннокентий всегда просыпался в четыре часа утра и только в редких случаях позволял себе оставаться в постели на более длительный срок.

Человеческое тело имеет свою жизнь независимо от воли хозяина, как говорят учёные мужи, свой биоритм жизни, который расписан по часам. Так, до полуночи операционная система мозга производит сортировку дневных мыслей и действий и получает необходимый отдых, а физическое тело полностью отдыхает с полуночи до четырёх часов утра, и именно в четыре часа утра каждый носитель человеческого тела просыпается, ибо мозг начинает запускать все функции организма, необходимые для дальнейшей жизни. Медицинские работники знают об этих ритмах и в серьёзных клиниках уделяют особое внимание четырём часам утра, помогая мозгу запускать физическое тело тяжелобольных людей, сохраняя им, таким образом, жизнь.

Открыв глаза, Иннокентий привычно взглянул, не поворачивая голову, на циферблат настенных часов, стрелки которых стояли на четырёх часах утра. Привычное время начала нового рабочего дня для Иннокентия Ароновича было наполнено ароматами бразильского кофе, проникающего через полуоткрытую дверь спальни.

«…

Время от времени неплохое разнообразие жизни — присутствие женщины в доме, но только, именно, время от времени… и не более», — рассуждал Иннокентий, облачаясь в свой серенький неприглядный рабочий костюм.

Бэла встретила Иннокентия Ароновича с приготовленным горячим напитком и широкой улыбкой на припухших губах.

— Как отдохнул, Патрон, — протягивая чашу, игривым голосом спросила Бэла.

Иннокентий Аронович взял чашу, прошёл в своё кресло и, усевшись поудобней, выдохнув, произнёс:

— Замечательно, Бэла, замечательно, лучше и не придумаешь.

— А я, Кеша, так глаз и не сомкнула, так мне хорошо давно не было.

Иннокентий, прищурившись, осмотрел сияющею Бэлу с головы до ног, и, сделав глоток кофе, произнёс на выдохе:

— Хороша, шельмовка, ох, как хороша.

— Стараюсь только для тебя, Иннокентий, — так же игриво сказала Бэла, сев в кресло, напротив, с чашечкой кофе.

На какое-то время в гостиной кухне воцарилась тишина, каждый думал о своём, попивая мелкими глотками чёрный бодрящий напиток.

— Впереди, Бэла, у тебя новое задание — поездка на Урал, — сухо произнёс Иннокентий, нарушая тишину раздумий, смотря в темноё окно.

— Неужели снова к этим Уральским бунтарям, — улыбаясь, спросила Бэла.

— Именно к ним, Бэла, и это будет задание намного важней, чем предыдущие события.

— Да, я, Иннокентий, и сама это понимаю, все эти персонажи, живущие, вроде, как простые люди, очень и очень опасны по своей сути, ибо их мысли, слова и сама жизнь ломают привычные программные стереотипы жизни миллиардов.

— Именно так, Бэла, мысли и слова, обличённые в научные книги, и сама жизнь профессора Свиридова, его сторонников и почитателей разрушают ментальные поведенческие программы, разработанные в наших институтах, а это очень и очень опасно для всех государственных магических автоматизированных машин управления.

— А какие результаты, Иннокентий, на сегодняшний день у нашего генерала Самуила?

— Практически, Бэла, никаких, если учитывать тот объём сил и средств, задействованных в уральской операции «Наведение морока на букву Ё».

Бэла непроизвольно ухмыльнулась, цокнув языком, а Иннокентий Аронович, не обращая внимания на собеседницу, продолжил говорить ровным приглушённым голосом:

— Так вот, Бэла, мы будем двигаться параллельно силовым структурам, следить и наблюдать за теми и другими.

— Ты получишь в ближайшее время разные документы, которые позволят тебе присутствовать, как одному из сотрудников генерала в роли специалиста психолога, как в полиции, так в ФСБ и прокуратуре.

— Твоя главная цель: собирать информацию к моему приезду.

От сказанного, что Иннокентий сам прибудет на Урал, у Бэлы пробежала по телу дрожь радости, ибо лучшие времена для Бэлы были тогда, когда они в паре с Иннокентием были в гуще событий, но об этом она никогда не делилась со своим шефом.

— Значит, Патрон, ты сам хочешь участвовать в операции силовиков, — серьёзным голосом спросила Бэла.

— Нет, не буду, у меня свои мысли по профессору Свиридову и свои планы по этому многообещающему мероприятию планетарного характера.

После сказанного, в глазах Иннокентия снова появился зловещий блеск, он, молча, встал и, несмотря на Бэлу, направился к служебному лифту, на ходу бросив пару слов:

— Мы ещё потолкуем об этом, Бэла… Я на службу, — после чего скрылся с глаз верного бойца.

А за окном служебной квартиры секретного Несистемного института, несмотря на наступающее время утра, была всё та же кромешная колючая тьма, накрывающая всё, что можно было прикрыть своей чернотой…..