Правила поведения в пустоте. Секретный сотрудник, кн. 3

Валерий Рубин

Пошлет ли Творец нам в этот раз Ноев ковчег? Трудно сказать. Скорее всего, нет. Возложит на могилку человечества генномодифицированные черные розы и произнесет нечто вроде эпитафии: «Ибо прах ты и в прах возвратишься…»Adios, amigos! Shalom, chaverim!

Глава II

Наш (или лучше сказать, мой?) «Топтун» — «челнок» совсем маленький, на двоих, какими бывают автомобили, представляете, наверное? Вроде карликовой инвалидной коляски, короче говоря, класса «мини». Такие есть даже в комплектации на трех колесах, чтобы можно было руками переносить с места на место. Удобно при парковке. На узких городских улочках Парижа в самый раз. Рядом с посудиной, к которой нас сейчас неумолимо влекло, это как бумажный кораблик в сравнении с авианосцем. Преувеличение, конечно, но для наглядности годится. Впрочем, мы остановились на том, что я взял, наконец, в руки пакет, что находился внутри, и распечатал его, хотя сделать это согласно правилам должен был сразу после взлета и выхода на орбиту. Так принято на борту лайнеров солидных авиакомпаний после набора высоты: разносить бодрящие пассажиров напитки, чтобы выпили «на посошок», может быть, в последний раз предались небольшим жизненным радостям, кто знает, всякое может случиться, статистику воздушных катастроф никто ведь не отменял, несмотря на прогресс. Многие не отказывались от даровых якобы щедрот и усердствовали настолько, что им уже было все равно: есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе…

— Что желаете? Вам красного вина, сухого? Или, быть может, виски Jack Daniel’s?

Отвратительное пойло, между нами. Поэтому я всегда в таких случаях предпочитал что-нибудь из австралийских вин. Они все хороши: и Merlot, и Кabernet-Sauvignon. А Chardonne!.. А Shiraz!.. Это просто сказка, праздник, который всегда с тобой. Старина Хэми знал в них толк.

Пакет, что поменьше, также был скреплен сургучной печатью, но черного цвета с оттиском черепа и снабжен грозной надписью: «Строго секретно! Конфиденциально! Посторонним не вскрывать! Передать по назначению!» Обилие восклицательных знаков кое о чем говорило, но что такое «передать по назначению»? Я был без понятия, о чем речь. В эти детали меня не посвятили. Смутное подозрение мелькнуло, когда я вернулся на пост. Помощник не отрывал глаз от экрана. Очень старательный, надо будет отметить в рапорте. Ба!.. Неужели нас здесь ждут, — ждут, чтобы заполучить пакет? Логика в этом рассуждении присутствовала: мы знать не знаем, ведать не ведаем, что творим, да и ни к чему нам это, с нас взятки гладки. Мы — простые перевозчики или извозчики, водители кобылы, в данном случае космического челнока. Какая разница? Но, насколько я был осведомлен, из книг, главным образом, нужно знать пароль, чтобы обменяться и не ошибиться, а то, неровен час, попадешь как кур в ощип. Мошенников да шарлатанов во все времена хватало, а уж нынче, в космический век… И миссия тайная к тому же. Обещали прилично заплатить по возвращении. Меньше знаешь, крепче спишь, — гласит народная молва.

Пароль?.. Смешно даже. В космической глуши, где-то на окраине Вселенной, вдали от коммерческих трасс, в темноте и пустоте — и пароль? «У вас продается славянский шкаф? Шкаф продан, но могу предложить никелированную кровать с тумбочкой». Не дурите мне голову, она и так идет кругом. Наверное, надо было прихватить с собой мою верную фляжку, она не раз меня выручала. Два-три глотка — будь здоров и не кашляй! Каюсь, не сообразил. Об этом человеке, как сказал бы в такой ситуации Марк Твен, известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел, неизвестно. Это он обо мне, как в воду глядел. В самую точку. Истины ради, впрочем, известно, поскольку в секретном досье хранится вся наша подноготная. Меня отправили в отставку, сохранив, правда, право на небольшое пособие, сказали, что еще легко отделался. Но я-то ни в чем не виноват! Мой сержант приторговывал оружием. Если конкретнее, четырехствольными аркебузами. Эка невидаль. Да на черном рынке… Ну, вы знаете, аркебуза — это тот же арбалет, но со стволом. Один умелец изобрел аркебузу аж с четырьмя. В спецназе, когда надо действовать без шума и пыли — то, что надо. А он таскал их с нашего склада и был моим подчиненным. Вот начальство и вкатило мне по полной… Типа, куда глядел, командир?.. Кампания шла тогда по борьбе то ли с коррупцией, то ли с терроризмом. На мне и отыгрались, отчитались, галочку в рапорте директору Департамента поставили: мол, аморальным личностям — бой!.. Сержанта под трибунал, а меня в отставку. И где справедливость, сами посудите? Вот я и покатился по наклонной. Пенсии, пособия, то есть, на жизнь хватало, в общем, а бар — он рядом: всегда можно заглянуть, стаканчик «Дикого Запада» пропустить. И пропускал, не реже шести вечеров в неделю. Один день — выходной, как полагается. А что? Пусть я и не родился в солнечной Мексике, но в душе я мачо. Романтик и сердцеед. Снимаю «напряженку» старым, проверенным дедовским способом.

В тот раз все и случилось.

— Ты его знаешь? — спросил я бармена Джо, кивнув в сторону вошедшего незнакомца. С Джо у меня с первого дня установились ровные дружеские отношения и не в последнюю очередь потому, что я никогда не устраивал скандалов, дебошей, не крушил мебель и не просил выпить в долг, не сидел у него в долговой яме.

Бар «Эль Дорадо» — он для местных, чужие сюда не заходят. И появление каждого нового лица как событие из ряда вон. Незнакомец меж тем неспешно подошел к стойке и заказал «Буканир», а «Буканир», доложу я вам, не из дешевых, не пойло для народа. Я как-то пробовал, — Джо угостил рюмочкой за счет заведения. Так себе. По мне, любая русская водка лучше. И голова после не болит. Бармен Джо, понятно, поспешил обслужить богатенького, судя по всему, клиента, подсевшего аккурат рядом со мной.

— Как самочувствие, Арчи? — начал тот, глядя в сторону от меня, будто только вчера с ним расстались после очередной попойки и потасовки. — Ты где пропадаешь? Чем занимаешься?

Я даже не очень удивился, что он знает меня по имени. Хотя и не припомню, чтобы где-то пересекались по службе. А что «по службе», это я сразу понял. По галстуку. Все такой же выдают, в полоску, как и в ту пору, что я работал на правительство, и он полагался мне задаром вместе с формой и талоном на обед как старшему офицеру. И по цветастому же платочку, Pocket Square, уголок которого небрежно выглядывал из верхнего кармашка пиджака. Уловка на уровне примитива: место для диктофона или переговорного устройства. Кстати говоря, платок-паше появился в аксессуаре мужского костюма при английском короле Ричарде II. Он подчеркивал высокий общественный статус его хозяина и входил в джентльменский набор XVI века. Как у французских мушкетеров шпага, к примеру. Злые языки, впрочем, утверждают, что платок служил в те далекие уже годы не столько для демонстрации манер при дворе, сколько для элементарного утирания физиономии после чихания. Как не покажется странным, но люди чихали с незапамятных времен и чихают до сих пор. Даже на заре человечества, когда понятия о пыли в домах и квартирах, как таковой, еще не существовало, мода на носовые платки воспринималась как временное явление. Однако привычка носить в нагрудном кармашке платочек разных оттенков и цветов сохранилась по сию пору. Как тут не восхититься мыслью о том, что нет ничего более постоянного, чем временное.

— Да все как-то так… Помаленьку. Ничего особенного. Безработный. Денег куры не клюют. Красотки местные проходу не дают. Одна проблема: я не знаю, насколько все плохо в этом прекрасном мире.

Как человек вежливый и воспитанный не мог же я сразу послать незнакомца куда подальше. Надо прежде человека выслушать: что и как… Обостренное чутье меня никогда еще не подводило: казенный галстук здесь неспроста, и похоже, имеет ко мне разговор.

— Отойдем?

Мы сели за столик и только тогда посмотрели друг другу в глаза. Рыбак рыбака, как известно, видит издалека, а разведчик разведчика за версту чует.

— Я тут мимо проходил… У нас говорили, что у тебя здесь дом родной, вот, решил заглянуть, спросить, как дела у старины Арчи. Легенда спецназа, как ни крути, а свободное время проводит в какой-то мышиной забегаловке.

— Неужели?

— Да ты послушай, не пори горячку…

— Весь внимание. Но на понимание можешь не рассчитывать, приятель.

— Не скучно живешь?

— Скучно? Да ты шутник, как я погляжу. Вокруг столько дураков… Я здесь как сыр в масле, как в раю с девственницами.

Часто спрашивают: почему, мол, именно 72 девственницы? Отвечаем: в Коране говорится о семидесяти. Вообще, цифра «7» — одна из любимых для мусульман. Но перевод надо понимать так, что правоверного ждут в раю «достаточное» число девственниц, то есть, не менее, чем 70… Кто-то взял и накрутил для верности еще парочку. Но исходя из своего небогатого опыта, я бы предостерег: за все в жизни надо платить, и в том числе, и не в последнюю очередь за удовольствия. И если ты к этому не готов, то лучше держись от удовольствий подальше. И еще одна закавыка: если ты по дороге в Рай, разве не нужно для порядка вначале умереть?

— Понимаю. Я бы тоже не отказался побыть с ними денек. Однако, служба… Дельце тут одно денежное вырисовывается.

— Мне хватает, знаешь ли. Шестьсот талеров в месяц на карманные расходы. С одной стороны, вроде как бедному подачка, а с другой — на выпивку всегда есть, в долг не беру и никому не должен.

— Шестьсот, говоришь? Охотник за головами и несколько сотен талеров — разве для тебя, а? А как насчет шестидесяти тысяч? В настоящих деньгах, в валюте, в кредитах? Неужели откажешься? От молодых, длинноногих и дорогих девочек? А виллу в Чили не желаете? Пуэрто-Варас подойдет? Фьорды, заснеженные вулканы, лесистые горы… Милый городок в немецком стиле на берегу озера Льянкиуэ, красивая природа, прекрасная кухня, морепродукты и лучшие чилийские вина… Ты же еще молодой. Пусть отставник, но у тебя потребности…

— Это уже интересно, про потребности в винах и женщинах, продолжай. Ты же вербовать пришел?

— Продолжаю. Тебя обидели, — согласен. Унизили, — опять согласен. Но черт возьми, вспомни, как ты хорош. Был… А если не растерял за пивной кружкой навыков, ты мог бы очень даже пригодиться.

— Убить кого-то нужно? Сами светиться не хотите, отставников на дело мокрое хотите подписать?

— И к этому добавь погоны с повышением, денежное довольствие… А как ты смотришь на межгалактическую «зеленую карту»?

— Нелимитированный кредит? Наш армейский «вездеход»? Все банки — наши, как раньше?

— Правда, отчитываться перед бухгалтерией все равно придется, но игра стоит свеч, как думаешь?

— Так в чем дело? Выкладывай уже, мяукни что-нибудь.

Про «мяукни» — это у меня вырвалось, сами понимаете, когда такая тягомотина, а выпить хочется, хоть на стенку лезь.

— Водила нам позарез нужен. Водитель с опытом, уж извини за жаргон. Свой, проверенный. Транспортер, чтобы было понятно.

— Почти уговорил. Это можно. Без вопросов. Но деньги вперед.

— Само собой. Для начала — половину. Всю сумму начислят по завершении задания. На твой личный счет, куда бы тебя не занесла судьба.

Намек на судьбу мне, откровенно говоря, не понравился. Чем-то нехорошим попахивало и мутным, как ручей Оккервиль, что на окраине города протекал и куда спускали сточные воды. Но назвался груздем — полезай в кузов.

— А что за задание?

— Узнаешь в свое время. Поверь, я не в курсе. А если бы и знал, то не сказал бы. Встретишься с полковником, он тебе все растолкует.

— Учти, для протокола: я не сказал «да». Ваше предложение требуется обдумать. На трезвую голову.

Если мужчина резко меняет свои планы, он ни на что не годен, — полинезийская мудрость.

— Идет. Думай. Я позвоню. Завтра же. Успеешь протрезветь?

— Постараюсь, приятель. Я даже имени твоего не спросил…

— Зови меня майором. Ну, пока, дружище. Надеюсь, еще увидимся.

Никогда не зарекайся от того, что тебе неведомо и чего не избежать. В этом мире далеко не пойдешь, не набравшись дурных манер. Эту нехитрую жизненную философию я усвоил крепко и навсегда. Сродни поговорке: от сумы и от тюрьмы… Да и от судьбы бегать не в моих правилах. Я решил, что хуже не будет, если пойду, повидаюсь с бывшими коллегами. Может, что и выгорит. Предложение и впрямь заманчивое, чтобы отмахнуться с порога. Да и накопления иссякли практически, — это надо честно признать. Провести лучшие годы жизни в компании с Джо, в обнимку с бутылкой?.. Ну уж, нет. Как майор сказал? Молодой… Надо встряхнуться, привести себя в порядок. Начальство привыкло по одежке встречать, по уму провожать. С ним-то, с котелком, все в порядке, а вот на одежду приличную, на костюм надо будет раскошелиться по такому случаю. Надеть сохранившийся парадный китель с аксельбантами, подпоясать кортик, пофорсить боевыми наградами. «Пурпурным сердцем»? — могут счесть за наглость. Не стоит рисковать, представ перед светлыми очами незнакомого мне полковника по фамилии Брокгауз, ставшего начальником отдела спецопераций в Департаменте аномалий после моего вынужденного и незапланированного ухода в отставку. Фридрих Брокгауз… это же надо же. Потомок, что ли, издателя той самой знаменитой энциклопедии, чем и сегодня студенты пользуются? Не исключено, конечно, но то, что немецких кровей — определенно, и к бабке не ходи. Да мне без разницы, что немец, был бы человек хороший.

Человек в начальственном кресле, однако, никак не походил на европейца. Скорее, багдадский вор, но без куфии, — я насмотрелся таких в цветных иллюстрированных журналах. Круглая, как блин, физиономия с тяжелым тройным подбородком. Пухлые мясистые губы. Широкий «негроидный» нос. Волосатые руки. Глаза… глаза, естественно, зеркало души. У полковника они казались черными маслинами, вдавленными в глазные впадины, бегающими туда-сюда, то есть, неспособными сосредоточиться на объекте даже на секунду. Они не внушали доверия. Впрочем, все искупала игравшая на его смуглом личике широкая и лучезарная улыбка, явно заранее заготовленная для вошедшего гостя, и непомерно большой живот. Улыбка — для меня, живот — для хозяина кабинета. Полковник не знал, — откуда же? — что я не просто «Арчи». Я еще и «Длинные Усы», и меня не проведешь, как воробья на мякине. Я сам готов сцапать воробья, если тот зазевается.

— Таким я вас и представлял…

Полковник закрыл единственную папку с документами, лежавшую перед ним, и положил ее в монументальный стальной сейф. Интересно, он что, думает, я пришел к нему, чтобы прихватить ее с собой на обратном пути в качестве сувенира?

— Вы молодец, Арчибальд! Несмотря на занятость, нашли время, чтобы навестить старых друзей. Это очень важно. Брокгауз. Фридрих. Зовите меня запросто, Фридди. Какие церемонии могут быть между нами… Боевое братство спецназа, оно навеки.

Старая как мир песня: мы все — одна семья, обязаны заботиться друг о друге. Полковник, очевидно, полагал, что я тоже отчасти грек, потому что я с виду потомственный средиземноморский еврей.

— Прошу садиться.

Багдадский вор повелительным жестом указал на кресло возле огромной столешницы. Ее сходство с бильярдом подчеркивало сукно зеленого цвета. У всякого начальника свои недостатки. Точнее, свои причуды. Вполне извинительное обстоятельство: на то оно и начальство…

— Я сразу понял, что вы умный человек и примите правильное решение.

Когда люди с вами вежливы, они хитрят и держат камень за пазухой.

— А вы, господин полковник?

— Фридди, дорогой. Для вас я — Фридди.

— И все же?

— Когда как. Как это писал Владимир Маяковский, не помните? Про Ленина… В школе разве не проходили?

— «Он к товарищу милел людскою лаской. Он к врагу вставал железа тверже…»

— Вот-вот… Я — практик. И ничто человеческое мне не чуждо.

— От практиков все зло на Земле.

— Иногда практичность сродни высшей нравственности. Особенно, когда приходится принимать решения, касающиеся судьбы миллионов. Сейчас, если говорить откровенно, судьба человечества в некотором роде в ваших руках. Департамент вам доверяет миссию особой важности.

Как верно подмечено, даже двое могут хранить тайну, если один из них мертв.

— Позвольте вам напомнить, Фридди, я уже бывал в ситуациях, когда ради человечества приходилось бросаться под танк.

— Не сомневаюсь. Будем считать, что договорились, милейший. Берегите себя!.. И хранит Бог нас и наш Департамент!

Вот так, за беседой за бильярдной столешницей все и произошло. И я подписал контракт. Какой смысл мечтать о счастье в стойле? Пришлось немного повозиться с хитрым греком, притворяющимся немцем. Поторговаться, продать себя подороже, — мне это удалось за семьдесят тысяч кредитов. Пустячок, а приятно. В конечном итоге важен результат, а не переговоры. Сам процесс может вызывать у вас рвотный рефлекс, как в цехе, если понаблюдать, из чего делают сардельки. То, что полковник — грек, я не сомневался ни на минуту, сразу, едва вошел в кабинет, поскольку директор Департамента — тоже грек. У них это называется: гордиться своими корнями. Люди вообще делятся на греков и тех, кто хотел бы ими быть. Потому что греки подарили человечеству мифы Древней Греции, и одно это что-нибудь да значит. Если вы прилежно учились в школе, то наверняка обратили внимание на то, что в этих мифах многие греческие герои подобны богам, а богам не чуждо ничто человеческое, включая жестокость, несправедливость, похоть и лживость. Что в свою очередь приводит к трезвой мысли о том, что те и другие слеплены из одного теста. С той, правда, разницей, что боги обитают на высокой горе Олимп, а простые греки ютятся у ее подножия. Но все равно быть греком — счастье. А быть толстым греком — еще большее счастье. Если, конечно, не возражаете. Поэтому яблоко от яблони недалеко падает. Отсюда же и поговорка: ну как не порадеть родному человечку?.. Но это неважно. Сделка с самим дьяволом чего-то да стоит. Господь нас не зря наставлял: «Я дам тебе жизнь и смерть. Ты должен выбрать, заключить договор с Богом или сторговаться с Дьяволом». Выходит, сегодня мне подвернулся Дьявол.

Важно, что в результате я оказался на «Индеворе». Кто-то из Департамента предложил присвоить кораблю имя, что носил барк Джеймса Кука, знаменитого мореплавателя, исследователя южных морей в его первой экспедиции. Я же предпочитаю называть его «Топтун». Да-да, конечно, отсебятина, не спорю. Просто я так называю свой корабль. Имею право. Я — капитан. И я — кот, если не забыли. Люди просто не доросли до понимания некоторых вещей. Я не заостряю на этом вашего внимания, чтобы не показаться невежливым. Однако же как существо инопланетного происхождения, не премину заметить, что мы наделены даром предвидения, интуицией, на порядок превосходящей вашу. И это не мое умозаключение, а общеизвестная истина, как дважды два — четыре. А наши связи с темной материи и с потусторонними силами, заполняющими потайные уголки Вселенной, вам и не снились. Поэтому знайте свое место и не открывайте рта, пока вас не попросили… Короче, не суйте ваш грязный нос в чужие дела, тем более что по части распознавания запахов мы вам фору дадим в дюжину раз. Вы в курсе, что только несколько процентов в общении приходится на слова, еще немного — на тембр голоса? Ага… Остальное все — язык тела. Так вот, по части артистизма и притворства нам, кошачьей расе, нет равных. В целом, усвойте раз и навсегда: вы — всего лишь подвид человекообразных обезьян, от которых и произошли, хотя некоторые из вас и не согласны с Чарльзом Дарвином. Тот, хоть и не был семи пядей во лбу, но родословную вашу, начиная с дикарей, изучил досконально. Вам все ясно или повторить? Молчание — знак согласия. И оно же золото.

Конец ознакомительного фрагмента.