По следам «Персидских мотивов» Сергея Есенина

Валерий Севумян, 2018

Книга, которую вы держите в руках, посвящена кавказскому периоду жизни Сергея Есенина, истории создания им знаменитых «Персидских мотивов». Пробыв в Закавказье в 1924–1925 годах в общей сложности более девяти месяцев, Сергей Есенин оставил нам множество прекрасных стихов, но бесспорным творческим успехом можно считать его великолепный сборник стихов «Персидские мотивы». Время их создания стало периодом творческого взлета поэта, его «Болдинской осенью». В книге рассказывается о пребывании поэта в Баку, Тифлисе и Батуми, а также в курортном местечке Мардакяны близ Баку, где Есениным был завершен цикл «Персидские мотивы». Вместе с автором этой книги вы пройдетесь по следам создания «Персидских мотивов» и окунетесь в атмосферу жизни поэта, царившую там почти сто лет назад.

Первая поездка на Кавказ

Шел 1919 год. По улицам голодной и холодной Москвы бродили беспризорники, промышляли преступники, а кафе «Стойло Пегаса» было до предела забито творческой молодежью. В это время центрами литературной жизни стали маленькие клубы, кафе, подвальчики на людных улицах, где можно было выпить чаю или желудевое кофе с овсяными лепешками или картофельными пирожками и послушать стихи.

Это было время расцвета художественных и литературных течений в русском искусстве. Футуристы, символисты, имажинисты, кубисты и прочие отстаивали свои убеждения. Футуристы собирались в кафе «Динамо» — у теперешнего Центрального телеграфа. Здесь царил Маяковский. Имажинисты облюбовали помещение на Тверской улице, в доме № 37, где открыли кафе «Стойло Пегаса», которое стало их своеобразным «штабом».

Задумал создать это кафе Сергей Есенин. Оно должно было стать не только ареной для стихов, но еще и приносить прибыль. Было создано литературное объединение «Ассоциация вольнодумцев» со своим уставом, ставящее своей целью пропаганду и распространение идей революционного искусства путем устного и печатного слова. Устав был поддержан и утвержден А. Луначарским. Таким образом, имажинистам досталось кафе на Тверской улице, где раньше располагалось кафе «Бом». Оно принадлежало одному из популярных в те годы клоуну-эксцентрику Бому из эстрадной пары «Бим-Бом» — Мечиславу Станевскому. После революции Станевский эмигрировал за границу, а кафе, обставленное добротной мебелью и лучшей по тем временам кухонной техникой, досталось через некоторое время имажинистам. «Стойло Пегаса» начало работать с сентября 1919 года.

Имажинисты оформили кафе под свой вкус. Чтобы придать «Стойлу» эффектный и броский вид, на вывеске этого кафе известный художник-имажинист Жорж Якулов изобразил скачущего в облаках Пегаса и вывел название буквами, которые как бы летели за ним. Стены помещения он выкрасил в ультрамариновый цвет, а на них яркими желтыми красками набросил портреты своих соратников и броские цитаты из написанных ими стихов. Под портретом Есенина, например, были выведены такие строчки:

Срежет мудрый садовник — осень

Головы моей желтый лист.

В кафе «Стойло Пегаса» выступали лучшие поэты Москвы. По вечерам здесь было тесно и шумно. Проходили горячие дискуссии, разгорались споры между разными литературными группами, перепалки, доходившие до скандалов. Мариенгоф острил и матерился с эстрады. Публика возмущалась, обстановка накалялась, и дело частенько двигалось к мордобою. Озорничал на эстраде и Сергей Есенин. Он завораживал всех своими золотыми волосами и очаровательной улыбкой, и восхищал чтением своих стихов:

Плюйся, ветер, охапками листьев, —

Я такой же, как ты, хулиган…

Редкий вечер обходился здесь без шума и балагана. В середине января 1920 года Есенин устроил в кафе большой скандал, но был доволен, несмотря на то, что за это на него завели дело, которое было передано в суд. Он обожал шокировать публику скандальными выходками и считал, что слава поэта неразрывно связана не только с его талантом, но и со славой скандалиста и хулигана. Хороший скандал повышал у публики интерес к имажинистам, способствовал распродаже их произведений. В годы острейшего дефицита бумаги в стране им удалось организовать кооперативное издательство, а книги продавать в двух собственных книжных лавках.

Перед судом Есенин вместе с Мариенгофом уехал в Харьков. И так он будет не раз скрываться от милиции и судебных органов. А те не очень и стремились привлекать его к ответственности, зная его популярность и строптивый характер.

Г.Б. Якулов, А.Б. Мариенгоф, С.А. Есенин. Москва, 1919 г.

Слава Есенина, между тем, росла изо дня в день. Его окружали поклонницы и друзья, которые не только общались с ним, но и тянули его в кабаки, чтобы вместе выпить и поесть, преимущественно за его счет. Есенин стал принимать это как должное и постепенно привыкать к спиртному. Изменить ситуацию помог случай. В этот период его друг Григорий Колобов (в то время ответственный работник Народного комиссариата путей сообщения), был командирован на Кавказ, и Есенин с Мариенгофом изъявили желание совершить поездку вместе с Колобовым в его служебном вагоне. Конечно, это было не только бегство от московской суеты, милиции и дружков, но и большое желание поэта получить новые впечатления для творческой деятельности.

Объявление о вечере имажинистов в кафе «Стойло Пегаса», написанное от руки.

В начале июля 1920 года Сергей Есенин вместе с Анатолием Мариенгофом и Григорием Колобовым выехал на Кавказ. Маршрут разработали сами поэты: Ростов-на-Дону, Таганрог, Новороссийск, Кисловодск, Тифлис. Они планировали провести в вышеупомянутых городах несколько «имажинистских» выступлений. Для этой цели у них был мандат за подписью наркома А.В. Луначарского, подготовлены афиши о предстоящих вечерах поэзии.

Первое выступление состоялось в Ростове-на-Дону. «…В дни приезда имажинистов, — вспоминает И. Березарк, — все места в «Кафе поэтов» были распределены. Огромная толпа стояла у входа в день их первого выступления. Хотели видеть Есенина… Он читал вдохновенно, захватывая аудиторию. Мне особенно запомнилось в его исполнении стихотворение «Товарищ». Публика то и дело требовала исполнить то или иное стихотворение. Есенин обычно соглашался и читал. Поэт был сам удивлен такой популярности и выходил на аплодисменты публики обязательно вместе с Мариенгофом. Было впечатление, что он очень огорчен тем, что его друг не пользуется успехом. Действительно, Мариенгофа слушали как-то бесчувственно».

Были выступления в Таганроге и Новочеркасске. В Минеральных Водах Есенин с Мариенгофом и Колобовым прошлись по лермонтовским местам. Они побывали на месте дуэли поэта, посетили домик Лермонтова, о чем в книге посетителей сохранилась запись от 9 августа 1920 года. Далее был Кисловодск, а затем Баку. Из письма Есенина, адресованного Е. Лившиц, мы узнаем, что он в этих местах уже второй раз (никакой информации о первом пребывании нет). В том же письме поэт описывает трогательный случай, как недалеко от станции Тихорецкой маленький жеребенок пытался обогнать поезд, но сил ему не хватило. Этот эпизод послужил появлению на свет лучшей поэмы Есенина «Сорокоуст».

Милый, милый, смешной дуралей,

Ну куда он, куда он гонится?

Неужель он не знает, что живых коней

Победила стальная конница?

В середине августа 1920 года С. Есенин, А.Мариенгоф и Г. Колобов прибыли в Баку, где остановились на несколько дней, чтобы продолжить свой путь в Тифлис. Служебный вагон, в котором они приехали и продолжали в нем жить, отцепили и поставили на запасной путь, а Колобов должен был решить ряд своих служебных дел. К сожалению, сведений о том периоде пребывания Есенина в бакинских краях не сохранилось. Но можно только предполагать (из письма, адресованного А. Кусикову в Париж, от 7 февраля 1923 года, с борта парохода, плывущего к берегам Европы), что Баку произвел на него удручающее впечатление. Известно, что политическая ситуация в городе, куда приехал Есенин вместе со своими друзьями, была напряженная и нестабильная: здесь за три месяца до этого была установлена советская власть. Время было неспокойное. По городу шныряли банды уголовников и беспризорников, царила хозяйственная разруха, безработица.

Знакомых в городе у Есенина еще не было. Только через месяц на улицах жаркого Баку появится странная личность — его друг, поэт Велимир Хлебников, чья поэзия проросла математикой, и от этого противоестественного объятия он стал даже безумным. В Баку Хлебников примет участие в работе Первого съезда народов Востока, а в апреле 1921 года отправится в Персию. Возможно, что в городе находился другой, не менее странный и загадочный друг Есенина, уже хорошо известный авантюрист и террорист Яша Блюмкин. Если тот еще не успел вновь отправиться в Иран, где поднимал революцию в провинции Гилян. Имеются сведения, что в Баку Есенин познакомился с поэтом-футуристом А. Крученых, работавшем в бакинском отделении РОСТа и выступавшем с лекциями в бакинском университете.

Пробыв в Баку несколько дней, С. Есенин прибыл в конце августа в Тифлис. О пребывании поэта в этом городе в 1920 году мало что известно, но сохранились любопытные воспоминания А.И.Гербстана: «Во второй половине 1920 года к нам в гостиницу «Астория» неожиданно явился мой друг детства и соученик по ростовской гимназии — Марк Захарович Цейтлин… Появившись у нас, он отрекомендовался комендантом поезда, прибывшего из Советской России в меньшевистскую Грузию… Сообщение М. З. Цейтлина о том, что он привез в Тифлис «гордость и надежду советской поэзии — Сережу Есенина», вызвало у нас с женой большой интерес. И когда он пригласил нас на встречу с поэтом у известного тифлисского юриста Захара Рохлина, мы тут же решили непременно быть…

Я сначала не поверил, что встретился с Есениным: он выглядел совсем по-мальчишески, был навеселе, его разговор не совпадал с моими представлениями о знаменитом поэте…Во втором часу ночи поэта начали уговаривать прочесть стихи. Он, как мне показалось, несколько кокетливо отказывался вначале, потом согласился. Читал Есенин изумительно: очень эмоционально, всем телом жестикулируя, особенно руками и головой. Мои сомнения полностью рассеялись. Я был потрясен…

Сын адвоката, Константин Захарович Рохлин, стал большевиком. В семье был раскол. Костю искала меньшевистская милиция. В эту ночь он явился к отцу, чтобы послушать Есенина.

Встали из-за со стола. Есенин завел беседу на политические темы. Он говорил: «Мы — советские…», «Советская Россия — наша родина…». Рохлин предложил ему выйти на веранду. Есенин подошел к решетке, перегнулся и вдруг закричал, обращаясь кому-то на улице: «Да здравствует Советская Россия!». И еще что-то в этом роде. В доме вскоре появились гости из особого отряда меньшевистской милиции. Костю спрятали: то ли в сундук, то ли закатали в ковер, не помню уже. Рохлин откупился. А нас уложили спать…»

В середине сентября Сергей Есенин вернулся в Москву. На следующий день после возвращения он выступил в Политехническом музее на «Вечере имажинистов». В октябре подготовил к продаже второй сборник стихов имажинистов. В ночь с 18-го на 19 октября был арестован органами ВЧК на квартире Александра (Сандро) и Рубена Кусиковых вместе с ними по анонимному доносу. Пришел к своему другу А. Кусикову, а там чекисты. Они интересовались братом Сандро — Рубеном, который одно время служил в Белой армии. Но, как потом выяснилось, не по своей воле — мобилизовали. Пока же, на всякий случай «загребли» всех троих. Есенин провел в «Бутырке» семь суток, а 25 октября был освобожден из тюрьмы ВЧК под поручительство Якова Блюмкина, который помог вытащить из тюрьмы и братьев Кусиковых.

В ноябре Есенин написал поэму «Исповедь хулигана», в декабре вышел коллективный сборник «Имажинисты» с поэмой «Сорокоуст», поэт неоднократно выступал на литературных вечерах в Политехническом музее. В этот период Есенин знакомится с Галиной Бениславской — женщиной незаурядной и неординарной судьбы. Она станет для него верным другом, ангелом-хранителем и помощником в издательских делах.

Уделим немного внимания этой женщине, тем более, что мы не раз встретимся с ней на страницах этой книги. Галина Артуровна Бениславская была дочерью француза и грузинки (франко-грузинская кровь, и это уже не так просто!). Её родители рано расстались. Мать заболела психически, и девочку удочерили родственники. Приемный отец Артур Бениславский очень любил Галю и окружил ее заботой и вниманием. Галина окончила с золотой медалью Преображенскую гимназию, училась в Харьковском университете, но война прервала ее образование. Галина была начитанна, хорошо разбиралась в литературе, в поэзии. Была недурна собой — стройная, привлекательная, зеленоглазая брюнетка с двумя длинными косами, всегда хорошо одетая. Частенько заглядывала в литературное кафе «Стойло Пегаса». На одном из вечеров, в ноябре 1920 года, в Большом зале консерватории, где состоялся литературный «Суд над имажинистами», она увидела Есенина. Вот как она написала об этом в своих воспоминаниях:

«Он весь стихия, озорная, непокорная, безудержная стихия, не только в стихах, а в каждом движении, отражающем движение стиха. Гибкий, буйный, как ветер, с которым он говорит, да нет, что ветер, ветру бы у Есенина призанять удали. Где он, где его стихи и где его буйная удаль — разве можно отделить. Все это слилось в безудержную стремительность, и захватывает, пожалуй, не так стихи, как эта стихийность…»

Стихи Есенина очаровали Бениславскую, и сам поэт околдовал ее. Она влюбилась в него и написала в своих воспоминаниях: «…на что угодно для него пойду». Галина не изменила своим принципам, сыграв большую и благородную роль в жизни Сергея Есенина. Это была единственная женщина, которая имела влияние на поэта. И он не только прислушивался к ее словам и советам, но и всецело доверял ей свои дела, в том числе литературные и даже финансовые. Она вела всю его переписку, все переговоры с издателями. Для Есенина ходить по редакциям, и устраивать свои дела по добыванию денег было мучительно трудно. Значительную часть этой тяжелой и изнурительной работы взяла на себя Галина Бениславская. Она вместо Есенина ходила по редакциям и выбивала полагавшиеся ему гонорары. Не думаю, что это было легко ей делать, но делала ради Есенина. «Сколько у нее было любви, силы, уменья казаться спокойной, — вспоминает Августа Миклашевская. — Она находила в себе силу устранить себя и сейчас же появляться, если с Есениным стряслась какая-нибудь беда. Когда он пропадал, она умела находить его. Каждый раз, встречаясь с Галей, я восхищалась ее внутренней силой, душевной красотой. Поражала ее огромная любовь к Есенину, которая могла так много вынести, если это нужно было ему».

Сергей Есенин и Анатолий Мариенгоф. 1920 год. Москва.

Политехнический музей в Москве. Здесь в начале ХХ века с трибуны Большой аудитории звучали голоса С. Есенина, В. Маяковского, А. Блока, В. Хлебникова…, а в середине ХХ столетия, в период «хрущевской оттепели», на поэтические вечера собирались полные залы, чтобы послушать стихи молодых поэтов: Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, Б. Окуджавы, Б. Ахмадулиной…