Последний поход С-137

Валерий Федорович Мясников, 2021

Советская дизельная подводная лодка С-137, выполняя учебно-боевые задачи автономного плавания в Балтийском море, неожиданного всплыла и села на мель в 30 метрах от… шведского берега. Неожиданно не только для шведов, но и для самих подводников. Что же происходило на С-137 до и после всплытия в территориальных водах Шведского Королевства? Каким был многодневный плен с боевым оружием на борту? Какой стала расплата за небывалый в истории российского Военно-Морского Флота инцидент?

Скрежет смерти

Это случилось ночью (хотя в автономке ночь и день — понятия чисто условные). В 00:00 часов, когда капитан-лейтенант Беседин сдавал свою вахту другому офицеру, он докладывал и глубину погружения — 40 метров. Глубины на боевую службу лодке назначались определённые: как правило, не менее 30 метров от поверхности моря — чтобы не быть обнаружённой самолётом и не столкнуться с надводным кораблём, и не менее 10–15 метров от дна — чтобы не зацепиться за грунт. В подводном положении шли обычно так называемым «кошачьим шагом», когда электромоторы работали в режиме экономхода, обеспечивая лодке скорость примерно 2,5 узла. Это позволяло не всплывать для подзарядки аккумуляторных батарей троё суток. Но чтобы иметь запас энергетической мощности, заряжались обычно через двое суток.

После ходовой вахты Беседина ждали обычные комиссарские заботы. Он обходил все отсеки. А в подводном положении переходить из отсека в отсек разрешается только четырём офицерам: командиру, старпому, командиру электромеханической боевой части и замполиту. Проверял несение вахт и чем заняты другие подводники, интересовался их настроениями и только после этого шёл отдыхать.

«Каюта» замполита на этот раз находилась в последнем седьмом отсеке. Положенную ему во втором отсеке выгородку, которая по размерам не больше трёхстворчатого платяного шкафа и всё пространство которой занимала узкая койка, он вынужден был уступить начальнику штаба соединения подводных лодок. Такая практика утвердилась давно: каждая лодка уходит на боевую службу с кем-нибудь из представителей командования. А вообще на «эсках» (в то время самого многочисленно класса ПЛ типа «С» — средняя) каюты, кроме замполитовского «шкафа» — 180 сантиметров в длину и 90 в ширину, имели только командир, старпом и механик. Все они находились во втором жилом отсеке. Остальные офицеры коротали время между вахтами в кают-компании, отдыхали в отсеках на койках тех, кто в это время нёс ходовую вахту.

Мичманы жили таким же вахтенным методом в четвёртом отсеке, где кроме камбуза находилась их выгородка, которую когда-то с чьей-то лёгкой подачи назвали «гадюшником». Матросы спали, меняясь друг с другом, на подвесных койках в носовом и кормовом торпедных отсеках. На этой лодке, как и на других советских подводных и надводных кораблях, всё было устроено по традиционной схеме: жилое пространство и порой минимальные удобства отбирались у людей в пользу оружия и техники.

Капитан-лейтенант Беседин спал, меняясь с заступившим в это время на вахту матросом, на верхней подвесной койке, рядом с торпедным аппаратом. Седьмой отсек он выбрал сам. Дело в том, что здесь находился люк аварийного выхода. Если случится худшее и лодка уже не сможет всплыть, экипаж должен покидать её на глубине. Выход из затонувшей лодки — это своего рода рубикон, сразу преодолеть который удаётся далеко не всем подводникам. Значит, с первых минут аварии надо быть рядом с теми, кому понадобится его поддержка и помощь.

Когда после ночной вахты Беседин наконец-то добирался до своего крохотного лежбища, он почти мгновенно проваливался в желанную бездну сна. Но именно сегодня было как-то тягостно на душе и почему-то не спалось. Проворочался до двух часов ночи. И после того, как крайний раз посмотрел на часы, услышал противный скрежет чего-то, как ему показалось, металлического о корпус лодки…

Для подводника военных лет ситуация, не раз уже испытанная в походах, более чем понятная: если не было удара и лодку даже не качнуло, значит это минреп — металлический трос, которым предназначенная для подводной лодки мина крепится к своему донному якорю. Но это в военное время. А сейчас?..

А сейчас, во второй половине ХХ века мы от той жуткой войны ещё далеко не ушли. Подводникам-балтийцам хорошо было известно, что со времён войны в Балтийском море осталось ещё немало не вытраленных подводных мин. Нередко они срываются с проржавевших тросов-минрепов, всплывают на поверхность и угрожают смертью надводным судам. Сколько уже в послевоенное время случилось по этой причине трагических историй.

Беседина словно холодной водой окатило. Он опрометью бросился в центральный пост. Но уже вскочивший сюда Пущин «успокоил»: рыболовный трал… Ему акустики об этом с уверенностью доложили и даже дали пеленги на характерный шум винтов сразу нескольких рыболовных траулеров. Да и сами тралы при глубоководном тралении издают настолько специфические звуки, что их не перепутаешь не с чем другим: в наушниках гидроакустической станции слышишь, будто пустые консервные банки катятся по асфальту…

Подводная лодка будто упёрлась во что-то мягкое и ход застопорился. Сразу электромоторами стали отрабатывать «полный назад». Вскоре скрежет прекратился. Видимо, выскочили из трала.

Известны случаи, когда попавшие в рыболовный трал подводные лодки, словно мифические спруты, уносили на глубину небольшие траулеры вместе с их экипажами. Но в этом случае на поверхности должно быть всё в порядке. Лодка не получила крен, её даже не качнуло. Значит, траулер даже не притопили. К тому же гидроакустики подтвердили, что все ранее запеленгованные на поверхности суда продолжают движение без изменения скорости и курса. Можно не всплывать. А нештатное всплытие на боевой службе — это ЧП. Кстати, ещё в базе флагманский штурман предупреждал, что этот район, где сейчас находилась подводная лодка, — постоянное место лова польских рыбаков.

Последствия для самой лодки обнаружили, когда следующей ночью всплыли на зарядку батарей. На ограждении рубки снесена половина ветроотбойника. Это такой козырёк, сделанный из оргстекла и металла. Пришлось оставшуюся часть спилить ножовкой. Кроме того, на рубке даже ночью ясно выделялся след от тралового троса. Его тут же закрасили штатной чёрной краской. Но самое плохое — оказалась согнутой рамка радиопеленгатора, внешне похожая на правильный четырёхугольник.

Когда через неделю завершили первый этап автономного плавания и для пополнения запасов топлива, пресной воды и продуктов зашли в нашу советскую базу в Польше Свиноуйсьце, специалисты только руками развели: в их условиях отремонтировать рамку нельзя. Так лодка до конца боевой службы лишилась возможности определять своё место в море с помощью системы радиопеленгования — способом в условиях С-137 самым надёжным.