Заблудившийся во снах

Валерия Лагутина

Успешного бизнесмена, счастливого семьянина и талантливого учёного-математика Ивана мучают ночные кошмары. Пытаясь разобраться в их сущности, мужчина узнаёт о страшной тайне, спрятанной глубоко в его подсознании.

© Валерия Лагутина, 2020

ISBN 978-5-0051-1359-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Успешного бизнесмена и счастливого семьянина Ивана мучают кошмары: образы неизвестных безликих женщин приходят к нему по ночам и зовут за собой.

Напрасно Иван пытается вспомнить. Все его воспоминания начинаются с детского дома и черноглазой девочки, заботливо прижимающей его под тёмной лестницей.

Что случилось с ним и его родными? Сознание бережно охраняет эту тайну.

Обладающий удивительными математическими способностями подростком Иван знакомится с учёным из Москвы, который вырывает его из жестокого мира детдома и помогает найти место в жизни.

Казалось бы всё у него хорошо: любящая жена, три замечательных дочери. Но в этот момент всё рушится в его мирном укладе. На вечеринке в доме друга пропадает сотрудница Ивана — Любочка. И Иван винит в её пропаже Михаила — своего друга и партнёра, тем более, что тот после злополучного вечера уходит в беспробудное пьянство. Однако Иван решает сохранить эту тайну и спасти тем самым друга.

В скором времени Любочку находят и её смерть списывают на аварию, в которую она попала, ведя машину в нетрезвом состоянии. Иван рад за Михаила, но тот отстраняется от него и их дружба уже перестаёт быть такой, как прежде.

На той же вечеринке Иван встречает сурового Николая, сразу же заменившего ему Михаила. Кошмары исчезают. Наступает умиротворение. Вместе они проводят много времени на природе, в гостевом домике на берегу реки. Да и долгожданный сынишка появляется на свет.

И в этот момент в лесу находят труп женщины. Следователь Метелин выходит на Ивана. Однако, всё, что у него есть, это номера его машины, незадолго до убийства находящейся в этой же местности и сумбурные показания егеря. Однако, следователь интуитивно верит в причастность Ивана к преступлениям и выходит на контакт с его приёмным отцом, в беседе с которым находит маленькую деталь, которая, как ему кажется, поможет вывести Ивана на чистую воду.

В это же время состоится откровенный разговор Ивана и Михаила, который открывает Ивану глаза и он понимает, что что его кошмары — это жестокая реальность, единственный друг — Николай — плод больного воображения, погибшая Любочка зверски им убита и Михаил был свидетелем этого преступления.

И Иван, понимая, какая опасность грозит его семье, остаётся один на один с кровожадным Николаем, требующим всё новых и новых жертв.

Иван понимает, что всё, что происходит с ним — это отголоски его забытого детства и решает ехать в родной город, в котором узнаёт страшную правду о своей погибшей семье и то, что Николай — никто иной, как образ его родного дяди, убившего сестру в пьяном угаре.

А сам он — тяжело больной и глубоко несчастный мужчина, пронёсший любовь к погибшей матери через года и продолжающий искать её среди замученных им жертв.

Иван понимает, что больше не может контролировать свои поступки.

Но Николай хочет уже не просто жертву, а чистую и нежную Веру, жену Ивана.

И единственным способом спасти её и обрести покой является собственная смерть Ивана.

Глава 1

Над тёмным силуэтом крыш нависла круглая Луна. Она была такой большой и близкой, что, казалось, стоит лишь протянуть руку и можно дотронуться до её кратеров и пустынь и рассыпать на их поверхности семена жизни.

Но мертвенно бледный лик, неподвижно наблюдающий за Землёй, оставался всё таким же одиноким, безжизненным и невинным. Только звёзды, выплывающие из своих убежищ, бросали свой свет на бледную луну, да метеориты ласкали её тело глухими ударами.

С новой силой, где то там, далеко во вселенной, вспыхнула звезда, чей блеск через миллионы лет долетел до Земли. Высоко в небе одним глазом засверкал Сириус, подмигивая своей подруге Полярной.

Холодные тёмные руки наступившей ночи нежно обняли спящий город, и лёгкий ветерок в подворотнях запел колыбельную.

В небе от дома к дому летали сны, заглядывая в окна и форточки, пробираясь сквозь щели к уснувшим людям и заглядывали в их спящие глаза.

Весёлые и грустные, фантастические и реальные.… Каждый находил своего хозяина.

Каждый уснувший видел то, что хотел увидеть.

Ветер-шалун игриво взмахнул тонким тюлем, прикрывающим открытую балконную дверь на втором этаже загородного дома, пробрался в комнату и защекотал двух спящих на кровати людей, мужчину и женщину.

Вера тихо вздохнула и сильнее натянула одеяло на плечи, открыв худощавое бледное тело мужа, широко раскинувшего руки.

Тот перевернулся на другой бок, положил руки ладонями под голову и мирно засопел. Лёгкая морозная дрожь пробежала по его телу.

Ветер прошуршал по комнате, сорвал несколько лепестков с уснувших в вазе цветов, прочитал пару страниц раскрытой книги, заглянул в лица спящих, сделал несколько па с воздушными занавесками и выпорхнул в открытое окно.

Тюль мелко задрожал под его прикосновениями и успокоился, внезапно покинутый неожиданным любовником.

И опять никого. Только полная Луна с грустью осталась наблюдать за спящей землёй со своего неизменного поста. Набежавшая тучка стыдливо прикрыла её любопытный взгляд и мелкий дождик, словно боясь нарушить покой, неуверенно застучал по крышам домов, тонкой струйкой скатываясь по стенам на траву.

Прозрачные капли медленно спускались по стеклу, принимая очертания женского лица.

Глаза. Нос. Полные губы.

Тонкая женская рука силуэтом отпечаталась на полупрозрачной ткани и скользнула вниз.

Лицо. Тело.

Мгновенье и высокий тёмный силуэт женщины в длинном платье прошёл сквозь занавеску и вплыл в комнату. Прошёл вдоль стены, касаясь стоящих на полках фотографий, и остановился около спящих на кровати людей.

Женщина наклонилась почти вплотную к лицу Веры, внимательно вглядываясь в её черты.

От её холодного дыхания Вера поморщилась и спрятала лицо в одеяло.

Незнакомка наклонилась над молодым человеком.

— Ваня… Ванечка, — позвала она нежно и легонько коснулась его щеки.

— Вставай! Пора вставать! — Ещё раз позвала женщина.

Мужчина открыл глаза.

Ночь.

Лёгкая, прозрачная тюль на открытом окне развевается, принимая женские очертания. Рядом лежит любимая Вера.

— Пойдём со мной! — Нежно пропел голос.

«Я сплю?» — Подумал Иван, протирая глаза сухой ладонью.

— Да, это сон, — ответил голос, — ведь только во сне мы можем быть вместе, мальчик мой.

— Если это сон, почему я не вижу твоего лица? Никогда?

— Ты забыл. Во снах мы видим только то, что помним… Или знаем.… Или видели… Ты помнишь мои волосы, моё платье.… А лицо.… Но я не виню тебя… Ты был слишком мал, а прошло столько лет…

— Мама, я так хочу тебя обнять!

— Это невозможно. Но мы можем вместе побродить по ночному городу. Как раньше. Помнишь?

Да, он помнил.

Помнил их вечерние прогулки до темноты по узким улочкам родного города. Помнил высокие холмы, покрытые мохнатыми соснами с зарослями дикой смородины. Помнил первый срезанный мухомор на тонкой ножке. Журчание каменистого ручейка и сверкающих маленьких рыбок. Помнил…

Почему он забыл её лицо?

На мгновенье ему показались дорогие очертания её глаз и губ, беззвучно пытающихся что то сказать. Но нет. Это миллионы притаившихся бабочек замахали прозрачными крылышками и разлетелись в разные стороны.

Вставая, он хотел надеть брюки и накинуть рубашку. Но зачем? Ведь это просто сон. А сны такие короткие!

И, боясь проснуться раньше времени, Иван осторожно встал с кровати, поправил одеяло на плечах Веры и, в чём был, тихо вышел из спальни. Нежно скрипнула дверь. Иван замер и прислушался. Улыбнулся сам себе. Чего это он?

Ведь это сон.

Просто сон.

Его никто не услышит и не увидит. Иван уверенно спустился на первый этаж и так и вышел на тёмную улицу, босиком и в нижнем белье.

Первый осенний дождик, наследивший на ночной земле, давно закончился. И лишь мокрая трава хранила воспоминания о нём.

Иван поёжился от лёгкого зяба, но тут же встряхнулся: « Мне просто снится, что холодно».

Дорога петляла между тёмными застывшими силуэтами домов. Лёгкий ветерок раскачивал заснувшие деревья и поднимал с земли первые опавшие листья.

Угрюмо и пустынно. Лишь круглые фонари одиноко стоят вдоль обочин, освещая дорогу в завтрашний день.

Иван босиком шуршит по засохшей листве, спеша за плывущим впереди него прозрачным облаком.

Мама.

Он слегка прикрывает глаза, и воспоминания тут же заполняют всё его сознание.

— Мама! Мама! Посмотри, как красиво!

По ярко зелёному лугу бежит маленький мальчик и восторженно подбрасывает к небу сорванные одуванчики.

— Беги ко мне! Скорее, — позвала мальчика высокая молодая женщина в ярко голубом платье. — Посмотри, какой красивый цветок!

Женщина протягивает сыну ярко-красный мак и мальчик тут же бросается к ней.

Мама подхватывает его на руки и со смехом кружит.

— Мамочка, мамочка, хватит, хватит, — смеётся мальчишка, крепко вцепившись в руки матери.

Но женщина ещё сильнее кружит сынишку:

— Будешь ещё убегать от меня? — Весело спрашивает она

— Не-е-е-е-е-т!!!

И они, закатываясь от смеха, падают в мягкую, высокую траву и громко смеются. Мальчик ложится на грудь матери и кладёт ей прямо на сердце яркий цветок.

— Мам, посмотри, как расцвёл мак. Теперь ты как небо, а он, как красное солнышко.

— Да, очень красиво! — Согласилась женщина и перевернулась на живот. — Ванечка, смотри, какая мохнатая ромашка!

Она срывает растущий рядом цветок и протягивает сыну:

— Смотри, как много лепестков!

— Один, два, три, четыре… — мальчик деловито отрывает лепесток один за другим и осыпает ими маму.

Затем весело подпрыгивает и бежит по лугу, срывая разноцветные головки полевых цветов.

Ромашки, лютики, васильки….

Все они пёстрым дождём падают на мамины грудь, плечи, лицо.

— Цветочный дождь! Настоящий цветочный дождь!

— Ой, я уже вся промокла…. — смеясь, отряхивает себя женщина и, собрав цветы в букет, поднимается с земли:

— Смотри, какое солнце, — указывает женщина на горизонт. — Красивое и большое.

Подмигивая, из-за огромных серых туч выглянул багряный диск заходящего солнца. То, прячась, то снова появляясь, он словно играет в прятки: « Найди меня!». А нависшие над землёй тяжёлые тучи с материнской любовью укутывают его и прячут в своих объятиях. Большой пуховой периной они накрывают засыпающий небосклон, готовые в любую минуту оживить поникшие цветы своей прохладной влагой.

Уходя на покой, солнце яркими пятнами раскрасило горизонт. Красные, оранжевые, жёлтые лучи водяными красками расползлись по краешку неба, словно невидимый художник провёл широкой кистью по водной глади.

Мальчик внимательно посмотрел на небо через ладошку, то открывая, то закрывая два пальца, образуя тоненькую щель.

— А почему оно не падает? Висит в небе и не падает? Кто его держит?

— Ну…. Мне трудно объяснить. Вот пойдёшь в школу, там тебе всё и расскажут.

— Мам, а если солнце согревает, значит, оно горячее? — Не унимался малыш.

— Да, сынок, очень. Такое горячее, что если бы ты на нём оказался, то сразу бы сгорел…

— И стал чёрным, как головёшки в нашей печке?

— Да…

— Ну почему, если оно такое горячее, наша земля не сгорит?

— Потому что Солнце далеко-далеко…

— За тридевять земель? В тридесятом царстве?

— Нет, ещё дальше.

— В сороковом?

— Так далеко, милый, что даже если ты будешь идти и день и ночь, никогда не останавливаться, не спать, то целой жизни не хватит, что бы добраться.

— А если я проживу…. Сто лет?!

Женщина грустно покачала головой.

— А если тысячу?

— Люди столько не живут, — вздохнула женщина и взяла мальчика за руку.

— Но ведь и по небу пешком не ходят! — Возразил Иван и грустно посмотрела вверх.

Серые тучи тяжело вздохнули и тихо заплакали, провожая на ночлег засыпающее солнце. Первые неуверенные капли последнего летнего дождя тихо покинули своё жилище и вырвались на свободу. Зашуршали в листьях деревьев, тихим звоном отозвались в травах и спрятались в мягкой земле.

— Сынок, дождь начинается, давай поторопимся. Не хватало ещё промокнуть и заболеть, — женщина сняла с шеи тонкий платок и попыталась накинуть на голову сыну.

— Я же не девчонка! — Возмутился малыш, ловко увернулся и раскрыл руки навстречу дождю. — Ты же знаешь, как я люблю дождик! Ты ведь тоже любишь, правда, да?

Он скинул сандалии и побежал по мокрой темнеющей траве:

— Мам, мамочка! Смотри, солнышко почти село. А облака такие розовые! Помнишь, ты мне пела про розового слона? Он, наверное, тоже на закате по небу летал. Оттого и стал розовым!

— Нет, милый, он стал розовым для того, что бы его заметили, — засмеялась женщина и подняла с мокрой травы детские сандалии.

— Но он же слон! Как же его нельзя было заметить? Он же такой большой! И уши у него… Мам, а почему у слона такие большие уши? Что бы от мух отмахиваться?

Мальчик замахал руками, оббегая вокруг мамы. Наклоняя корпус тела то влево, то вправо, изображая самолёт:

— Ууу!

Но вдруг остановился и с восторгом посмотрел на мать:

— Ой, смотри, а платье у тебя помалиновело! Ты теперь вся такая! Красивая! — Выдохнул малыш и сильнее прижался к промокшему платью матери.

Последние лучи багрового солнца медленно поползли по темнеющему лугу.

Лёгкий ветерок развевал широкие полы голубого платья. Солнечные лучи поползли яркими змейками по его подолу, образуя фантастические узоры. Играя и переливаясь, они разукрашивали его то в малиновый, то в бордовый, то в жёлтый цвета.

Две покачивающиеся фигуры, высокая, стройная и маленькая, вертлявая, держась за руки, уходили к горизонту, навстречу мерцающему закату.

Чёрная пелена медленно наступала на удлинённые покачивающиеся тени, сливаясь с притоптанной травой и уходящими в небо соснами. Руки наступающей ночи медленно обнимали засыпающую природу и тянулись к двум одиноким фигурам, вырывающимся из тьмы навстречу угасающему свету.

Но вот последний луч сверкнул молнией на потемневшем небе и спрятался в сосновых ветках.

Ночь сомкнула свои объятия.

Неожиданный сигнал автомобиля заставляет Ивана вздрогнуть и открыть глаза.

Он стоит один посреди тёмной дороги.

Нервно мигая фарами, уносится одинокое такси.

В одном из окон стоящего у дороги дома загорается свет.

Иван оглядывается.

Тихо и пустынно.

Никого…

— Где ты? — Испуганно закричал молодой мужчина.

— Вернись!!!!! — Голос его эхом отозвался между тёмных каменных домов.

И, словно в ответ, копна шуршащих листьев поднимается вокруг Ивана, застилая ему глаза, уши, рот. Мужчина отмахивается от них руками и хочет бежать. Но что-то словно притягивает его к земле, не давая сдвинутся.

— Не меня ли ты зовёшь, голубчик? — Пьяно засмеялась курящая на балконе девушка:

— Поднимайся ко мне, не пожалеешь!

Иван замирает, оглядывается и поднимает голову в сторону голоса.

На балконе стоит девушка. Яркий свет из комнаты освещает её силуэт и длинные волосы, волнистыми змеями спускающиеся по её спине.

Иван вытягивает руку в её сторону:

— Ты кто? Что ты делаешь в моём сне?

Девушка звонко смеётся и бросает непогашенную сигарету вниз.

Падая, маленький красный огонёк медленно переворачивается в воздухе, падет у ног Ивана и, моргнув последний раз, угасает навечно.

— Вообще — то, это ты стоишь под моими окнами в одних трусах и орёшь, как сумасшедший, — голос девушки был неестественно глухой и низкий, манящий и пленительный, — Если хочешь… Нас отделяет всего два этажа.

Иван не видит её лица. Но видит очертания фигуры и длинные волосы, развевающиеся на ветру. Лёгким движением руки девушка распахивает халатик, обнажая профиль стройной груди, и подносит зажигалку к лицу.

Чирк!

Туман пронёсся в голове Ивана. Дыхание стало тяжёлым, пульс бешено забился. Приятная тянущая теплота разлилась по всему животу…

Яркий огонёк осветил до боли знакомое лицо.

Чирк!

Вера?!

Чирк!..

….свет слепит глаза…

— Дорогой! Пора вставать!

Иван открыл глаза и тут же зажмурился от яркого солнечного света, бьющего в окно.

Спиной к нему стоит Вера в голубом халатике с яркими маками и раздвигает шторы.

— Проснулся, любимый? — Нежно улыбается она, повернувшись к мужу.

— Завтрак готов. Ты говорил, тебе надо пораньше.

Сон? Да, всего лишь сон.

Вера…

Как она была необычна, прекрасна и…. распутна. Какое возбуждала желание. Почему в жизни она другая? Мягкая, нежная, заботливая.… Нет, Вера, конечно, прекрасная жена и замечательная мать их малышам. Но в их отношениях всё стало каким — то обыденным, стандартным. Вера и раньше, правда, не отличалась особой изобретательностью и желанием, а теперь и вовсе перестала проявлять инициативу. Нет, она никогда не отлынивала от супружеских обязанностей. Но это и выглядело, как обязательство. А Иван хотел страсти. Бурной, дикой страсти.

И та Вера (во сне) была его истинным желанием. Такой он хотел видеть свою жену: дерзкой, развратной, бросающей вызов.

Молодая женщина тихонько подошла к мужу, нежно поцеловала в затылок и прошептала:

— Ты был какой — то другой сегодня ночью…

— Что? — Поперхнулся Иван, ставя чашку на стол.

Вера загадочно улыбнулась, пряча глаза и отвернулась.

«Другой? В смысле? О чём это она?» — Недоумевал Лебедев, ведя автомобиль по ожившим от наступившего дня улицам.

Весь день он думал не столько о работе, сколько о словах Веры и о своём сне. Ему хотелось быстрее лечь, уснуть и досмотреть его до конца. Если, это, конечно, возможно. В своих мыслях он представлял, как поднимается на балкон к той Вере. Нет, не по лестнице. А как это делают герои — любовники в фильмах. Обхватывает её талию одной рукой, а другой срывает распахнутый халатик. И как они занимаются любовью. Прямо на балконе под ночным небом.

Глава 2

Прошла неделя, другая, третья…

Но сон не возвращался.

Нет, конечно, Ивану что-то снилось. Что-то обычное, как и раньше, набор непонятных картинок, переплетающихся, ничего не значащих знаков, расплывчатых образов…

Но ЕЁ, её не было. И как не старался Иван думать целыми днями о предстоящей ночи, об удивительном образе посетившей его девушки, ничего не получалось.

Несколько раз Иван пытался превратить сон в реальность, поговорить с женой, изменить что — то в их интимной жизни. Он тщательно обдумывал каждое слово, фразу, жест, но всякий раз, как только видел нежный домашний образ Веры, комок застревал в горле. Нет, он не может так оскорбить Верочку. Как он мог подумать, что она будет на такое способна! Разве можно сравнивать её, милую, нежную, добрую христианку с теми распутными стервами, торгующими своими телами?

Лебедев знал, что высшим предназначением для Веры является материнство. Выросшие в детдоме, не знающие родительской ласки, они оба хотели дать своим детям то, чего лишены были сами. Домашний уют, тёплые пироги с повидлом и тихие домашние вечера возле камина…

Дети… Они оба хотели много детей. Как минимум троих. А лучше — пять. Мальчики, девочки — не важно!

Первенцем стала Сонечка.

Когда в роддоме Иван увидел её маленькое сморщенное личики и огромные синие-синие глаза, тепло доброты разлилось по всему телу. Он понял, что хочет испытать это чувство ещё и ещё, снова и снова. Чувство отцовства.

Он — отец! Что может быть лучше?

И пусть наступают бессонные ночи, плачи по ночам, беготня по аптекам и врачам, работа допоздна ради дополнительных заработков…

Разве может всё это сравниться с тем чувством, которое ты испытаешь при слове «папа»?

Первая улыбка, первое слово, первые неуверенные шажки…

И первая годовщина. Что может быть прекраснее измазанного тортом детского личика, первой разбитой кружки и лопнувшего шарика?

Только другое личико, другая кружка и другой шарик.

И вскоре появилась Лиза.

Потом Аня…

Потом…

Потом мечтали о Сашеньке или Вареньке.

Лебедев много работал и многого достиг к тридцати годам. Лекции в университете, процветающая фирма, размеренный, как по часам стиль жизни, загородный дом и любящая семья. Что ещё надо успешному мужчине?

Во время нечастых встреч с друзьями Иван слушал их рассказы о встречах с разными женщинами, пивных вечеринках и сумасшедших поступках.

Многие из них не были женаты и прожигали свою жизнь, попусту тратя деньги и молодость.

«Расслабься. Живём один раз — и прожить надо весело. Семья — это здорово. И, наверное, каждый из нас завидует тебе, видя такую жену, как твоя Вера. Она красивая, любящая, верная. Но, согласись, слишком занята домашними делами и детьми. Неужели не тянет на сторону? Да брось ты, поехали! Знаешь, какие там девочки? А что они вытворяют!»

И в который раз Иван слушал про очередную Лену или Валю, про обесбашенные оргии в саунах и на природе. Усмехался, соглашался, что, да, наверное, это интересно, здорово и…

…ехал домой, к жене и детям.

А по дороге вспоминал, как много лет назад к нему во сне пришла совсем другая Вера…

Майор Метелин нехотя открыл один глаз. Потом второй. Зевнул во весь рот.

Белый потолок.

Обшарпанные стены.

Всё как всегда.

За столом что-то горячо обсуждали коллеги.

На старой тумбочке ревел кипящий чайник.

Один из оперов подошёл к нему и, увидев проснувшегося Метелина, бодро хлопнул его по плечу:

— Здорово! Проснулся?

Майор молча кивнул головой, поднялся и размял затёкшие от неудобного сна мышцы.

— Тогда давай кофейку! Крепкий, горячий!

Один из сидевших за столом обернулся:

— Лихо ты их вчера!.. Расколол.

— Да, лихо, — пробормотал Метелин, беря кружку с водой.

Обмакнул в неё ладонь, протёр небритое несколько дней лицо, встряхнулся и бодрячком направился к спорящим:

— Ну, что тут у вас, мелюзга?

— Смотри, Сергеич, сейчас, сейчас…

— Да левее его, левее!

— Вот, ёшкин кот!..

— Держи, держи…

— Да не того, другого!

На столе, огороженном локтями кричащих мужчин, весело бежали два подгоняемых пальцами…

Метелин громко захохотал.