Вдребезги. После измены

Валерия Сказочная (2024)

Есть ли жизнь после измены? Есть ли любовь? Ваня уверен, что да. Говорит мне, что его измена новое начало для нас. Не верю. Но играть роль я умею, недаром же актриса. Вот только как долго придётся? И куда это заведёт, если душа разбита вдребезги? Да ещё и всё усложняется, когда в моей жизни появляется человек из прошлого. С твёрдым намерением в ней остаться.

Глава 3. Тася

Не знаю, в какой момент я поняла, что от Вани лучше уйти… Точно не в тот, когда застала его секс с другой. В тот я даже через боль пыталась себя убедить, что лучше не менять жизнь настолько кардинально. Мне было страшно, плюс эта публичность… Не только у меня есть фанаты, но и у нас как пары. Некоторые так вообще разучились воспринимать меня по отдельности, а некоторые и не начинали. К тому же, Рома… Мысли о нём всё чаще лезут в голову, а без Вани так вообще грозят обрушиться на меня лавиной, которая снесёт мне всю выстроенную за эти годы жизнь.

Но стоило мне только выйти на улицу из его офиса, вдохнуть свежий воздух — как отрезвило. Сначала Ваня шантажом принудил меня к браку, потом начал ненавязчиво сужать мой круг общения и по возможности контролировать, а теперь ещё и изменяет. Причём называя любовницу моим именем. От всего этого бежать надо! И будь что будет.

Пока собирала вещи, сердце колотилось так, что в ушах было слышно. Вспоминала пять лет нашего брака… Как я вообще не замечала, насколько настойчиво Ваня добивался того, чтобы скрепить нас? Я и блог начала вести с его подачи, убедил, что стоит. И почти сразу начал подкидывать мне поводы вплетать туда его: дарил всякие подарки, водил по курортам и как бы невзначай спрашивал, почему я это не снимаю. Сначала я не хотела его обижать, а потом и мой менеджер стал говорить, что поклонники очень любят нас как пару. И что надо это подпитывать это как можно чаще.

В любых других мелочах он, если подумать, тоже стремился заполнить всё собой. И своё пространство заполнял мной… Удивительно при этом, как вообще согласился подождать с ребёнком до двадцати пяти. А может, просто не хотел, чтобы моё внимание принадлежало кому-то больше, чем самому Ване?

Чем больше думала об этом всём, тем сильнее жуть брала. Надеялась, что лишь накручивала себя — но подсознание подсказывало другое. Очень, блин, невовремя подсказывало.

Видимо, раньше я всего этого не замечала, потому что мне просто было удобно с Ваней. Я не утопала в нём без оглядки. Мысли больше занимала карьера, чем он.

А теперь едва дышу, застигнутая врасплох. Конечно, Ваня понял, что я не к благотворительному вечеру тут собиралась. Какого чёрта вообще напомнила о нём? Дура… Просто не смогла в лицо сказать, что хочу уйти. Будь я хоть немного уверена, что ему было дело до той Тани — выпалила бы, а так… А так было странное ощущение: это он трахал какую-то девицу у меня на глазах, а рвала всё как будто я.

— Ты изменил мне, Ваня, — наконец выдавливаю ответ почти спокойно, игнорируя его вопрос о спортивном костюме. — Нет смысла притворяться, что этого не было. Всё кончено.

Ещё секунды назад смотревший на меня чуть ли не с яростью Ваня, моргнув, становится почти жалобным. Но говорит при этом уверенно:

— Наоборот, это новое начало. Тебе больно, а значит, ты наконец почувствовала, каково терять меня. Значит, ты меня любишь. Я тебя тоже люблю и, поверь, мне знакома эта боль. Ты думала, я не чувствовал, что ты как не со мной была? По крайней мере, не так, как я с тобой. Но теперь-то… Теперь всё будет по-другому.

Мне хочется смеяться над этой перевёрнутой извращённой логикой, но сдерживаюсь. Во-первых, вслед за смехом пойдут и слёзы: лучше держать холодную маску. Во-вторых… Он ведь это серьёзно.

Не дождавшись моего ответа, запальчиво продолжает:

— Я даже имени её не помню. Это была одноразовая связь, единственная. Ты в последнее время постоянно на съёмках и да, я в курсе, что в постельных сценах тебя сменяет дублёрша, но я всё равно чувствовал себя ненужным эти дни. Ещё и эти комменты под сериями, что у вас с тем актёришкой химия… Меня просто допекло всё. Я понимаю, что не имел право, отныне всё будет начистоту. Видишь, я и сейчас тебе всю неприглядную правду говорю, какой есть?

Правду… Может быть, но звучит как обвинение. Я вообще-то старалась, чтобы он чувствовал себя нужным. А то, что актриса, так всегда это знал… Я с детства на съёмках, пусть тогда это и были скорее эпизодичные роли. Да и сейчас мой максимум — сериалы, но всё равно с любовными линиями. А значит, вина моя?

— Ты уже зарегистрировал нас на тот благотворительный вечер, — как ни странно, мне всё ещё удаётся держать лицо. Видимо, актриса из меня и вправду неплохая. — Я так понимаю, он важен для тебя. Я пойду с тобой, но на этом всё. Сейчас я соберу вещи и уеду.

Ваня качает головой, мрачно усмехаясь:

— Я тебя не отпущу.

Вздыхаю. Вот именно поэтому и хотела уйти тайком, пока на работе будет. Знала же, что начнётся что-то такое.

— Я не хочу расставаться на плохой ноте, — гулко сглотнув, выдавливаю. — Давай не будем усложнять. Сегодня была точка невозврата: я просто это чувствую.

Ваня снова качает головой и, кажется, снова кидается убеждать меня, что мои эмоции — признак любви. Дурак… Да как раз-таки любовь сегодня была уничтожена, а не обнаружилась во мне.

Не слушаю и не отвечаю. Просто продолжаю собирать вещи.

Ваня ещё некоторое время говорит, пытается отобрать у меня вещи, а потом — сгрести к себе в охапку. Вырываюсь, царапаюсь, не чувствуя, когда и что делаю. Не чувствуя и его.

Но лишь до тех пор, пока меня не опрокидывают на кровать резким жестом. Ваня наваливается сверху. Придавливает, мешает дышать.

Он же не собирается…

Голова кружится. Накатывает ощущением такой беспомощности, что с груди срывается всхлип.

— Позволь тебе напомнить, — он обдаёт шёпотом мне ухо, облизнув мочку. А меня неожиданно чуть ли не воротит от отвращения, будто подобным образом ко мне прикасается незнакомец, а не муж. — У нас был уговор. Свобода того мудака, твоего одноклассника, взамен на наш брак.

Моего одноклассника… Мы с Ромой давно окончили школу, а Ваня до сих пор не может называть его ни по имени, ни по… Ни по роли, которую тот тогда играл в моей жизни.

Впрочем, всё это время муж о Роме и не говорил. Даже в те первые месяцы, когда я не могла перестать о нём думать.

Хочу ответить, что тот уговор давно исполнен. Я не обманула и честно пыталась быть женой. Только вот говорить о чём-либо не получается, когда чувствую; как руки Вани бесцеремонно лапают меня, рвут ткань одежды. Толком даже не вникаю, где именно. Он больно стискивает, и уже больше кусает, чем целует. Шею, ниже…

Цепляюсь в плечи, пытаясь остановить. Куда там. Ваня как-то злобно смеётся, а потом резко раздвигает мне ноги.

— Я не договорил, — хрипло сообщает, пугая потемневшим взглядом. — Наш уговор остаётся актуальным. Потому, если ты разрываешь брак, мудак мигом лишается свободы. Да, то дело давно закрыто… Но организовать новое — не проблема, уж поверь.

Застываю. Буквально цепенею, разом превращаясь в безвольную куклу в руках Вани, который уже вовсю меня раздевает. Точнее, срывает на мне одежду, кое-где яростно рвёт.

А мои шмотки, сложенные несколько минут назад на кровати, давно уже на полу валяются.

А ведь его отец и вправду влиятелен… С чего я вообще взяла, что Рома не был под прицелом Вани всё это время?

Какой-то абсурд. Бред просто… Это не может происходить в моей жизни!

Всхлипываю от отчаяния, мысленно придумываю, как тут противостоять. Поможет ли моя медийность? Или наоборот, окажется триггером для резких действий этого человека? Моего мужа…

Которого за пять лет я так и не узнала. Лежу неподвижно, пока он так с себя судорожно штаны снимает. Как же противно… Но, как ни странно, варианта послать всё нахрен и спасать свою жизнь, наплевав на последствия для Ромы; у меня в голове нет.

Это глупо и совершенно неоправданно… Но это так. Я не могу открыто противостоять мужу после такого решительного выпада. Хотя Ваня, возможно, вообще блефует, а я как будто готова позволять ему манипулировать мной на постоянной основе. Всегда можно найти, чем шантажировать. Это путь в пропасть — я правда готова добровольно в неё шагнуть?

Какого-то чёрта не сопротивляюсь, когда Ваня резким рывком оказывается во мне. Больно… Я ни разу не возбуждена. Мне тошно.

— Зачем ты так? — жалко срывается с губ.

Ваня замирает, успев лишь разок толкнуться вглубь. Смотрит в лицо… Отворачиваюсь. Не могу его видеть. Не могу притом, что мои слёзы ещё могут его остановить. Наверное… Хотя бы разжалобить.

— Потому что ты отказываешься иначе, — не сразу отвечает он и всё-таки возобновляет движение во мне. Пока ленивое, скорее для закрепления его слов. Унизительно… — Как только будешь готова иначе, я тоже переменюсь. И у нас всё будет хорошо. А пока придётся потерпеть… Нам обоим… — последнее он уже выдавливает сквозь тяжёлое дыхание, набирая темп во мне.

*******

Комкаю постельное бельё под собой, н в силах встать. Ваня уже кончил и сейчас обратно одевается. Кончил, кстати, в меня.

И без презерватива… А ведь мы предохраняемся именно этим способом. Ваня сам его выбрал: хотел взять этот вопрос на себя. Чтобы у него под контролем был…

Он вообще тот ещё контрол-фрик. И почему я раньше не била от этого тревогу?

Да я вообще толком не замечала… Причём много чего. Может, Ваня и прав — я не была с ним полноценно. Больше собой была занята.

Только чёрта с два я за это испытываю вину. Уж точно не перед ним. Перед собой только если немного — сколько я ещё пропустила? И это лишь то, что на поверхности было.

Не удивлюсь, если Ваня прикрывал тылы и тайком. Например, после первой измены, если сегодня я видела одну из. Он мог испугаться, что я рано или поздно узнаю, и подстраховаться, чтобы у меня не было возможности уйти.

— Тась… — хрипло обращается он, стоя возле кровати, на которой я лежу. — Ты знаешь, у моего отца хватит полномочий, чтобы уничтожить и того мудака, и тебя если что. За эти пять лет он только сильнее поднялся. Если ты вывалишь своим подписчикам грустную историю о муже-тиране, мы сумеем перевернуть всё так, что травить тебя будут до конца жизни. Ты потеряешь карьеру и тебя возненавидят даже те, кто сейчас боготворит.

— Меня уже ненавидит тот, кто когда-то боготворил, — глухо роняю я, даже не представляя, зачем.

Всё тело горит. Сердце не на месте, ещё и колет. Мне вовсе не говорить хочется — наброситься на этого человека с кулаками, выгоняя отсюда. И из своей жизни. Любыми способами.

Его слова уже даже не удивляют: после намёка на расправу над Ромой вполне предсказуемо. Во время секса я так упорно отворачивалась, не отзывалась ни на что, не возбуждалась даже от самых чувствительных ласок — что, в общем-то, ожидаемо, — и Ваня разозлился. Отторгают его, бедненького. В итоге грубо взял меня, по-животному, заботясь только о себе. А ещё, видимо, сделал себе мысленную галочку, что одним Ромой меня шантажировать может быть недостаточно.

Сначала, значит, пытался без прямой агрессии ко мне, а теперь и на неё спокойно пошёл. Любовь такая?..

— Я тебя вовсе не ненавижу, — тихо выдавливает Ваня, поднимая мои вещи с пола. Очевидно, чтобы отнести их обратно в гардеробную. — Наоборот, даже слишком тебя люблю. Настолько сильно, что готов ко всему, даже к твоей ненависти. С этим справлюсь. Но не отпущу. Чего бы не стоило. Мои поступки продиктованы именно этим, а не ненавистью.

Сильно сжимаю губы, чтобы не зареветь в голос. А ведь казалось бы, слёзы уже кончится могли бы. Лились без остановки в подушку, в которую уткнулась лицом, пока Ваня меня трахал. Вернее, насиловал.

— Ты был без презерватива, — решаюсь напомнить.

Голос звучит почти спокойно. Но на деле держусь только на мысленном обещании себе, что обязательно найду выход.

— Да, — судя по уверенности Вани, дело не в спонтанности, с которой ему приспичило. — Видишь ли, я теперь перестраховываюсь по всем фронтам. Ребёнок тоже поможет тебя удержать. Ты пойми, я не хочу жестить, но буду делать это, пока не почувствую, что у нас всё по-прежнему.

Впиваюсь ногтями себе в ладони. Даже не представляла, что могу искренне возненавидеть человека, которого вчера вроде бы любила. Правда считала замечательным. Была уверена, что всё у нас будет хорошо.

Ещё и всерьёз думала сделать вид, что не видела тот мерзкий перепихон с некой Таней…

А ведь лучше бы сделала вид, кстати. Исключительно ради того, чтобы потом втайне от этого психа искать способы от него избавиться. Теперь, после всех его угроз, это будет намного сложнее.

Разве что, придётся играть самую сложную роль в моей жизни: делать вид, что меня не тошнит от одного его вида. Исключительно ради того, чтобы не контролировал меня по всем фронтам, чтобы больше свободы действий получить. Ведь какой смысл строить планы, если ублюдок будет следить за каждым моим шагом?

И дело уже не в Роме. Я реально не уверена, что вывезу открытую войну.

Ладно… Надо собраться и решать проблемы одну за другой. Первоочерёдная: незаметно купить таблетки, которые не позволят мне забеременеть.