Последняя расхлябанность. Манифест дада и тридцать три уголовных рассказа

Вальтер Сернер

Впервые на русском – сочинения нигилиста и дадаиста Вальтера Сернера (1889-1942), начинавшего в Швейцарии, продолжавшего в Германии и переехавшего в Прагу, где он был впоследствии арестован нацистами. Его манифест дада – один из основных документов движения. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

У голубой обезьяны. Тридцать три уголовных рассказа

Мансардное

Каждый день в три часа пополудни Петер имел обыкновение злиться на то, что проснулся. Вот и на сей раз он думал о том, какое бесстыдство, что после восьми часов утра от дня уже не отвертеться.

Потом он одиннадцать раз плюнул. Поскольку доплюнуть до потолка мансарды ему так и не удалось, он решил добиться хотя бы такой вертикальности плевка, чтобы тот упал ему обратно прямо в рот.

В конце концов, язык у него онемел и распух. У него ещё хватило сил перевернуть подушку и разместить свою главу на сухом месте для сна.

По вечерам он грезил, чтобы кто-нибудь — хоть паук-крестовик, что ли — выстрелил из пушки в его левое ухо.

Ножка Фифи утонула в рубашке, которая создавала на пороге сероватую кучку. Фифи посему громко воскликнула:

— Вот свинья!

В мозг Петера с обширным гулом угодило пушечное ядро и произвело такое действие, что голова его соскользнула бы с кровати и покатилась бы по половицам, если бы не наседающее следом тело, которое завалило-таки её на бок.

Фифи сдернула с его ног одеяло так усердно, что пятки стукнулись о кровать.

Пока Петер отмечал, что снова из-за этого проснулся, Фифи вспорхнула своей попкой на доску, приколоченную к двум ящикам для осуществления письменного стола. При этом она напевала:

— Nanette, ma belle coquette…

Петер вскарабкался вверх, цепляясь за собственные ноги, и заявил, с тихой радостью снова сворачиваясь в кровати калачиком:

— Те же и Бетховен.

Фифи сочла это сообщение в высшей степени бессодержательным и спросила:

— У тебя есть деньги?

Относительно этого общеупотребительного предмета Петер придерживался того мнения, что вполне достаточно, если деньги есть у других, и сказал:

— Сам воздух звучит, как голубая песня.

Фифи не оценила этой метафоры и потребовала себе на пропитание:

— Но мы же только позавчера опять переспали.

Петер зарделся от удовольствия:

— Но вы не учитываете того, что любите меня.

Фифи моментально всё поняла:

— Ах вы, подлец, вот увидите, вы кончите жизнь на виселице.

Конец ознакомительного фрагмента.