Блейд. Книга 2

Валя Шопорова

Ни любви, ни тоски, ни жалости. У Блейда в душе не осталось ничего, кроме острого желания узнать всю правду о гибели брата. Но правда может оказаться страшной… и не только для него одного.Больше не будет случайных жертв. Отныне его «хобби» станет его профессией и кровавой дорогой к его самой главной жертве. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 15

Поздно!

Нет пути назад!

Слишком поздно ты понял, что жизнь превращается в

ад, ад, ад, ад

Поздно!

Что-либо менять!

Пришло моё время тебя

Убивать….

Origami, XXX©

Уц пришёл в себя, морщась после вынужденного насильственного «сна». Затылок ныл, а в голове слегка гудело, но особенно неприятных ощущений не было. Разве что руки затекли. Вздохнув, парень попытался поменять странную позу, в которой находился, и от которой всё затекло, и встать. Но у него ничего не вышло.

Остатки сна смело за пределы сознания, как только Уц понял, что привязан. Постепенно до него начало доходить и осознание всей своей позы, в которой он стоял, и в которую он едва ли мог встать добровольно. Он лежал животом и грудью на кровати, стоя коленями на полу. Руки его были крепко связаны и зафиксированы путами, что обматывали кровать и крепились где-то под ней.

Парень шумно сглотнул, во рту вдруг пересохло, а на виске начала противно дёргаться жилка. Отвратительное чувство — словно кто-то мерно тянет за волос, дёргает. А в голове его сидел один единственный вопрос: «Какого чёрта здесь происходит?!».

— Ну, наконец-то ты пришёл в себя, — услышал Уц ледяной голос у себя за спиной. — Не думал, что ты такой соня. С пробуждением.

— Какого чёрта здесь происходит?! — сорвавшись почти на крик, потребовал ответа Уц, дёргая руками, но они были настолько тщательно зафиксированы, что он едва ли мог ими двигать — только отчаянно крутил плечами, дёргаясь. — Кто ты, чёрт, такой?!

— А ты уже забыл? — искренне удивившись, спросил Блейд, вскидывая бровь. — Я представлялся.

— Пошёл ты со своим именем! — выплюнул Уц, продолжая дёргаться, чем уже почти выкрутил себе плечевые суставы. — Немедленно развяжи меня, псих конченный!

Блондин несколько раз цокнул языком и подошёл к Уцу сзади, останавливаясь у него за спиной. Он произнёс:

— Не советую так со мной разговаривать… в твоём-то положении…

Сказав это, Блейд оторвал ногу от пола и медленно провёл мыском ботинка по бедру Уца вверх, к ягодицам и заканчивая у копчика. Брюнет судорожно сглотнул. Слишком отчётливым было это прикосновение. Только теперь до него дошло то, почему он чувствовал странный холодок на своей пятой точке. Его джинсы и трусы были спущены и путами болтались на лодыжках.

— Ты… Ты чего? — запнувшись, спросил Уц, вновь дёргаясь, пытаясь обернуться и увидеть своего обидчика. — Ты что делать собрался?

Блейд хмыкнул и усмехнулся, после чего спокойным, почти веселым тоном ответил:

— Для начала мы поговорим. Потому что я настаиваю на том, чтобы ты осознал причину моего визита. Я хочу, чтобы ты всё вспомнил. Так тебе будет проще принимать то, что я буду делать с тобой потом.

— Ты ненормальный, что ли? — уже не крича, спросил Уц. — Ты говоришь, как грёбанный маньяк из фильмов!

— Нет, я не маньяк, — также спокойно ответил Блейд. — Если бы я был маньяком и психом, как утверждаешь ты, всё было бы иначе. У маньяков есть логика в том, как они подбирают своих жертв, но у них никогда нет мотива на убийства, помимо животного желания крови и страданий.

— Ты говоришь, как маньяк, — повторил Уц, вновь утыкаясь лицом в матрас, из-за чего слова получились немного смазанными. У него затекла шея за время недолгого разговора.

— Ладно, оставим этот разговор. Мне не так уж принципиально, чтобы ты не считал меня маньяком, можешь так думать, если тебе так проще. Я пришёл сюда совершенно за другим…

— Зачем? — буркнул Уц, продолжая лежать, уткнувшись лицом в матрас.

— Ты помнишь наш разговор до того, как ты… — парень ухмыльнулся, — уснул?

— Я заснул? — неуверенно повторил Уц, поворачивая голову к гостю и хмурясь. — Сомневаюсь, что я мог просто взять и уснуть на ровном месте.

— Не в этом суть, — сухо одёрнул парня блондин. — Я спросил тебя — помнишь ли ты, что я тебе говорил до этого?

Уц нахмурился, припоминая то, что было до «сна». В памяти всплывали отдельные картинки и фразы: тёмная фигура в углу, холодный стальной голос, фамилия…

— Билоу… — подумав вслух, тихо произнёс себе под нос брюнет. — Ты Билоу?

— Правильно. А имя?

Уц нахмурился ещё сильнее, отчего его лоб покрылся множеством складок и морщин.

— Ты там снова уснул? — холодно спросил Блейд, устав от долгих раздумий Уца.

Подождав несколько секунд и не услышав ответа, блондин сильно ударил брюнета ногой по заднице, жёстче и громче произнося:

— Я спросил — ты заснул?

— Нет, — скривившись, ответил Уц.

Обычно, удары по ягодицам бывают не слишком болезненными, потому что там достаточно жировой и мышечной ткани. Но этот был таковым. А ещё это было унизительно. А Уц привык скорее сам унижать, нежели находиться в роли оскорблённого и слабого.

Подумав об этом, брюнет ещё сильнее скривился и, мысленно послав гостя ко всем чертям, задёргался с тройной силой, причиняя себе боль, но не сдаваясь.

Блейд несколько секунд наблюдал за дёргающимся, словно в эпилептическом припадке, Уцом, а, затем, встал на кровать и подошёл к парню. Поставив ногу, обутую в ботинок на грубой тракторной подошве, на локоть дёргающегося Уца, блондин резко и сильно надавил, сдвигая локтевой сустав в сторону.

— Ааа! — закричал Уц, дёргаясь ещё сильнее, пытаясь скинуть ногу Блейда со своей руки, но он даже не мог ею свободно вертеть, не то, что махать и отбиваться, защищаться. — Псих! Ты мне руку сломаешь!

— Нет, не сломаю, — спокойно ответил Блейд. — Это было бы слишком просто для тебя.

Он убрал ногу с руки Уца и ударил его твёрдым мыском ботинка в бок, по рёбрам. Брюнет скривился от боли, но в этот раз промолчал. Он чувствовал, что рёбра блондин ему не сломал, а, значит, беспокоиться и паниковать пока не стоит. Но это только пока…

— А теперь, — продолжил Блейд, спрыгивая с кровати и вставая позади и сбоку от Уца, — продолжим наш разговор.

— Не собираюсь я с тобой разговаривать! Псих! — выплюнул Уц. — Отпусти меня, немедленно!

Сказав это, Уц притих, ожидая ответа, кипя изнутри от злости на странного гостя, по которому явно плакали стены психиатрической больницы. Но уже через несколько секунд он заорал, не ожидая удара по голой пояснице, который обжёг кожу острой и противной болью.

Ничего не понимая, кривясь от боли, которой продолжало щипать место удара, брюнет обернулся на Блейда. Лицо его вытянулось, потому что блондин держал в руках кий. Уц был заядлым игроком в бильярд, ранее даже имел у себя дома бильярдный стол, но он пришёл в негодность. Нового он пока ещё не приобрёл, но кий оставил. Ему казалось, что он приносит ему удачу и победу. И никогда бы Уц не подумал, что его «орудие победы» используют против него в качестве розги.

— Понравилось? — спросил Блейд, выждав достаточно времени, чтобы Уц успел «насладиться» всеми своими эмоциями и чувствами.

— Как такое может понравиться?! — от злости у брюнета даже голос подскочил. — Псих гребанный! Ты…

Договорить Уц не успел, потому что кожу вновь обожгло, рассекая её до крови, ошеломительно сильным ударом. Через секунду на него обрушился второй удар, попадая по уже израненной коже. Уц зашипел от боли и почувствовал, как из длинных ран, подаренных инвентарём для игры, сочится кровь, стекая по коже вниз и противно её щекоча.

— Сука, — прошипел Уц, — положи мой кий!

Блейд ничего не ответил. Замахнувшись со всей силы, он ударил Уца так, что кий переломился надвое. Брюнет завизжал от боли, стиснул зубы, зашипел, жмуря глаза и тихо матерясь.

— Тварь, псих… — шипел он, кривясь от боли, которая жгла нервы.

— Нет, — спокойно ответил Блейд, подбирая обломок кия, его нижнюю более широкую часть. — Тварь здесь только одна. И это не я.

— А что, я?! — рявкнул брюнет.

— Ты, — кивнул Блейд. — Ты жестокая и бессердечная тварь. Ты посмел тронуть моего брата. И я пришёл за тем, чтобы вернуть тебе должок.

— Какого брата? — не понял Уц.

— Того, которого ты изнасиловал, Майкла Билоу. И это стало для него последней каплей.

— Что? Я не…

— Не пытайся отпираться. Я знаю правду.

— Не насиловал я его, — немного невнятно пробурчал Уц, понимая, что ситуация начинает складываться не в его пользу.

— Да? — искренне удивившись, спросил Блейд.

Не дожидаясь ответа, он обошёл Уца сзади и со всей силы ударил ногой ему промеж ног. Брюнет выдохнул так резко, что получился почти свист, и забыл вдохнуть. На несколько секунд весь мир просто перестал существовать, а, затем, тело пронзило дикой болью, что концентрировалась в паху.

— Да? — прорычал Блейд, повторяя свой вопрос, хватая Уца за короткие волосы и заставляя отнять лицо от матраса.

— Сука… — непривычно высоким и оттого смешным голоском пропищал брюнет.

Ничего не ответив, блондин встал и вновь ударил парня по яйцам, заставляя его заскулить. На глазах брюнета против воли выступили слёзы, потому что удары по столь чувствительной части тела были просто невыносимы. А силы Блейду было не занимать, как и желания причинить ему боль.

— Всё, хватит, — тоненьким голоском пропищал Уц. — Давай поговорим. Я согласен…

Без лишних переходов Блейд спросил:

— Зачем ты тронул Майкла?

— Я его не… — попытался вновь отовраться Уц, но удар обломком кия по израненной пояснице переубедил его делать это.

Взвизгнув, он на одном дыхании выдал:

— Я не думал, что это так далеко зайдёт!

— Что значит «не думал»? — ледяным тоном спросил блондин.

Уц не отвечал несколько секунд. Замахнувшись, Блейд вновь ударил брюнета обломком кия с такой силой, что края кожи разошлись, выпуская наружу капли тёмно-алой крови.

— Я тебя спросил, тварь! — рявкнул блондин, вновь замахиваясь и обрушивая удар на ободранную поясницу Уца. — Что значит, что ты не думал, что всё так далеко зайдёт?

Блондин вновь замахнулся, но Уц увидел это и, желая предотвратить новую острую боль, выкрикнул, отвечая:

— Он всё время сидел между тумбочкой и кроватью, прятался там! Я до этого уже несколько раз вытягивал его оттуда, получалась возня… Обычно, я ему просто отвешивал пощёчину и кидал на кровать, где он должен был быть. А в тот день…

— Говори, — процедил сквозь зубы Блейд.

Сглотнув и закрыв глаза, Уц продолжил:

— В тот день снова получилась возня. Понятное дело, я намного сильнее его. Но мне нравилось так возиться. И не только с ним. Все они так глупо надеются на то, что смогут вырваться…

— Какая же ты тварь… — тихо произнёс Блейд, качая головой.

Уц продолжал:

— Я, как обычно, хотел уложить его на кровать, но как-то так получилось, что упал вместе с ним. Несколько секунд он смотрел на меня каким-то ошалелым взглядом, потом начал дёргаться, вырываться, требовать, чтобы я отпустил его и отошёл, даже драться пытался…

Блейд сглотнул, сжимая зубы и кулаки. Блондин еле удерживался от того, чтобы не воткнуть острый обломок кия этой твари в голову прямо сейчас, не насладиться тем, как будут капать с дорогого дерева кровь и мозги. Но, в то же время, он понимал, что эта мразь не заслуживает быстрой смерти. Он заслуживает того, отчего даже грешники, томящиеся на девятом круге ада, содрогнутся и подумают, что их страдания ничтожны.

— Мне просто захотелось поиздеваться над ним, — продолжал «исповедоваться» Уц, не видя, насколько жутким уже стал взгляд Блейда. — Я начал просто трогать его, зажимать, потом полез под одежду… Он начал плакать…

Блейд слушал это, смотря перед собой и ничего не видя, не моргая. Слух был обострён и по нему ежесекундно били слова самой страшной правды, резали его, рвали нервы и сердце в клочья. А кровь, текущая в венах, становилась всё чернее и гуще, обращаясь ядовитой ртутью, что может убить всё живое. Всё его естество желало причинить этому ублюдку такие боль и страдания, которых эта тварь себе даже представить не могла…

— Сначала это всё просто забавляло меня, а потом… начало заводить, — продолжал говорить Уц, не смотря на Блейда. — У меня как раз давно не было секса…

Блейд сжал обломок кия с такой силой, что свело жилы.

— И я просто подумал — почему бы и нет? Я просто перевернул его и прижал к кровати, заломил руки… Скрутить его было легко. Он слабый и даже толком не кричал, не звал на помощь…

Блейд чувствовал, что постепенно перестаёт дышать. Вдохи его стали невероятно глубокими и редкими, а чёрный взгляд был направлен вперёд, сверля спину твари, которая смогла так поступить с его беззащитным и безвинным братом, желая вырвать жизнь из его грязной груди.

— Что было потом? — загробным тоном спросил Блейд, когда Уц замолчал.

— Ничего. Когда всё закончилось, я просто застегнул штаны и ушёл.

— Ты даже не проверил, не потерял ли он сознание, не стало ли ему плохо, не покалечил ли ты его?

— Проверил, — угрюмо ответил Уц. — Я перед уходом повернул его к себе. Он был в сознании… плакал.

— И сколько раз, тварь, ты его трогал?

— Один…

— Почему-то я тебе не верю… Не знаешь, почему?

Вздохнув, Уц ответил:

— Я хотел два раза, но во второй не получилось…

Он замолчал, не договаривая, понимая, что Блейда точно очень разозлят его слова.

— Правильно, молчи, — кивнул блондин, подходя сзади к Уцу, вставая у него за спиной. — А пока буду говорить я.

— Что, тоже что-то рассказать мне хочешь? — неудачно пошутил Уц, усмехаясь и поворачивая голову.

По глазам Блейда было понятно, что шутки он не оценил. Но брюнет даже не успел убрать с губ ухмылочки, когда на его поясницу обрушился удар кием, а, затем, боль пронзила и его яички, разносясь оглушительной волной по телу и возвращаясь назад, ударяя прицельно в пах. Уц только и смог, что резко выдохнуть, жмурясь и скуля.

— Правильно, шути, — кивнул Блейд. — Смех — он ведь жизнь продлевает…

— Сука…

— Может быть, мне тебе яйца вообще отрезать, чтобы голове думать не мешали? Или лучше сразу отрезать и член? М? Я, конечно, не взял с собой скальпеля. Но, думаю, я вполне смогу провести операцию при помощи одного из твоих кухонных ножей. Они же у тебя не тупые? Имей в виду, если тупые, то тебе же будет хуже…

— Ты псих?! — слишком высоко взвизгнул Уц, дёргаясь, оборачиваясь так сильно, что едва не свернул себе шею, бегающим взглядом смотря на Блейда, который был совершенно спокоен, говоря все эти ужасы. — Отпусти меня, немедленно! Отпусти! И уходи! И, так и быть, я не вызову полицию!

— Неужели, ты до сих пор не понял, кто я?

— Мне всё равно, кто ты! — продолжал визжать Уц. — Уходи! Отпусти!

— Ты тронул моего брата, — ледяным тоном произнёс Блейд, игнорируя крики брюнета. — Теперь я трону тебя. Око за око — знаешь такое выражение?

— Убирайся прочь!

— Знаешь, я бы с радостью трахнул тебя сам, возвращая должок. Но тебе может понравиться. А доставлять тебе удовольствие я совершенно не желаю, сам должен понимать. К тому же, ты вызываешь у меня такое сильное отвращение, что, боюсь, у меня на тебя просто не встанет. Но не спеши расстраиваться, Уц. Обещаю, что эти ощущения тебе понравятся…

— Что ты имеешь в… — хотел спросить Уц, но не договорил, почувствовав, что ему раздвинули ягодицы.

Через мгновение к его сфинктеру приставили обломок того самого кия, приносящего удачу. Брюнет нервно сглотнул, дёргаясь.

— Ты что делаешь?

— Тебе виднее. Из нас двоих только ты пидор.

Сказав это, Блейд надавил, продавливая тугие мышцы и вгоняя обломок на сантиметров десять-двенадцать. Уц задёргался сильнее, возмущённо матерясь, шипя от боли.

Подождав немного, насладившись болью жертвы, которая наивно считала, что у неё ещё есть шанс и не знала, что это только начало, блондин обратился к Уцу:

— Ну, как, нравится?

Уц открыл рот, чтобы ответить очередной колкостью и гадостью, но Блейд не стал дожидаться его ответа, он не видел в этом смысла. Подняв ногу, блондин опустил её на торчащий из заднего прохода брюнета обломок кия и резко и сильно надавил, вгоняя его парню в прямую кишку на тридцать с лишним сантиметров.

Уц взвыл не своим голосом, отчаянно дёргаясь, сжимаясь, чем делал себе ещё больнее. По внутренней стороне его бёдер потекли капли густой и алой крови.

— Нравится? — спросил Блейд, убирая ногу и обхватывая свободно торчащий обломок ладонью. — Или ещё добавить?

Он повернул обломок и надавил, вводя его ещё глубже в тело Уца. Кий находился как раз обломанным и острым своим концом в глубине брюнета, разрывая и распарывая стенки кишечника.

— Ты псих? — севшим голосом произнёс Уц. — Вынь эту хрень из меня!

— Нет.

— Мне больно! — снова закричал брюнет, дёргаясь и тут же шипя, матерясь от острой боли внутри.

— Больно, — согласился Блейд, «поправляя» кий, слегка поворачивая его, заставляя Уца вновь зашипеть от боли и дёрнуться. — И теперь мы сможем поговорить более осознанно. Кстати, ты мне так и не ответил — как ощущения?

Вновь коснувшись пальцами кия, блондин слегка сдвинул его, углубляя проникновение всего на сантиметр-полтора, но это отозвалось внутри брюнета вспышкой острой боли, что рвала нервы. Острые зазубрены, оставшиеся на месте слома, делали своё дело, разрывая внутренности, пуская кровь.

Решив не спешить, Блейд оставил кий и бегло взглянул на кровавые узоры на бёдрах Уца, после чего вернул взгляд на затылок парня и обратился к нему:

— Не хочешь ответить? — на губах ухмылка, в глазах тёмный жуткий блеск.

— Мне, блять, больно… — прошипел Уц, от боли у него упал голос, стал звучать тише.

Блондин хмыкнул и, склонившись и крепко обхватив ладонью видимую часть кия, склонился к уху парня, говоря жутким шипящим тоном:

— А ты думаешь, что Майклу не было больно?

Сказав это, он дёрнул кий вбок, ещё больше разрывая внутренности Уца, причиняя больше боли и запуская новые кровавые змейки в бег по его ногам.

— Отпусти! — подскочившим голосом заверещал Уц.

— Я задал тебе вопрос, мразь, — буквально прорычал Блейд, медленно сдвигая кий вбок. — Думаешь, ему не было больно?

— Было! — выкрикнул Уц.

— А страшно? — вновь заговорив тихо и спокойно, пугающе, спросил Блейд.

Не дожидаясь ответа, блондин резко придвинулся к Уцу, практически ложась ему на спину, шепча в самое ухо:

— Как ты думаешь, ему было страшно?

От этого тона становилось по-настоящему жутко. Уц, сам того не ожидая от себя, всхлипнул. Ситуация постепенно становилась страшной, безысходной и пугающей до чёртового холода на поджилках. Ему хотелось вырваться, но он толком не мог даже нормально пошевелиться; ему хотелось потребовать освобождения, сказать гадкое слово, но боль и страх притупили в нём агрессию и сбили спесь, которой в этом парне, что считал себя выше многих, было много.

Но сейчас не было ничего из этого. Ничего, кроме желания, чтобы не стало ещё больнее.

Тронув кончик кия пальцами, Блейд слегка повернул его, вынимая на несколько сантиметров его из тела брюнета и вновь погружая в глубину, вкручивая, чтобы было больнее и изысканнее.

— Прошу тебя… — негромко произнёс Уц, не поднимая головы.

— Проси, — холодно согласился Блейд и, почти полностью вынув обломок кия из заднего прохода брюнета, резко вогнал его внутрь, повторяя экзекуцию несколько раз.

С губ Уца сорвался дикий вопль, полный боли и страха. Он отчаянно дёргая руками, причиняя себе дополнительную боль, пытался брыкаться, но никак не мог попасть ногой в цель. Он чувствовал себя сейчас чем-то жалким и беззащитным, слабым — таким, каким он никогда не был.

— Ну, как тебе, когда тебя скручивают и имеют? — сухо поинтересовался блондин, давая брюнету передышку, прекращая двигать рукой.

— Больно, твою мать…

Ничего не ответив, Блейд отошёл на шаг и ударил ногой по кию, разрывая и без того поврежденный анус Уца, вновь ломая игровой инструмент, который сейчас выступал орудием изысканной и извращенной пытки.

Уц ещё примерно минуту дёргался, не имея сил успокоиться, крича от боли, шипя, пытаясь освободиться и вертя задницей. Не желая мешать парню «наслаждаться» своей болью, Блейд отошёл от него, направляясь к стулу, на котором уже лежал его следующий пыточный инструмент, который, так же, как и кий, принадлежал Уцу. Какая ирония…

Взяв «орудие», блондин оглядел его и, довольно ухмыльнувшись самому себе, вернулся к Уцу, который слегка отошёл от шока и больше не кричал и не пищал, лишь тихо матерился себе под нос и шипел.

Остановившись за спиной Уца, Блейд взглянул на часы, которые показывали почти два часа ночи. Кажется, этой ночью ему вновь не удастся выспаться. Но его это совершенно не заботило и не волновало. Важно было лишь то, что урод, сотворивший такое с Майклом, был перед ним и был полностью в его власти, в его руках. И он мог отомстить за всё, заставить его выть, скулить и захлёбываться собственной кровью, пока его прогнившее убогое сердце не разорвётся от ужаса и боли. Он это заслужил.

— А теперь, Уц, — произнёс Блейд, разглядывая своё пыточное орудие, — перемотаем наш разговор немного назад, и ты расскажешь мне, что же случилось в тот, второй, раз, когда ты, тварь, пожелал тронуть Майкла.

Уц несколько секунд молчал, затем, тихо ответил, вздыхая:

— Я больше ничего тебе не скажу. От моих слов становится только хуже.

Блейд коротко рассмеялся, отчего у брюнета холодок побежал по спине. Он был в руках явно неадекватного человека, который желал ему отомстить. Хуже ситуацию даже представить сложно…

— Хорошо, Уц, что я предусмотрительный, — произнёс Блейд, отсмеявшись. — Думаю, я смогу тебя разговорить…

— Что ты… — начал говорить Уц, но замолчал, широко распахивая глаза, потому что у него за спиной раздалось характерное жужжание включенной дрели.

Глаза брюнета полезли на лоб от одной мысли о том, что в руках психа, ворвавшегося в его дом, загнавшего ему в задницу чёртов обломок кия и желающего сделать ему больно, дрель! Уц сотни раз проклял себя за то, что до сих пор не закончил ремонт.

Но через несколько мгновений все мысли и проклятия вылетели из головы брюнета, а глаза распахнулись с такой силой, что едва не лопнули. Ничего больше не говоря, Блейд поднёс жужжащую дрель к плечу Уца и прикоснулся к нему. Сверло легко продырявило кожу и вгрызлось в плоть, пачкаясь в крови, разбрызгивая её мелкие капли на задранную жёлтую футболку брюнета и тёмное смятое покрывало на его кровати.

Уц взвыл раненым зверем, которым, по сути, он и являлся сейчас. Он был тем самым бешеным животным, которое кидалось на людей, но, потеряв бдительность, угодило в капкан профессионального живодёра.

Парень орал так, что звенело в ушах. И продолжил кричать даже тогда, когда Блейд извлёк сверло из его продырявленной руки и выключил дрель. Взглянув на окровавленное, поблёскивающее сталью сверло, перепачканное в алой крови, блондин провёл по нему указательным пальцем, стирая капли крови, смотря на неё так, словно видел впервые в жизни.

Насмотревшись на рубиновый телесный сок на подушечке пальца, Блейд вернул своё внимание к Уцу. Теперь уже парень не кричал и не матерился, он лежал, уткнувшись лицом в матрас, и тихо плакал от боли, ужаса и шока.

Вновь подойдя вплотную к брюнету, Блейд прикоснулся кончиком сверла к его бедру и повёл вверх, оставляя на коже кровавый след.

— Прошу тебя… — прошептал Уц, у него уже не было сил на крики и борьбу, он просто мечтал о том, чтобы его оставили в покое.

В его прямо кишке продолжал находиться обломок кия, раздражая её чувствительные стенки, раня их. А практически сквозная рана на его плече сочилась тёмной липкой кровью, промачивая покрывало, заставляя понять, что его незваный гость способен на всё.

Не спеша с ответом, Блейд склонился к уху Уца и прижал сверло дрели к его челюсти, произнося:

— А Майкл тебя просил, чтобы ты его отпустил?

Уц лишь тихо всхлипнул в ответ. От осознания того, что блондин в любой момент может включить дрель и просверлить ему лицо, мутилось сознание. Уцу казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Он желал этого — желал упасть в обморок, заснуть, а проснуться на диване перед телевизором и понять, что ничего этого не было.

Но прикосновение тёплого из-за слишком близкого контакта с его плотью и кровью металла к щеке и дыхание Блейда, что щекотало кожу, разбивали все мечты о том, что всё — лишь кошмарный сон.

— Прошу тебя, отпусти меня, — вновь начал умолять Уц.

— Как же я могу отпустить тебя, если я хочу, чтобы ты, мразь, сдох от моей руки? — ответил Блейд, склоняясь ещё ближе к Уцу, практически касаясь губами его уха, заставляя брюнета сжаться.

Уц никогда не думал, что кто-то сможет заставить его желать разрыдаться и умолять о пощаде. Но Блейд смог. Вот только мольбы его блондину были не нужны.

— Блейд, прошу тебя…

— О, ты вспомнил моё имя? — усмехнувшись, перебил брюнета Блейд. — Видишь, я же говорил, что я отлично умею лечить амнезию.

— Прошу тебя, ты убьёшь меня…

— Что было в тот, второй, раз, когда ты хотел изнасиловать Майкла? — жёстко спросил блондин, игнорируя мольбы Уца.

— Блейд, прошу…

— Я спросил тебя, тварь — что было тогда?! — рявкнул Блейд, прижимая сверло к правому плечу парня и включая дрель.

Уц вновь заорал диким криком, задёргался, разрыдался, давясь слезами и соплями.

— Вернулась память? — спросил блондин, вынимая сверло из плоти жертвы.

Уц не ответил, продолжая дёргаться, изредка вскрикивая. Блейду такой ответ не понравился. Вновь прижав сверло к руке парня, чуть ниже предыдущей раны, блондин включил дрель, проделывая ещё одну дырку на теле брюнета.

— Я скажу! Скажу! — заверещал Уц так высоко, что у Блейда зазвенело в ушах.

Выключив дрель, блондин разогнулся, вновь вставая за спиной брюнета.

— Говори, — ледяным тоном произнёс он.

— Я… Я…

— Говори! — рявкнул Блейд, ударяя парня ногой по бедру.

Уц всхлипывал, давясь слезами, глотая их, всё его лицо уже было мокрым, а глаза опухли и покраснели.

— Это было после обеда. Я как раз пришёл к нему, чтобы открыть окно, они обычно заперты, на всякий случай… А потом… Потом я решил, что можно воспользоваться тем, что сейчас время отдыха и никто точно не сунется в палату. Я уже уложил его, но мне позвонили. Пришлось отлучиться. А, когда я вернулся… Когда я вернулся, его не было в палате, только открытое окно…

— Так это из-за тебя он вышел в окно? — выдохнув и забыв вдохнуть, спросил Блейд, сверля взглядом затылок брюнета.

— Я не думал, что он так сделает, потому и окно оставил открытым. Он же тихий такой был, забитый… Да и высота там небольшая…

— Но ему хватило, — звеняще стальным тоном произнёс Блейд, подводя черту под «исповедью» Уца. — Что ж, — произнёс блондин, удобнее беря дрель, — ты очистил свою совесть, всё рассказал. Но это тебя не спасёт, — с каждым словом голос парня всё больше начинал походить на рык. — Ты всё равно сгоришь в аду. И ад наступит для тебя прямо сейчас.

Сказав это, Блейд включил дрель и прижал сверло к промежности Уца. Стремительно вращающаяся сталь легко пробила плоть, погружаясь в тело, встречая на своём пути тот самый обломок кия. Комнату на мгновение наполнил треск дерева, а затем вновь воцарился абсолют из отчаянных и диких криков бьющегося в агонии Уца.

Двадцатисантиметровое сверло быстро погрузилось в тело Уца, полностью скрываясь в его кровоточащей плоти, разрывая, продырявливая, заставляя нервы обугливаться, а мышцы, которым подавал хаотичные сигналы сошедший с ума мозг, судорожно сокращались, заставляя парня припадочно дёргаться, стучать зубами и раз за разом прокусывать губы.

По бёдрам его текла кровь. По рукам текла кровь. По подбородку текла кровь. Кровь была повсюду — кровь и крики. В какой-то момент Уцу просто свело судорогой челюсть, что лишило его возможности кричать. Он упал лицом в матрас, продолжая конвульсивно дёргаться и закатывать глаза, в которых стремительно лопались от напряжения и боли сосуды.

Вынув сверло из тела Уца, Блейд дал ему пятисекундную передышку и вновь вогнал острую сталь в его плоть, продвигаясь дальше, ближе к гениталиям.

Уц задёргался с новой силой, захрипел. Он не терял сознания, но рассудок его помутился. Он не осознавал себя, в его голове не было мыслей. Он лишь конвульсивно дёргался и издавал непонятные звуки, постепенно теряясь в своей агонии, сгорая в её пожаре.

Вновь освободив на несколько мгновений плоть Уца от крутящейся стали, Блейд вогнал сверло в его тело под самой мошонкой. Он знал, что этот ход будет последним.

Уц странно захрипел, словно в груди его родился крик, но голосовые связки не сумели его воспроизвести. Он задёргался с новой силой. Мозг, оглушенный болью, сбитый ею с толку, подавал частям тела и органам хаотичные сигналы, заставляя мышцы произвольно сокращаться и расслабляться.

Блейд вводит сверло до конца в тело Уца и поворачивает его, распарывая его изнутри, превращая его внутренности в кровавое месиво, фарш.

Жутко захрипев, Уц мелко задрожал, не моргая, смотря красными и вытаращенными глазами в стену. По подбородку его текла кровь вперемешку со слюной, а в груди зародился разряд, гасящий жизнь в измученном теле. Мозг парня устал от агонии и подал сердцу сигнал о капитуляции, заставляя его разогнаться до бешенной скорости, а, затем, начать пропускать удар за ударом, пока рваный пульс не превратиться в ровную нить.

Последний хрип вырвался из надорванного горла брюнета, и он затих, лишь левая рука продолжила мелко дрожать. Но через две минуты успокоилась и она.

Видя, что Уц затих, Блейд выключил дрель и выдернул сверло из его промежности. Сталь покинула тело с противным хлюпом. Обойдя брюнета сбоку, Блейд повернул его голову лицом к себе, безразлично заглянул в остекленевшие и практически алые из-за обилия лопнувших сосудов глаза.

Постояв так минуты две, блондин протянул руку, касаясь шеи Уца и надавливая на сонную артерию, проверяя пульс. Пульса ожидаемо не было. Редкий человек сможет пережить такое. Уц не смог.

— Надеюсь, покоя ты не найдёшь, — сухо произнёс Блейд, смотря в застывшее в агонических эмоциях лицо врага.

Блондин вышел в коридор и взял там баночку голубой краски, после чего вернулся в спальню. Открыв банку, Блейд занёс её над бездыханным телом Уца и облил его краской, окрашивая небесной голубизной его спину, ягодицы, ноги и заливая кровать.

— Пусть те, кто найдут твоё тело, сразу видят, что перед ними последний пидорас, — произнёс Блейд и бросил пустую стальную банку на пол, отряхнул руки.

Больше ничего не держало блондина в этой квартире, и он спокойно покинул её, вышел из подъезда и направился к тому месту, где оставил машину. Он не стал утруждаться тем, чтобы маскировать смерть Уца под самоубийство, несчастный случай или ещё что-то. Отпечатков пальцев он не оставил, как и иных следов, которые могли указать на его причастность к этому делу. Он умел всё делать аккуратно. А странная и извращенная смерть Уца…

А этим пусть занимается полиция, у которой точно возникнет множество вопросов по поводу орудия убийства и иных моментов, связанных с растерзанным телом. Этот ублюдок более не интересовал Блейда. Он сделал ему максимально больно, заставил его сердце остановиться от этой агонии. И, пусть успокоения в этом блондин не нашёл, но чуточку легче ему стало.

Конечно, никто и ничто не вернёт ему Майкла. Но в силах Блейда сделать так, чтобы те, кто его довели до страшного шага, закончившегося смертью, тысячи раз пожалели о своих действиях. Мстить глупо, это правда. Месть не очищает душу от боли, а лишь ещё больше погружает её во тьму и губит. Но не мстить невозможно, если у тебя отняли то единственное, что тебе было дорого в этой жизни, если у тебя отобрали единственного, кого ты любил и ради кого ты жил. Причём, отняли самым отвратительным и низким образом.

Конец ознакомительного фрагмента.