Живые сороки. Странные сказки

Варвара Гагарская

«Все грамотно написанные рассказы на нашем конкурсе, почти по Льву Толстому, счастливы одинаково. Нет той языковой затейливости, что делает произведение оригинальным и более ценным. Здесь следует отметить и похвалить приятным исключением автора из Екатеринбурга Варвару Гагарскую. Для своих сказок она подобрала живой интересный стиль, и, что самое главное, сумела выдержать его в течение всего повествования. Не у всех это получается».А. Музалёв, Международный конкурс одного рассказа LITER-RM

Про кикимору

В деревне одной кикимора проживала. Ну, натуральная такая, страшенная, зелёная, в бородавках да тине болотной. Но при доме ютилась, пообвыклась к людям, в погребе картошку от крыс стерегла. А молодая еще нечисть была, пытливая, незамужняя, всё её чегой-то в народ тянуло, мир поглядеть. Бывалоче, спрячется да подсматривает — кто чего делает, кто как одет, едят чего. Но это в доме всё, там ить одни и те жа люди, а хотелось ей большего увидеть. Вот как-то раз решилась кикимора выйти из дому да поглядывать потихоньку за забор. Кикиморы они такие ведь — ежли надо, так и чем угодно прикинуться могут. От и наша поначалу частоколом постояла с недельку, апосля кустиком полежала. Тока неприятное это дело вышло — псы деревенские так и норовят лапу у забору задрать аль травки какой слюнявой пастью пощипать. Кикимора наша вродь как гаркнет на их тихохонько, да ить так долго нельзя — уж почитай половина деревенских шавок заикаться со страху начала. Пыталась, было, фартуком хозяйкиным мир глядеть, так опять больше двух дней не сдюжила. Больно щёкотно оказалось! Ну, всёж-таки, то мышью, то кошью, то коромыслом, по деревне пошаталась, насмотрелась на всяких там и начала потихоньку перекидываться в бабу. Не сразу получилось, конечно, но вот ежли по ночам незаметно выходить, то огрехи не шибко заметны. А день ото дня результат уж лучче был — у той глаза красивые подглядела, от ентой формы соблазнительные позаимствовала, с третьей ноги срисовала, у четвёртой возраст юный да трепетный взяла. В опчем, рано аль поздно, а морок у кикиморы получился самый что ни на есть отличный.

Приняла, значитца, человеческое обличье кикимушка и пошла уж дальше в деревню смотреть, чем народ живёт-промышляет. Идёт, никого не трогат — а люди дивятся: откель такая красота писаная в деревне взялась? А и правильно — она ж от каждой бабы самое лучшее запомнила, картинка получилася зачудительная. Мужики-то шеи сворачивают вслед, бабы зубами скрежещут, а та и не замечает — ей вона интересно, как снопы вяжут, да как белье стирают. А уж для чего в маленькую избёнку ненадолго уединяются — тем паче, там ить и полежать явно негде. Короче говоря, стала кикимора потихоньку в свет выходить, пусть ненадолго — зато уж кажный день. Осмелела, ишь ты.

Деревня на ушах вся, конечно. Хто такая? Где живёт? К кому приехала? Мальчишки, было, выследить её взялися, да толку чуть — вроде как будто тока перед глазами была, а от раз — и тока моргай, нет нигде девки. Неделю у края деревни её след теряли да так и решили — поди к лесорубам приехала, дочья чья-то. В енто лето много мужиков с других деревень пришло, живут вона в лесу в сторожке, по деревням хаживать некогда. А ента фифа, гляди-ка, вроде как по батюшке соскучилась, а сама из деревни соседней не вылезает. Уж не жениха ли явилась приискать? А ежли так, то енто дело нехитрое.

Мужики ж они похлеще баб сплетни собирают. Сами придумали — сами и поверили, да давай местному красавчику на ухо нашёптывать, что вон какая девица появилась из себя вся — ни имя никто не знает, ни откудова. Но по деревне шатается регулярно да на всё с интересом глядит, будто высматривает кого. «Уж не меня ли ищет? — приосанился Жуп. — Так взглянуть надо на эку невидаль!» А это и недолго, глянуть-то. Заприметили деревенские, с какой стороны лесу чаще появляется девица, там и встали, семечки поплёвывают, баечки потравливают лениво. Вдруг выплывает из-за поворота пава: грудь высокая, бока крутые, коса ниже пояса, румянец во всю щёку да глаз с поволокой. День ото дня хорошеет! Разве можно упустить такую?! Жуп грудь колесом выгнул, дорогу перегородил: «Куда да откуда девица путь держишь? Голова у тебя не покрыта, а солнце так и печёт — не опасаешься ли?»

А кикимора стоит да улыбается — как же ей с человеком заговорить, голос-то скрипучий, сразу неладное почует. Голову наклонила, плавненько Жупа обошла да и дальше по дороге. Парень опять обгоняет, ласковые слова стелет — та улыбается да улыбается. Так и ушел, не солоно хлебамши. Ну, думает, не на другой день так на третий я эту недотрогу пивом угощу.

Кикиморе-то до человечьих особей дела мало, от как мыло варят — ей антересно. Ложки, опять же, как тачают. А мужики как-то так. У их, у кикимор, поди и устроено всё по-иному, хто знат. Недельку, значитца, другую, потаскался Жуп за красою, а та на него внимания ноль, сама всё боле у работного люда трётся: то возле кузнеца, а то три дня за каменщиком наблюдение вела, всё вона молча пальчиком перетрогала, весь струмент. Другой бы раз дак ремесленники шикнули уже да прогнали взашей, а перед красавицей неместной млеют вроде как, улыбочка дурная да слова поперёк не скажут — на, мол, жамкай чего угодно, не жалко. Но Жуп свое дело тоже знал — не зря же первый парень на деревне. Делать-то он толком ничего не умел, тока мордой симпатичной светил да пиво пил отменно. Другой вон наберётся да ведёт себя некрасиво, а у его морда хоть и пьяная, да всё одно симпатичная.

Приметил Жуп, что девка-красавица уж больно ко всему тянется да верит шибко в россказни. Шатко-валко, но уболтал девку хоть пива с ним выпить. Мол, научу тебя ентому делу непростому, а то как же так — пиво пить не уметь? Привёл, значитца, зазнобу свою на сеновал — будто пиво тока так и пьют вот (а она ж кикимора, ей и дела нет до подозрений), сидят, улыбаются да тока девка молчит всё, уж вроде и странно как-то… Но у парня-то финишная прямая — то на него и глазу не поворачивали, а то сидит тут, смотрит с любопытством, плечиком покатым поводит. А что молчит — так мало ли, может, с детства немая. Там ить не говорить главное, в ихних-то делах.

В опчем, налил Жуп пива имбирного по кружкам, да еще и самогону подмешал — уж чтоб наверняка. Девка понюхала, поморщилась, но парень так уж улыбался да пивко прихлёбывал — вкусно, мол, что и та глоточком приложилась. Нечисть ить хмельного не пьет, так уж спокон веков повелось, хлопнула кикимора немного — да от шока с нее весь морок и слетел разом…

Жуп увидал, кто перед ним на самом деле, да как пукнет! Кикимора сразу поняла, конечно, что личина рассыпалась — и дёру. Ей какое дело — обратно в свой подпол, там спокойнее. А парень с тех пор так и жил — как увидит дюже красивую бабу, так пукать начинает. Со того страху везде ему теперь кикиморы мерещились. Жалко парня, смазливый был, а вот поди ж ты как вышло.