Везунчик

Василий Анатольевич Шарлаимов (2018)

Поначалу автор назвал эту книгу "Повесть о невезучем человеке". Херсонец Рома Варивода вляпался в весьма неприятную историю, и местные мафиози включили ему "счётчик". Едва не погибнув, он сбежал заграницу, чтоб переждать там тяжкие времена. Но и в тихой Европе Рома раз за разом попадал в анекдотические передряги и головоломные злоключения. Казалось, парень как магнит притягивал к себе неприятности. Семь раз он оказывался на краю погибели, однако не только выжил, но и остался целым и невредимым. С завидным постоянством, Рома всплывал на поверхность "Омута невезения" и, в конечном итоге, даже преуспел в своей жизни. Так кто же такой Рома Варивода — хронический неудачник или же везунчик и любимчик Фортуны? Это уже решать Вам, мой дорогой читатель.

3. Ракушняковый истукан.

Конец мая 2002-го года.

Умываясь обильным потом, я петлял за Степаном в снующей туда-сюда пёстрой толпе, стараясь ни в коем случае не потерять гиганта из вида. Едкий запах пота, исходящий от встречных туристов и горожан, подтверждал, что не только я один страдаю от нестерпимого зноя. Над чересчур узкой, но ровной как стрела улицей Сапожников нависали довольно-таки высокие здания. Однако полуденное солнце светило как раз вдоль неё и от жгучих лучей невозможно было где-либо укрыться. Наконец, добравшись до Арки Бандейра, мы прошмыгнули под её благодатной тенью и выгреблись на раздольную площадь короля Педру IV. Прямо перед нашим взором возник трёхуровневый фонтан, украшенный статуями тритонов, нереид и изрыгающих воду морских чудищ. За фонтаном возвышалась величественная колонна, которую венчала бронзовая фигура воинственного монарха. На макушке португальского короля, а по совместительству и бразильского императора, горделиво восседала чайка, заменяющая самодержцу и парик, и шляпу, и диадему, и корону.

С опаской перебежав проезжую часть, мы приблизились к громадной чаше, бросили у её подножья сумки и омыли наши лики и шеи не в очень-то и прохладной водице. Мой высокорослый компаньон привёл себя в порядок, по-молодецки подтянулся и, взглянув на памятник, посочувствовал незавидному положению короля:

— Бедный Педру! Стоит в плаще, мундире и в сапогах на самом солнцепёке и смотрит, как туристы хлещут холодную газировку и уплетают мороженное в окрестных кафешках! Ну, чем тебе не вечные танталовы муки! Ух ты! Смотри! А вон в том кафе, под вывеской «Nicola», собираются именитые португальские писатели и поэты!

Я перенаправил мой рецензорский взор в указанном направлении и увидел знаменитое кафе, которое некогда облюбовали музы. Перед его входом на эспланаде стояло около двух десятков столиков под большими квадратными солнцезащитными зонтиками.

— Может когда-то здесь и собиралась португальская богема, но нынче она не в силах конкурировать с богатыми заокеанскими и западноевропейскими туристами, — высказал я моё компетентное мнение. — Да ты только посмотри на эти самодовольные и сытые ряхи заезжих посетителей! От них же возвышенным вдохновением и духом литературного творчества даже и близко не пахнет! А те двое ханыг, что сидят за крайним справа столиком, так и вообще непонятно, как сюда приблудили!

— Не стоит, мой друг Василий, судить о людях по их невзрачной изношенной одёжке, — осуждающе покачал головой гигант. — Может быть, это новые португальские менестрели, несущие перлы своего творчества в народные массы. И пройдёт всего лишь несколько лет, и они получат заслуженную награду за свой самоотверженный созидательный труд.

— Не знаю, куда стреляют твои менестрели, но пока что «стрелы» их беззаветного творчества попадают точнёхонько в «молоко», — саркастично скривил я губы. — А если судить по бутылкам, стоящим под их столом, — то скорей всего улетают в бездонный океан алкогольных напитков. Да ты только взгляни на этого седеющего увальня с отмороженной рожей, который сидит к нам «фасадом»! Все шедевры этого барда накоплены в дряблых мешках под его безжизненными и бесцветными глазками! А он тебе случайно не напоминает изваяние каменного истукана, вытесанного из грубого серого ракушняка?

Угрюмый персонаж, которому я перемывал косточки, и действительно особой жизнерадостностью и цветущим видом не страдал, хотя и выглядел достаточно плотно сбитым амбалом. Мне показалось, что если бы он встал во весь свой рост, то сравнялся бы с моим двухметровым другом Степаном. Словно прочитав мои мысли, каменный дуболом неспешно поднялся и, по-старчески кряхтя, раздвинул в стороны свои коленки. Мне даже почудилось, что я услышал мерзкий, тошнотворный хруст во всех суставах его нижних конечностей. Засунув руки в карманы, он через них неторопливо, но обстоятельно почесал и свои «биллиардные шары», и прилегающий к ним орган.

Впечатление о высокорослости громилы оказалось обманчивым, ибо его короткие как обрубки ноги вовсе не гармонировали с его длинным, но кряжистым туловищем. Однако всё равно он выглядел намного внушительней сидящего рядом с ним черноволосого парня в потёртой бейсболке. Согбенный молодой человек был облачён в поношенные джинсы и клетчатую рубаху, которые, похоже, не стирались и не гладились со времени Карнавала. Да и его длинные жирные волосы, выбивающиеся из-под головного убора, мылись в последний раз не позже Чистого четверга в канун Пасхи. Несомненно, парень был чем-то ужасно огорчен и мне показалось, что он даже потихонечку хлюпал своим носом.

А заторможенный амбал, закончив жесткий массаж Муладхара чакры и её окрестностей, вытащил руки из карманов и с нарочитой неторопливостью уселся на стул. С той же подчёркнутой медлительностью, он вытащил из-под стола бутылку «Абсолюта» и доверху налил в свой пустой стаканчик кристально чистый напиток. «Дегустатор» что-то крякнул своему соседу и тот поднял с пола залапанную бутылку, закупоренную самодельной затычкой из пробкового дуба. И хотя содержимое её напоминало воду из сточной канавы, парень бесстрашно плеснул в свой стаканчик эту весьма подозрительную суспензию. Но если черноволосый «практикант» хлобыстнул свою микстуру залпом, то его умудрённый сединами «наставник» цедил своё пойло замедленно, с удовольствием. От одной только мысли, что мне пришлось бы пить водку такими маленькими глоточками, мой желудок чуть было не вывернуло наизнанку.

Безусловно, этих двух субчиков нельзя было принять за собутыльников, так как наливали они себе из своих индивидуальных посудин. Да и сотрапезниками их навряд ли можно было бы назвать, поскольку наличие закуски на столе не наблюдалось. Впрочем, и близкими друзьями эти разносортные фрукты явно не являлись, потому как один из них был в слезах, а второй даже словом не пытался его утешить.

И тут седоватый увалень заметил, что мы со Степаном внимательно наблюдаем за его заскорузлой личностью, — и это ему нисколечко не понравилось. С медлительностью заржавевшего робота он повернул к нам свой «котелок» и недружелюбно уставился на нас своим леденящим, колючим взором. Глаза его напоминали кремневые наконечники допотопных стрел, направленные остриями навстречу дуг другу. Брови «Каменного гостя» мало-помалу накренились вовнутрь и по-черепашьи поползли к основанию переносицы. И когда они там сомкнулись, то мне показалось, что от их столкновения черты лица каменного истукана вот-вот обсыплются как старая штукатурка. Черноволосый парень словно почувствовал нарастающую напряжённость и поднял свой заплаканный лик к безгласному серому ракушняковому идолу.

— Святый Боже! Святый крепкий! Святый бессмертный! Помилуй нас! — взревел Степан не в силах сдержать своих бурных эмоций. — Да это же мой запропавший безвести двоюродный брат Рома Варивода! Глазам своим не верю!

Я потрясённо уставился на закоснелого увальня — и тоже не поверил своим очам. Семь с половиной лет назад мне, хотя и впотьмах, и мельком, но всё-таки посчастливилось увидеть Рому Вариводу. Но тогда он выглядел молодым, цветущим, крепким мужчиной, которому даже фатальное падение на цементное дно бассейна нисколечко не повредило. И пускай он за это время заметно подрос, возмужал и заматерел, но зато огрубел, поседел и превратился в какое-то бетонное чудище-страшилище. Из жизнерадостного, неунывающего живчика он превратился в угрюмого, бесчувственного и заторможенного монстра! Единственное, в чём не изменил себе Роман, так это в выборе принимаемого вовнутрь алкоголя. По словам Степана, его кузен, ещё будучи успешным бизнесменом, употреблял только самые дорогие и изысканные горячительные напитки.

Наконец, гигант пришёл в себя и стремительно бросился к своему набыченному и неприветливому двоюродному братцу. Мне ничего не оставалось, как подхватить свою и Степанову сумки и засеменить вслед за моим чрезмерно впечатлительным приятелем. Впервые на лице амбала проявилась неоднозначная эмоция и он предупреждающим стоп жестом вознамерился нас затормозить.

— Вас сюда никто не приглашал! Валите отсюда подобру-поздорову! — услышал я голос, который никак не соответствовал грозному виду увальня, а больше напоминал скрипучие сетования тощего желчного старика. — Здесь вам не благотворительная организация, где наливают каждому встречному-поперечному!

Но несмотря на протесты увальня, белокурый богатырь подскочил к худощавому парню и, сорвав слезливого нытика с места, круто развернул его лицом к себе. От столь резких движений безвольно болтающаяся голова брюнета лишь чудом не оторвалась от тулова и не отлетела в сторону. Вот только тут до меня, наконец-то, дошло, что этот изнеможённый доходяга и является кузеном Степана Тягнибеды. Рома Варивода удивлённо поднял свои карие очи кверху и его изнурённый лик озарился торжествующим внутренним светом.

— Да неужто Господь услышал мои молитвы и послал мне Ангела-Спасителя в образе моего брата! — возликовал воспрянувший духом Роман и повис на шее своего кузена. — Какое счастье, что ты меня нашёл! Теперь-то я уже ни за что не сгину на далёкой чужбине!

— Утри свои слёзы, братишка! — с нескрываемой нежностью усмехнулся великан и протянул Роме свой вымятый, но вполне чистый носовой платок. — И как же ты только дожился до такого низменного, бомжеподобного состояния?

— Да об этом без канистры багасейры навряд ли расскажешь, — с печалью Пьеро вздохнул пасынок Судьбы. — Давай присядем за столик, а то что-то мои ноги меня совершенно не держат. Мне уже две недели никакая еда в рот не лезет.

— А это мой лучший друг Василий, — представил меня Степан и уселся по правую руку от брата. — Мы с ним приехали в наше посольство, чтоб встать на учёт и получить все необходимые справки для продления визы.

Я передал Степану его сумку, и мы обменялись с Ромой крепким, дружеским рукопожатием. Невзирая на то, что кареглазый брюнет был лишь чуть ниже среднего роста, но рядом с высоким и голубоглазым блондином Степаном он выглядел невзрачным подростком. И даже самый искушённый физиономист не осмелился бы предположить, что эти два антипода являются хотя бы отдалёнными родственниками. Усевшись по левую руку от Ромы, я обратил мой радушный лик к угрюмому пентюху в надежде, что он самолично представится своим соотечественникам. Однако в его немигающих тусклых, бесцветных глазах отразилась всего лишь одна отчуждающая и недружелюбная мысль: «Понаехали тут всякие-разные!» Кузен Степана явственно учуял нарастающую наэлектризованность атмосферы и попытался предотвратить приближающуюся грозовую бурю.

— Познакомьтесь с моим товарищем и коллегой Гришей Дановичем, с которым мы работаем… — тут Рома запнулся, помрачнел и скорректировал свою фразу — … вернее работали в строительной фирме «Barata e Neto». Вы только не смотрите, что на первый взгляд он кажется нелюдимым и малообщительным человеком.

— Не понял! Ты хотел сказать, что твой коллега сам себе на уме или же что он хитрющий как Лиса Патрикеевна? — попытался уточнить намёки Ромы въедливый гигант.

— Нет-нет! — отрицающе замахал руками брюнет словно протирая запотевшее витринное стекло. — Григорий — эрудированнейший человек и обладает глубокими энциклопедическими познаниями! Он закончил философский факультет Киевского национального университета и его аспирантуру, а потом остался работать там преподавателем. Но ретрограды изгнали его оттуда под лживым, надуманным предлогом, а если по правде, то за вольнодумство и своеобразное видение истории Украины!

— А давай-ка я попробую угадать, по какой формулировке уволили твоего кореша, — не унимался Степан. — Его выперли из университета за неуживчивый характер и за неуважительное отношение к своим коллегам и сотрудникам.

— Стёпушка! А может, всё же не будем зазря обострять отношения? — попытался Рома замять назревающий скандал. — Все мы стали жертвами развала Советского Союза и все мы приехали сюда на заработки не от хорошей жизни.

Мы с исполином сфокусировали наши взоры на истукане, ожидая его ответного хода, однако «Каменный гость» так и остался безмолвным. Внезапно я догадался, почему голова нашего оппонента казалась вытесанной из грубого серого ракушняка. Сочетание морщин и многочисленных оспинок на его лице и предавали ему схожесть с окаменелым монстром. Но тут я заметил, как грубые черты отморозка начали таять, смягчаться и расплываться, — и за минуту он превратился в безобиднейшего болвана, слепленого из серого теста.

— Так ты и есть тот самый кузен Степан, о котором нам постоянно талдычил Рома? — послышались заискивающие нотки в скрипучем голосе мимикрирующего увальня. — Ты ведь всегда был для него кумиром и примером для подражания. Когда Рома влипал в очередную неприятную ситуацию, то он постоянно сетовал: «Вот мой кузен Степан непременно бы нашёл выход из этого тупикового положения!» За это к нему и прилипла кличка «Кузен», и по-другому работяги из нашей фирмы его и не кличут. А это правда, что ты в одиночку спас Кузена от дюжины обнаглевших рэкетиров на волынском авторынке?

— Ну, Рома иногда любит слегка преувеличивать, а мне считать этих оболтусов тогда было недосуг, — расслабился Степан и с благодушной улыбкой откинулся не спинку стула, заменяя себе подголовник сцепленными в пальцах ладонями. — Хотя если напрячь память… Да-да! Этих недоумков было тринадцать! Но надо честно признаться, что мой брат весьма деятельно помогал мне успокаивать этих нервных кретинов! Я сбивал с ног зарвавшихся мальчиков словно кегли, а Рома считал и оттаскивал в сторону их бесчувственные телеса. Один из этих нахалов смылся, не дождавшись своей очереди, так что можно считать, что их было двенадцать.

— Да что мы понапрасну напрягаем наши несмазанные голосовые связки?! — прервал рассказ брата Кузен с большой буквы. — Сейчас я попрошу подавальщика принести ещё два стакана, и мы выпьем за нашу невероятную нежданную встречу!

— И что же мы будем пить? — сразу же насторожился гигант.

— Да у меня тут в бутылке ещё три четверти багасейры осталось! — сладостно улыбнулся Кузен, словно предлагая нам марочный французский коньяк многолетней выдержки. — Эта местная виноградная водочка довольно-таки забористая штучка!

Степан взял из рук Ромы замызганную литровую бутылку, вытащил затычку и, поднеся горлышко к носу, брезгливо поморщился. И хотя я сидел от гиганта на расстоянии в полтора метра, но и мои ноздри обласкал запашок, от которого меня едва не стошнило.

— Какая же это виноградная водка?! — возмутился мой друг. — Да это же вонючий самогон однократной перегонки из виноградных отжимков! А в этих изрядно-таки спрессованных отжимках остались лишь только одни виноградные косточки!

Гигант вскочил на ноги, подбежал к ближайшему мусорному ящику и с размаху воткнул туда отбракованную бутылку. Но, как видно, там внутри уже находилось нечто предельно крупное и достаточно твёрдое. Мы услышали хруст лопнувшего стекла, — и из ящика потекли струйки грязноватой жидкости.

— Да что же ты наделал! — волчонком взвыл Рома и в отчаянии швырнул на пол свою видавшую виды бейсболку. — Я ведь купил эту багасейру на мои последние деньги!

— До чего же ты докатился, братишка! — попенял Степан своему кузену. — На улице такая жарища, а ты хлещешь какое-то сомнительное пойло, да ещё и на совершенно пустой желудок! Да ты же так с копыт свалишься!

— Для настоящего крепкого мужика водка — это самый надёжный и эффективный источник энергии, — вступился за Кузена его смурной коллега.

— А скажи мне мил человек, сколько тебе годков будет? — по-ленински прищурившись и слегка склонив голову набок, переключился исполин на доброжелателя-провокатора.

— Ну-у-у, совсем недавно сороковник стукнул, — заметно стушевался Гриша Данович в ожидании какого-то подвоха.

— Очевидно, он основательно по тебе шандарахнул, коли выглядишь ты на полный полтинник! — зацепил Степан увальня за живое. — Вот моему брату, насколько я помню, намедни исполнилось тридцать четыре! А вы с ним рядышком смотритесь как неизлечимый пропойца-папаша и его юный недоучка-сынишка!

— Так это тяжёлая, горькая и изнурительная жизнь состарила меня раньше срока, — принялся оправдываться дипломированный пентюх, но гигант не дал ему отбрехаться.

— А у кого из тех, кто приехал сюда на заработки, жизнь на Родине была гладенькая и сладенькая? Вот Василия тоже тяжкая и безотрадная жизнь основательно потрепала, а выглядит он как молодой и цветущий мужчина. И никто, никогда, ни за что не поверит, что ему этой зимой уже сорок шесть исполнилось! А всё это только потому, что он никогда не злоупотреблял ни водкой, ни куревом, ни женщинами, ни дурманящей травкой, ни прочими вредными излишествами! Не правда ли, Василий?!

Мне стыдно было врать моему верному товарищу и пришлось выкладывать всю неприглядную правду-матушку начистоту.

— Каюсь! Злоупотреблял! — понурив голову, признался я в тридевятом смертном грехе. — Злоупотреблял советами «добрых» людей, которые, по их же словам, обладали глубокими энциклопедическими познаниями во всех сферах жизни. И обычно они давали свои премудрые рекомендации во время шумных застолий, после того как изрядно закладывали за воротник. Наверное, именно за эту порочную провинность я и попал на исправительные работы в Португалию.

— Тебе нужно было следовать рекомендациям лишь только тех людей, которые употребляют самые изысканные и дорогостоящие алкогольные напитки! — встал на защиту бухающих знатоков их эрудированный коллега. — Эх! Если бы мы познакомились с тобой ещё в Украине, то я непременно бы дал тебе парочку-тройку ценнейших житейских советов!

— Вообще-то, твой нынешний экстерьер, Гриша, — неважная реклама для твоего консультативного агентства «Доверие», — едко подметил Степан и, неожиданно смягчившись, лукаво подмигнул алкогольному энциклопедисту. — Да признайся же сам себе честно и откровенно, что это спиртное, дымящий дурман и продажные шлюхи довели тебя до такого плачевного вида!

— Я пью только самый качественный алкоголь, да и то только до определённой кондиции, которое МЫ называем изменённым состоянием сознания, — понизил свой голос почти до шёпота заговорщика Гриша. — А это позволяет расширить человеческие возможности до невероятных, сверхъестественных пределов.

— А ты разве не заметил, что для достижений этих кондиций с каждым годом необходимо всё больше и больше горючего, — с неназойливостью нарколога подметил Степан.

— Марихуана или анаша тоже помогают «дервишам-странникам» достигать необходимого психического состояния, — пропустил мимо ушей Степанову шпильку кандидат в сверхчеловеки. — Да тебе любой прогрессивный медик скажет, что марихуана — это психотропный препарат, который эффективно помогает снимать даже самые тяжёлые стрессы и депрессии. И пройдет всего лишь несколько лет, как каннабис можно будет купить даже в самой захудалой ветеринарной аптеке. И с чего ты, вдруг, решил, что я пользуюсь услугами только лишь дешёвых и нечистоплотных куртизанок? Есть и высококвалифицированные профессионалки, которые судят о достоинствах клиента не по кошельку и внешнему виду, а по его внутреннему духовному богатству. К тому же ещё не перевелись высокообразованные дамы, которые ценят настоящих мужчин не за деньги, а за их мудрость, эрудированность и прозорливость.

— Ну ты и загнул, Гриша! Да ты, наверное, уже давненько в зеркало не смотрелся! — не на шутку развеселился тернопольский богатырь. — Ни за что не поверю, что какая-то высокообразованная дура отважилась бы за бесплатно лечь с тобой в постель, не заверив у нотариуса свою последнюю волю! А на посещение будуаров высококлассный гейш и куртизанок у тебя денежек даже на сквозной проходной билет не хватит!

В то время как белокурый исполин и оттаявший отморозок препирались в бесполезных и бесплодных спорах, я искоса поглядывал на Рому Вариводу. От моего взора не ускользнуло, что влажные глаза страдальца помутились и закатились, и тело его безвольно закачалось на стуле. К величайшему счастью, бедолага начал валиться в мою сторону и мне удалось вовремя подхватить его за подмышки.

— Да прекратите же вы ваш идиотский диспут! — зарычал я на записных вербальных дуэлянтов. — Пока вы тут упражнялись в академичном словоблудии, Кузен только что чуть было не упал в голодный обморок! Если бы он грохнулся на бетонные плиты, то нам бы вскладчину пришлось платить за ремонт тротуара! Вы разве не догадываетесь, почему Рома сказал, что ему уже две недели никакая еда в рот не лезет?

Степан и Гриша удивлённо переглянулись, а затем вопросительно уставились на меня.

— Да просто потому что в его рот лезть было нечему! — расталдычил я витающим в облаках полемистам.

— Ха! Ну вот и ещё один простак попался на удочку Кузена! — сардонически захихикал самозваный дервиш. — Даже когда Рома был при деньгах, он чисто из экономии питался просроченными продуктами, выброшенными из супермаркетов в мусорные контейнеры. Так что от голода он навряд ли умрёт.

— А тебе было бы приятней, если бы мой двоюродный брат скопытился от пищевой интоксикации или от ботулизма, — устыдил белокурый гигант толстокожего циника. — А ещё и претендуешь на звание его лучшего друга!

— Это неправда! Я никогда не кормился отбросами, если в моих карманах звенели тугрики, — нервозно заскулил Кузен и вдруг захныкал как избалованная девочка из кинофильма «Королевство кривых зеркал», — Я есть хочу, я пить хочу!

Степан поднялся во весь свой рост и, узрев у дальнего столика суетящегося подавальщика, попытался призвать его к нам выразительным жестом и зычным гласом:

— Уважаемый официант! Соизвольте незамедлительно подойти к нашему столику! Здесь есть респектабельные клиенты, которые рискнут осчастливить вашу забегаловку солидным заказом!

Однако перегруженный работой служащий кафе не обратил на вежливые призывы полесского богатыря никакого внимания. Тогда Степан понизил тон своего голоса чуть ли не до границ ультразвука, но увеличил его силу как минимум вдвое. Могучий бас-профундо буквально всколыхнул воздух над площадью Педру Четвёртого! И я заметил, как волосы клиентов кафе зашевелились будто бы от порыва свежего северо-восточного ветра. Мой друг Иерихонской трубой прогудел всё ту же деликатную просьбу, но теперь уже на английском языке, добавив к ней смачное «God Damn!» Эти слова тугим бичом хлестанули по затурканному подавальщику, ибо сложенные рупором ладони исполина сконцентрировали на нём всю силу низкочастотного звука.

Мощная звуковая волна и безотчётный животный ужас буквально отшвырнули официанта от столика, — и он едва-едва устоял на трясущихся ногах. В жутком испуге подавальщик блуждающим взглядом просканировал эспланаду и заметил у дальнего столика великана, неназойливо манящего его рукой. И хотя голубоглазый блондин своим ликом не походил ни на злодея, ни на уголовника, но двухметровый рост и завидная мускулатура глубоко впечатляли не знавших его людей. Забыв о своих ещё необслуженных клиентах, официант пошатываясь затрусил к нам, цепляя сидящих за столами посетителей бёдрами и локтями. По пути он выдернул из рук лысоватого тощего джентльмена и его дородной супруги меню, не обращая внимания на их негодующие и сулящие кару протесты.

Представ перед нами, молодой человек выложил на стол передо мной и Степаном меню и застыл на полусогнутых ногах в нелепой угоднической позе. Его раболепная стойка как бы сама за себя говорила: «Не обижайте меня, ради Бога! Я ведь такой маленький!»