Старт из богадельни. Космическое фэнтези

Василий Карасев

А я ведь хотел всего лишь тихо–мирно дожить оставшиеся годы… Наслаждаясь покоем и неторопливым течением времени в песочных часах Чужой Судьбы. Не повезло… Прошлое, словно дикарь с дубиной, выскочило из-за угла, и было намерено крепко отдубасить ни в чем не повинного старика. Впрочем, «ни в чем не повинного» это, конечно, преувеличение. С такой-то профессией!

Неожиданный попутчик

У входа в ангар стоял Яков Рувимович Штокман, помахивал своей тросточкой и ухмылялся. По сравнению с другими обитателями нашего приюта для стариканов, выглядел он почти молодо. Чуть за шестьдесят, бритый череп, черные усы и даже сережка в ухе. Впрочем, сережка была непростой, это я сразу понял. Яков Рувимович был бойцом видимого — и даже скорее видящего — фронта. Судя по его личному делу (а уж поверьте, с личными делами своих соседей я нескромно и тайно ознакомился в первую очередь), Штокман был непревзойденным мастером подслушивающих и подглядывающих устройств. Сам придумывал, сам мастерил — буквально из ничего. В принципе ему бы еще работать да работать, но подвело любопытство. Не за тем взялся подсматривать…

— Никак уезжать собрался? — повторил свой вопрос Штокман, а его тросточка обвиняюще показала на стоявшую за мной авиетку. Затем описала замысловатый круг, пощекотав набалдашником воздух, и повисла на согнутом локте.

— Прокатится хочу! Так давно за руль не садился. Хотя бы вокруг богадельни… — и я бросил обаятельную улыбку прямо в старика Рувимыча. Но промазал. Впрочем, попасть в Штокмана улыбкой все равно, что сбить космолет из рогатки. Серьезный человек.

— Прокатиться? Ну тогда я тоже с тобой… покатаюсь.

Я отрицательно покачал головой. Забрался на водительское место, приоткрыл окошко и, высунув свою убеленную сединами голову, произнес:

— Ты бы, Рувимыч, посторонился, а? Ведь не остановлюсь… Ты-то ладно, а вот тросточку твою жалко.

Но Штокман и не думал уходить с дороги. Не верит? Зря… А где ключ зажигания? Я поднял глаза и увидел, как Рувимыч вертит цепочку с моим ключом на пальце.. Вот же гад, а! А песчаная дюна времени стремительно таяла, приближая момент встречи с интересующимися мной лицами.

— Залезай! — буркнул я, разблокировав пассажирскую дверь.

Машина глотала километры, как голодный удав кроликов, а мой спутник заворожено смотрел на мелькающие пейзажи.

— Никак в горы едем? — поинтересовался он.

Я не ответил.

— Не сердись… — Рувимыч сделал паузу, приоткрыл окошко и выпустил… стрекозу.

Я с удивлением покосился на старого еврея.

— Моя последняя разработка, — гордо сказал он, — я, когда уходил, кое—что для себя оставил. Вдруг когда пригодится?

— Заначка на черный день?

— Можно сказать и так… Я ведь большим спецом был по био — и инфотехнологиям. Так что без ложной скромности скажу: такого на Земле еще нет.

— А где есть? На Марсе?

— На Марсе тем более нет… Но, возможно, есть там, куда ты собираешься удрать?

И неожиданно Штокман вернул мне брошенную в ангаре улыбку. Улыбка вышла так себе, помятой и грустной, стекла с уголков губ и исчезла, но она была…

— Та журналистка, которую ты спас, она ведь совсем не…

— А ты, конечно, не упустил случай подглядеть!

— Конечно, — легко согласился Рувимыч и очень похоже передразнил мое стариковское шамканье, — «где мой кефир? Во сколько нам кефир принесут?» Я ведь знаю, ты участвовал в операции «Кобра»… И это как-то связано с дальним космосом.

«Это невозможно!» — чуть вслух не ляпнул я, но вовремя сдержался.

А почему, собственно, невозможно? Теоретически накопленных землянами знаний вполне хватило бы, чтобы построить примитивный межгалактический корабль. Конечно, технологию путешествий «по лучу» мы еще не скоро должны были открыть, но… Я внезапно поймал себя на мысли, что говорю «мы». Забавно. Я внезапно поймал себя на мысли, что говорю «мы». Забавно. Давным—давно, когда мне исполнилось двенадцать, я ушел из дома. Нет, не с Земли — с другой планеты, старой, всеми забытой Фейты у догорающей звезды Алиона. Отец сам договорился с пиратами, чей корабль совершил вынужденную посадку у древнего города, в развалинах которого мы обитали. Цивилизация Фейты рассыпалась лет за тридцать до этого, но отец еще помнил ее закат. Он многому научил меня за двенадцать лет.

Сейчас мне почти шестьдесят, и совсем нетрудно притворяться стариком Сотрапезниковым. Я вылепил себя из глины своих и чужих ошибок, тупиков судьбы, в которые нередко заворачивал молодым и непробиваемой уверенности в своих силах. Всю свою жизнь я от кого-то скрывался — сначала от пиратов, с которыми провел долгих пять лет и бежал, влюбившись в захваченную девушку; затем — от полиции с ее Родины, заподозрившей меня в похищении. От бандитов и мафии, от кредиторов и банкиров, от слабых ненадежных друзей и всесильных могущественных врагов. Даже от Службы галактической безопасности, когда дорос до масштабных космических авантюр.

Впервые я попал на Землю совершенно случайно, и эта планета на задворках цивилизованного мира, стала моим тайным убежищем. Я выучил десять земных языков, я с интересом читал труды ее философов, я гулял по ее музеям, и когда меня по настоящему припекло — решил провести здесь пару спокойных лет. Благо проблем с чужой личиной не возникло, очень мне вовремя повезло с пропавшим без вести Степаном Трофимовичем Сотрапезниковым. Ну а изменить внешность и возраст даже на Земле давно не составляет каких-то проблем.

Нить моих размышлений зацепилась за возникший посторонний звук и лопнула. Мы как раз свернули на вполне приличный широкий тракт вдоль большого соленого озера, куда съезжалось много туристов со всей страны. Дикий туризм в последние годы вновь вошел в моду, и целые толпы молодых людей каждый год устремлялись в самые глухие места — Север, Сибирь, Якутию… Правда, сейчас был не сезон, и на берегу маячило лишь несколько одиноких надувных домиков. Ах, современный надувной туристический дом! Он не чета древним брезентовым монстрам. Все удобства, включая портативный водопровод и комнату—баню…. Возникший непонятный звук приближался откуда-то сверху. Ну, конечно! Флайер. По древнему — вертолет. И как пить за нами!

— Гражданин Сотрапезников! Срочно остановите транспорт!

Ну вот, уже и гражданин. Быстро они…

— Повторяю! Гражданин Сотрапезников, срочно остановите транспорт! В противном случае мы вынуждены будем принять меры к вашему насильственному задержанию.

— Гражданин Сотрапезников! Это последнее предупреж…

Фраза оборвалась на полуслове. Звук резко изменил тональность и стал каким-то высоким и пронзительным, словно плач покинутой женщины. Флайер… он падал!! Прямо в озеро! Над самой гладью от него отделилась небольшая серая точка — пилот успел катапультироваться…. Ничего себе! Это как?!! Я посмотрел на своего попутчика, но он лишь безмятежно вертел в руках какую-то совсем маленькую штучку.

— У этих флайеров такое примитивное управление, — заметил Штокман и…. достал из кармана несколько леденцов.

— Не хочешь? — поинтересовался он.

Я отрицательно помотал головой. Что ж, у каждого свои тайны.

Замелькали березовые околки, вдали появились первые, еще невысокие, холмы, а я вернулся к своим мыслям. Кем я был…. Когда-то я был обычным человеком. Оттого-то и мыслю совсем по-человечески. Как ни странно это прозвучит, но люди — самые хитрые существа во Вселенной. Есть более жестокие, более свирепые, более добрые, есть… всякие. Но вот более хитрых и изворотливых точно нет.

Говорят, лет восемьдесят назад было такое движение — антиглобалисты. Эти бедняги наивно верили, что превращение нашего мира в глобальную коммуналку можно предотвратить. Увы… Это болезнь любого постиндустриального мира. По крайней мере, я не видел ни одного, который опровергал бы эту истину. В глобальном мире при всех его плюсах есть один очень большой недостаток: человек в нем становится беззащитен. Вот такой странный парадокс. Ну, сами подумайте: если в любой момент Системе известно, где ты и что ты, то тебе просто некуда скрыться от нее. А заодно от тех, кто имеет доступ к этой информации. Пока глобализация опиралась на компьютеры и Всемирную паутину, как ласково называли тогда интернет, были дыры, куда можно было забиться и не дышать. Но когда люди научились воспроизводить информацию на уровне поля, то есть практически повсюду вокруг себя, и Паутина стала действительно Всемирной, скрыться стало абсолютно невозможно. Самое смешное, что оптимистические прогнозы ученых насчет исчезновения преступности так и не сбылись. Она не только не исчезла, но и вполне комфортно себя чувствовала в новых условиях.

Мы давно миновали небольшой алтайский городок с икающим названием Бийск, затем столицу этого горного края — Горно—Алтайск… Наша авиетка сейчас ничем не напоминала саму себя, выехавшую пару часов назад из гаража. Мимо постов дорожной полиции проезжал серый невзрачный минивэн с местными номерами. И придраться-то особо не к чему.

— Капитан, — неожиданно присвоил мне звание Штокман, — по шестому Всемирному каналу нас объявили во всепланетный розыск. Нам еще далеко? Перекусить бы… чего-нибудь диетического. Язва ведь у меня.

— Через сорок километров сворачиваем на проселок, затем километров через десять прячем машину, обедаем свиной диетической тушенкой и идем в горы искать транспорт.

— Как это диетической тушенкой? — не понял юмора Штокман. — Разве тушенка бывает диетической?

— Конечно! — ответил я. — Если держать свиней на диете….

Я уж не стал сообщать ему, что срок годности этих консервов вышел еще тридцать лет назад на планете Олдавия, где они собственно и были изготовлены. Из местной разновидности ржавой свиньи.

Вообще-то мясо ржавой свиньи — большой деликатес. Его подают в элитных ресторанах многих планет, причем оно совершенно не требует какой-то особой обработки. Достаточно просто присолить его за полчаса до употребления. Беда в том, что ему необходим уникальный режим хранения. Существует целая индустрия по производству установок для хранения мяса диких и домашних ржавых животных. Стоимость такой установки под силу лишь крупному ресторану и недоступна обычной домохозяйке. Мясо ржавой свиньи имеет волшебный вкус и целый набор лечебно—профилактических свойств. Говорят, оно спасает даже от укуса олдавского ядовитого крокодила, но скорее всего, это байки. От укуса олдавского крокодила нет противоядий.

Всем хороша ржавая свинья. Кроме одного — она ржавеет. Причем, еще при жизни. Покрывается большими рыжими пятнами, совершенно безопасными для ее здоровья, но делающими мясо малопригодным для употребления в пищу. Именно из этого ржавого мяса и изготавливают консервы для наемников: дешево и сердито. Сам-то я уже имел удовольствие ими питаться, а вот Штокману еще только предстояло познакомиться с этим удивительным изделием олдавской пищевой промышленности….