ТТ. Серия «Аранский и Ко». Книга 1

Василий Лой

Преступниками не рождаются. Преступниками становятся. Киев, наши дни, ограбление банка. Все складывается так, как и планировалось преступниками – удачно. Но неожиданно вклиниваются, казалось бы, незначительные обстоятельства, и все катится кувырком. Зависть, жажда наживы, преступления и печальный, но логичный исход – основная линия повести. Все персонажи и события в повести – вымышленные.

Серия «Аранский и Ко»:

Книга 1. «ТТ» (криминальная повесть)

Книга 2. «Мистер Кольт» (криминальный роман)

Книга 3. «Хаммер» (криминальный роман)

Гоша извлек из-за пояса ТТ. Пистолет был совершенно новый. Еще заводскую смазку, от времени засохшую светлыми разводами на вороненой стали, пришлось оттирать бензином.

Он принес его домой после того, как знакомый эсбэушник Виктор наконец согласился продать ему оружие из своих личных запасов, оставив таки безуспешные попытки впарить пистолет Макарова. Несмотря на то что ПМ был и дешевле, и привычнее, Гоша настоял на ТТ и теперь смоченной в бензине тряпочкой оттирал консервационную смазку, местами прочно присохшую к вороненой стали пистолета.

Виктор был сепаром. Несмотря на то что они дружили в далеком детстве, сейчас Гоше на него было начхать: пришло время выбора, и каждый этот выбор сделал. Виктор остался служить в СБУ, но уже другой власти. Гоша — Георгий Сычов, в прошлом тоже мент, старлей, командир взвода ВВ, — не остался, написал рапорт, собрал некоторые вещи, забрал мать, и уехали они в Днепр.

— Ты воевать, что ли, собрался? — удивился Виктор, когда передавал пистолет, пряча баксы и пару раз неспокойно стрельнув глазами по сторонам.

Гоша сунул ТТ в один карман, три пачки патронов в другой: «Для работы».

Эсбэушник криво усмехнулся:

— Сыч, не мне тебя учить. Как я понимаю, в наших краях давненько ты не был, потому не советую: попадешь в подвалы на Щорса, там и сгниешь. А если хочешь повоевать, так без проблем: сам видишь, с любого плаката зазывают, армия ДНР и зовет, и ждет; и ТТ дадут, и калаш, и танк, если надо.

— Я подумаю. Если что, из подвалов вызволить поможешь?

Эсбэушник опять усмехнулся:

— У тебя денег не хватит.

Гоша неплохо разбирался в оружии. Пистолет он разобрал, отмыл от старой смазки, детали внимательно осмотрел: сколов, трещин, зазубрин не было; сама обработка металла была не идеальна, и понятно — серийное производство. Трущиеся места деталей обработал нулевкой, затем отполировал, смазал оружейным маслом, протер тряпочкой патроны, смазал и снарядил их в обойму, собрал пистолет, несколько раз передернул затвор, спустил боек, вставил магазин, опять несколько раз передернул затвор; патроны легко входили в ствол и легко выбрасывались наружу.

Испытывал пистолет в гараже в подвале — ТТ бил точно и мощно, как и ожидалось.

После полудня, несмотря на середину октября, пригрело солнце; невесть откуда повылазила и разлетелась мошкара, расчирикались воробьи, поедая полусонную мошку и тлю. Несколько длинных паутинок, медленно пролетая мимо, зацепились за наружное боковое зеркало автомобиля и, колыхаясь в легком движении воздуха, игриво поблескивали на солнце.

На огромной парковке возле гипермаркета «Ашан» машин было немного и, что еще бросалось в глаза, модели были не из престижных. Две и вовсе выкрашенные в темно-зеленый цвет обычной кистью, небольшой микроавтобус и средних размеров внедорожник неясной модели. Выглядели они пугающе.

Выходить из машины Сыч не спешил. Он остановился в средней части стоянки и сейчас думал, где оставить машину: или там, где остановился, или поближе к одному из входов. Ближайший к нему автомобиль находился метрах в десяти — от этого его машина смотрелась одиноко. Несколько плотнее автомобили сгруппировались у ближнего входа, но основное количество все же находилось у дальнего. Сыч догадался почему: с того входа покупатель попадал сразу в продуктовый зал, с ближнего в промтоварный. Шла война, востребованы были в основном продукты питания.

Все же в машине было жарковато, даже открытое окно не помогало: солнце пригревало совсем по-летнему, и денек этот, такой теплый, казалось, был не из последних в этом году.

Он вышел из своей «девятки», в которой отродясь не было ни центрального замка, ни сигнализации, закрыл дверь на ключ и неторопливо направился в сторону дальнего входа, так и не определившись, где все же лучше было оставить машину.

В воздухе ощущался какой-то запах, незнакомый, необычный, даже в чем-то волнующий, а с северо-западного направления еле уловимо для уха доходили звуки, непостоянные, неясные. И вдруг вокруг мгновенно все как-то напряглось, сжалось и затем — жахнуло. Казалось, закачалась стена гипермаркета, птицы тучей сорвались с ближайших деревьев и ошалело понеслись в сторону Донского микрорайона; сигнализации автомобилей словно взбесились все сразу: заорали, завыли, заквакали, прогоняя стаю перепуганных бездомных собак в ближайшую лесополосу. Гоша остановился, машинально втянул голову в плечи и чуть присел; колени подогнулись сами, и не столько от неожиданности, сколько от мощи и силы, которая витала и ощущалась абсолютно везде вокруг. Поодаль тонкий женский голос негромко вскрикнул, совсем рядом бородатый мужик, наоборот, громко выругался матом, сзади другой дрожащим голосом обреченно констатировал: «Блин, по аэропорту гатят. Достало уже». Теперь Гоша понял, чем пахло в воздухе — разрывами от снарядов. «Нет, валить отсюда, валить и еще раз валить», — уже в который раз тихо сам себе пробормотал он. Прилетит болванка килограмм на пятьдесят — и кирдык ему, да и тем, кто сейчас рядом ошивается. «Валить».

Завтра утром он собирался покинуть Донецк — собственно, уже ничто его здесь и не держало. Основная задача — приобретение оружия — была выполнена. Заодно проверил квартиру, по просьбе матери оставил 600 гривен соседям на всякий пожарный, оплатил на год вперед гараж в кооперативе, собственно, и все. Из знакомых ни с кем не встречался, если не считать Виктора, но это было по делу. Многие сейчас покинули город, и потом, особо видеть никого не хотелось, а друзей и вовсе не было. Оставалось купить немного продуктов на вечер, утром позавтракать, да в дороге перекусить.

Полупустой «Ашан» — еще то зрелище, полупустые полки тоже. В колбасном отделе наткнулся на трех бойцов ДНР в форме, двое с затертыми калашами на шее, третий с новенькой СВД на плече, потом встретил еще одного, тоже в форме с нашивкой ДНР, с ручным пулеметом в продуктовой тележке.

Домой он не стал ехать через Калинкина, выскочил на объездную, на Дубке повернул на Макшоссе и, не торопясь, не съезжая в левый ряд, покатил в сторону города.

Левый ряд — табу, лучше не соваться: сметут и не заметят. Собственно, нарваться на неприятность можно было в любом ряду, любом месте и состоянии: дээнэровцы носились по городу на предельных скоростях, не соблюдая правил, не видя дорожных знаков и сигналов светофоров.

На кольце Мотеля проехал блокпост, усиленный БМП, — люди в темно-зеленом камуфляже, с автоматами, окинули взглядом его машину, но не остановили. Здесь, в районе Мотеля, раньше была его часть ментовская, где служил он взводным. Хотя, казалось, совсем недавно это было, чуть более полугода назад, а потом вдруг завертелось, закружилась карусель, и вот куда теперь вырулило. А не подал бы он рапорт и не уволился, отправили бы тогда в Киев, переодели в форму «Беркута» — и на Грушевского. И где бы сейчас он был?

За мостом, на проспекте Ильича развернулся, проехал под мост и въехал в гаражный кооператив. Открыл ворота своего бокса, загнал машину, после чего запер ворота и дверь тоже.

Оставалось еще одно очень важное дело — пистолет и патроны нужно было спрятать. Мысль была — под обивку потолка салона автомобиля: у «девятки» она жесткая, не прощупывается рукой.

Гоша обошел машину, остановился у водительской двери, в верхней части проема отковырнул отверткой резиновое уплотнение, край пластиковой обивки опустил и просунул руку. Как показалось ему, при желании там можно было спрятать даже небольшой арсенал. Обернул пистолет тряпкой и плотно уложил, протолкнув ближе к лобовому стеклу; патроны высыпал в полиэтиленовый пакетик, тоже обернул тряпкой и распределил рядом с пистолетом, уплотнительную резинку вернул на место, закрыл, открыл дверь, постучал по обивке — ничего необычного не просматривалось и не прощупывалось.

Квартира в хрущевке, в которой Гоша прожил всю свою жизнь, от гаража была недалеко, в пределах километра, ближе к Покровскому рынку. Хотя «всю жизнь» сказать нельзя: сразу после школы пошел он в «ментовку» учиться. Знаний, правда, было маловато, поступить помог папаша Виктора, вроде как тогда дружили они, а вернее, вместе болтались по улицам, пацанов из других районов колотили и деньги отбирали. Пока в «ментовке» учился, жил в общаге; потом, когда распределили в часть на Мотеле, жил там же: с матерью не мог, как-то не складывалось у них, навещать иногда навещал, но не более. Отца не знал.

Гоша шел дворами: так было ближе. Когда повернул за забор детсада, впереди, у подъезда одного из домов, увидел машину полиции ДНР — отворачивать не имело смысла, было поздно. Неприятный холодок пробежал по спине, мелькнула мысль: «Неужели Витя сдал? Хорошо, что с собой ничего запрещенного нет».

Дверь машины медленно открылась, явно по причине возникшего к его персоне интереса у тех, кто находился внутри. Неприятный холодок застрял где-то между пятым и шестым шейными позвонками, незаметно превратившись в легкую прохладную испарину. Комендантский час еще не наступил, но было темно и безлюдно, тревожно и даже жутковато. Ходить по темным дворам было не то что стремно — опасно, может, даже смертельно опасно. Здесь не было ни следствий, ни судов, ни адвокатов и прокуроров, а действовал закон ствола и силы, тупой и беспощадной. Так же неторопливо из открывшейся двери вышел полицейский, поправил короткоствольный автомат и спокойно, по-хозяйски произнес:

— Стоять.

Гоша остановился. Полицейский подошел к нему, обошел вокруг:

— Руки в стороны.

Гоша положил на тротуар пакет, поднял руки и развел их, как было приказано. Полицейский похлопал по нему ладонями от подмышек до лодыжек, зацепил пальцем пакет, посветил фонариком и заглянул вовнутрь:

— Куда идешь?

— Домой.

— Документы.

Гоша протянул паспорт. Не глядя полицейский пролистал его, подошел к машине и сунул внутрь салона, опять поправил автомат:

— Буду задавать вопросы — отвечать быстро, не думая. Номер квартиры?

— 35.

— Подъезд?

— Второй.

— Квартира на площадке по счету?

— Третья.

— В доме этажей?

— Пять.

— Телефон сюда.

Гоша протянул мобильный. Полицейский понажимал кнопки, вернулся к машине, перекинулся парой слов с теми, кто находился в салоне, взял паспорт и вернул вместе с телефоном Гоше:

— Почему не в армии?

Гоша пожал плечами. Если можно промолчать, то лучше промолчать: любое сказанное слово может быть перекручено, переосмыслено, изменено и подведено к пониманию как против них, и затем — арест с вытекающими последствиями. Поэтому пожал плечами.

— Отсиживаетесь по домам, а классные пацаны умирают за вас.

Полицейский опять поправил автомат, хотел что-то еще сказать о службе в армии ДНР, но не стал:

— Давай топай. Будешь болтаться после десяти вечера — заберем, внутренности отобьем.

После этой встречи с полицией ДНР уже закрепилось чувство тревоги, и достаточно обоснованно, ведь завтра ехать, и с оружием. С этим чувством Гоша лег спать, с ним же и проснулся.

На первом блокпосту было около девяти утра; последний, уже украинский, прошел далеко за полдень. После Курахово ушел вправо на Красноармейск, а далее — Полтава и Киев.

Огромная сонная, в зеленых отливах муха сначала села на дворник лобового стекла, повернулась вправо, затем влево, сложила крылья и перебралась на стекло, поднялась к крыше машины и замерла, словно уснула. Гоша извлек из-за пояса ТТ, оттянул слегка затвор — патрона в стволе не было, досылать его не стал, — отпустил затвор, тот слегка клацнул. Он прицелился в муху и сказал: «Бах».

Штопаный сидел за рулем «газели» и беспрерывно ерзал на сидении: скорее всего, он нервничал, а с виду казался малым несгибаемым. Гоша не удержался и спросил:

— Не сдрейфил?

— Ты лучше смотри не пальни прямо тут, перед банком.

Гоша промолчал. Штопаный был прав: с оружием не стоило играться, но что делать — руки чесались. В том-то и была особенность владения оружием — желание применить его, причем постоянное, это следовало помнить и учитывать.

Реальное, настоящее боевое оружие было только у Гоши. С самого начала было так оговорено, что каждый сам для себя приобретает ствол. Штопаный у кого-то одолжил наган, говорил, что купил, но скорее всего взял на время. Наган был очень старый, двадцать какого-то года выпуска, и, похоже, многое повидал на своем веку. Патронов к нему было всего четыре; Гоша сначала хотел порыскать по своим каналам, ну хоть три штуки еще как минимум раздобыть, чтобы барабан заполнить, а потом подумал, что и этих хватит: воевать все равно никто не собирался, в крайнем случае разок, может, пальнуть придется для острастки в потолок или по ноге кому. Зато смотрелся револьвер нешуточно, не игрушечный уж точно, и к габаритам Штопаного подходил в самый раз.

Штопаный был крупным малым, да еще этот шрам на шее, уходивший вниз по затылку почти до середины спины, — последствие некогда случившейся автомобильной аварии — с отчетливыми следами хирургических ниток, только закреплял уверенность в этом парне. Первый раз он попал на малолетку за драку, вторая ходка была за налет на небольшой магазинчик — скорее всего, на киоск, но это если говорить о плохом, а вот сколько было дел удачных в его биографии, об этом он не рассказывал, да у него никто и не спрашивал. Налет с волыной в его практике намечался впервые, может, потому и ерзал беспрерывно.

Крестовый, или Крест, был довольно скрытным типом, о нем практически ничего не было известно, кроме того, что слыл он карточным шулером, кидалой, а любимая масть у него крестовая. У него был ПМ — просто был. Сказал, что не помнил откуда. Пистолет был газовый, восемь миллиметров калибр; где восемь, там и девять, на глаз не определишь, а вот шумнуть из него можно было: огонь и дым из ствола смотрелись по-настоящему, и гильза после выстрела поскачет, кувыркаясь по полу, натурально. Кстати, а ведь неизвестно, выстрелит ли наган в руках Штопаного — это вопрос. Он говорил, что те, у кого он купил, якобы из него стреляли, и успешно, но это все слова; а если наган даст осечку, а если патроны уже никуда не годные: клацнет пустышкой на весь банковский зал — и здрасьте. Вот поэтому настоящее, боевое, проверенное оружие было только у Гоши.

— Крест, макар готов? — спросил Гоша не оборачиваясь, пряча свой ТТ за пояс.

— Надеюсь.

Заднее сидение было на всю ширину кабины «газели». Крест лежал на спине, подложив руку под голову, в другой держал сигарету и, сложив губы трубочкой, пускал кольца дыма, пытаясь набросить их на потолочный, круглой формы, светильник.

— На банк идем. Вопрос понятен?

Крест хихикнул, столбик пепла надломился и упал ему на грудь:

— Кто как, а я — ва-банк?

Гоша повернулся и пристально посмотрел на него.

— Ну работает, что ему будет. Смотри, — Крест нехотя извлек из рукоятки пистолета магазин, прицелился в лоб Сычу и несколько раз нажал на спуск. Ударник отработал как положено. — Я же говорю, что ему будет, железяка хренова.

Гоша побледнел, но сдержался, повернулся вперед. Внутри все кипело. Посмотрел по сторонам и, не удержавшись, все же спросил:

— А если бы патрон в стволе оказался? Чмо ты…

— Ну так не оказался же.

Гоша посмотрел на Штопаного и кивнул в сторону Креста:

— Ну где ты откопал этого придурка? Он нам все дело завалит.

— Дуркует просто.

— Нам банк сейчас брать, а он дуркует, — не глядя на Креста, Сыч продолжил. — Слышишь, дурковатый, сейчас будем банк грабить, ты в курсе? Патроны проверял, не отсырели?

— Я, конечно, не мент… — Крест сделал нарочитую паузу и добавил: — Поганый… В пистолетиках плохо разбираюсь, в патронах тем более, но… — затем приподнялся на локте, удивленно посмотрел на Гошу и спросил: — А что, стрелять надо будет?

Сыч багровел на глазах, намек на мента поганого он понял и сорвался:

— Ты достал уже, умник гребаный, заткнись, понимаешь, заткнись, или я тебе сейчас все зубы повыбиваю и заставлю их сожрать!

— Сыч, не закипай, — Штопаный похлопал Гошу по плечу. — Смотри, а то и правда клиента пропустишь.

— Молчу, — Крест, запрокинув голову, глубоко и с удовольствием затянулся дымом. — И почему мы такие нервические?..

— Заткнись.

— Я же сказал: молчу.

— Все, остыли, — Штопаный пальцем указал на лобовое стекло. — Туда смотрим. Ты помнишь, как они выглядят, узнаешь?

Гоша с трудом переносил Креста. Ему в нем не нравилось все: и как тот ходил, и как сидел, и как говорил, и как смеялся, и шуточки его дебильные не нравились тоже. И сейчас, когда тот, развалившись на сидении, пускал кольца к потолку, роняя при этом пепел на себя, Гоша его просто ненавидел и в любую минуту мог взорваться, и до такой степени ненавидел, что с удовольствием и наслаждением всадил бы ему в открытую глотку всю обойму вместе с кольцами, только теперь уже порохового дыма. А надо было терпеть, деваться некуда: уже связался; только дело с ним последнее, первое и последнее.

С Крестом его свел Штопаный: когда-то и где-то они сидели вместе, срок тянули, и Штопаный в нем был уверен. Ручался за него, за этого кидалу одесского. Как он оказался в Киеве, почему уехал из Одессы, чем здесь занимался, какие дела крутил, на что жил, они со Штопаным не знали. Скорее всего, грел лохов на картах, да и из Одессы, видно, сдернул после того, как кинул кого-то на хорошую сумму, кого-то, кого нельзя было. Возможно, так, а возможно, и как-то иначе, только Штопаный ручался, а Гоша ему доверял.

А вот Штопаный, наоборот, импонировал Гоше, собственно, устраивало в нем все: был спокойный, уравновешенный, рассудительный, исполнительный, и потом, хорошо знал Киев, родом был из Ирпеня.

Познакомились они на работе: оба крутили баранки на 192-м маршруте, от Милославской, на Петровке тусовались на отстоях. Уже тогда Гоша понял: тосковал Штопаный по настоящим делам, не в радость была ему доля шоферская — обнадеживать не стал даже намеками, но на ус намотал. Как бы там ни было, но постепенно, сами собой, карты вскрылись — о том, чего хотели, друг другу и поведали, вот и стало их тогда уже двое.

После событий на Майдане и в Крыму Гоша уволился из «ментовки» и уехал в Киев. Деньжата в небольшом количестве были, снял недорого на Троещине однокомнатную квартиру, устроился на маршрутку водителем, работал и присматривался, не торопясь, ко всему вокруг, знал: водила — это все временно, ждали его другие дела, большие дела, а Киев — это то место, где ими надо не просто заниматься, а ворочать да бабло загребать, а здесь его было немерено.

Однажды совершенно случайно встретил он Стаса, однокашника школьного: за проезд тот платил в маршрутке, ехал до Петровки — как говорится, лоб в лоб столкнулись. Как не поболтать — на часик подвисли в кафешке на книжном рынке, было что сказать друг другу.

Как оказалось, сразу после школы Стас уехал поступать в Киев в строительный колледж. Поступил, закончил, работал сначала по стройкам, в основном по снабжению, потом в каком-то строительном офисе отсиживался, а последние два года в отделе продаж жилищного комплекса «Дубрава». Жил тоже на Троещине и тоже, как и Гоша, недалеко от «Эко Маркета» — были почти соседями, и как только не встретились раньше. По правде, Гоша был рад встрече чисто по-человечески. Именно чего-то такого уже давно и хотелось: пообщаться с кем-то из прошлого, того юношеского и незабываемого, да так, чтобы и в памяти всплыло, и в душе потеплело, и приятно зазвучали: «А помнишь…», «А еще…», «А вот когда…» Оказалось, так много было в прошлом, а значит, уже и немало прожито, да за плечами осталось.

Стас снимал квартиру на Милославской: небольшую двухкомнатную в новострое на пятнадцатом этаже, в десяти минутах ходьбы от Гошиной девятиэтажки, и жил в этой квартире не один, а с подругой. Девушку звали Катей. Она была чуть постарше Стаса, неплоха собой, но, главное, мудра, хотя и казалась простоватой. Стас при ней был, как говорят, обут, одет и накормлен, скандалов и ссор между ними Гоша не замечал, даже разногласий особых не проявлялось, а потому, наверно, слегка и завидовал он Стасу.

Офис Стаса находился в Шевченковском районе возле станции метро «Лукьяновская». При случае Гоша обещал заехать посмотреть, как работают «белые воротнички», и заехал. Офисом оказался не то киоск, не то вагончик, правда, отделан был прилично как снаружи, так и внутри. Над входной дверью висела большая надпись: «ЖК “Дубрава”», рядом плакаты с расположением строящихся домов и планировками квартир. Сыч открыл дверь и вошел. Два письменных стола, стулья рядом, пара шкафов у стены за столами с папками документов, на столах компьютеры, вот и вся меблировка — нехитрая, но вполне достаточная. За одним столом скучала девушка, за другим Стас был занят клиентом или покупателем: спокойно, по-деловому объяснял все тонкости покупки квадратных метров в их жилищном комплексе. Со стороны смотрелся представительно: чистая наглаженная рубашка, галстук, пиджак, умное, располагающее выражение лица, неподдельное внимание и интерес к посетителю — все это действовало положительно. Он только кивнул Гоше и указал на свободный стул у соседнего стола. Понятно, вызубрил уже наизусть все планировки, квадратуры, цены, скидки, акции — работа есть работа.

Конечно, Гоша представлял себе это несколько солиднее: все же строить жилые дома, высотки — немалые деньги здесь работали, десятки, а может, и сотни миллионов долларов, и сейчас немного удивился: на самом деле все выглядело скромнее.

Стас ответил на все вопросы посетителя и в конце еще раз добавил: «Решайте, думайте, сами видите, предложения у нас одни из самых выгодных, и скидки будут обязательно: мы идем навстречу инвестору всегда. Как определитесь с одной из программ инвестирования, приходите с паспортом, заключим договор и дальше уже будем сотрудничать». Клиент ушел, Стас посмотрел на часы: была половина шестого вечера, потом на сотрудницу: «Ира, я, наверное, все на сегодня, уже вряд ли кто будет». Девушка согласно кивнула.

Вышли на улицу. Накрапывал небольшой дождик, ветер налетал порывами, обрывая с рослых дубов желтеющую листву, беспорядочно разбрасывая ее по тротуару, перебирая и прибивая горкой к бордюрам; было нехолодно, но уже чувствовалось приближение настоящих дождей и морозов.

— Как тут оказался? — поинтересовался Стас. — На машине или на метро?

— На своем автобусе, — Гоша кивнул в сторону Дегтяревской улицы. — Стиралка поломалась, позвонил хозяйке, она сказала, что, когда вселялся, машинка работала, вот сам и ремонтируй; стал разбираться — ремонт с запчастями около двухсот баксов получается. Нашел бэушную за сто, вот приехал, купил, загрузил в автобус и вспомнил, что ты где-то здесь работаешь, решил зайти. Поможешь в квартиру затащить?

— Конечно, только заедем, я переоденусь.

Хорошо, что в подъезде был еще и грузовой лифт: машину без труда занесли в квартиру, подключили и запустили на проверочную стирку, старую пристроили на балконе.

Гоша достал из сумки несколько бутылок пива — он предпочитал львовское, «першої броварнї», — сели в кухне за стол.

— Я вот смотрю на тебя: так ладно чешешь — заслушался. Были бы деньги — отдал, — Гоша откупорил первую парочку. — Но, как говорится, сапожник без сапог: квартирами торгуешь, а сам снимаешь?

Стас сделал несколько глотков:

— Ничего удивительного: не из дешевых удовольствие.

— Хоть надежда есть, вообще реально?

— Почему нет? — Стас закурил. — Лет за пять собрать можно, конечно, зависит от доходов, ну и расходов. Сейчас, кстати, похуже стало, после всех этих событий в стране ситуация не самая лучшая: народ беднеет, запасы худеют. Рынок предложений большой, конкуренция возрастает, можно сказать, за каждого покупателя борьба идет по-настоящему.

— Я видел, ты умело растолковывал, профессионально. Как думаешь, вернется?

— Который при тебе был? Совершенно неизвестно. Настолько непредсказуемо — ты себе не представляешь. Бывает, все клиенту нравится: и место, и планировка, и сроки сдачи, и цена, готов хоть сию минуту договор подписывать, а вышел — и с концами. Кто, где, как перехватил? А покупатель был реальный, железный. А бывает так: послушает, поспрашивает, тут денег у него не хватает, тут совсем маловато, и окна не туда выходят, и этаж не знает, какой хочет, и с квадратурой не поймешь, то ли ему мало, то ли, наоборот, много, короче, все как-то не так, одним словом, ни с чем и уходит, а недели через две-три вдруг является, составляем договор — и на подпись. А я смотрю, ты квартиру собираешься покупать?

Гоша приоткрыл балконную дверь: он не курил, а вот Стас смолил, и немало. У себя в квартире воздерживался: Катя не разрешала, а здесь мог позволить: Гоша не возражал. Пусть курит сколько хочет. Сыч вдруг чувствовал, как теплело, причем рядом: а ведь деньги вращались вокруг Стаса, как-то он не сообразил об этом раньше; интересно, до какой степени он к ним приближался, каким образом и к каким суммам имел отношение. Почему же раньше он к Стасу на работу не заехал, даже мысль не возникала, а ведь вот оно, рядом-то, оказывается, совсем.

— Квартиру хочу, — Гоша казался простачком. — И рад, что тебя встретил, школьного кореша. Живем рядом, видимся пусть нечасто, но как-то время изредка вместе проводим, даже вот так, за бутылочкой пивка, все равно приятно. А подешевле, если что, сможешь устроить?

— В каких-то пределах — разумеется.

Гоша понимал: Стасу разговор нравился. Ясно, что это была его тема, его работа, его знания, тут сказывался опыт, хотелось говорить об этом, и вроде как перло его, и мог даже приоткрыть небольшие секретики, потому что они были; хотя, как Гоша понимал, он все равно не врубится, потому что с этим работать нужно, вот как Стас, чтобы понять.

— Обычно в таких случаях разговор начинается с того, что менеджер, то бишь я, должен знать, какой суммой располагает клиент, — Стас многозначительно развел руками.

— То есть сколько я могу отдать своих кровных?

— Разумеется, — Стас допил первую бутылку и открыл вторую.

— А цены вообще какие? Скажем, двухкомнатная квартира на сколько тянет?

— У нас в «Дубраве» варианты есть разные: «комфорт» класса, «эконом», квадратуры от шестидесяти до ста метров, при этом нюансов, влияющих на стоимость квадратного метра, тоже много.

— Ну в среднем, — Гоше хотелось услышать конкретную цифру: рекламные щиты вдоль дорог глаза уже замозолили предложениями в новостроях с привлекательными ценами, но на практике, он понимал, все было иначе.

— В среднем… — Стас задумался. — Даже не знаю, как сказать, столько нюансов.

Гоша допил свою бутылку и тоже открыл другую:

— Я понимаю, это твой хлеб, работа, а тут возьми вот так одним словом просто и скажи.

— Ну если грубо, чисто озвучить цифру без всяких вариантов, то, скажем, двушка от шестидесяти до восьмидесяти квадратов будет стоить при стопроцентной оплате от шестидесяти тысяч баксов. «От» — обращаю внимание.

— Ну вот и выпьем за это, — Гоша поднял бутылку.

Стас не понял:

— За это? Ну, давай за это.

Гоша долго не мог уснуть. Теперь он знал, каким будет оно, это дело! Он уже не чувствовал, а был уверен, что сработает, — только продумать, проработать весь план от начала до конца, подготовиться, а затем исполнить. Сердце забилось чаще, кровь застучала в висках, а в голове закрутилось: «Оно, оно, именно то, что хотел, что искал. Теперь главное — тонко и аккуратно обработать Стаса, не спугнуть, убедить, обнадежить, потому как все дело практически находилось в его руках, только Стас знал, сколько денег, когда и куда понесет клиент».

На удивление Стас, с точки зрения Гоши, совершенно адекватно оценил ситуацию, и моральная сторона, как оказалось, его не очень волновала — больше интересовала выгода. Правда, он выдвинул некоторые условия: никакой мокрухи, а главное, при любом исходе операции следствие никаким образом не должно было выйти на него, поэтому по всему плану, даже по деталям, он должен был быть информирован, и только тогда скажет, где, когда и сколько. Что оплата выполнялась через банк и в гривнах, тайны не делал.

Пять процентов Стаса не устроили — хотел пятнадцать, но сошлись на десяти от суммы, которую клиент понесет в банк. Гоша торговался больше для порядка — в конечном счете сколько получит Стас, никто не знал. Гоша тоже.

В отношении мокрухи он и сам был только «за», в смысле «против», а вот как отвести от Стаса подозрения, над этим еще следовало думать. Как рассуждал Гоша, если брать клиента на подходе к банку, сработать можно было чисто: ствол в бок, деньги забрал — и в машину. Пока опомнятся, они уже будут далеко. Но в этом случае следствие выходило на Стаса, и очень быстро. Если налет делать на квартиру клиента? Нет, Гоша эту мысль отбросил сразу: квартиры бомбить — не для него. Что тогда? Оставался банк. Как-то уж слишком мудрено было брать клиента в банке, да и Стас в этом случае опять же попадал под подозрение в соучастии. И тогда совершенно неожиданно словно осенило: а если просто банк? Получалось, начинали с банального гоп-стопа клиента новостроя, а в результате — вооруженное ограбление банка? Да, вооруженное, потому как с голыми руками на банк не пойдешь. Допустим, так, что можно к этому еще добавить: да, круто, да, сложно и опасно. Но гарантированная сумма там уже будет: клиент оставит, это раз, а два, кроме этого, в кассе еще деньги могут быть, а это уже кое-что. Но это банк. Ограбление банка представлялось ему высшим пилотажем из разряда разбойных нападений. Потянут ли? Неплох был последний вариант, неплох во всем, но только вдуматься: вооруженное ограбление банка! Было над чем подумать: один Гоша это дело не потянет, вдвоем со Штопаным тоже. Как минимум требовался еще третий, ну и оружие.

Муха и отогрелась, и выспалась, потому как, покрутившись на месте, расправила крылья и улетела. Откуда она взялась? На улице стояла осень, по ночам даже иногда подмораживало, но сегодня потеплело с утра, ни единой тучки на небе, солнечно, безветренно, денек — просто на радость.

Крест выбросил в приоткрытое окно окурок, от скуки достал колоду карт, зашуршал, завертел ею, посмотрел игриво на Штопаного, на Сыча, покачал головой:

— Погадать кому на судьбу? Вроде как самое время.

«Вот урод», — хотел сказать Сыч, но только подумал, а Штопаный продолжил его мысль:

— Хочешь сказать, мы уже трупы?

Крест разложил на сидении карты, некоторые заменил, некоторые поменял местами:

— Трупов не вижу, но могут быть. Вообще жизнь, смерть — одно из другого вытекает, обычное дело; а вижу деньги, много денег, дома у моря, пальмы. У нас в Одессе пальмы не растут, значит, другой город, почти как Одесса; ну и девушки, много девушек, как денег. Не пойму, но кого-то из нас ждет большое будущее, вот бы знать, кого?

— Лепишь не задумываясь, — не оборачиваясь прокомментировал Штопаный.

— Извини, Штопаный, но ты ограниченный, — Крест собрал колоду. — А знаешь, чем ты ограничен? Мыслью. Да. А мысль, она — величина безразмерная; представляешь, ну это как вселенная у тебя в голове, вселенная. Ну, не у тебя… Посмотри на Сыча: такое дело замастырить — вот у кого вселенная, красиво задумано. С такой красотой — да в другом масштабе. Что скажешь, Сыч? Может, к Нацбанку переедем, там постоим?

Штопаный посмотрел на Сыча:

— Я его иногда не понимаю, если честно. Что он сейчас говорит?

Гоша промолчал, но опять же про себя подумал, что зря связался с этим парнем: подведет он, а сам выкрутится, уж больно скользкий, верткий, хитрый, и прет из него, как из скважины, ничем не заткнешь.

— Конечно, — Крест продолжал рассуждения, — о хлебе насущном думать тоже надо. Кстати, Толян, — он посмотрел на Штопаного, — у тебя деньги есть?

— Какие деньги? — опять не понял Штопаный.

— Обыкновенные, гривны. Может, сгоняешь за бутербродами, с утра же не ели, а на дело идти. Под пули.

Штопаный посмотрел на Гошу, тот согласно кивнул:

— Купи перекусить и кофе по стаканчику, да и посмотри, где клозет недалеко: сколько сидеть здесь придется, неизвестно.

Стас показал ему клиента. Перед этим позвонил и сказал, что завтра, ориентировочно около одиннадцати утра, подъедет покупатель и они будут обговаривать детали оплаты квартиры. В офис велел не заходить, а посмотреть, каков покупатель, не выходя из машины.

Гоша так и сделал: приехал около одиннадцати, остановился чуть в стороне от входа в отдел продаж, так, чтобы сквозь стеклянную дверь его машина не бросалась в глаза, позвонил Стасу, доложил, что на месте, и попросил предупредить звонком, когда прибудет клиент.

Стас позвонил и тут же сбросил, когда к вагончику подъехала черная «камри». Посмотреть, оценить и запомнить покупателя было секундным делом. Вот и все, этот момент можно было считать началом операции. Теперь Гоша знал клиента в лицо и на какой машине тот катался. Можно было уезжать. На всякий случай минут десять решил еще постоять, когда вдруг нарисовался Стас: неожиданно вышел, закурил, постоял у входа в офис, подымил и направился в сторону Дегтяревской; через минуту позвонил и попросил подъехать следом.

— Не стал по телефону, так будет лучше. Выскочил будто за сигаретами, — Стас почему-то сел на заднее сидение. Быстро два раза подряд затянулся дымом, волновался. И понятно, одно дело — фантазии, совсем другое — реальность. Все шло к тому, что Гоша действительно собирался ограбить банк. И хотя сам план Стаса устраивал — как и договаривались, нигде он там не светился, с покупателем тоже придумано было неплохо: платил в кассу по договору, получал квитанцию и уезжал домой, — но вот потом, то, что должно было случиться потом… Может, все же не стоило, время передумать пока еще было…

— А если вас возьмут. Ты же сдашь меня с потрохами? А?

— Ну вот, приехали, — Гоша огорченно вздохнул: он подозревал, что такой поворот событий был возможен, и оказалось, что да, труханул «воротничок», можно сказать, в последний момент и скис. — Значит, отбой? А ведь так хорошо все продумали. Согласись: красиво. И тебя обошли — нигде не цепляешься, ну никаким боком. И резона мне тебя сдавать тоже никакого. Ну подумай. Ты же в этой комбинации никак. Ну не главный же и не член команды, — он обернулся и по-дружески посмотрел на Стаса. — Ты просто наводчик — всего-навсего. Мои пацаны о тебе ничего не знают — они вообще ничего не знают, кроме как просто о налете на банк, а мало ли клиентов перед нашим наскоком посетят банк и будут там находиться во время него, — Гоша еще раз огорченно вздохнул. — Ну нет так нет.

Стас с силой бросил в приоткрытое окно окурок:

— Ну не знаю я, а вдруг что не так? Блин, жил себе, работал, откуда ты появился?

Гоша продолжал смотреть на однокашника:

— Ты ведь меня не первый день знаешь, не чужие, ну?

— Хорошо, — сдался Стас. — Да, не чужие. Пятнадцать процентов, не могу меньше.

— Ох, Стас, Стас. Я ведь даже не знаю, о какой сумме речь идет.

— Понесет в банк один миллион шестьсот пятьдесят шесть тысяч.

— Значит, твоих будет… Надеюсь, уже посчитал?

Стас согласно кивнул:

— Двести сорок восемь тысяч.

Гоша повернулся вперед.

— И куда мне деваться — припер к стенке, причем в последний момент. По рукам, пятнадцать так пятнадцать. Когда?

— Послезавтра. Банк «Аваль» на Тарасовской и Саксаганского — мы работаем только с этим банком. Я почему переживаю. Если дело прогорит и мое имя как-то всплывет, ты понимаешь, ментам достаточно сопоставить: я, банк, с которым работаю, и клиент, который за пять минут до ограбления внес деньги в кассу. Откуда растут ноги, видно невооруженным глазом. Согласен?

— Не думал. Возможно. Но твое имя не всплывет. Я это гарантирую. Стас, проехали. Итак, послезавтра…

— Мы договорились: до обеда он оплатит, — выдохнул Стас и опять закурил. — Теперь ты знаешь все. Завтра езжай в банк, осмотрись там, ну а дальше не знаю.

— А дальше все будет как по нотам. Да не трясись ты, — Гоша толкнул Стаса в плечо. — Запомни: ты в этом деле нигде и никак. Сиди дома и жди, когда бабки приплывут. Мне бы так.

Стас нервничал: его действительно слегка трусило, губы сохли; на улице, да и в машине было прохладно, но он вспотел:

— Не знаю, не знаю, что-то как-то неспокойно мне.

Гоша сунул руку в карман и достал небольшую зеленую ребристую гранату.

Стас уже просто обомлел:

— А это на фига? Ты что, решил банк взорвать?

— Все нормально. Муляж. Сгодится.

Черная «камри» медленно проехала позади их «газели» и воткнулась в просвет на парковке через два автомобиля от них. Гоша слегка подался вперед. Штопаный перестал жевать хот-дог, он понял: начинается. Крест приподнялся и сел, вопросительно посмотрел на Гошу. Передняя пассажирская дверь «камри» открылась, и из машины вышел спортивного телосложения крепыш, посмотрел по сторонам.

— Не он, — Гоша не сводил глаз с «камри». Он как-то не подумал, а вдруг в банк оплачивать приедет кто-то другой. Да, машина была та, номер он запомнил — 45-54, но человек был не тот. Наконец открылась и водительская дверь, вышел теперь уже тот самый худощавый высокий блондин, которого он и ждал.

— Порядок, — Гоша посмотрел на подельников. — Готовы? Вижу, да. Теперь ждем, можно сказать, отсчет пошел.

Блондин открыл заднюю дверь машины, взял сумку, непустую и немаленькую по габаритам, перебросил ремень через голову, захлопнул дверь машины и направился к банку; крепыш шел рядом.

Гоша посмотрел на часы: было десять сорок три.

— Выйдут не скоро, в зависимости от очереди в кассу, минут через тридцать, не раньше. Крест, минут через пять пойдешь в банк, подождешь там, когда за клиентом пару человек займут очередь в кассу, станешь за ними, ну и отзвонишься мне. Когда белобрысый бабки в кассу отлистает, останешься в банке, а мы со Штопаным наскочим после того, как клиент с корешем из банка выйдут. Крест, затвор передерни — и на предохранитель. И «газель» нашу не свети: сейчас выйдешь — за машинами пройди подальше, потом выходи на тротуар и топай к банку. Да, и сумку возьми — с виду она небольшая, но это только с виду, деньги куда-то надо паковать.

Конец ознакомительного фрагмента.