Хохол – родимый край

Василий Николаевич Грибанов

В воспоминаниях уроженца Воронежской области Василия Грибанова виден путь простого человека, который осваивал Север, выживал с семьей в 1990-е годы, всю жизнь трудился не покладая рук. Его рассказы содержат описание быта разных поколений – от послевоенных лет до наших дней.

Как учились в 1940-е годы

После того, как в 1943 году немцев изгнали из Хохла, у нас открылись школы. В 1943 году я в школу не пошел, так как идти было не в чем. Пошли девчонки и ребята старше меня, мои ровесники пошли в первый класс, два парня. Ученики были разных возрастов, от 1931 года рождения до 1935 года включительно. Все это потому, что мы были в оккупации, школы не работали.

В школу я пошел в 1944 году. Брата двоюродного призвали на войну, а мне перешили его брюки. Первых классов было два. С одной стороны улицы, где я жил, десять ребят, с другой стороны — 20 ребят, а вот девчонок было примерно поровну. Пошили нам сумки холщовые с двумя ручками. Сумки у нас называли «костры», что за название, не знаю. 1 сентября 1944 года нас одели почище, в сумки положили бумагу, карандаш и еду — кусочек хлеба и помидор. Когда мы пришли в школу, нас разделили на классы А и Б. Я попал в первый класс А. нас построили в линейку, и учитель, проходя мимо, посмотрел на наши ноги. А ноги наши не отличались от земли, мы стояли босые, обуви не было, мыла тоже. Учителя нам стали говорить: «Вы бы хоть ноги отмыли» мы после школы пошли на реку Девица и там пытались ноги отмыть. Мы их драили и песком, и кирпичом до крови, но толком не отмыли, а еще у большинства на ногах были цыпки. На нашу группу из 13 человек дали один букварь. И вот мы собирались в одной семье и читали. Самый смешной был первый день чтения. На первой странице букваря были написаны слоги АУ и УА, и вот мы все хором кричим: АУ, УА. Кричали, кричали, а где АУ, где УА, под конец стало непонятно, потому что мы буквы не знали, как называются. И мы вышли на улицу, идет парень, кличка его Соловей, спрашиваем, где АУ и где УА, он нам пояснил, что первое АУ, второе УА, и мы начали изучать азы науки. Нас даже в пятом классе вызывали к доске читать вслух. Читали мы очень плохо, книга одна на несколько человек. Писали на чем придется, на газетах, квитанциях и т. д.

Смешные истории не закончились, они только начинались. С нового года мы начали писать чернилами. Чернила готовили из сажи, буряка, черных семечек. После оккупации с посудой было плохо. Чернильниц вообще не было, маленьких пузырьков тоже, в основном большие бутылки. Поскольку книг не было, мы задания домашние делали сообща в одном доме. Приходили каждый со своей бутылкой и начинали делать домашнее задание. Это были смех и слезы. И вот когда начинали писать, кто кляксу посадил соседу в тетрадь, а кто опрокинул бутылку и все залил, без таких происшествий практически никогда не обходилось. Получалось так: одни смеются, а другие плачут. Но это не самое страшное. Самое страшное было зимой. В школе классы не отапливались, чернила замерзали, да и мы сами замерзали, света не было.

Первые уроки арифметики проходили так: устно учитель задает пример: 3+5, а мы поднимали руки, и она спрашивала, сколько получилось. Где-то через час начинало светать. Как солнышко появлялось, начинали писать. А у нас руки и пальцы замерзли, тогда Евдокия Семеновна, наш учитель, начинала нас «оживлять»: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали. Сжали и разжали кулачки!» И она считает: раз-два, раз-два, и т. д. таким образом она нас «оживляла», делали мы такую зарядку. Но было и такое, когда мы совсем замерзали, она давала задание на дом и отпускала домой.

Ручек заводского производства практически не было, в основном самодельные. Самодельные ручки делали из гусиного или петушиного пера. Срезали наискосок перо с обеих сторон, и получалась ручка. А у кого было перо заводского производства, брали палочку, ее расщепляли и туда вставляли перо, обматывали ниткой, чтобы перо не выпадало. Позже появились ручки деревянные с металлическими наконечниками, куда вставлялось металлическое перо. Потом появились ручки из металлической трубки, наконечник такой же, как у деревянной, только перо, когда заканчиваешь писать, вставляется внутрь трубки. А ручки пипеточные, поршневые появились позже, когда я уже учился в старших классах. Когда у ребят появлялись ручки заводского производства, деревянные с металлическим наконечником или из металлической трубки, мы, конечно, завидовали, не говоря уже о ручках пипеточных, поршневых. Такие ручки имели дети более обеспеченных родителей — учителей, работников райкома и т. д. на ручках пипеточных и поршневых на колпачке имелся зажим, он вставлялся в нагрудный карманчик, и зажим блестел. А безотцовщине не то что костюм, даже ручку было не на что купить. Мы жили в основном надеждой и мечтой: вот вырасту, заработаю много денег и тогда куплю. Но в жизни все не так просто. Вырос — это еще ничто, а вот заработать хорошую заработную плату не так просто. Нужно время и упорный труд, чтобы идти к своей намеченной цели. Мне пришлось ждать 7 лет, когда я достиг потолка заработной платы, подробности позже.

Бумага, какая была, закончилась, и мы пошли с мамой на базар, купить тетрадь и ручку. Тогда все было дефицитно и дорого, шла война, деньги обесценились, много было фальшивых. Например, булка хлеба заводской выпечки стоила 2000 рублей. Мама купила мне тетрадь за 150 рублей и металлическую трубчатую ручку, не помню, сколько она стоила. После мам говорит: «Ну тебя к шутам, такие деньги тратить на тетради, тут на еду не хватает».