Цифровой ковчег

Вера Андронова, 2020

В сборнике связанных между собой рассказов зафиксирован ключевой период становления личности – 16-27 лет. Героиня видит себя в широком кругу молодых современников разных национальностей (индийцы, корейцы, иранцы, американцы, немцы, сербы и т.д.), с которыми встречалась на протяжении 10-летних путешествий по миру. Это цикл рассказов – галерея портретов современных "цифровых кочевников".

Культура — это прослойка-адаптер между сознанием и реальностью, которая превращает реальное в действительное.

Даже не знаю с чего начать. Таня говорит, что нужно начинать сначала, наверно, я так и сделаю. Я верю в то, что мы живем, пока живут воспоминания о нас, равно как и наши идеи. Я верю в то, что каждый из нас является частью вселенной, этого мира. Главной задачей же является научиться безусловно доверять этой самой Вселенной, верить в то, что путь, которым мы идем, принесет благо, даст возможности. Это называется концепцией участия.

Моя дорогая и любимая Вселенная, благодарю тебя за ту жизнь, которую я живу. Я участвую во всех твоих планах на меня.

Самое одинокое лето

Всем невероятным событиям предшествуют моменты переломные, когда ты буквально подобно барону Мюнхаузену за волосы вытаскиваешь себя из болота (да еще иногда и коня своего заодно прешь). Лето 2012 я называю самым одиноким летом своей жизни. Звучит достаточно громко (и даже пафосно),… но как бы то ни было это название прочно закрепилось у меня в памяти за летом 2012 года. Так случилось, что на втором курсе универа меня настиг кризис выбора. Учиться совершенно не хотелось, все казалось жутко неинтересным. Так что на семинарах я откровенно серфила соцсети и спасала меня банальная эрудиция, ну и какой-никакой интеллект. Но с общей частью гражданского права (да, я юрист) это не прокатило. В итоге, летнюю сессию я провалила: гражданка осталась на осень. А было столько планов, столько планов: в июле первый раз поехать в Берлин, а потом на полтора месяца поехать с лучшей подругой вожатыми в лагерь на Черное море… Железной волей моей мамы я поехала только на июльские распродажи в Берлине, а оттуда на весь август в Томск, грызть гражданское право.

Мне тогда было 20 лет, немецкого языка я не знала от слова “совсем”, да и в принципе это был мой первый раз в Европе. Мамин брат, у которого я остановилась, целыми днями работал, так что весь июль я была предоставлена самой себе. В силу возраста и юношеской робости мне даже в восточную часть Берлина было страшновато ходить, так что все три европейские недели я провела по графику: день музеев — день шоппинга. Единственное, после второй недели такого изнурительного расписания я не выдержала, купила билеты на автобус и поехала в Амстердам на пару дней.

По дороге я познакомилась с двумя попутчиками из России. В десятичасовой трип они запаслись изрядным набором крепкого алкоголя… Так что в целом время до столицы Нидерландов пролетело незаметно.

В августе, вернувшись в Томск, я обнаружила, что все мои друзья разъехались по родным городам и курортам. Как любой студенческий город, на лето Томск фактически вымирает. Так что пришлось мне развлекать себя весь месяц общей частью гражданского права днем, а вечерами я не придумала ничего лучше, как заряжать в уши музыку и ходить гулять по темным улицам пустынного города. В один из таких вечерних походов совершенно случайно я столкнулась с компанией не сильно молодых людей. На каком-то интуитивном уровне я поняла, что лучше не быковать, а поговорить вежливо, спокойно и даже доброжелательно.

Персонажи оказались любопытными: пару месяцев назад они втроем вышли из реабилитационного центра, где их научили бороться с наркотической зависимостью. И тут мне стало очень интересно, каким образом с ними работали, какие техники применяли, чтобы тридцатилетние парни с десятилетним стажем употребления тяжелых наркотиков перестали их употреблять. Люди оказались разговорчивые и дружелюбные, а у меня было время, так что мы отправились играть в шахматы и пить чай.

Во время наших разговоров за чаем и игрой в шахматы они рассказали мне в общих чертах механизм психологической работы с наркоманами (а именно так они себя называют). По их словам, человек прибегает к галлюциногенным и психотропным веществам, когда недоволен реальностью вокруг и, соответственно, своим местом в этом мире. Человек бежит от своей темной стороны, не будучи в силах ее принять и жить дальше. В человеке много страхов, основополагающим среди них является страх смерти. Человек не справляется с собственными эмоциями, не способен их определять, переносить и, как следствие, эти эмоции снежным комом, лавиной в какой-то момент настигают, накрывая с головой…

Главные механизмы борьбы с зависимостью — это принятие и осознанность. Принятие себя, своих страхов, своих пороков, слабостей и ошибок, уже совершенных. Четкое ежеминутное осознание эмоций: злость, страх, радость, печаль, ревность, гордыня, зависть, любопытство, наслаждение, лень и т.п. и внутреннее дозволение самому себе испытывать весь спектр эмоций без вины перед кем-либо. Жить в моменте, быть справедливым, в первую очередь, по отношению к самому себе. Так, впервые я осознанно подошла к вопросу: что есть я такое. Что мне подходит, а что нет, что я должна своей семье: должна ли я «им» быть успешной, благополучной, надежной или, может, достаточно просто благодарности за жизнь и воспитание? В 20 лет я осознанно сделала первый шаг на пути к знакомству с самой собой.

Одно из упражнений, про которое мне рассказали наркоманы, было «пятьдесят страхов». Нужно было выписать пятьдесят страхов и проанализировать их, разобрать до состояний мельчайших атомов. Я попробовала, но все страхи: социальные, физиологические, психологические так или иначе сводились к одному — страху смерти. Честно говоря, мне это упражнение показалось банальным, скучным и даже деструктивным: зачем акцентировать свое внимание на страхах, т.е. на том, что мешает жить. И я подумала, а что, если сфокусировать внимание на стимулах к жизни. Тогда стимулами к жизни мне показались дела и задачи. Я придумала список дел, которые нужно совершить до конца жизни. Только главная фишка в том, что позиций в этом списке всегда должно быть пятьдесят. Как только выполняется один из пунктов, обязательно нужно приписать новый. Могу сказать, что сейчас этот список потерян. Однако в течение, наверное, лет трех-четырех после его составления я вела его, и во многом записанные в нем пункты в нем подвигали меня на то, чтобы попробовать что-то новое, дерзать и действовать.

А с теми ребятами я больше не встречалась.