Студент-таракан

Вера Доратникова, 2017

История, рассказанная молодым и неопытным ассистентом великого мага Дурандарте, известного нам по сказке Карло Гоцци "Король-олень". Дурандарте продолжает творить чудеса в наше время под видом Дмитрия Евгеньевича Канарского – профессора одного из московских вузов. Молодой ассистент часто совершает ошибки, но в конце концов два волшебника помогают студентам – героям повести принять правильные решения и найти верный путь в жизни.

II

. Волшебники для масс и для элиты. Непроваленный концерт пианиста Пирожкова

Гвоздев уже смирился с тем, что старикашка настолько осведомлён о жизни самого студента, его матушки и Киры. Гораздо больше нашего героя волновал другой вопрос:

— И… как долго вы были в теле девчонки?

— Неужели это вас так тревожит? — спросил волшебник. — Поверьте, моё пребывание в теле Киры нисколько не умаляет его поистине впечатляющих достоинств. Вы же не станете отрицать, что эти достоинства вас всё же интересовали?

— Вы Дамблдор²! — вскричал Гвоздев, поняв наконец, кого ему напоминает этот дедуля.

— О что вы! — волшебник оскорбился. — У меня с этим персонажем — вымышленным, кстати, — почти ничего общего. Забудем о том, что он мёртв, а я жив. Во-первых, у меня более совершенные методы творения чудес. Во-вторых, я более избирателен в учениках. В-третьих, я прекрасный семьянин. В прошлом году у меня появился пра-пра-пра-пра… какой-то там внук. Сложно вспомнить, я, видите ли, тоже, как и вы, гуманитарий. Плохо со счётом — даже свой возраст вычислить не могу. О чём я рассказывал? Ах да, правнук… Славный карапуз родился, но способностей к магии у него нет. Так вот… В-четвёртых, у меня более изысканное чувство юмора.

— Это я заметил, — пробормотал Гвоздев.

— В-пятых, я полиглот. В-шестых, я космополит. В-седьмых, я с гораздо большим рвением, чем этот ваш Дамблдор, ухаживаю за собственной бородой. В-восьмых, я озабочен вопросами экологии. В-девятых… Да что уж там! Дамблдор и все прочие выдуманные самозванцы — волшебники для масс, я же — истинно элитарный волшебник.

Гвоздев слегка покраснел: несмотря на весь абсурд ситуации, тщеславие студента приятно щекотал факт присутствия в гостиничном номере не простого волшебника, а истинно элитарного.

— Как же вас зовут? — Гвоздев даже страх позабыл.

— Можете называть меня Дурандарте³.

— Ду… как?

— Ах, это мой итальянский псевдоним! Я и позабыл на пике вдохновения, что нахожусь в России. Если вам так сложно выговорить итальянскую тарабарщину, разрешаю звать меня просто — Дмитрием Евгеньевичем.

— Но это имя-отчество моего научного руководителя!

— Я предупреждал, что у меня изысканное чувство юмора!

— Боже мой! — Гвоздев выпростал из-под одеяла руку и перекрестился.

— Неужели вы относите своего научного руководителя к нечистой силе? — не унимался волшебник. — Что вы, ни он, ни, тем более, я не имеем дела с Воландом и свитой (хотя насчёт этого вашего Дмитрия Евгеньевича я всё-таки немного сомневаюсь). Я, если выражаться современным языком, фрилансер. Работаю независимо от сил тьмы и света. Но — справедливость ценю не меньше. Пожалуй, стоит поведать вам один случай из моей практики, он хорошо иллюстрирует моё представление о справедливости. Однако случай, сразу скажу, не очень удачный. Он изрядно подпортил мою карьеру.

Волшебник уселся поудобнее и пригладил бороду.

— Кхм… Говорит ли вам о чём-нибудь фамилия Пирожков? Не отвечайте, я знаю, что ответ будет отрицательным. Это прославленный пианист.

— Пирожков? — переспросил студент, довольно равнодушно относящийся к пианистам. — Как же! Одна моя однокурсница клялась ему в любви. Говорит, послушала его выступление на открытии новой патриотической выставки и влюбилась с первой ноты.

— Бедная девочка! — покачал головой волшебник. — Не советовал бы вам расстраивать её пересказом моей истории. Так вот, знайте, тщательный анализ показал, что пианист Пирожков абсолютно бездушен, о чём свидетельствует его игра. Отсутствие души нисколько не мешает господину Пирожкову с механической виртуозностью стучать пальцами по клавишам, пытаться быть эпатажным и упиваться плодами своей деятельности, которые заключаются во всеобщем признании и деньгах.

На слове «деньги» Гвоздев неожиданно почувствовал интерес к пианисту Пирожкову и его бездушию. Студент весь превратился в слух, он даже позволил одеялу сползти от подбородка на плечи, приоткрыл рот и устремил внимательный взгляд на волшебника.

— Разузнав всё о пианисте Пирожкове, — продолжал старик, — я понял также и то, что потеря души вовсе не связана с его альтруизмом. Пирожков не отдаёт душу почтительной публике. О нет, его душа застряла много лет назад в каком-то баре. Я её видел. Томится, сиротка неприкаянная, скоро совсем истончится и умрёт. Такое отношение к собственной душе неприемлемо. Он ведь даже не продал её дьяволу, просто бросил, как жестокий возлюбленный: мешала, видимо, жить комфортно. Я решил проучить мерзавца и вселился в него прямо перед концертом. Я надеялся сорвать концерт, барабаня по клавишам как бог на душу положит, играя какофонию, хаос. И что же? Провален концерт не был, это я провалился. К сожалению, я выбрал не самое подходящее время для срыва выступления, потому что приурочено оно было к открытию павильона современного искусства в одном музее. Моя жуткая игра на фоне мусорных инсталляций и красных квадратов слушалась очень гармонично и вконец убедила всех в гениальности Пирожкова. Понимаете! Я был оплёван. Мой план не осуществился, справедливость не восторжествовала, и у меня начался ужасающий творческий кризис. Однако, кажется, теперь он миновал. После сегодняшнего инцидента с Кирой я чувствую прилив сил и вдохновения. Согласны ли вы экспериментировать, господин Гвоздёв?