Мой прекрасный враг

Вера Иванова, 2010

Это была ненависть с первого взгляда. Он терпеть не мог таких девиц: немытых, растрепанных, с татуировками и пирсингом. А она всерьез считала, что настоящий парень не должен благоухать туалетной водой и укладывать волосы. И что именно такие, как он, – красавчики в отглаженных костюмах – виноваты во всех бедах человечества… Конечно, ни он, ни она не могли представить, к чему приведет их случайная встреча!

30 июня, воскресенье, 15.30

Он

Вначале я увидел ее коленки. Они были голые, загорелые, грязные и исцарапанные. Я подумал: «Интересно, как можно появляться с такими коленками в общественном месте?»

Потом я заметил, что на коленках лежит раскрытая книга. «Закон Мэрфи» — прочитал я на переплете и обалдел. Такая же книга лежала сейчас у меня в сумке: издательство «Попурри», Минск, 1998 год. Я хотел было посмотреть, до какого места она дочитала (потому что сам продвинулся до «Закона Майлза»), но тут книгу захлопнули, а я только и успел заметить, что руки, сделавшие это, загорели ничуть не меньше коленок и мылись в последний раз, наверное, тогда же. Мне даже показалось, что я увидел черную кайму под ногтями — нет, такого просто не могло быть у девушки, читающей «Закон Мэрфи»! Но кто знает… Раньше я вообще никогда не встречал девчонок, которым было бы известно это имя, поэтому и судить о них объективно не мог. Не хочу показаться чистоплюем и потому признаюсь, что мое впечатление о ее ногтях могло быть и неверным — я не присматривался к ним, потому что меня отвлекла закладка ее книги: это была сотня, самая настоящая купюра, которую она небрежно засунула между страниц как никчемную бумажку.

А волосы! Растрепанные, с какими-то перьями. И восемь штук сережек на теле — это только те, что я смог увидеть! Представляю, сколько их у нее там, под одеждой!

Но больше всего меня поразили татуировки. Голые плечи украшали птицы — на правом сидела черная, на левом — белая. Вернее, не белая, а телесная, просто контур из маленьких точек. Это было так вызывающе, что я поперхнулся «орбитом» и закашлялся.

Ненавижу таких! Настоящая дичь. От них все беды в мире. Они плюют на приличия, нарушают правила, будоражат окружающих!

Милена, моя приятельница, назвала бы ее «бродяжкой с претензиями» или «закладкой на черный день». Милена вообще лучше меня разбирается в людях, а уж от ее метких характеристик еще никому не удалось отмыться! Кстати, меня она после первой встречи обозвала «пельмень с сюрпризом».

Потом возмутительница моего спокойствия сунула книгу в стоящий сбоку огромный рюкзак и достала маленький альбом, в котором тут же принялась рисовать. Вообще-то я не люблю лезть в чужие дела и ненавижу, если кто-то вдруг начинает заглядывать мне через плечо, но тут не удержался и взглянул на ее каракули.

Это было очень даже неплохо! Сидящий напротив ребенок вышел как живой — и это за одну минуту и в три штриха! Да еще притом, что непоседа все время вертелся. Затем настала очередь старичка с зажатой под мышкой таксой — особенно хорошо вышли его помятая кепка и складчатые, шелковистые ушки собаки. На следующем листке стали появляться какие-то знакомые черты, но тут поезд остановился, художница убрала альбом и, прокладывая путь огромным рюкзаком, как тараном, вырвалась из вагона.

Сам не знаю, зачем я вышел на той же станции… Мне нужно было ехать дальше, я катастрофически опаздывал на юбилей бабушки, где собиралась вся родня. Мероприятие обещало стать эпохальным, ведь в этом году торжество решено было совместить с годовым собранием акционеров, состав которых исчерпывался членами нашей семьи. Я уж не говорю о футболе — финале чемпионата мира. Матч должен был вот-вот начаться, а моя машина, как назло, сломалась в пробке в ту самую минуту, когда я со скоростью улитки вполз в туннель. Хорошо хоть, это случилось рядом с метро!

Дальше я увидел, как из книги, лежащей в кармане ее рюкзака, выпала сотенная купюра. Я поднял бумажку, повертел в руках… и тут мне в голову пришла гениальная идея. Улыбнувшись, я спрятал сотню в кошелек, достав взамен десять баксов. А потом догнал чудо в перьях.

— Это не вы уронили? — обратился я к ней, протягивая десятидолларовую бумажку. Безотказный способ знакомства я перенял у своего телохранителя и приятеля Боба Свирского — таким образом он умудрялся на спор познакомиться с пятнадцатью девчонками за вечер. С того момента как он изобрел этот способ, от десяти баксов не отказалась ни одна, включая его нынешнюю жену. Правда, кошелек Боба за это же время похудел на пару тысяч, но игра стоила того, и он продолжал ее, невзирая на вполне удачное супружество.

— Не я, — отмахнулась дичь, едва взглянув на деньги.

— Но как же! — принялся настаивать я, едва поспевая за ее размашистым шагом. — Я сам видел, как это выпало из вашей книги!

Она остановилась так резко, что я врезался в горбящийся на спине рюкзак. Не представляю, что можно таскать в таком! Парашют разве что? Или пакет сухого корма для слона?

— Отвали, понял? Не перестанешь приставать, заору!

Девчонка отвернулась и побежала вверх по эскалатору — я успел только почувствовать исходящий от нее запах терпкого пота и заметить, что волосы покрыты слоем пыли.

Боб наверняка бы сказал, что нечего жадничать, надо было предложить сотню «зеленых» — что такое десятка для чокнутой, использующей деньги вместо закладки! Рекорд самого Боба как раз сотня, именно столько ему пришлось выложить наиболее строптивой. А может, недоделанный с моим именем и лицом имел шанс побить этот рекорд и упустил его?

— Вы ищете, кто потерял эти деньги? Вам повезло — это я! — какая-то энергичная особа выхватила у меня из рук купюру и тут же растворилась в толпе.

Эх, надо было воспользоваться опытом Боба! Осознав свою ошибку, я растолкал толпу, ломящуюся на эскалатор, и помчался за беглянкой.

Это был самый отчаянный марафон в моей жизни. Первый раз я завидовал Бобу, каждый вечер исправно потеющему на тренажерах. Уж он бы догнал ее — если не в самом начале подъема, то хотя бы на середине. А мне только и оставалось, как смотреть на ее крепкие икры — мышцы бугрились на них, когда она в потертых кедах на босу ногу легко взбегала по ступенькам — как будто за спиной не было тяжеленного рюкзака! А вот я сразу же почувствовал вес бабушкиного подарка, тихо позвякивающего в спортивной сумке.

Дальше начался вообще кошмар. Я был на середине эскалатора, а она уже почти добежала до верха, так что шансов догнать ее не было никаких. И тут произошло чудо: не иначе как вмешался мой ангел-хранитель — пару раз он уже выручал меня, хотя, надо признать, иногда его методы были чересчур экстремальными. Не знаю, что случилось на эскалаторе наверху, — то ли тележка у какой-нибудь старушки опрокинулась, то ли пьяный завалился, — но только люди вдруг начали сыпаться друг на друга, как костяшки домино, если их поставить рядом. Это была настоящая куча-мала, но все произошло гораздо быстрее, чем я описываю, — просто я занес ногу, чтобы подняться на следующую ступеньку, а потом покатился кубарем вниз.

Когда я открыл глаза, оказалось, что она лежит сверху, ее растрепанные патлы набились мне в рот, а два наглых зеленых глаза смотрят так, словно я только что был разоблачен как маньяк-убийца, застуканный на месте. И тут я понял, что мне трудно дышать…

Она

Первое, на что я обратила внимание, был его запах. Никогда еще в метро не пахло «Hugo Boss» — чуть ли не самой дорогой туалетной водой, которую только можно купить в Москве! А потом я увидела его часы и чуть не упала — «Ролекс»! Часы олигархов и коррумпированных чиновников. И борсетка — мечта сумочников. А чтобы парень укладывал волосы феном — это ни в какие ворота не лезет! И еще. Пока мы тут истекали от жары, он был свеж как огурчик. И что этот тип делает в метро? Ненавижу таких! Считают, что весь мир принадлежит им, а они должны только разевать рот, куда остальные будут заталкивать изысканную пищу. А ведь это они загадили атмосферу выхлопами своих фабрик и отравили воду и землю ядовитыми выбросами своих заводов! Это их мерзкий клан понастроил забегаловок, где народ кормят разной отравой! От них все зло на земле, и я готова посвятить жизнь борьбе с ними!

А этот был хуже всех. Уставился в мой альбом, как наш препод по рисунку. Ненавижу, когда мне смотрят под руку. Некоторые будто не понимают, что это все равно, что читать чужую газету или книгу! Да кто он такой, чтобы смотреть?

А его дешевые попытки со мной познакомиться! Неужели он и вправду думал, что меня можно купить?

Хотя, наверное, любимая подруга Дуся со мной бы не согласилась. Она взяла бы эту десятку и прилипла бы к бедолаге, который так расщедрился в ее честь. Обычно за своего Васька она везде платит сама! У Дуськи водятся деньжата — то предки подкинут, то подработает или продаст чего, а Васек — из многодетной семьи: седьмой сын, донашивает штаны, кроссовки и кепки за шестым.

И любимая подруга Полюся тоже наверняка бы запала на этого придурка — она бы сразу заметила, какой у него совершенно греческий профиль (она помешана на всем античном). К тому же такие чистюли как раз в ее вкусе: ей, видите ли, надо, чтобы парень благоухал, как букет роз, на крайний случай — пионов или, там, душистого горошка. А меня от всех этих горошков, наоборот, воротит.

На эскалаторе я попыталась от него оторваться и почти добежала до самого верха, когда случилась катастрофа. В результате был жуткий шум, гам, треск и полет вверх тормашками вниз по эскалатору. Тренировка для каскадеров, что ли? Я помню только, что ступеньки и потолок все время менялись местами и я попеременно оказывалась то на рюкзаке, то под ним.

А потом вместо рюкзака подо мной вдруг очутился этот прилипала. Он лежал и молчал. А я никак не могла не то что встать, а даже просто шевельнуться, потому что на мне лежали не иначе как все бабульки с тележками и все челноки с баулами, выбравшие сегодня зеленую ветку. Я даже испугалась за бедного лоха, распластавшегося на полу, — ведь ему вдобавок к бабулькам и челнокам досталась еще и Дичь с огромным рюкзаком! Дичь — это, как вы понимаете, я. Таким ласковым прозвищем наградил меня народ, но я на них, убогих, не обижаюсь. Если кому не нравится моя внешность, пусть не смотрит, мне-то что! Потому что лично я собой вполне довольна.

И тут псих подо мной вдруг открыл глаза и тухлым таким голосом сообщил:

— Я не могу дышать!

— Я тоже! — ответила ему я.

Он очень удивился и переспросил:

— А вы-то почему?

— Потому же, почему и ты, — терпеливо объяснила я. — Метро у нас, между прочим, самый популярный вид транспорта, тем более в час пик.

— Понял, — сказал он и как-то странно затих.

А я заорала, потому что начинать такой важный в моей жизни день с убийства путем раздавливания никак не собиралась.

— Бомба! — завопила я, что есть силы. — Здесь тикает взрывное устройство! Сработает через три минуты!

Горка из пассажиров за спиной тут же уменьшилась, и я, напрягшись, сползла с бездыханного тела. Когда бабульки окончательно спрыгнули с меня, я оттащила «мертвеца» с прохода к стенке, он открыл глаза, и успокоенная дежурная, нависшая над нами, прекратила вопить о враче и милиции.

— Сваливаем отсюда, — скомандовала я, но хлюпик никак не хотел идти. Он сидел рядом со своей рваной сумкой и перебирал вывалившиеся оттуда черепки.

— Ни одной целой не осталось! — мямлил он. — А ведь это была самая настоящая Гжель!

— Не переживай! Знаешь «Первое правило ремонта»? Ничего не выкидывай! Из этих кусочков получится отличная мозаика! Только надо их еще мельче раздробить, — попыталась успокоить я неудачника, но он посмотрел на меня так, словно я предлагала сжечь его любимую коллекцию фантиков.

Вообще-то я сама не прочь использовать живописные осколки, но именно сегодня мне было ну совершенно некогда с ними возиться! Ну почему подарки в виде битых сервизов врываются в твою жизнь в самый неподходящий момент? Как раз тогда, когда ты спешишь на важнейшее общественное мероприятие, перед которым решено всем вместе посмотреть футбол, и у тебя нет ни секунды лишнего времени.

— Там, на выходе, во дворе контейнер, — подсказала дежурная, соболезнующе вздохнув. — Выкинь туда, здесь мусорить нельзя. А во дворе художники живут. Может, кому и приглянется… Или бомжи набредут…

Подарить бомжам сервиз за пятьсот баксов! Я не смогла сдержать смешок, за что он снова прожег меня своими лазерами насквозь.

И тут я увидела кровь у него на руке. Пришлось отложить мое путешествие и заняться лечением. Перевязка заняла всего минуту, хотя порез на внутренней стороне предплечья оказался довольно глубоким. Хорошо, когда у тебя в кармане бандана, а мама — медсестра!

Надо отдать олигарху должное — за все время моих манипуляций он ни разу не пискнул и не дернулся, только крепко стиснул зубы и молчал. Я даже подумала, что он ненароком умер, пока я с ним возилась. Но нет, хоть побледнел, а дышал исправно. И занервничал лишь тогда, когда я упомянула про врача.

— А этого не хватит? — Он кивнул на повязку.

— Нужно наложить швы и вколоть противостолбнячное, — терпеливо объяснила я.

— Я лучше домой поеду, — буркнул порезанный.

— И не мечтай! Сейчас ты выйдешь из метро и отправишься в ближайший травмопункт, понял? — грозно сказала я, посмотрев трусу прямо в глаза, от чего он стал белее алебастра.

— Может, все-таки «Скорую»? — задергалась опекавшая нас дежурная. — Тут у выхода караулит. А то он сам и не дойдет, смотри, белый весь!

Идея сдать обормота эскулапам была хорошим вариантом, если бы только он не посмотрел на меня взглядом несчастной Муму.

«Не хочу «Скорую»! — умоляли глаза синего цвета. — Не отдавай меня!»

А вслух он довольно неубедительно промямлил:

— Да дойду я, дойду…

Разве могла я отказать утопающему щенку?

— Не надо «Скорой», я сама его провожу, — дала я отбой дежурной. Она в ответ как-то нехорошо хмыкнула, и мне захотелось ей нахамить — с этим у меня легко и быстро, — но тут сообщили, что эскалатор разблокирован, и тетка, слава богу, отвязалась, вернувшись к служебным обязанностям.

И почему мне всегда так не везет? Повесили на шею оболтуса, а ведь у меня ни секунды нет! Ребята ждут, и мой парень, Тип, вместе с ними.

Подумав о Типе, я посмотрела на часы и начала шарить по карманам — надо бы позвонить, предупредить, что задерживаюсь: до нашей акции мы хотели всей компанией посмотреть финал чемпионата мира по футболу. Но мобильника не было — неужели потеряла в свалке у эскалатора? Я попросила телефон у психа, но тот тоже ничем не мог помочь — его телефон остался в машине. Оказаться сейчас без связи — просто финиш! За опоздание, да еще без предупреждения, народ меня убьет! Страх придал ускорения, и я помчалась, как Диана-охотница, с раненым охламоном наперевес.