Гражданин ГР

Вера Сытник, 2016

Реальность или вымысел? Жизненная драма или фантастика? Социальная сатира или политическая утопия? Довольно трудно однозначно ответить на эти вопросы, пытаясь охарактеризовать новую книгу Веры Сытник «Гражданин Гр», представляющую собой эдакий микс стилей и жанров. Это произведение переносит читателя в некий альтернативный мир, который, по своей сути, является отражением действительности второй половины прошлого столетия со всеми ее плюсами и минусами. Вымышленные герои живут в вымышленных странах, в которых, если внимательно приглядеться, легко узнать настоящие государства и вполне обычных людей, знакомых каждому. Произведению свойственны утопичность и гротескность, помогающие расставить акценты, выделить главное и посмеяться над реалиями, которые заслуживали смеха. В то же время достойное восхищение осталось нетронутом и так же стоит на своем месте. Главный герой, который прошел сквозь социальную мясорубку, пытается найти свое место в мире и обрести новые идеалы взамен утраченных. Он идет навстречу своей призрачной мечте, пусть и не до конца понимает в чем именно она заключается. Можно не сомневаться, что путь этот будет долгим, трудным, полным казусов и драм, но не лишенным и приятностей. И все это на фоне безошибочно узнаваемых событий и быта, который помнит каждый, кому довелось жить несколько десятилетий назад.

Глава 1

Гр

Парение

Каждый, кто посмотрит на Гр и услышит его дребезжащий, похожий на звучание разболтанной гитары голос, признает, что никакое другое имя ему не подходит, очень уж ладно оно гармонировало с манерами этого человека. Движения мужчины были угловаты и отличались развязностью. К тому же Гр будто нарочно показывал небрежное отношение к родному алфавиту. Напирал на дрожащие согласные — они ему хорошо удавались — и часто пропускал или путал гласные. Менял местами звонкие и глухие звуки, а шипящие так просто ненавидел, используя вместо них любой, более удобный в произношении звук. Со стороны могло показаться, что вся его речь состоит из одного сплошного «гр-гр-гр», поэтому никто не удивлялся его странному имени.

Был он выше среднего роста, тёмно-рус, курчав, с прямой, как доска, спиной, с аккуратной стриженой бородкой, окаймлявшей в виде полумесяца твёрдый подбородок. Носил небольшие, в тонкой оправе, круглые очки, за которыми таился презрительный настороженный взгляд. Однако высокомерный разворот плеч и руки, вечно спрятанные в карманах брюк, выдавали его. Бее видели в нём надменного человека, опасающегося подвоха и готового обмануть первого встречного.

Как все холерики, Гр мало и чутко спал, зато много и быстро двигался. Не умел долго сидеть за столом, начиная уже через пять минут ёрзать и подбирать под себя ноги. Не успокоившись, толкал их под стул, задирал на стол, сгибал, разгибал, болтал ими в воздухе и так без конца, пока, измучившись, не кидал ручку или ложку и не вскакивал с места. Гр легко бросался от одного дела к другому, во всём сомневался и никому не доверял — прекрасные качества для офицера спецушника! Цепляясь за чьи-то пятки, уши и волосы, он изо всех сил продирался в середину живого шара. Зачем? Так делало большинство знакомых ему людей. Мысль, что его могут раздавить, не пугала Гр. Ходить по земле было не менее опасно по причине катающихся повсюду всё тех же шаров.

Как-то, незадолго до увольнения из государственных войск, он оторвал кому-то в этой свалке два погона с большими звёздами. В ответ ему больно наступили ногой на живот и ударили по голове. Перелетев через улицу, Гр очутился на поверхности другого шара, из глубины которого послышалась знакомая речь. Протиснувшись вперёд, он увидел Нанайца, сослуживца из рассветотдела, такого же спецушника, как и он сам. Носатое лицо рассветчика с чистыми, как у ребёнка, голубыми глазами, всегда добродушно-уверенное, сейчас выглядело растерянным.

— Слушай! В чём дело? Сидел в кабинете, меня вдруг подхватило и понесло! — прокричал знакомый, пытаясь подтянуть брюки, за которые ухватились сразу два казаха в малахаях.

— Ты до сих пор не понял? — крикнул в ответ Гр, обрадованный встрече со своим. — Чем занимался в последнее время?

— Анализ обстановки делал! Готовил сводку о положении дел на границе: сколько овец нейтральную полосу перешло! — проорал Нанаец, стиснутый национальными кадрами.

— Не нужна твоя справка! Бур-р-ездр-р-ройка! — рассмеялся Гр.

— Что-что? — не понял сослуживец.

— Бурезтройка, говорю. Буря! Всё к чёртовой матери! И граница туда же вместе с овцами! Ты уже вырыл бомбоубежище? — спросил Гр, помня, что равнодушный к шарам Нанаец славился тем, что из любой ситуации мог найти выход.

Но ответа не услышал. Сильный удар сотряс клубок, и оба офицера оказались подброшенными высоко над землёй. Описав две расходящиеся дуги в воздухе, они упали на разные шары, которые покатились в противоположных направлениях.

Стараясь удержаться, Гр начал размахивать руками. Он ударил кого-то по лицу, залез в чей-то карман, оторвал чью-то пуговицу, укусил чей-то нос. Его грубо толкнули. И он начал падать. Вокруг замелькали головы, руки, ноги. Гр летел вниз, натыкаясь на гранитные лбы и железные плечи, и лихорадочно соображал, за что бы ухватиться, но скорость была слишком велика, чтобы успеть выполнить маневр. Всё! Конец. Он зажмурил глаза и готов был попрощаться с жизнью, как вдруг почувствовал, что его подхватили чьи-то сильные нежные руки.

— Глупый, — сказала полногрудая женщина, слегка приседая от тяжести нежданно свалившегося на неё счастья, — зачем ты лез на это? — Она брезгливо кивнула в сторону огромного клубка, шевелящегося неподалёку. — Посмотри, ведь он же круглый, где ты видишь у него вершину? Он катится, поэтому может запросто тебя раздавить. Уж если хочешь куда-то ползти, карабкайся на пирамиду.

— А где она? — спросил капризно Гр, уютно устраиваясь на руках у женщины.

— Найдём, не сомневайся, — уверенно заявила спасительница. Она осторожно поставила мужчину на землю и застегнула на его брюках ремень, почти выпавший из шлёвок во время полёта.

— Ло, — сказала она, посмотрев своему счастью в глаза, и ещё раз присела, только теперь уже в реверансе, взявшись за брюки и растянув их по бокам.

— Гр, — ответило счастье.

Гр хотел поднять руку к виску, но закашлялся. Женщина развязала галстук на его шее, чтобы он мог свободно дышать, и собралась заодно оторвать погоны с помятого кителя:

— Милый, зачем они тебе? Только мешают счастью!

— Не тр-р-рогай! — испугался Гр, оглядываясь по сторонам.

— Ах ты, какой пугливый! Досталось, видно, по жизни. Ну, ничего, успокойся. Пойдём, я тебя конфетами угощу.

Женщина пошла вперёд, довольно потирая руки.

— Воровка! — кто-то громко крикнул из глубины шевелящегося шара, и чьи-то тонкие напряжённые пальцы попытались ухватить Гр за брючину.

Ло с усмешкой оглянулась и топнула ногой.

— Цыц! — прошипела она в сторону живого клубка.

Пальцы исчезли.

Гр ничего не заметил. Он облегчённо вздохнул, поискал глазами вокруг и, подобрав головной убор в клумбе с цветами, отправился вслед за полногрудой, жадно разглядывая её со спины. Растущие неподалёку роскошные каштаны удивлённо приподняли зелёные плечи и покачали макушками — в такт ветерку.

О сильных ногах

Когда-то в молодости, незадолго до окончания Столичного Специального Института, Гр полюбил прохаживаться вдоль железного забора вокруг засекреченного Межгалактического городка, расположенного на пустыре за их Столичным общежитием. По слухам, в городке готовили засланцев в другие галактики, а кроме того, там работали классные девушки. Может быть, из любви к буфетчицам или из тайной зависти к будущим покорителям космических миров Гр захотел поменять специальность. Мысль о переходе в Отряд Высокого Назначения пришла ему в голову, когда он увидел, как однажды из-за железного забора вдруг вылетела фанерная ракета с сидящими в ней улыбающимися курсантами. Следом выскочили белокурые красавицы в ажурных фартучках и белых чепчиках. Они принялись руками ловить кружащую над пустырём ракету. Поймав, с хохотом опустили на землю и вытащили наружу счастливых парней. Гр понял, что медлить нельзя.

Он придумал ходить вдоль забора на руках, демонстрируя имеющуюся в них силу и показывая закалённость своего вестибулярного аппарата. Стоял на голове, прыгал назад, через спину, лежал на одном ухе, бегал на пальцах. День за днём пропускал занятия в институте, стучась пятками в чужой забор, стараясь всё время находиться в зоне видимости камер наружного наблюдения. Эх, если бы его заметили! Если бы пригласили! Уж он бы выдал, на что был способен! Мелкая острая щебёнка резала ладони и впивалась в голову, но Гр не замечал боли, терпел и продолжал усердствовать. Только иногда в качестве передышки вставал на ноги и прыгал, стараясь достать до верхушки забора и хоть одним глазком да взглянуть на вожделенную обитель. Однако все попытки не имели успеха, забор был высок.

И всё же на него обратили внимание. И даже оценили по достоинству его таланты. Помог этому странный случай. Стоял хмурый осенний день. Дул ветер, собирались тучи, солнца почти не было видно. В городке шла учебная тренировка, до Гр доносился скрип дерева и лязг железа. Неожиданно звуки слились в одно угрожающее визжание, и с территории секретной части вылетела окольцованная обручами барокамера. Пробив забор, дребезжа и громыхая, она пронеслась несколько метров над землёй и застряла между болтающимися в воздухе ногами Гр, который, как обычно, шёл вниз головой. Гр остановился и, скосив глаза, попытался рассмотреть учебный снаряд.

— Салют! — сказал начальник космических проектов, выглядывая из затянутого полиэтиленовой плёнкой иллюминатора.

— Виват… — растерялся проходимец, расслабляя мышцы, чтобы раздвинуть ноги.

— Не шевелись, ковбой! — строго приказал генерал, осторожно открывая дверь камеры. Он спрыгнул на землю, наклонился и похлопал Гр по плечу:

— Вольно, жонглёр! Ты откуда взялся?

«Жонглёр» сильным движением отбросил дубовую махину подальше от себя и рывком принял правильное положение.

— Оттуда, — он кивнул головой в сторону своего общежития.

— Уважаю! — понимающе заурчал генерал. — Там у всех такие ноги? — спросил он с интересом, больно хватая парня за ляжку.

— Не у всех. У меня одного. У меня и лоб такой, смотрите!

Гр разбежался и что есть мочи ударился головой в забор. Рядом с первой, неровной по краям дыркой появилась ещё одна, о которой можно было подумать, что её очертили циркулем, перед тем как вырезать лазером. Сквозь образовавшееся пространство виднелось небольшое лётное поле с разбросанными по нему фанерными аэропланами.

— Высший пилотаж! — восторженно загудел генерал, отступая немного назад. — А тут что делаешь?

— К вам хочу, чтобы поближе к звёздам.

Гр вытянулся в струнку и замер. Начальник сурово и пристально посмотрел на него, затем сказал, приглушая голос, подобный звуку тяжёлой трубы:

— Да, мы активно осваиваем космос, да, мы нуждаемся в здоровых посланниках, в их крепких ногах. Только такие парни, как ты, могут защитить честь своей Родины на далёких планетах. Но, — тут генерал придвинулся вплотную к Гр, схватил его руку в области запястья и стал считать пульс, — мы должны быть уверены в их способности молчать!

При этих словах мужчина подпрыгнул на месте и наступил кованым сапогом на правую ногу Гр, после чего внимательно всмотрелся в собеседника и прислушался. Пульс Гр оставался ровным, а дыхание спокойным.

— Герой! — генерал хлопнул испытуемого по плечу. — Идём!

Он пошёл вперёд, громко насвистывая «Марш славянки». Перед воротами оглянулся и лукаво спросил:

— Знаешь, почему я тебя взял? Думаешь, из-за ног? Ха, такого добра хоть пруд пруди! Нет, дорогой, на тебя у меня особые виды. У тебя уникальная внешность: грушевидный череп, борода, надутые щёки, а глаз почти не видно! Ну чистой воды «гость»!

— Откуда — «гость»? — вежливо спросил Гр, польщённый вниманием бывалого астронавта.

— Оттуда! — генерал задрал голову вверх и добавил: — Пошли, пришелец, пригодишься! А если дело пойдёт, так самого настоящего засланца из тебя сделаю! Вот так экземпляр!

И довольно захохотал, ещё раз хлопнув Гр по плечу. Хлопок совпал с прогремевшим вдали громом, который прокатился по всему небу и затих. Это было похоже на то, как будто кто-то опрокинул вагон с камнями.

— Умериканцы балуются, ну, мы им покажем! — злобно прошептал генерал и ободряюще улыбнулся новоиспечённому курсанту.

О вреде общественного питания

Со Специальным Институтом было покончено. Гр переселился за железный забор и приступил к учёбе. Ему показали, как управлять ракетой, как пользоваться трапом. И вскоре, немного потрудившись с надеванием войлочного скафандра, он начал совершать экспериментальные ночные полёты над знакомым ему пустырём. Днём спал до обеда, плотно ел, пил сливовый компот и шёл изучать эхвынский язык, необходимый для межгалактических переговоров. И так как обе дисциплины давались ему легко, через два месяца был зачислен главным засланцем в отряд астронавтов. Его исключительная внешность предопределила будущие задачи экспедиции.

— Твоя цель, — инструктировал генерал на ежедневном личном собеседовании, — внедриться в среду! С твоим грушевидным черепом сделать это будет легко. Вступи в контакты! Брось семена! Как можно больше, как можно быстрее, чтобы опередить другие государства! Покажи им себя! Вывернись наизнанку, чтоб они узнали, где их счастье!

— Вас понял! — возбуждённо рявкал курсант, почёсывая ту часть тела, где укрывались его семена.

Предполагалось, что остальная команда будет работать только на Гр, контролируя инопланетную ситуацию и обеспечивая командиру комфортную спокойную жизнь, чтобы соперники не свернули ему ненароком шею. Экспедиция планировалась на неопределённое количество лет, в зависимости от объёма работы.

— А вернёшься, — добавил генерал, багровея при виде улыбчивой белокурой буфетчицы на высоких каблуках, впархивавшей в кабинет за пустым подносом, — откроешь швейную мастерскую. Не хочешь? Ну, автозаправку или пивной ларёк. Учти, чем дольше будет длиться твоя командировка, тем больше ты получишь! Теперь же главное не проболтаться. Ни гу-гу! Никому! Об эксперименте ни слова! Кругом умериканцы шмыгают. Иначе…

При этих словах начальник выходил из-за стола и подпрыгивал, гораздо выше, чем в первый раз, и внутренней стороной тяжёлых ботинок бил Гр по ушам. Гр только улыбался в ответ да нехотя ковырялся в ушных раковинах, делая вид, что туда залетела мошка. Генерал довольно хрюкал. Погладив Гр по затылку, он выпроваживал проходимца за дверь, а сам вприпрыжку бежал в буфетную.

Читатель никогда не узнал бы о Гр, если бы тот выполнил нехитрое генеральское условие и не раскрыл бы рта, когда надо было промолчать. Но вытерпеть боль от удара генеральских ботинок оказалось легче, чем не похвалиться. Увы, далёкие галактики остались неосеменёнными. Гр так и не надел блестящий костюм засланца, так и не стал владельцем пивного ларька. Разомлев, он не смог устоять перед ласками блондинки из буфета, круглые ягодицы которой внушали ему чувство любви. Той самой кокетки, что носила генералу чай. Гр забежал к ней как-то вечером перед тренировочным полётом и задержался до глубокой ночи, чувствуя лёгкую недосказанность между собой и подругой. В щели комнаты тянуло первым холодом, предвещавшим скорую зиму, в открытую форточку залетали сухие кленовые листья. Листья падали на уставленный закусками стол, придавая ему оттенок художественности. На душе у засланца было тепло.

— Ты странно выглядишь, дорогой, — сказала буфетчица, освобождаясь из жадных объятий и присаживаясь рядом с гостем на диван. Она запустила быстрые пальчики в шевелюру парня. — Что-то случилось? Вот и в полёт опоздал! Выговор влепят.

— Мне теперь ничего не влепят. — Гр самодовольно дёрнул головой, поворачиваясь на бок.

— Это ещё почему? По эхвынскому пятёрку получил? — изумилась девушка.

Она нежно надавила на затылок курсанта, зная, что это его самая слабая зона: чуть-чуть погладишь, и можно выведать всё что угодно. Гр расслабленно закрыл глаза, свернулся клубочком, громко застонал и проговорился:

— Ах, эхвынский тут ни при чём. Дело куда серьёзней, меня назначили главным засланцем, возможно, нам скоро придётся расстаться.

— Повтори, что ты сказал? — вскричала блондинка, сжимая затылок Гр одной рукой, а другой включая микрофон, вшитый в шёлковый пеньюар.

— Я стал главным засланцем. Скоро полечу в другую галактику, — отчётливо повторил Гр, едва сдерживая рвущуюся из него радость.

«Что за хлюпики попадаются? Ни одного крепкого мужика! Бот и понадейся на такого, что получит зарплату и женится на мне!» — разочарованно подумала девушка и отключила магнитофон.

— Я буду ждать тебя, дорогой, — произнесла она заученную фразу.

Вытолкав полусонного, ничего не понимающего любовника за дверь, девица села писать служебный рапорт.

Следующим утром в комнату Гр пришли незнакомые люди. Они перерыли всё его барахло, забрали учебный скафандр, учебник грамматики эхвынского языка, карту звёздного неба и курсантские погоны. А самого Гр, раздетого, без обуви, вышвырнули за железный забор, у ворот которого стоял генерал в спортивных трусах посреди цветочных клумб, припорошенных первым снегом, и делал зарядку. Он погрозил бывшему курсанту средним пальцем левой руки и равнодушно сказал:

— Появишься здесь, выбросим в открытый космос. Будешь там плавать, пока умериканцы не собьют.

Генерал сделал вид, что хочет подпрыгнуть. Гр инстинктивно схватился за уши и побежал. Проходимец вернулся в свой институт, благополучно его окончил, прославившись умением маршировать на руках под строгий гимн страны на главной площади столицы во время парада и пятками давать в зубы каждому, кто шёл не в ногу. За это его направили на самый сложный участок работы — на границу, чтобы он ходил на руках по нейтральной полосе, сбивая с толку противника. О постыдном же откровении с космической буфетчицей Гр рассказал много лет спустя лишь Нанайцу, да и то, когда пьяный был. А в небо с того времени старался не глядеть, особенно в ночное, особенно в грозу, почему-то ему постоянно мерещились умериканцы.

Прошли годы, но впечатление от той истории сохранилось надолго. Гр приобрёл ненависть к общественному питанию, считая, что столовые приносят только вред, ибо ничто так не может ухудшить пищеварение, как вид буфетчицы. При взгляде на девушку с белой ажурной наколкой на голове у него начинались желудочные спазмы, и Гр уже не мог есть. Поэтому, заходя в столовую, бедняга заранее плевался в сторону буфета, стараясь попасть в лицо незнакомой барышни, чтобы приободрить себя и хоть как-то расслабиться. Но, получив пару глубоких царапин в ответ, прекратил свои нападки и перестал вовсе пользоваться общепитом.

Единственным свидетельством его причастности к межгалактическим проектам осталась небольшая цветная фотография, на которой Гр был запечатлён в жёлтом скафандре рядом с фанерной ракетой, разрисованной под сперматозоиды. Такие фотографии выдавали строго под личную роспись. Для поднятия своей самооценки курсанты обязаны были смотреть на неё каждые два часа днём и один раз ночью. С этой целью всем вдевали в нос кольцо, вибрирующее до тех пор, пока его обладатель не кидал взгляд на снимок. Некоторые пробовали отлынивать, но, когда у одного из курсантов негромким взрывом разворотило ноздри, никто уже не решался медлить. При первых же признаках свербения в носу все хватались за нагрудный карман, где лежала фотография. У Гр её не отобрали только потому, что накануне обыска он обронил снимок в общественной бане, куда зашёл перед свиданием с буфетчицей. А про кольцо забыли, оно так плотно облегало носовую перегородку, что делалось практически незаметным. Гр порвал верхнюю губу, сломал не одни плоскогубцы, снимая его с себя. И не придумал ничего лучше, чем выбросить ненужный предмет в унитаз, в котором потом целый месяц что-то булькало и взрывалось.

Спустя несколько лет, когда он вместе с До был проездом в столице, Гр захотел хорошенько попариться и заскочил в знакомое заведение. Увидев на двери массажного кабинета фотографию с надписью «Почётные клиенты», он заволновался. Да и было от чего! На него смотрел улыбаясь молодой безбородый Гр, будущий засланец. Долго всматривался в своё прошлое, не решаясь протянуть к нему руки, но в конце концов сорвал снимок. Вышедший из кабинета массажист вцепился в Гр, умоляя вернуть фотографию, говоря, что это «самая мощная, какая только может быть, реклама!»

— Зачем она тебе? — крикнул банщик. — Разве это ты?! Здесь человек в скафандре! А ты голый. Никакого сходства!

Лишь после того, как разъярённый Гр прошипел несколько слов на эхвынском, а затем встал на руки, угрожающе раздвинув ноги над головой, парень отступил, с ужасом разглядывая странного клиента.

— К тебе астр-р-ронавты, люди в такой вот одежде не заглядывали? — тихо спросил Гр, возвращаясь в нормальное положение и тыкая пальцем в снимок. Проходимца вдруг осенило, что в городке могли хватиться кольца и фотографии! Он испугался при мысли, что его могут разыскивать.

— Не-а, не заглядывали, — ответил массажист и вспомнил: — Мужики недавно были, в платьях. Так они постоянно сюда ходят. Может, это космонавты переодетые?

Гр облегчённо вздохнул, забрал снимок, но массаж делать передумал и домываться не стал. Не сполоснувшись, по-быстрому оделся и помчался в отель, к жене, рядом с которой чувствовал себя в безопасности. Взглянув на фотографию, Ло сказала, что никогда не видела такой смешной картинки, что Гр похож здесь на лемура в каске, и положила фото в чемодан, чтобы повесить дома над раковиной в кухне.

Стимулятор Собственного Достоинства

Гр очень любил надувать щёки — по поводу и без повода, лишь бы надуться, да так сильно, чтобы искры из глаз посыпались. Когда он служил, делать это было легко и просто: в каждой военной части имелся странный, на первый взгляд, аппарат, отдалённо напоминающий большой пылесос, только квадратный, с четырьмя длинными шлангами, одной большой дырой посередине и без колёсиков. Он стоял на гранитном постаменте в Укромном уголке отряда, где любой желающий мог подойти к нему после службы и подкачать себе столько воздуха, сколько было нужно для того, чтобы всегда оставаться на высоте и выглядеть важным человеком, солидно и серьёзно. Не все командиры пользовались этим приспособлением, считая его пережитком прошлого, как Нанаец, например, который брезговал даже глядеть на него, но были среди них такие, кто не слазил с аппарата, испытывая непреодолимую потребность в искусственной подпитке. К «зависимым» относился и Гр.

Один раз, улучив момент, когда в комнате никого не было, он затолкал себе в уши и в рот по шлангу и примеривался, куда бы засунуть последний, четвёртый, как в Укромный уголок вдруг зашёл генерал из Усобого отдела, человек строгий, с очень большим внешним достоинством, которое он гордо носил впереди себя — в виде круглого пышного брюха. В подкачанном состоянии брюхо комками выпирало из-под широкого генеральского ремня, а когда воздуха не хватало, спадало вниз, прикрывая колени словно фартуком. Генерал двумя руками поддерживал живот. Он недовольно взглянул на Гр нечестными глазами, похожими на глаза старой торговки, и тихо скомандовал:

— Смирно.

Гр застыл, не смея пошевелиться, боясь произвести шум, надеясь, что усобист не заметит его жадности.

— Вы знаете, товарищ старший лейтенант, как это называется? — грозно спросил генерал, приближаясь медленным шагом к офицеру.

Гр торопливо покачал головой, стараясь, чтобы шланги не ударили генерала по его красным щекам, и показал глазами на постамент, мол, заправляюсь.

— Нет, товарищ старший лейтенант, — продолжал усобист. — Я спрашиваю не об ССД, хотя речь касается именно его, Стимулятора Собственного Достоинства. Я спрашиваю, как назвать то, что вы с ним делаете?!

Гр хотел было ответить, что заряжается на несколько дней вперёд, так сказать, авансом, что на будущей неделе будет некогда, что дежурства по роте и ночные дозоры — это прежде всего. Но, почувствовав, как шланг давит на язык, вежливо промолчал.

— Это называется расхищением общественного добра, или, проще говоря, воровством. Вы с этим согласны?

— Никак нет, товарищ генерал! — в ужасе закричал Гр, выплёвывая изо рта шланг и вытягиваясь в струнку. — Это плановая дозаправка!

— Ну так заканчивайте скорее! И четвёртый шланг вставляйте! Сами знаете куда.

— Не могу, товарищ генерал, мне стыдно. — Несчастный засмущался и покраснел.

— Выполняйте приказ! — нетерпеливо закричал генерал и ткнул отросшим на сантиметр ногтем мизинца в грудь офицера, показывая, что не шутит.

— Я тогда к носу пристрою! — взмолился Гр.

Он снова затолкал шланг в рот, а последний, который по-прежнему неловко держал в руках, натянул на нос.

— А это уж, как хотите, главное, чтобы все они работали, — зловеще сказал генерал, включая аппарат.

Воздух четырьмя мощными потоками направился в человека. И то ли от того, что проходимец был слишком напряжён под взглядом злых усобистских глаз и чересчур сильно сжался, то ли от того, что генерал по своей чисто профессиональной привычке делать всем назло дал слишком мощный заряд, но случилось совсем не то, чего ожидал Гр. Вместо приятного, немного пьянящего ощущения, что в тебя вливают прохладные струйки искусственного достоинства, от которых сразу хотелось важничать, Гр испытал боль во всём теле. Он неожиданно подпрыгнул, несколько раз перевернулся в воздухе и прилип головой к потолку, ни дать ни взять шарик с привязанными нитками. Генерал продолжал энергично давить на кнопки, злорадно поглядывая вверх. Чувствуя, что у него сейчас разорвётся голова, Гр выдернул шланг изо рта и кулем свалился к ногам развеселившегося усобиста.

— Всегда был уверен, что башка твоя пустая, — удовлетворённо произнёс мучитель, вытаскивая из ушей Гр шланги и освобождая его нос. Он поставил офицера на ноги, оглядел кругом, ощупал голову и нежно добавил, проводя ногтем мизинца по шее обмякшего Гр: — Завтра зайдёшь ко мне, дело есть. Кто там у вас по бабам ходит? Через какой канал идёт в часть «Блейбой»?

— Все ходят, товарищ генерал! А «Блейбой» попадает из болитотдела, раздают на занятиях! — крикнул пользователь ССД, падая в обморок.

Тот случай пошёл бедняге на пользу. Почувствовав громадные возможности Стимулятора Собственного Достоинства, Гр стал относиться к нему с большой осторожностью, а из опыта работы с Усобым отделом усвоил нехитрые способы запугивания людей, придуманные лично генералом. Они пригодились, когда, уволившись из армии, он занялся бизнесом. Так, чтобы добиться понимания со стороны клиентов, Гр часто применял несложный приём: заставлял людей встать на голову и швырял в них горячими, только что из кипятка, луковицами, целясь прямо в рот. Несчастные соглашались со всеми условиями.

Гр прослужил девять спокойных лет, прежде чем войска, в которых он числился, не начали разваливаться по причине поднявшегося в стране в девяностых годах сумбура. Повсюду грянули сокращения. Кто-то проявил сообразительность, не стал дожидаться, пока ему дадут под зад, и уволился сам. В числе умных был генерал. Он ушёл в отставку в девяносто первом, а через год открыл своё первое публичное заведение в столице под очень простой лаконичной вывеской: «Особый дом». Гр всё хотел забежать туда, да не решался, помня о длинном ногте усобиста. Но пример генерала беспокоил его, заставляя всё чаще задумываться о своём будущем.

Мечты о мечтах

Гр с детства завидовал людям, которые умели мечтать. Неважно, исполнялись эти мечты или нет, главное, что они были и человек мог ими наслаждаться. Разглядывать, нюхать, грызть, гладить. Проходимец заметил, что человек с мечтой, вроде птицы с крыльями, умеет парить над землёй. Такому насос не нужен, обиженно думал Гр, с трудом приподнимаясь над серой действительностью после очередной дозаправки. Он часто видел вокруг себя счастливых людей, умеющих держаться в воздухе с помощью одной только мечты. Они то взлетали к небу, поддерживаемые её широкими крыльями, то опускались на землю, не ожидая чьих-либо приказов. В какую сторону шагнуть и где остановиться — всё было в их власти! Гр тоже так хотел. Парить без подкачки, чтобы с высоты положения плевать на реальность, так действующую ему на нервы!

Иногда попадались люди, удивлявшие его своей способностью беззаботно хохотать! Счастливчики вынимали руки из карманов штанов и, позабыв про смущение и внутренние страхи, начинали покатываться со смеху, разглядывая какую-нибудь картинку в журнале или рассказывая анекдот. «Наверное, у них есть мечта, — рассуждал Гр, — иначе, как это возможно, чтобы вот так, без оглядки на прохожих, смеяться? Да ещё размахивать друг перед другом руками, рассказывая о своих планах. Рисуя в воздухе будущее». Он зеленел от зависти, видя, как люди из ничего, из пустоты перед собой, вдруг создавали перспективу. Потыкают пальцами в воздух, пощёлкают, почмокают, покачают головами, скажут несколько слов насчёт композиции, и на тебе — набросок новой мечты готов! Посмотрят граждане на творение своих рук, порассуждают, как всё лучше устроить, и разойдутся. А мечта вслед за ними отправится, прихорашиваясь на лету.

Гр же как стоял, разинув рот, так и продолжал стоять, понимая, что ничего не запомнил. «Вот бы, — думал он частенько, — разжать пальцы да нарисовать что-нибудь эдакое!» Однако и пальцы не разжимались, и ускользали неясные образы. Сколько он ни тыкал впереди себя кулаками, напоминая со стороны обозлённого юркостью соперника боксёра, все попытки оказывались тщетными. Воздух перед его лицом оставался мрачно пустым. В нём не было и намёка на эскиз чего-нибудь прекрасного, напротив, всё казалось ямой, готовой проглотить целый мир и его, Гр, в придачу. Гр пугался ямы. Боясь потерять равновесие, он цеплялся за ближайший столб и долго приходил в себя.

С годами он приспособился скрывать свою зависть. Научился ходить в разговоре окольными путями вокруг заветной темы. Приноровился так расспрашивать спешащих мимо него проходимцев о всяких незначительных мелочах, что никто не догадывался об истинном его намерении — выведать всё, что касается мечты. «Зачем тебе этот галстук? Что ты хочешь сказать таким цветом? А запонки для чего? Не слишком ли они велики для твоих запястий?» — спрашивал он у прохожих и бежал вслед за ними, если те не хотели отвечать. Задавал один вопрос, третий, пятый, заикался, врал, что приходило в голову, но никогда не отпускал человека, не выжав из него хотя бы каплю его мечты. Люди плохо понимали Гр, многие видели в нём иностранного социолога, поэтому уклонялись от прямых ответов, отшучивались или отбрыкивались, когда потешный незнакомец хватал их за руки.

Гр не сдавался. Он без стеснения приставал к проходимцам, надеясь, что кто-нибудь проговорится наконец и он узнает главное — где найти мечту? В какой стране или в каком магазине? Бедняга весь замирал, скручивался, ужимался, если ему удавалось подслушать чужие разговоры об интересующем его предмете. Видя, как радуются счастливые обладатели сказочного богатства, он злился, переживал, однако пытался запомнить каждое их слово. И резко вздрагивал, когда они начинали показывать друг другу свои мечты, от близости которых у бедняги начиналась икота. Напуганные громкими звуками проходимцы убегали, а Гр с завистью смотрел в их встревоженные спины, оставаясь в растерянности, не понимая, откуда берутся такие весёлые, такие жизнерадостные люди, прекрасные, как долливудские актёры?

Случалось, что какой-нибудь беспечный простофиля оставлял свою ещё не окрепшую мечту на уличной скамейке, и Гр начинал охоту. Осторожно подкравшись, завистник торопливо кланялся:

— Бзвольте з-з-кызать. Я не встр-р-речал никого пр-р-р-екраснее вас! Гр-р-раше вас! Вы об-выр-р-рыжтельно грасивы! Гр-р-рандиозно! — тарахтел Гр, незаметно подталкивая незнакомку к своей широко раскрытой спортивной сумке.

— Как грубо, — отвечала обычно мечта, раскусив намерения обольстителя.

— Отчего же? Вовсе не грубо! А с лаской! Впрочем, мне всё р-р-р-авно, можно и грубо, лишь бы не расставаться с вами! — продолжал ворковать Гр, а сам, видя, что мечта не реагирует на комплименты, пускал в ход кулаки — пихал собеседницу в бок и толкал коленками, стараясь загнать её в сумку.

Однако слабая на вид мечта оказывала жёсткое сопротивление. Одним движением она сбрасывала мужчину со скамейки и гордо хохотала, довольная поверженным видом нахала, после чего взмахивала крыльями и улетала искать хозяина.

— Всё равно поймаю! — кричал ей вслед Гр, размазывая по щекам слёзы обиды.

Однажды ему чуть было не удалось поймать на берегу моря бесхозную, потрёпанную ветром и временем красавицу. Интуитивно чувствуя романтичность обстановки, он притворился спящим, когда мечта вдруг тихо опустилась рядом с ним на тёплый песок. Гр лежал на спине, широко раскинув руки, и почти не шевелился, поэтому гостья не обратила на него внимания, очевидно, приняв за выброшенное на берег бревно. Она уселась неподалёку и принялась чистить перья, освобождаясь от хвойных иголок, конфетных обёрток и поломанных зубочисток. Гр, закусив губу и приоткрыв один глаз, рассматривал прелестное видение, радуясь удаче.

Мечта была яркой, броской, с чистым пронзительным взглядом четырёх тёмно-розовых глаз и с двумя широкими сильными крыльями, которыми она грациозно встряхивала, чтобы сбросить прилипший к ним мусор. Прелестница казалась большой, размером с детский трёхколёсный велосипед, и была великолепна! Внешне походила на фантастическую печальную утку, забывшую, в какой стороне родной пруд. При взгляде на её хвост у Гр закралось подозрение, что не он один охотится за чужими мечтами. Кто-то успел выдергать перья из некогда роскошного, а теперь повисшего в виде потрёпанной метёлки хвоста его обворожительной соседки. Несколько прекрасных маленьких пёрышек, хорошо сохранившихся, все в серебристых пятнышках и золотистых звёздочках, говорили о благородном происхождении утки. Несмотря на увечье, она оставалась красивой. Грациозная осанка подчёркивала гармоничное телосложение, а прозрачная глазурь, покрывавшая шею и лапки, слегка затвердевшая на ветру, придавала весьма аппетитный вид. На месте, где у велосипеда располагалось сиденье, у мечты благоухала крупная роза, вся облитая тёмным шоколадом.

Гр осторожно шевельнул рукой, пытаясь дотянуться до цветка, и неожиданно тонко икнул от волнения, закашлялся, чем напугал прекрасную незнакомку. Оглянувшись, она легко взлетела в воздух. Покружила в недоумении над распластанным голым телом мужчины, проворно ухватила пролетавшую мимо чайку за крыло и скрылась в белом облаке. Гр выругался с досады. Опять неудача! Лежал тише травы! Не высовывался, не грубил, не тискал, не льстил! И надо же такому случиться — икнул в неподходящий момент! А этот взгляд, которым утка на него посмотрела, нахмурившись и недовольно пошевелив клювом! Может быть, от него дурно пахнет? «Надо поменять одеколон, — решил он, — и впредь вести себя хитрее. Зачем ловить? Тем более на улице! Есть и другие способы, понадёжней».