Советский человек

Вероника Киреева

Советский человек. Какой он? В этом сборнике рассказов он предстает перед нами с чистой, наивной душой, с открытыми доверчивыми глазами, с сердцем, в котором так много надежды. Он верит, что его страна самая лучшая, его будущее самое настоящее, и он – строитель новой, счастливой, жизни, в которой всё во имя человека, всё для блага человека!

А то она такая!

Я с работы пришел, смотрю на жену, а она какая-то странная. Может, думаю, она деньги взяла, которые мы на отпуск откладывали, и все их потратила? А то она такая! Пойдет полупальто себе купит, к нему воротник песцовый, всё в шкафу спрячет и сидит на меня смотрит.

Мне не жалко, но почему не спросить-то? Я может, обрадовался, сказал, иди, купи! Смотрю, деньги вроде на месте. Что ж тогда? Сел за стол, а Галя тарелку достает и разбивает её вдребезги. Я уж думаю, не заболела ли она чем? А то она такая.

— Галя, — говорю, — ты не заболела?

А она веником осколки заметает, и какое-то лицо у нее розовое, чуть ли не румянец!

— Нет, — говорит, — Валера. Только голова кружится.

А я думаю, с чего бы? Уж не увлеклась ли она кем? А то она такая. Как-то пришла вечером и рыдает.

— Я, — говорит, — Валера мужчину встретила. У него такая судьба! Детский дом, четыре отсидки, на ноге написано Зина, а на плече голая женщина, Валера! Он мне сам показал. А сердце какое доброе! А лицо! Шрам Валера от ножа, он эту Зину защищал, а она продала все его вещи и уехала! Он мне сумку до дома донес, говорит, вы такая милая. Так и сказал…. Ну какой человек! И имя у него такое красивое. Лёня!

Так она вещи мои стала разглядывать.

— А эта рубашка, — спрашивает, — тебя не мала? А, по-моему, мала. А эти носки? Их уже выбрасывать пора. А брюки?

Я-то не понял сначала, а потом гляжу, у меня вещи стали исчезать! Крем для бритья! Так она суп сварит, в банку нальет.

— На работе, — говорит, — поем.

Я не знал, что мне делать. То ли бабу голую на плече нарисовать, то ли Галя на ноге написать. Охота было пойти вслед за ней и морду ему набить.

— Галя, — говорю, — да ты домой его позови! Пусть он поест вместе с нами, увидит, что муж у тебя есть, в конце-то концов!

Так она вечером с работы пришла и чуть не рыдает.

— Валера, — говорит, — он не может придти. Ему срочно ехать надо, и, скорее всего в товарняке, его разыскивают за грабеж. Но он так благодарил тебя за доброту, спасибо, говорит, спасибо вам, родные! Вот ручку тебе передал из пластигласа, — она протянула мне ручку. — Я и не знала Валера, что ты такой добрый человек. Что у тебя такое доброе сердце. А я носки ему отдала твои, и рубашку….

— Да ничего, — говорю я, — пусть носит на здоровье.

— Ты очень добрый, — снова говорит Галя, а у самой слезы на ресницах блестят. — Спасибо тебе.

А сейчас я смотрю на нее и думаю, что опять с ней? Деньги вроде на месте, Леня в товарняке, она не больна. Что ж тогда?

— Валера, — говорит Галя, а у самой голос дрожит, — я видела Зину. Она говорит, что Лёня спит дома пьяный, — она закрыла лицо руками. — Как же так? Ведь он сказал, что у него никого нет! Он один! Один на всем белом свете, — она посмотрела меня сквозь слезы. — А у него жена, Валера и трое детей!

— Так я тоже ее видел, — начал врать я. — Она говорит, я все осознала и вернулась. Не могу, говорит жить без него, люблю, сил никаких нету! Тем более у нас говорит дети. А он от радости напился и никуда не поехал. И все-то пьет, не может поверить, что Зина вернулась…..

— Правда? — говорит Галя и слезы вытирает полотенцем. — А я тоже подумала, что он не может меня обмануть. Он честный человек. У него глаза честные… — она на мгновение задумалась. — Ну, как же хорошо, что Зина вернулась! Поняла, наконец, что такого человека нельзя предавать. Нельзя!