Обыкновенные люди с необыкновенными судьбами

Вероника Кронина

Эта книга – отчет о генеалогическом исследовании. В ней не будет ссылок на архивные документы. Они благополучно хранятся на полках семейного архива. Но именно материалы архивов, писем и воспоминания легли в ее основу, из них воссозданы живые люди с характерами, лицами и судьбами. Эта работа еще не закончена. Появляются новые данные, находятся родственники, носители новых воспоминаний, в архивах которых десятки лет хранились фотографии и письма. Поэтому продолжение будет следовать…

Не потому что, а вопреки

Пятилетнюю девочку родители часто привозили пожить у бабушки. В той же квартире, в одной из комнат, жила еще одна бабушка, на самом деле она была прабабушка. Бабушки между собой не ладили. Они отдельно покупали продукты, отдельно готовили, отдельно смотрели телевизор. Разговаривали они тоже редко. Выглядело это все грустной коммунальной квартирой. Присутствие ребенка немного оживляло обстановку. Но бабушки совершенно по-разному общались с девочкой. Бабушка Оля возила внучку на стадион, водила, несмотря на сопротивление, гулять в парк, есть положено было по часам, а вожделенная вареная колбаса оказывалась на тарелке только после съеденной ненавистной манной каши. С бабушкой Эммой, которая была прабабушкой, было иначе. Она не переживала из-за бутерброда с колбасой вместо каши, она переживала, что колбаса не та, что раньше, и что у нее уже нет зубов, чтобы есть что хочется. У нее на столе стояли фотографии красивых людей, о которых она рассказывала невообразимые вещи. Девочка ее стеснялась. Потому что она, когда выходила на улицу, сияя, всем говорила: «А вот это моя правнучка!», а ребенку слово «правнучка» казалось таким смешным и неловким и совсем не хотелось быть этой самой смешной правнучкой. Еще все говорили о ее трудном характере, о том, что она невозможна, живет только для себя, и сочувствовали тем взрослым, которые были вынуждены с ней общаться. А если она кому-то нравится, значит, у тех людей тоже трудный характер и они тоже невозможны? Девочка очень не хотела расстраивать родителей и быть невозможной. Но бабушка Эмма все равно очень радовалась правнучке и рассказывала ей свои невероятные истории. Ну как это ее сестра может жить во Франции, а брат — в Америке? «Старая бабушка совсем, — думала девочка, — все перепутала». Но истории были такими захватывающими, а люди на фотографиях такими красивыми, что ей было уже все равно, путает бабушка или нет, пусть рассказывает, ведь эти рассказы намного интереснее, чем детские книжки со сказками. И бабушка Эмма совсем неправильно всё понимала. Она возмутилась студентом, подрабатывающим сантехником: «Я ему сказала: вы же интеллигентный юноша, у вас красивые длинные волосы, но они попадают в трубу, когда вы ее чистите!» — а внучка старательно ей объясняла, что длинные волосы — модно, и при чем тут труба?!

Но дома с ней было интересно. Она накручивала девочке локоны на старинные, разогретые на плите щипцы, что очень не нравилось бабушке Оле, она рассказывала всякие истории, которые, по мнению девочки, конечно же, могли быть только выдумкой. Как-то раз она рассказывала, что еще в Кишиневе в их с мужем спальню заползла змея и она страшно испугалась. А правнучка, советский пятилетний ребенок, хорошо знавший, что такое спальня в детском саду, но не представлявший, что в квартире тоже может быть спальня, все выпытывала у нее: а где же были все остальные? Они что, так и остались в спальне? Или они тоже убежали?.. Она не смеялась, она сочувственно гладила малышку по голове и, попытавшись объяснить, что никаких остальных там не было, а спальня была только для нее и ее мужа, наткнулась на искреннее удивление и непонимание и начала рассказывать о другом. Еще она очень смешно произносила слово «фешенебельный», как будто два отдельных слова: «фэшен’эбелный». Это тоже было очень неправильно, ведь так никто не говорит!

Очень странно устроена память. Для ребенка история прабабушкиного детства была логична и понятна, это было так же, как в книжке со сказками: если ковер летает — значит, летает, и нечего раздумывать почему. В этой книге почти ничего не написано о тех, кто жив. У каждого человека есть право сказать о себе самому. Здесь истории жизни тех, кого уже нет. Их поступки не всегда были однозначны. Они жили в другое время, они не могли взглянуть на те события, что происходили в их настоящем, сегодняшним взглядом, они еще не знали, кого и как рассудит история. Они достойны симпатии и уважения. За то, что сделали все, чтобы у их потомков был шанс появиться в этом мире.

Линия Гольдман. Здесь идет речь о Давиде и Фане (Фаине, Фании) Гольдман, родителях той самой прабабушки Эммы и ее восьми братьях и сестрах.

Главы располагаются по старшинству, в зависимости от года их рождения.

Роза, 1887 год.

Лазарь, 1888 год.

Михаил, 1890-й.

Эмма, 1896-й.

Яков, предположительно, 1897 год.

Ефим, 1899 год.

Лиза, предположительно,1901-й.

Вера, 1903-й.

Ольга, 1907 год.

Дальше в мостик между Эммой и ее потомками вплетается линия Аккерман:

Давид Аккерман, 1880 года рождения — ее муж,

Ольга Аккерман, 1916 года рождения — их дочь.

Следующая входящая линия — Слуцкер:

Наум Слуцкер (1907 г. р.) — муж Ольги Аккерман.

Исследование заканчивается примерно на середине ХХ века. И тем не менее эта работа еще не закончена. Даже сейчас, когда книга уже дописана, всплывают новые подробности. Поэтому продолжение этой истории будет следовать.