Скучный миллиард

Вероника Павлова (2024)

Илья Самойлов, бывший космонавт, узнаёт, что болен неизлечимой болезнью. Он решает посвятить последние дни своей жизни науке и соглашается на участие в рискованном эксперименте. С помощью «машины времени», он отправляется в путешествие в далекое прошлое Земли, чтобы найти подтверждение гипотезы об инопланетном вторжении в доисторическую эпоху. (Все имена вымышленные, все совпадения случайны.)

Снежок

— Замечательно, — согласился Илья. — Вместо рыбалки, с которой вы меня выдернули, поохотиться на динозавров и вступить в палеоконтакт, что может быть лучше?

На этот раз весело расхохотались все.

— Динозавров? — переспросил Марк Браун сквозь смех. — По палеонтологии тебе «двойка», Самойлов. Так, кажется, у вас говорят? Мы попадём в эпоху, когда динозавры ещё не появились.

— Ну хорошо. Что за живность тогда там водилась? Гигантские скорпионы и сороконожки размером с эту комнату?

— Опять мимо! — окончательно развеселился Марк. — Ещё гораздо раньше.

— Мы отправляемся во времена, когда жизнь на Земле только зарождалась, — растолковал Ян. — Она существовала в виде примитивных одноклеточных бактерий и мизерных водорослей. Ну, или колоний этих бактерий, которые выглядели как многоклеточный организм размером с блюдце. Да и те почти все погибли: с ростом кислорода уменьшился уровень метана, а вместе с ним и парниковый эффект. И Земля замёрзла. Полностью: от полюса до экватора. Мировой океан и всю поверхность планеты сковал ледяной панцирь.

— И она превратилась в «Землю-снежок», — послышался приглушённый голос, а затем электрический звук инвалидного кресла, и в комнате показался профессор Ричард Форсайт. Хотя инвалидное кресло работало в автоматическом режиме, его ручку ни на миг не отпускала идущая следом красивая женщина с пышной копной роскошных каштановыми волос, уложенных в элегантную строгую причёску.

Илья привстал со своего места и вышел им навстречу, чтобы пожать руку легендарному физику, с которым всегда мечтал познакомиться.

— Хорошо, что вы с нами, Илья. А эта прекрасная леди — моя жена Сара, она вызвалась проводить меня на «фестиваль». Устроим рок-н-ролл, а, командир? — Форсайт задорно подмигнул ему. Ответить на рукопожатие у профессора едва хватило сил, а всё его тщедушное тельце, измученное саркомой, поместилось бы и на половине инвалидного кресла. Но в сияющих глазах Форсайта было столько воодушевления, что казалось — в них заключена вся Вселенная.

— Это, Гуронское оледенение, стало первой Великой зимой, их будет несколько в истории Земли, — геолога Эванса ничто не могло сбить с любимой темы. — Но мы попадём в момент оттепели: как раз между «Снежком-1» и «Снежком-2», криогеном.

— И что происходило на Земле в это время? — поинтересовался Илья.

— Дело в том, — вздохнул Ян, — что в этот, самый длительный период в истории Земли, не происходило ни-че-го! Эволюция замерла. А длилось это «межзимье» миллиард лет! Да, вулканы растопили льды, но под ними жизнь едва теплилась. Где-то в океане плавали жалкие остатки бактерий. Тектоника подземных плит остановилась. Уровень кислорода снова понизился. Луна перестала активно отдаляться от Земли и стабилизировала орбиту. Наступила эпоха равновесия и баланса, совершенной пустоты и стабильности. Не происходило почти никаких событий: биологических, геологических, любых. Недаром это время учёные прозвали «скучный миллиард». И так будет до самого криогена, второй Великой зимы. А когда растают и эти льды, жизнь проснётся на Земле с невиданной силой, случиться загадочный «кембрийский взрыв» — эволюция сделает резкий и стремительный рывок, более ни разу не повторившийся, возникнет необъяснимо всё многообразие древних видов, планета наконец станет живой. Но нас ждёт самое начало «скучного миллиарда».

Увлекательная лекция Яна Эванса была бессовестно прервана внезапно влетевшей в комнату рассерженной девушкой в смешных круглых очках с толстыми линзами. Она заметалась по операторской как стихийная вьюга, опрокидывая попутно пластмассовые стеллажи и сметая со стола стопки бумаг с какими-то расчётами и диаграммами.

— Оливер! Что происходит, Оливер?! — «вьюга» настигла координатора проекта и вцепилась в его свитер, заставив подняться с кресла. — Как же так? Что, чёрт возьми, происходит?

— Теперь все в сборе, — невозмутимо заявил Браун. — Илья, это седьмой член экспедиции, генетик-палеонтолог Родимова. Майя, познакомься с нашим командиром.

— Да, здравствуйте, Самойлов, слышала о вас. Марк, — Майя выпустила беднягу Оливера и переключилась на Брауна. Тот на всякий случай переместился за широкую спину Гарри Смита. — Мы же договаривались и лично с тобой, ты дал слово!

— Майя, что на этот раз?

— Я только что видела, что через портал запустили ещё шесть грузовиков на автопилотах. А вслед за ними заехало три вездехода. Три! Вездехода! Хорошо, грузовики, вы пообещали они не сдвинуться дальше базы. Ладно, согласилась на вертолёты, дроны, манипуляторы… Но вездеходы! Вы хотите погубить всю биоту? Там всё и так на ладан дышит. Достаточно задавить микроскопический протолишайник, и нарушиться вся цепь эволюции. Вы же учёные, и Рэя Брэдбери читали — «эффект бабочки», забыли? Нам некуда будет возвращаться. Вы что, не понимаете? — у Майи от ярости перехватило дух, и она с благодарностью взяла протянутый Сарой стакан воды, начав пить из него быстрыми глотками, и поэтому замолчала.

— Вы ухитрились оборудовать на том конце базу? — удивился Илья.

— Да, почти всё готово, — подтвердил Браун. — Нам же надо будет где-то жить, вероятно, с неделю. А может быть и обороняться. Переместили туда два опытных образца экспериментальных марсианских модулей и один выклянчил из лунной программы. Пришлось их на ходу дорабатывать, но в принципе станция будет довольно приличная и многофункциональная.

— То есть вы знаете, что происходит на той стороне? Связь есть? И что представляет из себя этот портал?

— Оливер, покажи нам картинку с онлайн-камеры у Impossible, — попросил Браун. На одной из стен операторской включился большой экран трансляции. Илья увидел, что в прибрежной отмели морского залива вращается горизонтальный огненный вихрь с огромной воронкой, направленной в сторону берега. В зияющую пасть пламенеющей воронки заезжал гружённый топливными канистрами дистанционно управляемый транспортёр. — Такой вид можно наблюдать только фронтально, с пляжа, — объяснил Браун. — Со стороны моря портал заметен лишь как прозрачное световое кольцо, как будто вихря и вовсе нет. И похоже, что транспортёр просто заедет в море и исчезнет. С боков видны лишь вертикальные световые столбы. Протяжённость воронки с доступной стороны пятьдесят метров, температура внутри неё около сорока пяти градусов по Цельсию. Тоннель выводит в каменистую пустыню. Там комфортная температура, порядка двадцати градусов. Ты спросил про связь. Предупреждаю сразу: со связью проблемы.

— Какие?

— Она односторонняя: все наши команды роботами принимаются, они их чётко выполняют, но ответить не могут — сигналы обратно не проходят. Мы вынуждены с помощью оптических приборов лишь считывать показания табло, фото и видео с мониторов, раскрытых прямо у выхода с обратной стороны. Звуковые сигналы оттуда тоже еле слышны. Но полноценной обратной связи нет, корректировать оперативно задания не получается. Это сильно осложняет работу. Из-за этого мы уже потеряли два дрона. Не можем осмотреться на местности дальше ста метров и смонтировать до конца все модули станции.

— Почему так происходит, профессор? — спросил Илья у Форсайта.

— Мы пока не знаем всех свойств экзотической материи, — развёл руками Форсайт.

— Вот именно! — утолив жажду, Майя врубила «режим бури» с новой силой. — Мы не знаем почти ничего и не представляем себе последствий наших действий. Уже потеряно два дрона! А вместе с ними сколько разнеслось по первозданной земле опасных современных микроорганизмов? Удумали оставить там груду техники. Что-то забирать оттуда. Неизвестно что разрушили или разрушите! Весь проект — это угроза эволюции! Я собираюсь сделать заявление на Генассамблее ООН.

— Майя, — на этот раз уже строго произнёс Браун, — вы тоже учёный и должны спокойно анализировать и систематизировать объективные данные. А они таковы: на поверхности просто нечего уничтожать. Ростки жизни есть лишь в океане, да где-то в укромных кислородных карманах. И занести мы ничего не можем. Мы уже развились как кислородная форма жизни, а там сейчас лишь 1% кислорода. В атмосфере густой сероводород и другие ядовитые газы. Если наши микробы не уничтожит вредная среда, то их убьёт ультрафиолетовое излучение: защиты от него нет, озоновый слой ещё не сформировался. Поэтому нам предстоит работать в скафандрах. А что касается оборудования: за миллиарды лет оно развеется в прах — даже сталь окислится и разрушится, материки будут соединяться и разбегаться несколько раз, потоки вулканической лавы и ледники не оставят даже намёка в будущем на наше присутствие…

— Вы меня просто не слышите! Мы всё равно рискуем вмешаться в ход эволюции. Ричард, но вы-то почему молчите? Вы же сами утверждали, что путешествие во времени в прошлое невозможно, что время линейно и движется только вперёд?

— Я и сейчас продолжаю это утверждать, — возразил Форсайт, — и хочу лишь подтвердить или опровергнуть мою гипотезу. Но для этого мне надо оказаться «в прошлом». Единственное, в чём я абсолютно уверен: в нашем мире ничего не изменится. Потому что оно бы уже изменилось, сразу — как только портал образовался. Если нам и суждено что-либо поменять в прошлом, то оно проявится на альтернативной Земле, в параллельной Вселенной, но не здесь.

— Я не специалист в этой области и простите, что высказываю своё дилетантское мнение, — ввязался в теоретический спор Илья, — но мне кажется, что пришельцы имеют добрые намерения, иначе зачем им приглашать нас туда, где мы можем загубить свою же цивилизацию? А если бы они хотели нас уничтожить и колонизировать Землю, то не проще ли это сделать без хитрых посланий и созданий кротовых нор, искоренив всю земную жизнь в зародыше? Им это раз плюнуть. Принцип «бритвы Оккама»: ищи самое экономное решение, не усложняй. К тому же встреча должна произойти во время «скучного миллиарда». То есть в момент приостановки всей эволюции, как меня только что просветили.

— Вы внушили ему, что во время «скучного миллиарда» эволюция приостановилась? — опять прямо-таки ужаснулась Майя. — Вы ничего ему не рассказали?! Илья, в эпоху «скучного миллиарда» появились эукариоты! Это полноценные клетки, с ядром, где заложен геном. До этого клетки были примитивные и не несли информацию о наследственности. Таким образом, произошло рождение земной ДНК, нас с вами, всего-то навсего!

— И мы понятия не имеем почему и как это случилось. Возможно, что путём панспермии: бактерии прилетели на метеоритах из космоса. Или на том же космическом корабле, который ждёт нас. И нам предоставлен шанс во всём разобраться, — подчеркнул Эванс.

— Я считаю, что ДНК развилось путём эволюции, за миллионы лет кропотливого труда! Мы вломимся в святая святых колыбели жизни! Я намерена сделать заявление. А чтобы меня не выставили сумасшедшей, пойду с вами и запишу репортаж с той стороны. Как только связь заработает, в ООН всё узнают!

— А почему вы уверены, что связь заработает? Кстати, оттуда вообще что-либо вернулось? — спросил Илья.

— Увы, нет. Чтобы открыть пропускной шлюз на портале, необходимо приложить руку живого homo sapiens к рисунку человеческой ладони на входе. «Дверь» открыта, пока кто-то держит на этом биометрическом замке незащищённую правую пятерню. Поверхность шлюза очень горяча, долго держать не получается, у нас здесь уже половина народа с обваренной правой рукой. На том конце портала, судя по фотографиям и данным оптики, такой же «замо́к». Значит, отправить что-либо оттуда возможно, если открыть шлюз с обратной стороны.

— Когда мы будем уходить, «кто-то» останется там, чтобы обеспечить остальным выход? — уточнил Илья.

— Исключено! Не останется! — громко и уверенно произнесла Сара Форсайт. — Конструкторы придумали специальное устройство для инвалидного кресла, оно работает как катапульта. Ричард успеет покинуть портал, и здесь его поймают, обеспечат мягкое и безопасное приземление!

— Конечно, дорогая, так и будет, — профессор, улыбнувшись, нежно погладил жену по руке.

Илья недоумённо взглянул на Брауна, тот лишь повёл бровью и опустил глаза.

— Друзья! Нам пора! — провозгласил Форсайт. — Напоминаю, что любое перемещение по порталу и каждое новое открытие шлюза снижают мощность кротовой норы! На данный момент она уже работает на восемьдесят процентов от первоначальных показателей, а ведь нам ещё надо пройти туда и вернуться обратно, и неизвестно с каким дополнительным объёмом, а также регулярно передавать информацию! К тому же периоды неустойчивости портала учащаются. По моим расчётам он полностью улетучится через десять суток. Время не ждёт.

— Профессор прав, прошу всех подготовиться, — скомандовал Браун.