Подарок для шейха

Вероника Франко (2024)

Меня похитили и подарили шейху аль-Хасану. Отправляясь в научную экспедицию в далёкую восточную страну, разве могла я представить, что окажусь в неволе? Разумеется, нет. А теперь моя жизнь полностью зависит от властного, богатого и очень притягательного мужчины, который не торопится даровать мне свободу. — Кто Вы? И зачем меня сюда привезли? — тихо спрашиваю. — Я Карим ибн Малик аль-Хасан, шейх Эмара. А привезли тебя сюда в качестве подарка. Для меня. Это же очевидно. — Очевидно? Мне это совсем не очевидно! Я — иностранная подданная! Свободный человек! — Уже нет, — шейх протягивает руку и ведёт большим пальцем по моей щеке. От автора: Действие романа происходит в странах Эмар и Аль-Бадир, прототипами которых послужили государства Персидского залива.

Глава 7

Лада

Перебрав различные идеи, прихожу к выводу, что с аль-Хасаном нужно бороться его же оружием — хитростью.

За завтраком, подобострастно глядя на шейха, прошу:

— Мой господин, раз уж нам придётся задержаться в этом месте, может, мы могли бы совершить небольшую прогулку в пустыню? Я ведь так и не побывала в ней.

Карим давится кофе.

— «Мой господин»? — откашлявшись, со смехом переспрашивает он. — Ох, Лада! Не стоит тебе меня так называть. А то привыкну, — его губы расплываются в соблазнительной, но немного хищной улыбке. — Зови меня просто Карим.

— Хорошо, — зависаю, на пару минут забыв о своём плане. Любуюсь карими глазами мужчины, которым яркий солнечный свет придал ореховый оттенок.

— У меня есть мысль получше, — сообщает аль-Хасан. — Предлагаю пообедать в пустыне. Недалеко отсюда, примерно в часе езды, есть небольшой оазис. Что скажешь?

— С удовольствием! — я согласна на всё, что угодно, чтобы только попасть за периметр крепости.

Смысл, затеянного мной предприятия, — оценить обстановку снаружи. Если аль-Мехди уехал в столицу, значит, он забрал с собой какую-то часть людей. Следовательно, охраны в бастионе осталось меньше. Надо понять, где расположены центральные ворота, есть ли запасные, и насколько бдительно они сейчас охраняются. Если сориентируюсь на местности заранее, ночью смогу сбежать, не тратя время на поиски выхода.

— Договорились. Я зайду за тобой ближе к обеду, а пока поработаю с Рифатом над документами. Если что, его комната напротив, — с этими словами Карим уходит. Кажется, он ничего не заподозрил.

Ощущаю небывалый душевный подъём. Запах близкой свободы приятно щекочет ноздри.

Но мой оптимизм заметно угасает, когда вижу, что крепость буквально выдолблена в горном массиве. Красно-коричневые горы растянулись вдоль горизонта насколько хватает глаз. Единственная дорога из моей тюрьмы проложена через небольшое ущелье, сразу за которым начинается пустыня.

Идеальное место для оборонительного форта. С тыла он защищён высоким горным хребтом, а спереди со сторожевых башен и крепостной стены периметр просматривается как на ладони. Аль-Хасан был прав, когда предупреждал, что бежать здесь некуда. Думаю, враги не раз обламывались в попытках завоевать эту крепость.

В качестве транспортного средства Карим выбрал лошадь.

— Чтобы ты могла насладиться местными красотами, — объяснил он.

Однако у меня есть подозрение, что шейх не столько хочет показать живописные пейзажи, сколько продемонстрировать невозможность побега. Хотя, вероятно, я излишне подозрительна.

Поскольку езда верхом не входит в круг моих навыков и умений, аль-Хасан посадил меня к себе. И сейчас я сижу, вжатая в твёрдый торс Карима, и делаю вид, что очень интересуюсь выступающими каменистыми плато, пальмами и прочей растительностью в тенистом ущелье. На самом деле близость шейха и сила, исходящая от него, волнует гораздо больше, нежели окружающий ландшафт. Аль-Хасан так непринуждённо управляет лошадью, будто родился в седле.

Дорога, по которой мы спускаемся в ущелье, узкая, поэтому охрана шейха разделилась на две группы. Одна следует перед нами, а вторая позади. Как только мы выезжаем в пустыню, телохранители сразу рассредоточиваются, окружая нас свободным кольцом.

Солнце нещадно палит над головой. Мысленно благодарю Карима за то, что он дал мне, кроме своей одежды, арафатку и показал, как правильно замотать ею лицо, чтобы остались открытыми только глаза. Иначе я бы моментально обгорела.

Пекло стоит как в аду. Дуновения ветра не дарят прохладу. Они обжигают, иссушают. Из-за них мелкий песок, похожий на пыль, не просто забивается в складки одежды, а въедается в кожу.

Не зря пустыню часто сравнивают с морем. Она такая же безбрежная, опасная, жестокая по отношению к неопытным путешественникам. Вместо волн здесь барханы. Вместо рыб и прочих обитателей водных глубин — скорпионы и ядовитые змеи.

Краски вокруг удивляют своей богатой палитрой. Бледно-жёлтый песок переходит в медовый, золотой сменяется янтарным, горчичным и красновато-коричневым там, где падают тени от гребней дюн.

Посередине этой могучей суровой стихии ощущаю себя крошечной букашкой. Неким чужеродным элементом, который в любой момент пустыня может слизнуть со своей поверхности раскалённым языком, не оставив даже следа.

Финиковый оазис встречает нас сочной зеленью и благословенной свежестью. После километров песка и зноя высокие пальмы, трава, небольшое озерцо кажутся настоящим чудом.

Карим помогает мне слезть с лошади. Когда его руки скользят по моей талии, приятный трепет охватывает тело.

— Спасибо, — произношу с улыбкой, освобождая лицо от платка.

— Не за что, — он отдаёт поводья одному из своих охранников, затем берёт меня за руку и ведёт вглубь оазиса.

Там усаживает на ковры, расстеленные в тени раскидистой пальмы. Поодаль от нас стоит брезентовая палатка с навесом. На шатёр из восточных сказок это сооружение мало похоже.

— Кто там живёт? — интересуюсь у аль-Хасана.

— Никто. Это полевая кухня.

— Ты велел приехать сюда целой кухне, чтобы мы могли пообедать? — мои глаза вот-вот вылезут из орбит от удивления.

— Ну да, — спокойно пожимает плечами Карим. — Иначе что бы мы ели? — добавляет посмеиваясь.

О еде я не думала. У меня была другая цель, связанная с этой вылазкой. В любом случае, мы могли бы обойтись парой бутербродов и фруктами. Но, видимо, шейх не привык к скромным турпоходам.

Молодой парень приносит нам таз с чистой водой для мытья рук. Тут же подаёт белоснежные полотенца. Следом за первым слугой появляется второй. Он подносит кувшин охлаждённого гранатового сока. С удовольствием сразу выпиваю целый стакан.

— Если ты так хотела пить, могла бы сказать мне, — говорит аль-Хасан. — Я всегда беру с собой воду в бурдюке.

— Не хотела, чтобы из-за меня все останавливались, — леплю первое, что приходит в голову. На самом деле, я не чаяла, когда мы доберемся до оазиса. Постоянная близость Карима, его частное дыхание за спиной, сильные руки, удерживающие меня от падения, действовали на меня как горячий кофе на мороженое. В голове проносились совсем иные картинки, а не прогулка по пустыне.

— Как твои запястья? Зажили? — внезапно спрашивает шейх. До этого он не вспоминал о них после того, как поиграл в медбрата.

— Да, уже гораздо лучше. Мазь помогла. Я накладывала её ещё несколько раз.

Перед нами ставят большой поднос, на котором на тарелках лежат запеченные баклажаны с сыром, зеленью, зёрнами граната и грецкими орехами, фалафель с соусом, тёплый лаваш, начинённый тушёным мясом и овощами и, конечно, хумус. Без последнего у местных не обходится ни одна трапеза.

— Ого! Мы здесь можем на неделю остаться жить! С такими-то запасами! — не успеваю пошутить, как появляется слуга с ещё одним подносом, полным ароматных пирожков и лепёшек.

— Это только закуски. На основное блюдо нам приготовили кабсу, — Карим накалывает на вилку несколько рулетиков из баклажанов, отправляет их к себе в тарелку, потом кладёт немного хумуса.

Я начинаю с пирожков. Пекут местные божественно. Будь то сладкая выпечка или солёная, ум отъешь!

— Расскажи мне о себе, Лада. У тебя есть семья? Дети? — Карим заводит беседу во время паузы между закусками и горячим.

— Детей нет. Моя семья — это мама и два брата. Младшему четыре года.

— А отец?

— Они с мамой в разводе. А ты женат? — быстро перевожу тему. Не хочу углубляться в подробности о моих недоделанных родственниках.

— Моя жена умела пять лет назад. Детей у нас не было.

— Ты живёшь один? — не верится, что такой красивый, богатый и влиятельный мужчина одинок.

— Да, не считая, личного помощника, охраны и прочих слуг.

— И тебе не скучно?

— О скуке мне остаётся только мечтать! Я бы с радостью поскучал недельку-вторую, да работа не даёт. Каждый день что-то происходит.

— Я читала в Интернете о повстанцах, о вооружённых налётах. Наверное, нелегко жить как на вулкане.

— Ну, когда у тебя под боком такой беспокойный сосед как Аль-Бадир, выбирать не приходится, — философски рассуждает Карим.

— А откуда берутся эти повстанцы? Что их не устраивает? — спрашиваю, потому что в Интернете встречала противоречивую информацию. А шейх явно знает правду.

— Что ты знаешь об истории наших стран? — он сосредоточено смотрит мне в лицо, будто экзамен принимает.

— Ну, что ещё сто лет отдельного государства Аль-Бадир не существовало. Это был крупный регион в северо-восточной части страны Эмар. Однако его жители хотели отделиться и долго боролись за свою независимость.

— Угу. Всё верно, — удовлетворённо кивает шейх. — Нашу землю издревле населяли разрозненные этнические группы. Они то объединялись в сатрапии (области), то снова распадались и вели междоусобные войны за территорию. Последнее глобальное объединение в халифат произошло в Средние века, чтобы дать отпор крестоносцам, пришедшим сюда с целью завоевания и насаждения нам христианской веры.

— Да, я это знаю. По одной маленькие сатрапии, истощённые внутренними распрями, было победить проще, чем централизованное государство.

— Умница! Только бадирцы всегда считались «гнилым углом». Они вечно бузили, устраивали мятежи с целью государственного переворота. Поскольку захватить власть им не удавалось, эти ребята начали требовать независимость. Получили её в начале двадцатого века и на какое-то время притихли. А в восьмидесятых годах прошлого столетия в прибрежных водах Эмара геологи обнаружили нефть. Моя страна начала богатеть не по дням, а по часам, в то время как Аль-Бадир оставался очень бедным. Бадирцам стало завидно. Они потребовали якобы «свою долю».

— Какую долю? Они же сами отделились?

— У них другая логика. Типа раньше это была и их страна тоже, поэтому они имеют право на процент от доходов с продажи нефти.

— Гениально! Сначала не хотели иметь с Эмаром никаких дел, а как деньгами запахло, сразу: «Вы нам должны».

— Именно. Когда мой дед отказал взять бадирцев обратно в состав Эмара на правах автономии, они озлобились. Вот откуда взялись повстанцы, которые решили, что могут нас запугать и силой отжать доходы на нефть. Косвенно им это удалось. После серии ужасных терактов уже мой отец заключил договор с шейхом Аль-Бадира. Мы помогаем здесь строить дороги, больницы, школы в обмен на поддержание порядка и пресечение вооружённых вылазок на территорию нашей страны.

— Но им этого мало, — догадываюсь я.

— Да. Человеческая алчность пределов не имеет.

— А ты не хочешь принять Аль-Бадир в состав Эмара и тем самым положить конец кровопролитным набегам?

— Ни за что! На кой чёрт они мне сдались? — брезгливо морщится Карим. — Бадирцы испокон веков были воинствующей народностью. Они умеют только грабить, насиловать и убивать. Ну, ещё выращивать опиумный мак и торговать его производными. Сейчас между нашими странами существует жёсткий пограничный контроль. А если граница будет открыта, мою страну наводнят бандиты. Хлынет неконтролируемый поток наркоты. Нет уж, спасибо!

— И ты готов всю жизнь провести в борьбе с повстанцами?

— Можно проводить политику максимального сдерживания. Торговаться с аль-Мехди, сулить ему определённые выгоды, чтобы он пресекал на корню образование преступных группировок.

— Сдаётся мне, с человеком, по приказу которого похищают иностранных подданных, а потом дарят их в рабство, это тупиковый вариант, — скептически поджимаю губы.

— Ну, в твоём случае, рабство не такое уж ужасное. Правда? — взгляд шейха становится игривым. Но я не разделяю такого настроя. Может, Карима забавляет — получить в пользование новую рабыню, но меня подобный расклад не веселит.

Конец ознакомительного фрагмента.