Белка. И другие рассказы

Вика Драморецкая

В сборник вошли рассказы-притчи, читая которые, начинаешь терять грань между реальностью и выдумкой. Потому что реальность рассказов слегка абсурдна и нелепа. Впрочем, может быть, наша жизнь тоже не так логична, как нам кажется?

Варжаб

Жила на свете одна девочка. Однажды она пила чай в гостях у подружки и увидела, как подружкина бабушка кипятит на плите молоко. Девочка очень удивилась, потому что никогда в жизни этого не видела. Удивилась она тогда, когда вдруг крышка заходила ходуном, поднялась, и молоко побежало из кастрюли. Бабушка, которая разминала картошку для пюре, ловко подскочила к плите, выключила газ и принялась энергично дуть, загоняя молоко обратно.

Девочка даже чай перестала пить и уставилась на молоко.

— Ты что, молока никогда не видела? — ласково спросила бабушка.

— Нет, никогда не видела.

— Да ладно! — воскликнула подружка.

— Правда, не видела. У нас дома его никогда не бывает.

— Ну, чудеса! — сказала бабушка. — Семьдесят лет на свете живу, никогда с таким не сталкивалась.

Девочка же заглянула в кастрюльку и увидела, что на молоке образовалась пенка. Это её тоже очень удивило.

— А что это сверху за плёночка?

— Это пенка. Дай-ка, я её сниму, да налью тебе молока, раз такое дело.

— А зачем её снимать?

— Ой, что ты, пенка же такая невкусная, её никто не любит.

— Нет, не снимайте, пожалуйста, я её тоже хочу попробовать.

Выпила девочка стакан молока, потом съела пенку и тут вдруг поняла, что ничего вкуснее в своей жизни она не пробовала. Само молоко-то так себе, но вот пенка! Она показалась ей такой нежной, такой ароматной и приятной на вкус, что девочка сразу её полюбила.

По дороге домой девочка зашла в магазин и купила себе пакет молока. Она вскипятила его на плите, подождала, пока образуется пенка, и с наслаждением её съела.

За этим занятием её застала мама, вернувшись с работы. Мама увидела открытый пакет молока на столе и побелела, как мел.

— Ты что, пила его? — спросила она в ужасе.

— Пила, — ответила девочка и испугалась.

— Никогда! Никогда больше не пей!

— Мамочка, что ты такое говоришь?!

Но мать не слушала её. Она схватила пакет, вылила остатки молока в раковину, а картонку швырнула в мусорное ведро. Потом она подбежала к дочери, схватила её за плечи и стала пристально смотреть в глаза.

— Я не шучу. Больше никогда не пей молоко! — наконец сказала она угрожающе.

— Но мне оно нравится!

— Мало ли что тебе нравится! Слушай, что я тебе говорю!

— Да ты глупости говоришь какие-то! Я хочу пить и буду!

— Нет, не будешь! Не будешь! А если будешь пить, добром это не кончится, глупая девчонка.

— Но мама! — крикнула девочка и разрыдалась. Она рыдала и рыдала, у неё началась настоящая истерика. Мать бегала по кухне и проклинала подружкину бабушку, которая налила её дочке молока. Она кричала:

— Ешь всё! Бананы, сосиски, конфеты! Тебе что, мало? Ешь всё, кроме молока!

Девочка так неистово плакала, что к вечеру у неё поднялась температура, и заболела голова. Мать ужасно испугалась и сразу поменяла свою тактику. Она была добра, заботлива, клала на лоб холодные компрессы, поила девочку какими-то лекарствами, прижимала её к сердцу, и, не переставая, умоляла больше не пить молоко.

На следующий день, девочка проснулась совершенно здоровой. Дома не было и следа от вчерашнего молока, мусор из ведра был выкинут, даже молочного пакета не осталось.

Однажды в школьной столовой, где каждый день завтракала девочка, давали молоко.

Девочка, конечно, надолго запомнила скандал с мамой и никогда больше не покупала себе то, что ей запретили. А тут вдруг, пожалуйста. Стоят стаканы на подносе, простые столовские стаканы с отколотыми краями. А в них налита белая жидкость, и в каждом плавает молочная пенка. Не долго думая, девочка взяла себе стакан и уселась за столик с подружками.

Она съела свою пенку и убедилась ещё раз, что это самое вкусное, что она когда-либо ела. Потом она попросила пенки у подружек, подцепила их вилкой из стакана и тоже съела.

Одна девица, сидевшая за соседним столиком и громко рассказывающая что-то, увидела это и демонстративно закричала:

— Фу! Как она может есть пенку! Это же редкостная дрянь!

Девочка покраснела, посмотрев на наглую девицу. Ей очень нравилась пенка, и она решила просто не обращать внимания.

Дома девочка вдруг почувствовала недомогание. У неё заболела голова, совсем как после скандала с мамой. Девочка прилегла на диван и тут заметила ещё, что у неё на груди появилась красная сыпь.

Вечером пришла мама. Она поставила девочке градусник, и оказалось, что есть температура.

— Что ты ела? — спросила мама.

— Гречневую кашу в школе, — ответила девочка.

— И всё?

— И всё.

— Ты не пила молоко?

— Нет, не пила.

Мама дала девочке какую-то таблетку и уложила её спать, сказав, что если так будет продолжаться, придется вызвать врача. Но на следующее утро у девочки опять ничего не было, сыпь исчезла, голова перестала болеть и температура упала.

Девочка поняла, что это её недомогание как-то связано с молоком. Она должна была убедиться, что это так, и поэтому ради эксперимента тайком купила молоко, вскипятила его, вздрагивая каждый раз от всякого шороха, потому что боялась, что мама придет с работы раньше времени. Когда на остывающем молоке появилась пенка, девочка подцепила её и с жадностью съела. Нет, никогда, никогда в жизни она не ела ничего столь вкусного! Потом она быстренько допила молоко, выкинула пакет, засунув его на самое дно мусорного мешка, и принялась отмывать кастрюлю.

Час или два ничего не случалось. Пришла мама, они сели ужинать, и тут вдруг девочка почувствовала, что у нее начинает сильно-сильно болеть голова.

— Что-то ты красная вся, — сказала мама, — сыпь-то вчерашняя прошла?

Она заглянула девочке за воротник и вскрикнула, потому что сыпь, которой не было утром, теперь снова появилась и была ярко-красной.

— Голова болит?

— Нет, совсем не болит.

— Дай-ка лоб потрогаю.

Мама потрогала её лоб и поняла, что опять поднялась температура. Мать опять спросила, что ела девочка, но та стала уверять, что совсем не пила молока и ничего подобного не ела.

— Послушай меня внимательно, — сказала мама, — я не шутила. У меня в детстве была аллергия на молоко. Это очень опасно, если ты будешь пить молоко, то можешь умереть, задохнуться. Аллергия эта наследственная. У нас в доме никогда не бывает молока, потому что у тебя она тоже может начаться. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, поэтому обещай мне не пить молоко!

— Обещаю, — сказала девочка, а сама подумала: «Ну и что! Аллергия была у мамы, а у меня, её, может быть, и не будет!»

На следующий день, как и раньше, все симптомы прошли.

С тех пор девочка опять перестала тайно покупать себе молоко, хотя ей и очень хотелось. Но тут история приняла неожиданный поворот.

Через какое-то время девочка поехала к подружке на дачу. Эта была та самая подружка, бабушка которой дала девочке в первый раз молоко.

В деревне на свежем воздухе девочка чувствовала себя прекрасно. Они ходили с подружкой в лес, гуляли вдоль речки и по полю. Девочка видела коров и подружка рассказала, что это они дают молоко. Девочка погладила большую добрую корову и рассказала подружке, что с ней случается, когда она пьет молоко.

— Знаешь что? — сказала подружка. — Это потому, что в городе очень плохое молоко, порошковое. А здесь, в деревне, молоко натуральное и полезное. Так говорит бабушка. Попробуй-ка ты здешнее молоко, и посмотрим, что будет.

Вечером бабушка согрела им молока, и девочка съела столько пенок, сколько смогла. Она ела и ела и никак не могла остановиться, потому что пенки с деревенского молока действительно куда вкуснее, чем с городского. Девочка и думать позабыла про аллергию, потому что поверила подружке про натуральное молоко. Это было божественно! Каждую секунду девочка радовалась, ощущая вкус пенки.

А ночью девочке стало так плохо, что она с трудом встала, разбудила подружку с бабушкой и все бабушке рассказала. Бабушка очень испугалась, потому что поняла, что у девочки страшнейшая аллергия на молоко. А поскольку они были в деревне, и врача поблизости не было, да и таблеток не было никаких, помочь она никак не могла.

Девочке же становилось все хуже и хуже. Красная сыпь покрыла её с головы до ног, а температура была под сорок. Бабушка в панике бегала по деревне, просила, чтобы хоть кто-нибудь довез девочку до больницы. Но деревня была маленькая, далеко от города, машины ни у кого не было.

В той деревне, к счастью, жила старушка-целительница. Она пришла, принесла с собой какое-то снадобье и дала его девочке. Лекарство это помогло, и на следующее утро девочка проснулась совершенно здоровой.

Таким образом, девочка больше не могла продолжать есть пенки. Бабушка подружки рассказала всё её маме, мама предупредила учительницу в школе, в общем, об аллергии узнали все. Девочка торжественно пообещала маме никогда больше не притрагиваться к пенкам, и та успокоилась.

Но не успокоилась девочка. Она повзрослела, пошла в одиннадцатый класс, стала более или менее самостоятельной. Однако постоянные вкусовые фантазии мучили её. Она так сильно хотела попробовать пенку ещё хоть разок, что не могла найти себе места, когда видела в магазине пакеты с молоком. Она срывалась в истерики, плакала, но боялась. Это дошло до того, что девочка твердо решила найти средство и избавиться от этой аллергии.

Тут-то она и вспомнила о целительнице из деревни и поехала к ней в надежде на помощь.

Целительница, к счастью, ещё была жива и жила на самом краю деревни, в старом деревянном доме с сараем, в котором она сушила свои травы.

— Ага! — сказала старуха, когда девочка зашла и поздоровалась. — Я знала, что ты придешь.

— Вы меня помните? — удивилась девочка, потому что с момента их встречи прошло уже восемь лет.

— Провалами в памяти не страдаю, — ответила целительница и принялась мешать какой-то отвар на плите.

— Вы помните про мою аллергию? Я пришла в надежде, что вы знаете лекарство!

— Да. Я знаю лекарство, которое ты ищешь.

— Правда? Правда?! Скорее же, расскажите мне о нём!!!

— Нет, я тебе о нём ничего не скажу.

— Но почему? — в ужасе воскликнула девочка.

— Потому, что ты всё равно не сможешь его использовать.

— Как же так?!

— А вот так. Это лекарство не для слабонервных. К тому же, оно даёт кое-какой побочный эффект. Ты не сможешь.

— Смогу! Смогу! Правда!

Старуха только скептически улыбнулась. Девочка принялась умолять её рассказать о лекарстве и так долго и слезно просила, что, наконец, старуха вздохнула и сказала:

— Ну, хорошо. Только учти! Это потребует от тебя железных нервов и небольшой, но неприятной жертвы.

Девочка была согласна на всё. Теперь, когда она нашла лекарство, отступать уже было нельзя.

Целительница сказала, что девочка должна остаться у неё до ближайшего полнолуния. Она должна помогать собирать травы и делать целебные отвары, кроме того, выполнять всю работу по дому и делать всё, что ей будет сказано. Это была своего рода плата за помощь.

Две недели провела девочка в деревне у целительницы. Она вставала с рассветом и сразу же, ещё по росе, они уходили в лес. Там они собирали растения и грибы, кусочки коры и коренья. Старушка кое-чему научила девочку. Она ежедневно спрашивала, не передумала ли девочка, но та была решительно настроена.

Днем девочка убирала в доме, они обедали, делали разные хозяйственные дела и снова уходили: в поля, на дальние озера и болота. Иногда к ним приходили больные люди, и тогда девочка помогала целительнице лечить их.

Наконец настал день полнолуния. С утра старуха послала девочку за свежим коровьим молоком к соседке. Девочка обрадовалась, что скоро отведает пенки, и взяла три литра молока в стеклянной банке.

Поздно вечером старуха приказала девочке собираться, надевать резиновые сапоги и брать с собой корзину. Они вышли из дома, и пошли в лес.

Было темным-темно, только полная круглая луна освещала окрестности, но когда наши путницы вошли в чащу, она скрылась за деревьями. Старуха, как кошка, уверенно шла в темноте.

Наконец они пришли на одно болото. Девочка знала его, потому что они были здесь уже несколько раз.

— Ну вот, — сказала старуха, — а теперь, поползай-ка ты по воде на коленях, да поймай несколько жаб. Сложи их в корзинку, и поспешим домой.

Девочка послушно опустилась на колени. Она испугалась, но виду не подала. Жаб поймать было не так-то просто, тем более в темноте. Ползая по мокрому мху, вся грязная, замерзшая, перепуганная, девочка шарила вокруг себя руками. Ей попадались разные травинки, палки, шишки, сухие листья, но как ты поймаешь жабу, ведь она живая и прыгает!

Старуха куда-то пропала, по крайней мере, оглядываясь, девочка не могла разглядеть её. Она была уже готова сесть и заплакать, отказаться от лекарства, но тут вдруг нащупала какой-то пенёк. Она обследовала его рукой и поняла, что под пеньком есть норка. Запустив туда руку, девочка вскрикнула от ужаса, потому что наткнулась на что-то живое, скользкое и холодное. Это была толстая старая жаба.

Схватив, девочка быстро кинула её в пластмассовое ведерко из-под майонеза, которое взяла с собой, и закрыла крышкой.

Она позвала старушку. Эхо разнесло её голос по всему болотцу. Несколько секунд стояла тишина, но потом старуха откликнулась:

— Не кричи! Я тут, в кустах, собираю траву.

— Я нашла жабу! Пойдемте быстрее домой!

— Сколько ты нашла жаб?

— Одну! Большую и мерзкую!

— Нужно как минимум две! Так что продолжай поиски! — откликнулась целительница, и девочке пришлось повиноваться. Вторую жабу она нашла быстрее, чем первую, потому что уже знала принцип. Она искала деревца, пеньки, обследовала их, в поисках нор и гнезд среди корней, и вскоре нашла ещё одну скользкую жабу.

Так в её пластмассовом ведерке оказалось две жабы. Они противно шмякались о крышку, видимо, пытаясь выпрыгнуть. Вскоре появилась старуха с охапкой трав на длинных стеблях. Она послушала, как жабы хлюпают в ведре, и повела девочку обратно в деревню.

Дома она подвесила заготовленную траву в сарае и обратилась к девочке:

— Теперь у тебя есть жабы. Вымой их тщательно колодезной водой.

Девочка налила воды в тазик и выкинула туда жаб из ведерка. Они, вероятно обессиленные попытками выбраться, вели себя спокойно, и с этим заданием девочка справилась относительно легко.

— Отлично, — сказала старуха, — теперь возьми молоко и посади в него жаб.

— А… — сказала девочка, но вспомнила, что давно в деревнях сажали лягушку в молоко, чтобы оно не скисло, а значит, ничего опасного в этом не было.

— Жаба вытянет из молока те вещества, которые вызывают у тебя аллергию. Кроме того, она обогатит его кое-какими другими веществами. Вот увидишь, пенка с такого молока будет необычайно вкусной. Жаба, пойманная в полнолуние, действует наиболее эффективно. Пускай они находятся там не менее суток. Потом я скажу, что тебе делать дальше.

— Разве придется делать ещё что-то? — спросила девочка, решившая, что на этом её мучения закончились.

— Ха-ха-ха, — мрачно засмеялась старуха, — если бы это было всё, милая, ты бы легко отделалась. Завтра вечером ты будешь есть самую вкусную пенку на свете.

Девочка ушла спать в смятении. Она предвкушала завтрашний вечер и одновременно его боялась. Впрочем, жабы стали казаться ей безобидными, и она уговорила себя не бояться.

Весь следующий день она время от времени подходила к молоку и смотрела, как жабы барахтаются в нем. Ей стало их жалко, ведь они даже не доставали лапками до дна, а значит, должно быть, устали, но она гнала прочь эти мысли.

Настал вечер. Старуха пила чай за столом.

— Теперь самое время вскипятить молоко и сделать пенку, — сказала она, наконец. — Бери большую кастрюлю и выливай в него молоко из банки.

Девочка зажгла газ (у старухи в деревне была газовая плита с баллонами), достала кастрюлю и перелила в неё молоко. Жабы остались сидеть в банке. Они испуганно таращились на девочку через белое от стекающего молока стекло.

— Жаб тоже кидай в кастрюлю, — сказала старуха.

— Что вы сказали? — переспросила девочка, леденея.

— Что-что! Кидай жаб в молоко, закрывай кастрюлю крышкой и делай огонь побольше!

— Но ведь они сварятся вживую!

— А ты как хотела? — спросила старуха и мрачно сверкнула глазами в сторону девочки. — Надо чтобы кто-то принес жертву. Либо ты умрешь от своей аллергии, выпив молоко, либо они умрут. Ты же насладишься пенкой и останешься живой и невредимой.

Девочка стояла в растерянности. Она очень испугалась такому повороту событий и не хотела продолжать.

— Я же говорила тебе, — презрительно сказала старуха, — ты не справишься…

— Но я… — сказала девочка, на глазах у неё появились слезы.

— Ну что, ты! Выливай молоко, да выпускай жаб, они нам не пригодились. Теперь ты свободна, можешь собирать вещи и завтра же возвращайся в город.

Девочка заплакала, а старуха подошла к плите и хотела уж было выключить газ под кастрюлей, но девочка сказала:

— Не выключайте…

Она взяла жаб в банке и вытряхнула одну за другой в кастрюлю, плотно закрыв её крышкой.

— Вот так-то лучше, — сказала старуха, — теперь жди, пока молоко не начнет убегать.

Девочка опустилась на стул и громко-громко зарыдала. Она положила руки на стол, уткнулась в них головой и плакала, пока не кончились силы. Жабы в кастрюле забились, запрыгали, пытаясь скинуть крышку. Им это удалось, и крышка отлетела в сторону.

— Скорее! — крикнула старуха. — Держи крышку руками, а то они убегут!

Девочке пришлось схватить крышку и держать её руками, плотно прижимая к кастрюле. Она слышала, как неистово квакали жабы и колотились о железные стенки. Вскоре крышка нагрелась, молоко начало закипать и жабы стихли. Девочка продолжала держать крышку, обжигая руки, но не замечая этого. Молоко закипело и полезло из кастрюли, заливая огонь. Девочка выключила газ и тихо опустилась на стул, оставив крышку.

— Ну, все, поздно уже плакать! — сердито прикрикнула на нее старуха. — Дело-то сделано! Теперь подождем немного, пока молоко остынет. Ты же тем временем снимай с себя одежду и раздевайся догола.

Не спрашивая зачем, девочка, как во сне, принялась стаскивать с себя джинсы. Старуха вышла из комнаты, оставив её одну, и девочка сняла с себя всё, включая нижнее бельё. Она уже ничему не сопротивлялась.

Вернулась старуха, держа в руках две верёвки. Она сказала:

— Теперь надо взять вилку и выловить ею жаб. Постой! — повысила она голос, когда девочка пошла за вилкой. — Это ещё не всё! Ты должна выловить одну жабу, и мы привяжем её к твоему телу вот этой веревкой. Жаба оставит на твоем теле ожог, который потом впоследствии покроется бородавками. Это неприятно, но это обязательное условие. Поэтому надо выбрать место так, чтобы оно было как можно более незаметным, поняла?

— Поняла, — ответила девочка.

— Решай, ты ещё можешь отказаться и навсегда забыть про пенку. Но мне кажется, что теперь уже слишком поздно.

— Почему вы мне раньше не рассказали об этом? — грустно спросила девочка.

— Потому! — ответила старуха и замолчала.

— Самое незаметное место на теле — ступня, — стала размышлять девочка с несвойственным ей хладнокровием, — но если ожог будет на ступне, я не смогу ходить. Ещё можно привязать к внутренней стороне бедра, но если там будут бородавки, ни один мужчина не захочет любить меня. Тогда можно привязать подмышкой. Там будет лучше всего.

— Я тоже так думаю, — сказала старуха и протянула девочке вилку.

Девочка сняла крышку и отшатнулась: в молоке плавали две сварившиеся жабы. Она прикрыла глаза и наколола одну из них на вилку. Жаба была как старая резина. Девочка стряхнула капли молока с жабы, стараясь не смотреть на неё.

— Прижимай её на вилке к подмышке, а я привяжу веревкой.

— Может, подождать пока она остынет?

— Нет, — сказала старуха, — ждать нельзя, иначе вместе с теплом пропадет её целебная сила.

Девочка набрала побольше воздуха в легкие, зажмурилась и приложила горячую жабу к коже. Ей было очень горячо, она стиснула зубы, но терпела. Старуха ловко обмотала тело девочки верёвкой и закрепила жабу.

— Готово, — сказала она.

— Теперь я буду здорова? — спросила девочка.

Старуха засмеялась.

— Теперь ты будешь не только здорова! Ну-ка, живо! — и тут старуха мгновенно скинула с себя одежду и подняла руку. Девочка в недоумении посмотрела на обвислую сморщенную старушечью грудь с темными сосками. Старуха прикрикнула на неё:

— Ну, что ты стоишь, как истукан! Бери вторую жабу и привязывай её мне подмышку.

— Разве у вас тоже аллергия? — спросила девочка.

— Быстрее-быстрее, пока она не остыла.

— Но зачем?

— Затем! — зло ответила старуха и даже затряслась.

Девочка наколола вторую жабу на вилку и приложила к старухиной подмышке. Тут вдруг она подумала, не без злорадства, что у старухи тоже останется ожог и бородавки. Ну и поделом ей!

Девочка кое-как обмотала старуху веревкой, закрепляя жабу. Наконец дело было сделано, и они обе, с вареными жабами подмышками, абсолютно голые, остались стоять посреди избы.

— Отлично! — засмеялась старуха. — Теперь можно пить молоко и есть пенки. Я буду читать специальное заклинание, а ты разливай молоко по стаканам. Без заклинания ничего не подействует, — строго добавила она и принялась нашептывать что-то себе под нос.

Девочка взяла два стакана и налила молоко. Она думала, что оно будет вонять жабами, но оказалось, что молоко пахло как обычно. Разве что приобрело едва уловимый запах болотных трав.

Усевшись за стол, они принялись за молоко. Девочка выловила пенку прямо пальцем. Странно, но ей совершенно расхотелось её есть. Больше того, она чуть ли не испытывала к ней отвращение.

— Ешь! — прикрикнула на нее старуха. — Неужели ты сделала всё это, а теперь откажешься от награды? Это будет самое вкусное, что ты ела в жизни!

Девочка закрыла глаза ладонью, сморщилась, но положила пенку на язык. Та была приятно-теплой и тут…!

Тут ей показалось, что неземное блаженство разливается по всему телу. Оно начиналось от языка и теплыми, обволакивающими струями полилось вниз, через горло в грудь, через сердце в руки, через желудок все ниже и ниже, до самых кончиков пальцев. Ей показалось, что она превратилась в бесценный сосуд, в который влили божественный нектар. Это чувство было настолько сильно, что девочка даже застонала от блаженства и охватившего её тотального счастья. Старуха схватила её за руку, плотно сжав пальцами запястье.

— Ах! Не зря! Все это было не зря! — лишь выдохнула она и открыла глаза. Ей показалось, что все плывет и изменяется, как будто бы она выпила не молоко, а что-то совсем другое. Радужный мир вокруг неё казался совершенно новым. Старая клеёнка на столе теперь казалась цветущим лугом, жёсткая скамейка — такой мягкой и удобной, что тело испытывало небывалый комфорт. Голая старуха, что сидела напротив, словно расцвела. Она выхватила шпильки из волос, продолжая держать девочку за руку, и те рассыпались густыми, темными прядями по плечам. Глаза старухи налились молодым блеском, а её отвислые груди теперь почему-то были округлые и наливные, как у молодой женщины. Всё казалось девочке совершенно другим. Старуха засмеялась:

— Ну, как?

— Спасибо вам! — воскликнула девочка. — Вы меня спасли!

— Рано радуешься, деточка, — сказала старуха и встала.

— У меня теперь ведь не будет аллергии?

— Конечно, не будет. Если ты будешь каждый раз варить жабу в молоке, её точно не будет.

И старуха захохотала, как ведьма, запрокидывая голову, показывая крепкие белые зубы.

— Разве она прошла не навсегда? — спросила девочка, но она не могла испугаться или разозлится, слишком велико было её блаженство.

— О нет! Жаба вытягивает вещества, на которые у тебя аллергия, но в молоке, в котором не варилась жаба, эти вещества присутствуют.

— Значит надо каждый раз варить жаб?

— Безусловно.

— Вы скажете мне то заклинание, без которого не будет эффекта?

— Размечталась! Тебе оно не нужно, жаба будет работать и без него.

— Зачем же вы читали его?

— Затем, — властно ответила вдруг старуха. — А теперь прощай.

Старуха подошла к шкафу, вытащила оттуда какую-то одежду и котомку, а потом вышла на улицу.

Девочка хотела уж было пойти за ней, но ноги её подкосились, и она упала, заснув. Всю ночь ей снились поразительные сны.

Проснувшись утром, девочка почувствовала себя очень слабой и поняла, что старуха так и не вернулась. Она поспешно отвязала жабу, помыла место ожога колодезной водой. Ожог был большой и красный, он горел и чесался. Девочка оделась, собрала свои вещи и вышла на улицу. Солнце уже было высоко. Идя по деревенской дороге, девочка проходила мимо дома, где жила бабушка её подруги. Она увидела, как та работает в огороде, и решила зайти.

— Господи! — воскликнула бабушка, увидев девочку. — Что с тобой случилось? Ты как будто не спала неделю!

Бабушка бросила грядки и повела девочку в дом. Там она принялась хлопотать у плиты. Девочка же посмотрела в зеркало и увидела, что её лицо действительно ужасно выглядит: под глазами были мешки, небольшие морщинки обозначились около рта, щёки опухли, да и цвет был абсолютно нездоровый.

— Ничего, — сказала бабушка, ставя перед ней стакан чая и продолжая готовить что-то на плите, — останешься у меня, на свежем воздухе, покушаешь, как следует, отоспишься, и всё пройдет.

— Не пройдет! — сказала девочка и заплакала. Она рассказала бабушке, что жила две недели у старухи-целительницы. Она рассказала также, про жаб, про то, как старуха ушла и не вернулась. Не сказала только про состояние блаженства, которое она испытала от молочной пенки.

— Господи! — скорбно сказала бабушка. — Теперь уже поздно говорить, конечно, но кто знал, что тебя понесет к этой злой старухе! На самом деле я давно подозревала, что там что-то не чисто. Уже тогда, когда пятнадцать лет назад она появилась в нашей деревне. Тогда эта старуха была ещё молодой и красивой женщиной, просто дьявольски красивой. Но прошло несколько лет, совсем немного, и женщина эта стала быстро-быстро стареть. Поразительно быстро! За пару лет всего она одряхлела. Никто ничего не сказал ей, потому что она ни с кем не общалась. Прогнать её из деревни не могли, да и лечила она неплохо, травы собирала. Мало ли что бывает!

Бабушка замолчала.

— Да ты ешь, ешь. Один только раз случился скандал в деревне, связанный с ней. По субботам у нас топили баню, обычная деревенская общая баня. Мы с женщинами пошли туда. Моемся-моемся, как вдруг заходит эта старуха, голая и страшная. Взяла она тазик, примостилась рядом с одной молоденькой девушкой, твоих примерно лет. Сначала старуха попросила у той мыло, потом веник. Глядь, а она уже девке что-то нашёптывает. Мы-то были взрослые, решили вмешаться, уж больно странная была эта старушенция, как бы чего злого девушке не сделала. Я ей и сказала:

— Бабушка! Вы бы к молоденьким не приставали! Мойтесь себе побыстрее, да уходите.

— Много ты понимаешь! — зашипела она и вдруг замахнулась на меня веником. Я прикрылась тазиком, чтобы она меня им не задела, не дай бог, а сама вдруг увидела у неё подмышкой огромный продолговатый кусок кожи, весь сплошь покрытый отвратительными бородавками. Другие женщины это тоже увидели, и кое-кто даже ахнул. Старуха быстро опустила руку и убежала из бани. Потом женщины говорили, что она ищет молоденькую девушку себе в ученицы. А на самом деле, говорили они, она хочет высосать из нее молодость, да забрать себе.

Бабушка закончила рассказ и посмотрела сочувственно на девочку. Но горю уже было не помочь.

Девочка прожила неделю в деревне и, что странно, набралась сил и поправилась окончательно. Точнее, лицо её приобрело нормальный вид, слабость исчезла, только вот ожог подмышкой не прошел. Он заживал медленно, светлел, бледнел, но покрывался противными пупырышками-бородавками. Впрочем, скоро девочка к нему привыкла. Она замечала его редко, только тогда, когда мазала подмышку дезодорантом, потому что болеть он перестал. Спустя какое-то время она и это перестала делать, потому что оказалось, что поврежденная кожа больше не потеет. Таким образом, девочка действительно легко отделалась и реабилитировалась.

Старуха-целительница исчезла из деревни навсегда. Никто не видел и не знал, куда она ушла. Дом её стоял пустой, и скоро этот участок купили какие-то новые русские. Они снесли деревянный дом и построили кирпичный.

Конец ознакомительного фрагмента.