Страсть, ревность, эшафот

Виктория Балашова (2023)

После смерти королевы Елизаветы сестра ее фаворита Роберта Деврё, графа Эссекса, решается рассказать дочери об истории их семьи, о сложных взаимоотношениях с королевой, своей любви и о трагической смерти Роберта. Более того, придется рассказать и о матери, в которую влюбился главный фаворит королевы Роберт Дадли, граф Лейстер. Что ждет новую избранницу графа, учитывая, что королева Елизавета не слишком симпатизировала предыдущей супруге Роберта, погибшей при странных обстоятельствах в замке Кенилворт? И как попадет на эшафот Роберт, которому так благоволила королева? Этот роман повествует о страсти, любви и ревности, которые привели многих к трагическому финалу.

1585 год

Следующие годы можно назвать трагическими. Иногда я думаю, одни события становятся менее печальными для нас только потому, что мы их сравниваем с другими событиями, произошедшим позже и имевшим куда более страшные последствия. В Нидерландах оказались трое мужчин одновременно. Двое мне были, безусловно, дороги. Третий так и не успел снискать моего расположения. Роберт Эссекс, Филипп Сидни и Роберт Дадли…На сей раз рассказывал мне о случившемся брат и мой второй муж. Скоро ты поймешь, почему…

***

Вернуться к жене графу Лейстеру не удалось. Королева пожелала отправить его в Нидерланды и мнения своего на этот счет не изменила. Дадли не стал противиться: ситуация складывалась и в самом деле для Англии неблагоприятная. Роберт, быстро снискавший расположение королевы, теперь также был в курсе событий. Он, как всегда, рвался в бой и очень надеялся, что граф возьмет его в Нидерланды.

— Мы все-таки вступаем в войну с Испанией и Францией? — граф поверить не мог, что Елизавета, постоянно избегавшая военных действий, решилась на подобный шаг.

— Нет, мы просто помогаем голландским протестантам всеми силами, — королева поджала губы. Ей и самой совсем не нравилась перспектива отправки за море войска, а главное денег в поддержку гёзов.

Конечно, если бы не подлое убийство Вильгельма Оранского, возможно удалось бы избежать открытых действий. Елизавета собиралась продолжать политику невмешательства в дела дерущихся между собой стран, выжидая и переписываясь со всеми «братьями» одновременно. Но после гибели своего предводителя протестанты в Нидерландах остались наедине с врагами. Не только испанцы, но и французы повели против них битву.

— Пал Антверпен. Герцогу Пармскому удалось отбить город. Мне доложили: большая часть населения бежала на север. Но Парма на этом не остановится. Нидерланды по очереди обращаются то к нам, то к французам с просьбой возглавить страну. Французы сейчас выступают на стороне Испании. Англия остается один на один с врагами, — Елизавета нахмурилась. — Если Нидерланды сдадутся, через пролив от нас встанет целая стена католиков, у которых, как известно одна цель — вернуть Англию в лоно католической церкви, посадить на трон кого-то, кто проводил бы нужную Испании политику.

— Испании и Франции, — тихо добавил Дадли.

— Нет, Францию пока я не считаю достойным противником, — Елизавета покачала головой. — Без Испании она — ничто. Три Генриха дерутся между собой. Вести из Парижа приходят одна хуже другой. Но нельзя забывать, старшая дочь Медичи замужем за Филиппом. Екатерина разделяет испанские интересы.

Разговор велся в любимой комнате королевы, примыкавшей к спальне. Здесь она читала, переводила, писала письма, а порой принимала иностранных послов и близких друзей. Граф был рад, что сегодня они не гуляют по парку. За последний год он не раз жаловался маме на то, как чувствовал себя рядом с Елизаветой не ровесником, а человеком куда более старшего возраста. Отправиться в Нидерланды? Отчасти он повторяет судьбу первого мужа Летиции: тот устанавливал власть Елизаветы в Ирландии, Дадли отправляют устанавливать власть в Нидерланды. Причем, и в том, и в другом случае предприятие финансировалось за счет графов. А Дадли прекрасно понимал, это не поход в море Джона Хокинса или Френсиса Дрейка. Последние тоже финансировали предприятия за свой счет. Только прибыль получали в несколько раз превышавшую вложения. В Нидерландах окупить расходы вряд ли удастся…

— Когда мне выезжать? — граф покорился судьбе. Отказать королеве он все равно не смог бы. К тому же он осознавал, его популярность в сопротивлявшейся католикам стране играла здесь не последнюю роль. Он ехал туда в качестве давнего друга Принца, известного пылкими речами в поддержку страны, в которой бесчинствовали испанцы.

— Тебе надо собрать войско. Чем скорее, тем лучше. Долго гёзам одним не продержаться. А нам нужен союзник на том берегу пролива.

О деньгах королева не сказала ни слова. Друзья и сторонники графа не откажутся отправиться в Нидерланды вместе с ним. Со сбором средств будет несколько тяжелее.

— Вы позволите мне ехать с графом Лейстером? — неожиданно раздался голос Роберта Эссекса.

Елизавете не хотелось отпускать от себя юного фаворита, но его пылкий взор сделал свое дело. Она кивнула в знак согласия.

Через несколько дней перспектива отъезда уже не так пугала Дадли, как вначале. К нему вернулось былое воинственное настроение. Он был готов мстить за друга и возглавить сопротивление мятежной страны. Дадли намеревался заложить свой замок. С помощью вырученных денег он планировал покрыть расходы.

— Не обязательно получать прибыль, — говорил он матери. — Иногда слава на поле брани, слава мудрого правителя стоит дороже золота.

Дадли видел себя на троне в Голландии. Мечты кружили голову, и даже здоровье стало резко улучшаться.

В декабре ему удалось собрать четыре тысячи человек. В Нидерландах официального представителя Елизаветы ждали в каждом из городов Северных провинций. Прием графу готовили истинно королевский. Вместе с графом поехал Роберт. Он стремился проявить себя на поле брани и отчим взял его с собой, назначив командовать кавалерией. Третьим в их компании стал Филипп Сидни. В тот год у него родилась дочь. В честь королевы девочку назвали Елизаветой. Растрогавшись поступком лучшего придворного поэта, Елизавета-старшая взяла на себя ответственную роль крестной матери.

Мы провожали в поход любимых мужчин с тяжелым сердцем. Мама волновалась за Роберта и Дадли. Ее положение оставалось незавидным. При дворе маму не принимали. Замок графа был заложен. Общий с графом сын умер, а сам граф собирался на войну. К тому же с собой брал Роберта. Я имела полное право открыто проливать слезы по брату. В душе больше я переживала за Филиппа. Роберт отличался высоким ростом и крепкой фигурой. Он выглядел старше своих девятнадцати лет. Утонченный Филипп Сидни куда хуже вписывался в картину военных действий. Его место в гостиных замков, в театрах, на аллеях цветущих садов и парков. Но делать было нечего: он сам проявил желание присоединиться к друзьям.