Глава 6. Дикий
Ежевика
— Они же папе ничего не скажут, да? — спрашивает с некоторым испугом.
— Господи… — я качаю головой, потирая переносицу. Пытаюсь не засмеяться. — Это всё, что тебя сейчас волнует? Чтобы папа не узнал?
Она недоумённо хлопает своими глазками, не понимая, почему я улыбаюсь.
— Тебя совсем не интересует, почему ты здесь? — спрашиваю, ещё раз поражаясь её наивности.
Кажется, девчонка-то вообще не подозревает, кто тут виноват.
— Ну-у… Я нажала куда-то, да?
— Я нажал, — признаюсь честно. Сваливать вину на девушку — так будет делать только последний урод. А у меня принципы есть. Виноват — признаюсь. — Готов вымаливать прощение. Проси, что хочешь.
Поднимаю палец вверх:
— Но!
Она выгибает бровь, а меня радует одно — ни злости, ни агрессии на этом невинном лице я не вижу.
— В пределах разумного!
А то решит отомстить мне. Джип, к примеру, заставит в розовый цвет покрасить. Или попросится сесть за руль автомобиля. А может, и вообще покататься на моём звере…
И на одном, и на другом.
А я не дам. Рановато ей пока. Да и не пущу я за руль своего зверя никого.
— Всё нормально, — улыбается. — Будем считать: один-один?
Что за божий одуван стоит передо мной? Всё и всем прощает?
Внезапно я вспоминаю одну немаловажную вещь. И будто электричеством по всему телу бьёт и мозги встряхивает. Её же из ванной забрали!
Пристально осматриваю Вику с ног до головы. Прикрыть бы её чем-нибудь. Стоит посреди коридора в одних коротких пижамных шортах и майке. Сканирую взглядом худые хрупкие плечи с двумя розовыми лямками. Других нет. И, судя по всему… лифчика нет.
Вот же конфуз! Прихватили не вовремя!
— Но я бы воспользовалась своей возможностью, — всё же добавляет она.
Я сглатываю. На фоне моих мыслей её слова сейчас не в ту сторону уведут. Прищуриваюсь и смотрю в усталые голубые глаза. Засыпает на ходу. Вот и сейчас зевает, прикрывая розовые губы ладошкой.
— Не мог бы ты меня на ручках понести? — смущённо опускает взгляд в пол.
— Всего-то? — выгибаю бровь. Я думал, чего посерьёзнее попросит.
Делаю к ней широкий шаг. Хватаю под спину и колени и поднимаю с пола, ощущая, как хрупкие ладони на всякий случай обвивают мою шею.
— Боишься, что уроню? — усмехаюсь.
А она глаза свои поднимает и таращится на меня.
— Нет, — машет головой, облизнув губы.
Чёрт. Почему я думал, что с ней будет легче? А если вспомнить, что на ней ничего нет…
— Потрогать тебя просто хотела.
— Что? — переспрашиваю, опуская вниз широко округлившиеся глаза.
Почудилось?
Отрывает от меня руку и потирает опять кулачком глаза:
— Говорю: расслабить тебя хотела. Ты напряжённый жутко. А мне на радость.
И улыбается. Искренне так, красиво. Но тут же прикрывает глаза.
— Всё, молчи!
На радость ей, блин. Я здесь слушаю всякую ерунду, а она расслабить меня пытается. Я что, напряжённый? Нет.
Спокойно дохожу до машины и аккуратно опускаю ношу в джип. Ежевика отпускает меня, пристёгивается и подбирает под себя ноги.
Я что, кондиционер не выключил? В салоне прохладно, как и на улице. Не вырубил. У меня вроде плед был в багажнике. Достаю его, обхожу машину и залезаю в салон.
— Я тебе здесь одеяло принёс.
Накрываю её, выключив перед этим кондёр. Смотрю — а она спит уже. Глаза закрыла. Завожу мотор, отъезжаю от полицейского участка и под сладкое сопение везу дочку своего друга домой.
Забавный сегодня, конечно, день. Я ожидал чего угодно, но только не того, что встречу старую знакомую, которой однажды помог на улице. И если тогда нас связала случайность и моя сердобольность, то в этот раз… её отец. Как же тесен мир, чёрт.
Пока везу её до дома, недоумеваю, как так всё сложилось. Но смиряюсь. Чего только в жизни не происходит!
Когда подъезжаем, аккуратно беру девчонку на руки. Ежевика что-то бурчит себе под нос и бьёт меня ладонью в грудь. Пропускаю это мимо ушей. Ввожу код (на этот раз правильный, сверившись у Петра) и заношу «преступницу» в дом.
Неловко вышло. Но что ж, сам виноват.
Укладываю её на диване в гостиной. Где её комната, не знаю. Шарахаться по дому не буду. Оставив одеяло, проверяю ещё раз, что всё в порядке. И ухожу.
Зная, что в этой ситуации был виноват я, не вижу никаких причин оставаться и караулить девчонку. Поэтому запрыгиваю в машину и еду домой.
Но только проезжаю несколько метров, как телефон начинает разрываться от звонков.
Да блин! Сколько можно?! Опять, что ли?
Смотрю — Костик звонит. Ого, уже прилетел? Быстро он. Отвечаю на звонок.
— Яр, чего там случилось?
Серьёзен, как никогда. Редко его таким увидишь, только если когда работает. Всё остальное время добрый весельчак. При Полинке таким одуванчиком становится — ужас.
— Смотрю — пропущенных от агентства твоего много.
— Ты что ж мне не сказал, что код поменял? — терпеливо (пока что!) отзываюсь. Слежу за дорогой, поворачивая в сторону своего дома, и жду ответа. — Я за мангалом заехал — думал на дачу съездить на выходных с Ежевикой — а там сюрприз. Благо мои приехали. Это я от них звонил, ругал тебя.
— Оу, блин, забыл, прикинь! — оправдывается он. — Ну сам виноват, что не глянул. Работать лучше надо, вот!
И смеётся.
— Ты мне лучше скажи, как дочь там моя? — быстро меняет тему, чтоб я не наезжал.
— Спит, — отвечаю легко. В этом я уж точно уверен. — Устала.
— Это хорошо, — вздыхает. — Я только телефон включил, а мне уже триста сообщений от её жениха пришло. Мол, как она там.
— Понятно, — хмыкаю. — Передай ему, что всё нормально. Она под присмотром.
Да, под моим. Тщательным. Теперь уж точно.
Стоп.
Что?
Какой жених?!
