Белый шум

Виктория Волкова, 2019

– Он от меня? – поинтересовался Казаринов строго и кивнул в сторону детской. – А будто ты не знаешь! – вскрикнула Элка. – Что? Откуда?! – опешил Влад, растерянно глядя на нее. – Да я только час назад в твоем досье прочел и сразу приехал к тебе! – Бред какой-то! – прошипела Элла и зло посмотрела на него. – Не ври, пожалуйста, ладно? Я не знаю, что тебе сейчас в голову шарахнуло, но раньше ты пел по-другому… – Элла, честное слово, я ничего не знал. И как я мог что-то там петь, если мы и не встречались ни разу? – Ты же не пожелал, – прошептала она, отходя к окну. – А я, знаешь ли, под твоим окном с ребенком стоять тоже не намерена.

Глава 3

Домой Влад не поехал. Требовалось собраться с мыслями и самому в тишине еще раз просмотреть сегодняшнюю фотосъемку. Он позвонил секретарше, в душе надеясь, что она все еще в офисе.

— Лена, дождись меня, — не церемонясь, велел он.

— Я уже уехала, — виновато призналась она и наивным голоском осведомилась: — Вернуться?

— Не стоит, малыш, — великодушно разрешил он и быстро попрощался. — До понедельника.

— Бог с тобой, золотая рыбка, — раздраженно пробурчал Казаринов, спрятав мобильник. — Ну хоть под ногами путаться не станешь.

Кивнув охраннику на входе, он прошел к лифту и, пока ехал на тринадцатый этаж, где размещался офис арт-студии «Верный взгляд», тупо пялился на панель с красной горящей кнопкой. Неожиданно в голову пришла идея сделать фотосессию в стиле ню. И на главную роль пригласить… Он мысленно перебрал всех знакомых моделей, но не смог выбрать ни одну. И тут подсознание подкинуло образ обнаженной Элки. В костюме Евы она прижималась спиной к белой стене с красными разводами и прикрывалась ладонями, растопырив в стороны пальцы с красным маникюром. И губы светились множеством красных огоньков.

Лифт тренькнул, останавливаясь и возвращая пассажира в реальный мир.

«Все-таки я гениален», — хвастливо хмыкнул про себя Влад и, отогнав назойливый образ Элки, постарался запомнить все детали нового проекта.

Через темный кабинет Казаринов сразу прошел в комнату отдыха и, не зажигая светильники, включил ноутбук, а следом и монитор во всю стену. Потом завалился на диван и, задрав ноги на низкую кожаную спинку, начал рассматривать фотографии, иногда увеличивая их в несколько раз и пристально вглядываясь в лица. Сегодняшнее торжество разнообразием не баловало. Влад даже начал терять терпение и винить себя, что просто устал и не желает работать. Потянувшись, он встал и, подойдя к бару, достал початую бутылку виски. Казаринов с удивлением обнаружил, что спиртного в офисе почти не осталось. За последний месяц ему удалось выпить почти все запасы.

«Кристиночка, милая, что же ты наделала, девочка!» — мысленно протянул он, понимая, что за работой и хлопотами боль никуда не делась. Только спряталась ненадолго.

Он глотнул из бутылки виски. Почувствовал, как обожгло горло.

«То, что надо», — подумал он, забирая бутылку с собой на диван. И снова пролистал на экране фотки. Взад-вперед. И так несколько раз.

Череда неискренних лиц и поддельных эмоций удручала, и Казаринов просто потерял терпение и решил наугад выбрать снимки, будто в лотерее.

«Нет, так нельзя», — остановил он сам себя и задумался. Но быстро понял, что не стоило этого делать. Мысленно он опять вернулся к фотосессии в стиле ню. На фоне сизых елок на белой скамье сидела Элка. Бледно-голубой комбидресс и белые чулки создавали ощущение единого целого со всей композицией. Волею своей фантазии Казаринов посадил девушку прямо, широко раздвинул ей ноги, заставляя опереться на носки. Потом подумал, что для большего эротизма не хватает самого главного, и превратил тонкие резинки чулок из белых кружевных в грубые черные. Представив эту изысканную картину, Влад от возбуждения чуть не свалился с дивана.

«Нечего тут ногами сучить», — укорил он то ли сам себя, то ли вездесущую Элку из собственных фантазий. И тут ему пришла в голову невероятная мысль: посмотреть фотки со свадьбы Цесаркина, глотнуть хоть немножечко романтики. Только из любви к искусству и для чистоты эксперимента. Вдохновения ради. Папка в архиве нашлась быстро. И Казаринов, запретив себе грезить о чувственных фотосессиях, решил изучить снимки, каждый из которых можно смело отправлять на конкурс и брать первые места.

— Маленькие шедевры, — пробормотал он и мысленно обругал своих сотрудников. — Могут же оболтусы, когда захотят! Зато сегодня наснимали барахла! И где глаза забыли?

Влад на минуту задумался, тупо листая фотки одну за другой, и внезапно оторопел. Аж пульт выронил.

Опять Элла! Подружка невесты, мать вашу! Нет, она и раньше мелькала на фотографиях. Красивая и гордая, совершенно не похожая на заплаканную дурочку на кухне Цесаркиных, скорее смахивающая на ту диву, не дающую покоя бедному фотографу.

«Теперь-то понятно, почему я на нее клюнул», — про себя усмехнулся Казаринов, впиваясь взглядом в роскошную фигуру и снова прикладываясь к бутылке.

Он решительно закрыл папку и вернулся к созданию нового альбома. Но бесполезно! Злые неискренние лица, оскалы вместо улыбок.

«За такие морды штрафовать надо и вместо фотографов вызвать психиатров, или на худой конец полицию. Хотя такая свадьба вряд ли без драки обошлась».

Казаринов выключил ноутбук, справедливо полагая, что этот замечательный квест «найти и угодить» лучше спихнуть подчиненным. Он потер лоб, размышляя, здесь ему заночевать или все-таки вернуться домой, как взгляд остановился на Кристинкиных коробках. На ватных ногах Влад подошел к ним и наугад вытянул из кучи один из ежедневников. Оказалось, книга благодарности. Именно так и значилось на первой странице. А дальше шел тихий ужас. Кто бы мог подумать, что каждый вечер его циничная и нагловатая сестра благодарила Вселенную за прожитый день. За дурацкие мелочи, на которые остальное население планеты не обращает внимания. За песню Лепса, случайно услышанную в перерыв, за солнечный день и новые туфли. Казаринов лениво пролистал всю тетрадь. Даже за час до гибели Кристина написала несколько фраз: «Спасибо-спасибо, Вселенная, что хранишь мои секреты. Если Леонид узнает, то мне не жить».

— Чушь какая-то, — рыкнул вслух Казаринов. — Трудно представить, что человек пишет всю эту ерунду и в тот же вечер погибает.

И сам оторопел от страшной догадки. Кристина вышла на улицу в девять часов вечера и погибла невдалеке от собственного дома. В соседнем дворе ее сбил автомобиль и скрылся.

— А может, в этом-то и кроется причина ее гибели? — сам у себя поинтересовался Влад и, забрав из коробки все разноцветные блокноты, прошел к рабочему столу и принялся внимательно изучать написанное.

Он отвлекся только на пару минут — заказать пиццу в соседней кафешке и позвонить Милочке. Даже врать ничего не пришлось.

— Много работы, — пожаловался он сестре. — Вернусь завтра. — И осторожно осведомился: — Как там мама?

— Лежит, — уныло сообщила сестра. — Смотрит в одну точку. От еды отказалась.

Казаринов, не сдержавшись, стукнул кулаком и прошипел в трубку:

— Может, пора идти к врачам? Она сама не выкарабкается.

— Давай еще подождем, — пролепетала сестра.

— Хорошо, — пробурчал Влад, хотя на самом деле ему хотелось заорать и настоять на своем.

«Что ждать, Милка? — устало подумалось ему. — Если не принять меры, в очереди на погост мама следующая».

Он тяжело вздохнул, решив завтра же серьезно поговорить с сестрой. Но желание понять, кто такой неведомый Леонид, заставило его вернуться к рукописям младшей сестры.

Что греха таить, Кристинка славилась своим умением давать людям всякие прозвища. Милку, например, звала Вэйкой. Племянника Петьку — морячком Папаем, Алису — младшую племянницу — Сахарком. Но чаще под раздачу попадали посторонние люди. Каждая страница пестрела кличками. Розамунда, Понка, Анаконда, Стрючок. Упоминался и неведомый Леонид. Но не так часто, как остальные.

Снизу позвонил охранник. Привезли пиццу.

Забрав у посыльного коробку, он разложил ее прямо на столе переговоров и, наскоро открыв, запихнул в рот ароматный горячий кусок.

«Кто ж ты такой, Леонид?» — в сердцах подумал Казаринов, жуя восхитительный микс из расплавленного сыра, томатов и салями. Несколько глотков кофе привели его в чувство. Влад вернулся к рабочему столу и, пролистав другой ежедневник, сразу все понял. Каждый из них имел свое предназначение. В сером с фиолетовыми звездами Кристина тщательно записывала все события дня. Оранжевый — книга благодарностей, зеленый — планы и аффирмации, с пальмами — косяки и проблемы.

«И почему один не вела? Зачем сто томов сразу понадобилось?» — проворчал про себя Влад и решил читать все одновременно. За один день в каждой тетради. Получилось! Благодаря сестре он вспоминал некоторые события, иногда улыбался, но чаще утирал слезы.

«Спасибо, Кристиночка, — мысленно поблагодарил он сестру, наткнувшись несколько раз на свое имя и описания событий годичной давности. — Спасибо, что сохранила память о нашей жизни. Многое уходит, словно песок сквозь пальцы, многое забывается, а на что-то просто не обращаешь внимания. Спасибо тебе, сестричка, что не сочла за труд все записать!»

Казаринов в который раз вытер глаза и снова отхлебнул из бутылки. Но не почувствовал вкуса огненного напитка.

«Даже алкоголь не берет», — поморщился он и, отбросив в сторону эмоции, попробовал вникнуть в смысл написанного в поисках любых сведений о таинственном Леониде. Ему даже пришла в голову мысль выписать отдельно все дни, когда упоминается этот человек, и составить таблицу, куда занести и остальных из окружения Кристины. И если не получится самому догадаться, то расспросить друзей и подруг сестры. Уж они-то точно вспомнят, кого так засекретила Кристина. Над тетрадями пришлось корпеть долго. И уже самому себе Влад казался дурачком-архивариусом. Захватив бутылку, он снова вернулся на диван и включил ноутбук и экран, намереваясь посмотреть какой-нибудь фильм и под него заснуть. Но, видимо, виски сделало свое дело, и с пьяных глаз Владислав нажал не на ту кнопку.

— Акела промахнулся, — пробурчал он недовольно и уставился на вынырнувшую из архива фотографию подружки невесты.

— А ты красивая, — пьяно усмехнулся Казаринов. — Я бы вдул! — пробормотал он и провалился в тяжелый и муторный сон. Но внезапно проснулся среди ночи и не сразу сообразил, где находится. Зато с экрана ему улыбалась Элла. Стройная и шикарная. В зеленом обтягивающем платье. С большими круглыми серьгами в ушах.

— Достаточно, — пробормотал Влад, потянувшись за пультом. Волшебная красная кнопка убрала с глаз долой саму Элку, зато подсознание любезно нарисовало ее образ перед взором Казаринова.

— Вот же навязалась, — хмыкнул он, глядя в потолок.

«Нужно завтра прошерстить все файлы в Кристинкином компе, — насильно отвлекаясь от назойливых мыслей, самому себе напомнил Казаринов и тут же, вспомнив заплаканное личико Эллы, подумал: — Наивная лохушка. Что-то твой хахаль мало заботится о тебе». И обругал сам себя за дурацкие мысли.

«Наверное, в виски ослиную мочу добавляют, — решил он. — Иначе почему в голову лезет всякая чушь. И вместо того, чтобы искать подозрительного мужика, угрожавшего сестре, я постоянно думаю о посторонней бабе. Ну переспали разок, что с того? У каждого своя жизнь. Мне — заниматься делами семьи и искать возможного убийцу сестры, а Эллочке — кувыркаться в постели с любовником. Джон! Твою мать…»

Влад, почувствовал, как задыхается от злости.

— Джон…

Пришлось усилием воли взять себя в руки.

— Тебе то что? — у самого себя строго осведомился Казаринов, поднявшись с дивана. Подойдя к зеркалу, он уставился на небритый подбородок и взлохмаченные патлы и кривляясь повторил:

— Джон…

Потом, наскоро умывшись, загрузил в кофемашину зерновой кофе, а в микроволновке согрел остатки пиццы. Со всей нехитрой снедью он вернулся к рабочему столу и, жуя полусухой кусок пиццы и запивая его горячим капучино, уставился на экран, где виднелась набранная в экселе небольшая табличка.

— Хоть и пьяный, но задачку решил трезво, — хмыкнул Казаринов, изучая немногочисленные данные.

Чаще всего речь шла о некой Розамунде. Влад вспомнил, что это имя встречалось в отложенном в сторону блокноте с планами. А там, если вчитаться, творилось безумие. Каждая страница сияла от золотых и серебряных маркеров. Плюс наклеечки и блестки!

— Что же ты творила, Кристинка? — хмыкнул Казаринов. — К чему эти воззвания и лозунги?

«Команда Анаконды! Мы лучшие! Розамунда, Понка, Бэнкси, вы мои няшки! Горжусь вами!»

Влад, откинув ежедневник в сторону, потер лоб и, тяжело вздохнув, закрыл глаза. Ясное дело, что разобраться в этом безумии он не сможет, иначе сам чокнется.

— Наверное, нужно нанять детектива и передать ему все эти «секретные» материалы, — пробормотал Казаринов. Но тут же ощутил волну стыда. — Как такую белиберду показать постороннему человеку! Придется самому разыскать этих Розамунд и Понок, — хмыкнул он под нос и отправился спать. Алкогольные пары давно испарились, и Владу казалось, что уснуть до утра не получится. Но стоило только закрыть глаза, как снова появилась Элла и закружилась в экзотическом танце. Манящем и волнующем.

— Джон, — позвала Элка у самого крыльца. — Ты в дом заходить собираешься? Я сейчас дверь запру, — пригрозила она.

В ответ послышалось утробное рычание, и черный огромный ротвейлер запрыгнул на крыльцо. Остановился как вкопанный, преданно заглядывая в глаза.

— Домой, Джон, хороший мальчик, — предупредила Элка и сама первой вошла в прихожую. В отдалении слышался бой барабана, чередующийся с игрой на дудке.

Ротвейлер удивленно глянул на хозяйку, словно не понимая, что за оркестр народных инструментов гастролирует у них дома.

«Это все ты виновата, — с укоризной посмотрел он. — Принесла в наш тихий спокойный дом маленького головастика. Он то сам кричит, то его развлекают».

— У Антошки зубы режутся, — заявила Элла, как будто это все объясняло.

Рыкнув, Джон отправился на свою постилку, прекрасно зная, что с появлением в доме крошечного человечка, требовательного и кричащего, ему вход везде, кроме кухни, заказан. Пес улегся и, закрыв глаза, решил пождать, когда милейшая баба Аня перестанет изображать из себя музыканта-универсала и придет на кухню. Тогда можно разжиться колбаской или кусочком сырого мясца. На удивление, ребенок быстро перестал плакать, стоило прийти матери. Но добрая баба Аня на кухню не вышла, и Джон, стащив со стола сырное печенье, проглотил его не жуя, а потом уснул. Он сквозь сон услышал, как на свою половину уходила Элкина мать Анна Федоровна. Встрепенулся и с надеждой глянул на Эллу, державшую на руках ребенка.

— Не проси, Джон, — строго предупредила она. — Антошку разбудишь.

Она прошла в спальню, а пес, набравшись нахальства, потрусил следом.

— Звали тебя сюда, — добродушно фыркнула Элка, укладывая сына рядом с собой.

«Ну и что, как нельзя? Вас охранять надо, — ответил недовольно Джон. — А брать ребенка в кровать тоже не положено!»

— Он проснется и уж тогда никому спать не даст, — отмахнулась Элла и добавила снисходительно: — Ладно, оставайся. Сторожи, Джон!

Обняв сына, Элла вдруг подумала о Владе. Полное ничтожество! Мало того, что после того единственного раза прятался, так и сегодня сделал вид, что еле вспомнил. Она, конечно, от неожиданности выставила себя полной дурой. Но в груди теплилась надежда, что легкомысленный фотограф Владислав через пару минут забудет о ее существовании. Элла попробовала подремать, пока сопящий под боком чудесный ребенок не проснулся и не потребовал доступа к личной молочной кухне, но сон не шел. Она лежала и думала о везении. Нинке повезло с Цесаркиным, однокласснику Мишке Ломакину с талантом, а ей самой — с Антошкой и, конечно, с работой. Хорошего дизайнера найти трудно. Вот и разрешили работать дома. Сейчас сыночек заснет, и она вернется к компьютеру. Творчество… Может, и не такое, как у Нины, но зарабатывать деньги с помощью хобби тоже здорово. А мужчины… Ну в них ли счастье? У каждого свои тараканы и принципы. Или принципиальные тараканы. Не разберешь. Так стоит ли тратить здоровье и нервы?

«Все хорошо, — медленно проговорила она про себя. — Я — счастливый человек! А счастливые люди наслаждаются жизнью, строят планы, созидают. И тут без разницы, новый проект или пирожки на кухне. И как счастливый и самодостаточный человек, я не стану ни за кем бегать и умолять посмотреть в мою сторону. Не стану краснеть, объясняясь, что так произошло! — Элла усмехнулась и одернула сама себя — А что краснеть? Ты хотела ребенка и получила Антошку. А прекрасная мужская особь пусть пасется на других пастбищах. Там же всегда трава зеленее».

Она невольно всхлипнула, вспомнив красивое лицо и крепкий торс Владислава Казаринова.

«Не про твою честь, девушка, — предупредила саму себя чужим противным голосом. — Тебе, кажется, все давно и подробно объяснили. Отхватила себе ребеночка с отличным генофондом, вот и радуйся! — Элла вздохнула и парировала мысленно — А я и радуюсь!»

Малыш заворочался, захныкал сквозь сон. Элла огладила его по широкой спинке и тихонечко запела. На полу встрепенулся Джон и, строго глянув на хозяйку и ее отпрыска, отправился обходить дом. Нет ли чужих?!

«Все правильно, Джонник, — подумала Элка, засыпая. — Чужие нам без надобности!»